– Кажется, я кое-что придумала, – произнесла Бастет.
– Да? И что же? – спросил я, неохотно открывая глаза.
– Нижняя часть туники уцелела. Я обрежу ее и сделаю египетскую юбку. Сыграешь роль египетского торговца.
– Египетского торговца? Ты в своем уме? Разве я похож на египтянина?
Бастет внимательно осмотрела меня:
– Если сбрить бороду, волосы и слегка подвести глаза…
– У тебя есть краска для глаз?
– Нет.
– Вот именно. Более того, Египет сейчас не в том положении, чтобы совершать крупные торговые дела.
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю, – ответил я, вспоминая невольно подслушанный разговор двух торговцев на Дороге Процессий.
– Ну и что тогда? – нетерпеливо спросила Бастет.
– Мысль с египетской юбкой мне нравится, но я не обязан играть роль египтянина.
Нубийка непонимающе вскинула брови, и мне пришлось пояснить:
– Я могу представиться работорговцем, который любит египетские предметы роскоши и одежду. Все просто.
– Хм. Звучит неплохо.
– Это лучшее, что мы можем придумать прямо сейчас.
– Схожу за мечом.
Я кивнул и вновь осмотрелся.
«Порази меня молнией Мардук, но я по-прежнему считаю, что это место не походит на стоянку караванов. Здесь что-то не так. Слишком запущенный вид у колодца. Полувысохшие пальмы и редкие кустарники. Словно здесь уже несколько лет никто не бывал. Возможно, я чего-то не понимаю. Ведь я не сведущ в подобных делах. Но мне все это не по нутру».
Вернулась Бастет, и пока она, орудуя мечом, изготавливала юбку из бывшей туники, я с удовлетворением заметил, что повязка на руке пропиталась кровью меньше, чем вчера, и то большая часть бурых пятен уже начинала подсыхать.
– Готово, – произнесла она, протягивая мне «новую египетскую юбку» и меч.
– Ты отдаешь мне клинок?
– Ты же работорговец, забыл? А рабам не подобает иметь при себе оружие, – при произношении слова «раб» Бастет скривилась.
– Верно.
– Ты знаешь, что делать?
– Приблизительно, – пожал я плечами, о чем слегка пожалел, ибо привел в движение больную руку, – я подумал над этим, пока ты спала. В любом случае, у меня еще есть время, чтобы обмозговать детали.
Облокотив меч о колодец, я начал натягивать юбку. Действовать одной рукой было крайне неудобно, поэтому процесс шел медленней, чем я рассчитывал.
– Не думаю, что у нас есть много времени, – произнесла Бастет, когда я закончил.
– Почему?
– Они уже здесь.
Я вздрогнул и проследил за ее взглядом. К западу от стоянки на вершине одного из барханов показались двое всадников, поблескивая на солнце доспехами и металлическими наконечниками копий.
Легкий холодок пробежал по моему затылку, причиной которого был отнюдь не прохладный утренний ветер.
«Рано. Почему так рано?».
[1] Идумеи – семитский народ, обитавший в пустыне Негев южнее Иерусалима и Северном Синае.
[2] Петра – столица Идумеи, царства на юге Израильского нагорья.
16
За всадниками показались еще четверо пеших воинов в чешуйчатых доспехах, с широкими длинными щитами и копьями.
Не было никаких сомнений, что нас уже заметили.
– Ты готова? – обернулся я к Бастет.
– Да, господин, – прошептала она, потупив взор и покорно сложив руки. Я даже слегка удивился, насколько правдоподобно она играет.
Когда воины спустились по пологому склону бархана, на его вершине появился первый верблюд, ведомый смуглым низкорослым, но крепко сложенным человеком. Судя по отсутствию одежды, кроме грязной набедренной повязки, он был рабом. Верблюдов оказалось довольно много. Я насчитал более дюжины, когда стражники каравана приблизились к нам на расстояние двадцати локтей. Животные, обвешанные тюками, передвигались очень медленно из-за груза перевозимых товаров. По обе стороны от вереницы верблюдов шагали еще несколько копьеносцев. Всего около десятка.
«Десять человек, плюс шестеро впереди. Наверняка еще несколько воинов замыкают шествие. Итого, чуть более двадцати опытных наемников, хорошо вооруженных и дисциплинированных. Интересно, хватит ли людей у Азамата, чтобы расправиться с ними?».
– Кто вы такие? – спросил один из всадников, подъезжая к нам вплотную, а второй, тем временем, поднял руку вверх, давая знак каравану остановиться. Лица всех воинов передового отряда были напряжены и сосредоточены.
Я внимательно осмотрел наемника, обратившегося ко мне. Статный, с гордой осанкой, небольшой острой бородкой и проницательными серыми глазами. Он производил впечатление человека, повидавшего многое на своем веку и явно был не из тех, кого легко обвести вокруг пальца.
«Этого мне только сейчас не хватало».
Оружие и доспехи всадника ничем не отличались от его соратников (когда они подошли поближе, я еще заметил короткие мечи на поясе у каждого), но по манере держаться и пурпурному плащу, я сделал вывод, что со мной говорит их командир.
– Приветствую досточтимых торговцев и их стражу, – ответил я, в дружелюбном жесте подняв здоровую руку и нацепив на уста обворожительную улыбку, которая, правда, разбилась о непроницаемые лица наемников, словно глиняный горшок о стенку. – Я Саргон, эламский работорговец. Надеюсь, вы не будете против нашего соседства на этом клочке жизни? Возможно, мы даже сможем извлечь выгоду из нашего общения?
– Работорговец? – переспросил мой собеседник, вскинув левую бровь.
– Совершенно верно, – ответил я, прекрасно понимая, что сейчас необходимо, как можно скорее, убедить их в своей истории, иначе нас закопают рядом с гиенами.
– Видимо, ты растерял весь свой скарб по пути сюда, торговец, – хмыкнул второй всадник, вцепившись свободной ладонью в рукоять меча, – или эта прекрасная нубийка и есть твой товар?
Фальшивая улыбка окончательно слезла с моего лица.
Я нахмурил брови и сурово взглянул на того наемника:
– Почему вы обращаетесь ко мне таким тоном? Кто дал вам на это право?
– Слушай меня, – вновь заговорил командир, – Саргон или, как там, тебя. Ты не производишь впечатления работорговца.
– Да? А на кого я похож?
В воздухе повисла напряженная тишина, если не считать урчания верблюдов и пофыркивания лошадей. Предводитель наемников внимательно осматривал меня с ног до головы, при этом мастерски скрывая свои чувства. Остальные воины передового отряда держали в поле зрения весь оазис, готовые к любой неожиданности.
Мой лик вызывал у них сомнения – с одной стороны потрепанный вид и раненая рука, а с другой – богатая египетская юбка, меч с драгоценной рукояткой, пара верблюдов с тюками и прекрасная рабыня-нубийка. Пауза начинала затягиваться, поэтому я решил первым прервать ее и, тем самым, извлечь выгоду для себя.
– Полагаю, кое-что надо объяснить, – произнес я, снова нацепляя улыбку на лицо. – Но, прежде всего, могу я узнать твое имя, воин? Считаю, что это справедливо, учитывая наше положение.
Я выбрал правильный тон и выражение. Лицо командира наемников немного смягчилось, хоть и продолжало оставаться напряженным.
После короткой заминки, он произнес:
– Ассис.
– Благодарю. Так нам будет немного проще, не правда ли?
Ассис ничего не ответил, поэтому мне пришлось продолжать:
– Я человек довольно неусидчивый, и медлительные переходы через пустыню никогда не давались мне легко. Тащиться под палящим солнцем через раскаленные пески со скоростью вьючного верблюда – настоящая пытка. И хотя я довольно редко совершаю подобное, ограничиваясь торговлей на эламитских и вавилонских рынках, все же, порой, жажда выгоды пересиливает. Ну, вы знаете, мы, торговцы, любим блестящее серебро. На что только ни пойдешь ради него.
Наемник слегка сощурил глаза.
– К тому же, – я прислонился к колодцу, ощутив приступ слабости, но стараясь ее не показывать, – Вавилон сейчас не самое удачное место для торговли, хотя, вы наверняка об этом знаете.
Ассис кивнул.
– В общем, это путешествие ничем не отличалось от предыдущих торговых странствий и, в конце концов, я не выдержал. Взял с собой свою рабыню, да припасов на пару дней и, оставив караван позади, направился на стоянку с целью развеяться и отдохнуть. Оглядываясь назад, – я перевел взор на раненую руку, – я бы предпочел плестись, как улитка, нежели отдыхать такой ценой.
– Что произошло?
– За нами увязались гиены, – я поморщился, – мерзкие твари преследовали около суток и напали, когда мы начали здесь обустраиваться. Каким-то чудом мне удалось их убить, но и сам пострадал. Спасибо Мардуку, что не умер, – сказав это, я чуть не прикусил язык, совсем забыв, что играю роль эламитского работорговца.
«У эламитов ведь есть Мардук? Он также называется? Ах, проклятье, вы прибыли слишком рано!».
К моему большому облегчению, Ассис не обратил на имя бога никакого внимания. Видимо, я не ляпнул ничего подозрительного.
– Сколько было гиен? – поинтересовался второй всадник.
– Две. С одной я легко справился, но вот вторая меня, малость, потрепала, – я многозначительно кивнул на перевязку.
– Работорговец, который умеет владеть оружием, – задумчиво произнес Ассис, – интересно…
– Это мое увлечение, – равнодушно ответил я, – как видите, оно спасло мне жизнь.
– Где трупы?
– Закопали в песках, чтобы не гнили и не привлекали падальщиков, – я нарочно умолчал о третьей гиене на дне колодца.
«Это может послужить хорошим подспорьем в борьбе со стражей каравана».
– Покажите.
– Проводи воинов, – обратился я к Бастет, все это время стоявшей с покорным видом и уставившись в песок.
– Слушаюсь, мой господин, – тихо произнесла она и, даже не взглянув на меня, направилась в сторону подножья каменистого кряжа.
Двое из наемников отделились от группы и последовали за ней.
– Вы надолго здесь? – как бы невзначай поинтересовался я.
– Нет, – холодно ответил Ассис.
«Жаль. Придется убедить вас остаться».
– Я бы хотел встретиться с хозяином каравана, – как можно спокойнее продолжил я, – раз боги свели нас в этом месте, почему бы не попробовать извлечь из этого выгоду?
– Я передам Хазину, – ответил всадник, поджав губы.
Понимая, что большего от него не добиться, я замолчал и стал терпеливо ждать возвращения Бастет. Она вернулась довольно быстро в сопровождении воинов. Не говоря ни слова, Ассис посмотрел на одного из копьеносцев, ходивших к утесу. Тот, молча, кивнул.
– Что ж, – произнес командир, обращаясь ко мне, – насколько я знаю своего нанимателя, он будет не прочь побеседовать с тобой, Саргон Эламский. Мы пришлем кого-нибудь вечером.
– Благодарю тебя, Ассис, – я слегка наклонил голову в почтительном поклоне, – с нетерпением жду встречи.
Он ничего не ответил. Только развернул лошадь и жестом приказал отряду возвращаться к каравану.
«Начало неплохое, – подумал я, наблюдая, как караванщики разбивают лагерь неподалеку от нашей палатки, – но самое главное еще впереди».
– Мой господин, вам нужно сделать новую перевязку, – донесся до меня голос Бастет, прерывая ход мыслей.
– Хорошо, идем, – ответил я, отметив про себя, что она продолжает играть даже тогда, когда нас не должны слышать.
***
– Как думаешь, получится? – шепотом спросила Бастет, занимаясь раной.
– Не знаю, – признался я. – Это ведь ты следила за караваном несколько дней назад?
– Я.
– Знаешь, что они везут? Какие товары? Может, рабов?
– Точно не рабов, – Бастет покачала головой, – иначе я бы заметила клетки или вереницу закованных в колодки людей. Обычно караваны из Ханаана везут глиняную посуду, сухие фрукты, драгоценности. Больше не могу сказать. Я следовала на расстоянии.
– Хозяин каравана – некий торговец Хазин. Не слышала о таком?
– Нет, – молвила Бастет после небольшого раздумья, – но имя хеттское.
– Ясно, и на том спасибо.
– Что предпримешь дальше?
– Схожу вечером на их званый ужин и попробую убедить остаться.
– Как?
– Придумаю на ходу, – я выдавил из себя улыбку, с трудом сдерживая крик боли, когда Бастет начала втирать жир.
– А если не получится?
– Не хочу думать об этом.
Когда Бастет начала наматывать чистую повязку, я вновь решил спросить:
– Все еще не хочешь рассказать мне суть вашей утренней беседы с Азаматом?
– Нет, – ответ был решительным.
– Это правда, что он приказал убить меня, если я не справлюсь с заданием?
Рука Бастет дернулась, заставляя меня зашипеть от пронзившей тело боли.
– Прости, – извинилась она.
– Так, что?
Бастет закончила перевязку и посмотрела мне в глаза:
– Что, «что»?
– Не уходи от ответа, – процедил я, вытирая пот и делая пару мощных глотков из кувшина, опорожнив его почти наполовину.
«Шамаш мне свидетель, воду надо беречь».
– Да, это правда, – нехотя ответила Бастет.
Снаружи доносились звуки установки шатров, приглушенный гогот голосов и окрики наемников. Языка говоривших людей я разобрать не смог. Видимо, он был хеттским, но меня сейчас это волновало в меньшей степени.
– И как же ты собиралась отправить меня к богам?
– С помощью меча, – ответила она, отводя взгляд.
– Тогда зачем отдала его мне?
Спустя непродолжительную паузу, она ответила.
По выражению лица Бастет я видел, как трудно даются ей эти слова:
– Ты спас мне жизнь и…
– И что?
– Все… Больше ничего.
– И тебе нечего опасаться обессиленного и раненого калеку. Ведь теперь он с трудом держит собственное тело. Чего уж говорить о размахивании мечом, – закончил за нее я.
Бастет никак не отреагировала на мою речь, только лишь сжала пальцы в кулаки.
– Даже, несмотря на то, что клинок теперь у меня, я все равно тебя боюсь, – произнес я, нисколько не кривя душой, особенно учитывая ее физическую силу, навыки и мою слабость.
Бастет не ответила, продолжая смотреть в сторону.
Я сделал еще один глоток из кувшина, хоть и поменьше первых двух, а потом, облизав губы, спросил:
– Если меня постигнет неудача, ты сделаешь это?
Ответом было молчание. Я поставил сосуд на циновку и положил здоровую руку ей на плечо. Бастет повернулась ко мне. В ее глазах я увидел борьбу чувств – страха, сомнений, гнева и чего-то еще, что я не смог разобрать.
– Сделай это, – спокойно произнес я и, увидев, как ее глаза округлились, продолжил, – уйти далеко я все равно не смогу, а закончить свои дни, сидя в бочке, точно не входит в перечень моих желаний. Так, что ты лишь окажешь мне милость. Хорошо?
– Не знаю, – прошептала она.
– Зато я знаю. Ты это сделаешь.
Я лег на циновку, чтобы немного отдохнуть:
– Еще два дня назад ты без зазрения совести хотела перерезать мне горло.
– С тех пор многое произошло.
– Может быть, но для меня это самый лучший исход. С больной рукой я не смогу вернуться к прежней жизни, даже если каким-то чудом выберусь отсюда. Да и, честно говоря, я не хочу возвращаться. А тебе несдобровать, если окажешь мне помощь.
– Тебе есть до меня какое-то дело? – бесцветным тоном спросила Бастет.
«А есть ли?».
Мое желание обладать этой женщиной становилось все крепче, но было ли что-то помимо этого? Что-то, скрывающееся за завесой природного влечения? Жалость? Сопереживание?
«Ты снова становишься добрым простофилей, да, Саргон? Смазливая нубийка вновь растопила твое сердце, которое уже начало леденеть? Как там говорил Сему, когда мы сидели возле проклятой хижины Бел-Адада – чувства? Любовь? Да нет, глупости все это. Не стоит позволять простой похоти затмевать разум».
– Так значу или нет? – вновь спросила Бастет.
–Ты знаешь ответ.
– Не знаю.
– Ты его только что произнесла.
Бастет прикрыла глаза, а затем, сделав глубокий вдох, вышла из шатра. Я же с мрачным видом уставился в потолок.
«Как же быстро все меняется. Спокойная жизнь в пригороде Вавилона. Обвинение. Заключение. Пытки. Блуждание в пустыне. Разочарование. Жажда мести. Изменение. Желание лучшего. Еще позавчера я думал о богатстве, а сегодня уже размышляю о смерти. Ты опять слишком много думаешь, Саргон. Возможно. Но это не отменяет моего желания на лучшую жизнь. А насчет смерти – я не рвусь к ней на встречу. Просто потерял страх перед Иркаллой. Я это осознал, когда взглянул в глаза той мерзкой гиене. Но если мне суждено умереть здесь, то я предпочту сам выбрать, каким способом окончить свой путь. И если Бастет не займет место в моей жизни, то пусть хотя бы поучаствует в моей смерти.
Внезапно я хмыкнул в такт своим раздумьям.
«А я мыслитель, шакалы меня раздери! Сам себе поражаюсь».
Вошла Бастет с очередной порцией еды:
– До ужина еще далеко, поэтому тебе стоит поесть, дабы не свалиться с ног под вечер.
– Разумная мысль, – ответил я, садясь и испытывая легкое чувство голода.
Мы взяли по два куска мяса и хлебной лепешке на каждого и принялись с аппетитом поглощать пищу.
– Они уже обустроились? – спросил я с набитым ртом.
Бастет кивнула:
– Да, расставили шатры и выставили часовых.
– Откуда нанесет удар Азамат?
– Из-за того утеса, где я закопала гиен, на рассвете через два дня.
– Наемники поставили дозорных на его вершине?
– Нет. Со стороны оазиса не взобраться – слишком крутой склон, а обходить, видимо, не захотели.
– Ясно.
Расправившись с едой, я ощутил сильную сонливость. Вновь разнылась рука. Поскольку до заката еще оставалось несколько часов, я решил вздремнуть.
– Посплю немного.
– Как хочешь.
Однако, прежде, чем закрыть глаза, я задал вопрос:
– Чем он тебя держит?
– Кто? О чем ты?
– Азамат. Почему ты с ним? Ведь ты его боишься, я вижу это. Не так, как гиен, но все же. Почему?
– Выбора нет, – протянула Бастет.
– Он же непредсказуем.
– Пока мне удается заслуживать его милость.
– Считаешь, что сможешь делать это вечно?
– Предпочитаю не думать об этом.
– Вы любовники? – внезапно спросил я.
Даже в полусумраке палатки я увидел, как налились кровью ее глаза.
– Чего?! Нет! Я скорее умру, чем отдамся ему! – прошипела она, словно кобра.
– Иной причины быть к тебе благосклонным я не вижу.
– Я отлично знаю свое дело, ясно? Я лучший разведчик, что у него был, и если ты немедленно не прекратишь разговор на эту тему, то я убью тебя прямо сейчас! И плевать на то, что случится дальше!
– Хорошо-хорошо, забудем об этом, – примирительно произнес я, закрывая глаза и готовясь поспать.
«Горячая… Смотри не обожгись, Саргон».
17
Очнулся от того, что Бастет легонько теребила меня за плечо:
– Проснитесь, мой господин, – тихо прошептала она.
– В чем дело? – сонно спросил я.
– Пришел посыльный с приглашением на ужин к торговцу Хазину.
Я протер глаза и сел. Голова слегка закружилась, но потом быстро пришла в норму.
– Вечер? – уточнил я у Бастет, и та кивнула. – Значит, пора, – я встал и поправил меч на поясе, чувствуя, как сердце слегка ускорило ритм.
– Мне идти с вами? – спросила нубийка.
– Нет, оставайся здесь, – ответил я, а затем произнес чуть громче, – будь готова подарить мне прекрасную ночь. Я хочу расслабиться после ужина.
Она вскинула на меня испепеляющий взгляд. Я же, подмигнув, вышел из палатки.
Сумерки быстро сгущались, а закатное солнце наполняло округу оранжевым сиянием. Ветра не было весь день, и раскаленный воздух все еще давал о себе знать, несмотря на позднее время.
Посыльным оказался тот смуглый коренастый человечек, которого я заметил ведущим вереницу верблюдов. По-прежнему одетый лишь в одну потрепанную набедренную повязку, он почтительно склонился передо мной:
– Приветствую вас, господин Саргон. Окажите мне честь проводить вас на ужин к хозяину каравана. Он с нетерпением ожидает вашего появления.
«Как же приятно, когда перед тобой склоняются в поклоне, а не вытирают ноги. А уж как сладко звучит это слово. Господин. Лучшее аккадское вино не сравнится с этим пьянящим вкусом!».
– Что ж, – произнес я, сделав важный вид, – веди. Я с радостью принимаю приглашение.
Сложив почтительно руки на груди, посыльный направился в сторону шатров караванщиков. Я двинулся следом.
Их верблюды были привязаны к пальме, прораставшей неподалеку от той, где разместились оба наших животных. Последние явно испытывали недовольство этим соседством, недоверчиво посматривая на дюжину отдыхающих «горбатых». Тюки с верблюдов караванщики сняли и, видимо, отнесли в один из многочисленных шатров, расположившихся полукругом чуть поодаль. Среди них выделялся только один – самый большой. Вдвое шире любого другого, из синей ткани, и украшенный золотой статуэткой льва наверху. Не нужно было обладать навыками провидца, чтобы догадаться – именно этот шатер принадлежал хозяину каравана, хеттскому торговцу Хазину. Возле входа, вытянувшись по стойке, несли стражу двое копьеносцев-наемников. Еще пару воинов я заметил возле верблюдов. Остальные, видимо, вели наблюдение в других местах или отдыхали. Точно этого я не знал.
Подойдя вплотную к шатру, я заметил стоящий рядом паланкин. Он был необычайной красоты. Такие редко увидишь даже прогуливаясь по богатым кварталам Вавилона. Позолоченные ручки, украшенные тонкой резьбой и статуэтками золотых львов впереди. Белоснежные занавески с вкраплением пурпурных ниток.
– Вам придется оставить оружие, – голос одного из стражников оторвал меня от созерцания прекрасного паланкина и мечте прокатиться в нем.
– Вы мне не доверяете? – спокойно спросил я, но спорить не стал, отстегнул меч и протянул его наемнику.
– Дело не в доверии, господин Саргон, – беспристрастно ответил стражник, – так заведено. Не волнуйтесь. Вы получите свой меч обратно, когда соберетесь уходить.
Я согласно кивнул и прошел внутрь шатра, полог которого передо мной почтительно приподнял смуглый человечек.
Четыре больших треножника с чашами неплохо освещали пространство. Первым делом в глаза бросался огромный стол, стоявший посередине и, буквально, ломившийся от яств. Несколько кувшинов с вином. Тарелки с фруктами, как свежими, так и сухими. Хлебные лепешки. Блюда с мясом свиньи, птицы – и все это в посуде, украшенной различной росписью. Вот на одном из кувшинов я заметил коршуна, клюющего тела павших воинов, а на другом силуэт черного змея.
По обе стороны от стола расположились два небольших, но довольно уютных ложа с парой белых мягких подушек на каждом. И вот на одном из них, прямо напротив входа, возлежал хозяин всего этого убранства. Честно говоря, именно так я себе его и представлял. Грузное и рыхлое тело. Даже просторная алая туника не могла скрыть его полноты. Толстое широкое лицо с двойным подбородком и глуповатым выражением. Единственное, что не совпало с моим мысленным портретом, так это длинные темные волосы до плеч, перевязанные голубой лентой, отсутствие бороды, да черные глаза, в которых мерцал веселый огонек.
– Приветствую тебя, Саргон Эламский! – воскликнул он, привставая с ложа и размахивая в воздухе ладонью с пальцами, толщиной как два моих. – Окажи мне честь и раздели со мной эту скромную трапезу, – на словах «скромная трапеза» он весело рассмеялся.
– Приветствую и тебя, почтенный торговец Хазин, – в свою очередь ответил я, – с удовольствием приму твое щедрое приглашение.
– Тогда садись же скорее за стол! Я ужасно проголодался!
Подушки на ложе были очень мягкими. Никогда в своей жизни я не сидел на чем-то подобном, и мне понадобилось сделать над собой усилие, дабы придать лицу равнодушное выражение. Не хотелось вызывать лишних подозрений.
– Надеюсь, ты не против, что мы обслужим себя сами? – поинтересовался Хазин. – Не хочу, чтобы присутствовали лишние уши, поэтому я отпустил слуг.
– Нисколько. Я уже наловчился действовать одной рукой, – ответил я, наливая вино из кувшина в блестящий бронзовый кубок.
– Да, Ассис мне уже поведал о произошедшем. Геройский поступок, – караванщик мечтательно вздохнул, – жаль, я не могу так постоять за себя в бою. Мечом я владею, как курица свободным полетом. Но, – он задорно мне подмигнул, – деньги мое главное оружие!
Я поднял кубок:
– За приятную встречу.
– За встречу, – с улыбкой ответил Хазин.
Мы осушили кубки и вновь наполнили их вином. Оно мне показалось очень вкусным, и я никак не мог понять почему. То ли настолько соскучился по хмельным напиткам, то ли вино и впрямь было высшего сорта. Возможно, и то, и другое.
– Итак, ты из Элама, – сказал Хазин, выбирая жирную куриную голень и впиваясь в нее зубами.
– Все верно, – подтвердил я, предпочитая залить в себя еще один кубок вина прежде, чем приступить к еде. На этот раз я пил гораздо медленнее, растягивая удовольствие.
– Откуда именно? – поинтересовался торговец, громко чавкая и брызгая жиром на тунику.
– Из Аншана, – ответил я, заранее подготовившись к этому вопросу.
Название эламитского города осело в памяти с тех пор, как я услышал его из уст торговца Эшнуммы, сидя в подземной темнице Эсагилы. Никаких других поселений тех краев я не знал. За исключением Суз – столицы царства. Их я решил приберечь на потом. Вдруг пригодится в своей истории.
– Я бывал там проездом, но с тобой не сталкивался.
– Город большой, – пожал я плечами, – к тому же, в тот момент я мог находиться в Сузах, Вавилоне или где-либо еще.
«Вот и пригодилось».
– И то верно, – кивнул Хазин, хрустя хрящиками.
Он настолько аппетитно чавкал, что я почувствовал, как у меня засосало пониже груди и, не теряя больше времени, выбрал кусок мяса, да хлебную лепешку.
– А сам ты откуда? Аккадский знаешь неплохо, но, – я сделал умный вид, – твое имя напоминает хеттское.
– Ты наблюдателен, мой друг, – пробубнил караванщик с набитым ртом, а затем, сглотнув, добавил, – но, в отличие от тебя, Саргон, я житель столицы.
Я кивнул, делая вид, что знаю о каком городе речь, хотя на самом деле понятия не имел, как называется главный город Хеттского царства.
Хазин вытер рот тыльной стороной ладони:
– Эх, хотел бы я сейчас оказаться в своей Сариссе, в окружении прекрасных наложниц, потягивая сладкое вино и сидя в прохладном бассейне, но, – его глаза хитро засверкали, – нужно зарабатывать деньги.
– По этой же причине и я здесь.
– Кстати, о наложницах. Ассис сообщил мне, что с тобой путешествует рабыня-нубийка. Крас-и-и-вая, – протянул Хазин слегка мечтательным голосом.
– Да, я захватил ее с собой, дабы не было так скучно, – усмехнулся я, прожевывая мясо. Оно было невероятно вкусным, прямо пища богов.
– Я хотел бы приобрести ее. Могу предложить очень хорошую цену. Скажем, пятнадцать мин серебра?
– Это и вправду щедрое предложение, Хазин, но она не продается. Я слишком привязан к этой огненной девице.
– Понимаю, понимаю, – караванщик похотливо подмигнул, – ну, хотя бы одолжи ее мне на ночь, а?
Я улыбнулся:
– Я и сам не против развлечься сегодня ночью.
– Хорошо заплачу.
Пока я сидел, изображая задумчивый вид, мой мозг лихорадочно искал ответ.
«Я не могу отказать ему, не навлекая при этом подозрений. Какой же торговец будет против такого предложения – отдать попользоваться рабыней, получив за это деньги и не потеряв собственность? Я не хочу делать это с Бастет, но что я могу?».
– Да о чем тут думать, Саргон? – нетерпеливо спросил Хазин, вновь беря очередную куриную голень. К фруктам он даже не притронулся.
– Сколько? – поинтересовался я лишь для того, чтобы потянуть время.
– Двенадцать сиклей. Это вдвое больше, чем в любом храме любви за самую прекрасную жрицу, – с довольной улыбкой ответил Хазин.
«О, боги, что же мне делать?! Отказать? Слишком рискованно… Согласиться? Бастет меня убьет!».
– Так, что же? – продолжал наседать караванщик.
«Нельзя тянуть с ответом!».
– Хорошо, – сказал я, мысленно представляя, как Бастет снесет мне голову, – но только в следующую ночь.
Хазин весело рассмеялся:
– Договорились, мой друг. Сегодня, так и быть, посплю в одиночестве.
Я натянуто улыбнулся и залпом осушил кубок с вином.
«Бастет меня кастрирует за это».
– Возможно, ты захочешь прикупить что-нибудь еще, – молвил я, вновь наливая вина, – среди моего товара есть хорошие мускулистые ребята – парочка мидийцев[1] и их красавицы-женщины, – я многозначительно улыбнулся, – если ты, конечно, не торопишься и можешь подождать мой караван, который прибудет через пару дней.
– Хм, – хрюкнул Хазин, – ради выгодного дела я готов простоять тут хоть неделю, особенно если ты, в свою очередь, приобретешь что-нибудь у меня. Устроим оазисный рынок!
Я засмеялся:
– Согласен. Но мне бы хотелось знать, что ты везешь?
– О, много чего! Сухие фрукты, кедровую древесину, расписную посуду, красивые ткани…
– Такая найдется? – я ткнул пальцем в кувшин с изображением змея.
– Разумеется, и не одна. Кувшины, чаши, кубки. Все самое лучшее, мой друг!
– Тогда я точно возьму немного посуды, кедровую древесину и, – я вспомнил белоснежные занавески на паланкине, – белую ткань, если есть.
– Найдется, все имеется.
– Что ж, – я поднял кубок, – выпьем за нашу удачную встречу. Хвала богам!
– Хвала богам! – поддакнул Хазин.
Мы осушили вино.
– А куда ты держишь путь дальше? – спросил караванщик, доедая курицу.
– Я планирую дойти до Мегиддо и распродать оставшихся рабов там. Если не получится, то поброжу по Сирии и вернусь домой.
– В Вавилоне поторговать не удалось?
«Осторожно! Не попадись!».
– Нет. Моя страна прекратила торговлю с Вавилоном так же, как и ваша, – ответил я, – да и сейчас не самое удачное время для торговли в Междуречье, учитывая как ведет дела Самсу-дитану.
– Да уж, это точно, – угрюмо произнес Хазин, смотря на меня слегка затуманенным взглядом. – Я тоже не задержусь в Вавилоне, если вообще доберусь до него. Выйду из этой проклятой пустыни к Евфрату, а потом двинусь на север в сторону Мари и дальше, в Урарту[2].
– А почему сразу не отправился туда? Из хеттских земель до владений Урарту не так далеко. Зачем делать такой крюк?
Хазин угрюмо посмотрел на меня сонными глазами, которые начали слипаться:
– Я же должен был купить кедр в Ханаане, чтобы продать его втридорога урартийцам. Обдирать жителей гор, как липку, то еще удовольствие, – он зевнул.
– Вижу, ты устал, – участливо произнес я, сам ощущая вновь накатившую слабость, – быть, может, тебе отойти ко сну? Да и мне рана все еще не дает покоя.
– Наверное, ты прав, Саргон, – снова зевнув, ответил Хазин, – самое главное мы уже обсудили, а попировать успеем и завтра. Даже больше скажу – мы просто обязаны попировать завтра, – он откинулся на подушки.
– Тогда до встречи, – вставая, ответил я, – еще раз благодарю за столь вкусный ужин. И рад, что мы договорились.
– Может, все же продашь мне красавицу-нубийку? – пробормотал Хазин. – Дам даже шестнадцать мин.
– Это очень выгодное и щедрое предложение, но мой ответ прежний – нет. Прости, Хазин, эта девица мне дорога.
В ответ я получил лишь нечленораздельное бормотание.
Хазин развалился на ложе пузом к верху. Его жирный подбородок сверкал в пламени треножников. Когда я подошел к выходу из шатра, он уже громко храпел.
«Вот ведь поросенок! Хотя, какая разница? Самое главное – я убедил его задержаться. Азамат был прав – торговцы совершенно непроницательные люди, а этот, к тому же, еще и дурачок. Но только не в торговле».
Выйдя наружу и получив обратно меч, я двинулся к нашей палатке в приподнятом настроении. Основную задачу я выполнил. Это даже оказалось проще, чем я предполагал. Теперь у меня есть в запасе пара дней, чтобы придумать, как обезопасить себя от Азамата. Единственное, что омрачало мне настроение, так это то, что я понятия не имел, как сообщить Бастет неприятную новость. Когда она узнает, что ей предстоит всю следующую ночь ублажать жирного караванщика, то непременно придет в ярость. А в гневе она страшна.