– Давай так: будем биться один-на-один. Если хоть раз меня ударишь, отпущу всех… Вас тут трое, а нас в десять раз больше. Если бы мы хотели вас замочить, то сделали это – хуйня-вопрос, короче.
«Ты понимаешь, что это западня? Вот уроды, заранее придумали! Ха-ха! И ты оказался в самом её центре!» – сказал Голос.
– А если не смогу ударить? Или случайно убью?
– Если убьёшь – что вряд ли – никто вас не тронет. Зуб даю. А если проиграешь, мы сначала трахнем на ваших глазах всех женщин, после этого изобьём. И остальных тоже. Потом будем убивать твоих по одному. А ты будешь смотреть и ничего не сможешь сделать. Даже сдохнуть. Потом будешь ты. Я сам займусь. Будешь от боли визжать как свинья. Долго. Будешь молиться, чтобы сдохнуть побыстрее. Такие условия – других нет.
«Не соглашайся»
Выбора не было… Нужно было, хотя бы, выиграть время. Они всё равно сделают то, что хотят – может хоть Кэт успеет.
«Разве ты хочешь выбирать?..»
– Костя, не надо! – крикнул Паша.
– Ребята, берите этих двух клоунов. Пусть не рыпаются.
Посмотрел назад – бритые люди быстрыми движениями заломили Пашу и Никиту, поставив на колени. Никита нескольких успел откинуть, но вчетвером его смогли связать. Не знаю, прочитали они наш план или нет, но с каждой минутой всё становилось всё хуже и хуже. Но нужно было идти до конца – сдаваться я не собирался.
– Так что, малой, по рукам?
«Не надо. Ты же понимаешь, что не победишь?»
– По рукам.
Ловушка захлопнулась, и я осознанно туда зашёл.
«Почему ты не боишься?»
Главарь фанатиков отбросил назад дядю Славу, выступая вперёд. Я отошёл чуть назад и со всей силы ударил их командира в живот, от чего тот тут же упал:
– Послушай меня, – начал я, приподнимая его. – Если хоть одно движение увижу – порежу катаной сразу же. Она очень острая.
В довершении к своим словам, слегка коснулся его рукава, сразу разрезав ткань, на которой появилось едва заметное тёмное пятно. Вместо страха, на лице командира фанатиков нашёл лишь весёлую улыбку. Для него всё это было лишь забавой. Только сейчас понял, что всё это было заранее продумано… Может не в деталях, но в основном. И всё до сих пор шло по их плану.
– Ну чё, малой, готов? – сказал мне другой главарь, который был чуть выше меня, но почти в полтора раза массивнее, – я вытянул вперёд катану, взял рукоятку крепче. – Ого… Вот это прикол, конечно. Даже интересно стало. Ладно. Я тогда буду на одних кулаках.
Начался бой. Фанатики расступились, образуя круг с рингом в центре. Внимательно следил за его движениями, медленно шагая по кругу – он делал то же самое, иногда пытаясь делать резкие выпады и насмешливо улыбаясь.
Сделал резкий удар со стороны – он легко увернулся и ударил меня в левый бок. Я еле устоял, чтобы не упасть. Меня сдерживало то, что если сделать слишком неудачный выпад, то он с лёгкостью выбьет у меня катану – это будет финиш. Приходилось ждать момента, когда он готовился ударить и тогда самому пытаться нападать.
– Ого! А ты крепче, чем я думал. Всё ещё хочешь с этой игрушкой драться? Это же пиздец как неудобно, – главарь кивнул на катану – я сжал рукоятку крепче. – Ну, как хочешь.
Последовала ещё одна череда выпадов. Он попал мне по правому уху, а я лишь задел его левую икру. Удерживаться на ногах было тяжело. Появилась отдышка. Потом ещё пара его выпадов, и я, не выдержав натиска, упал. Главарь лишь слегка протёр задетую ногу.
– Всё… Я победил, – проговорил я. – Дай нам… уйти.
– Чего? Уйти? – усмехнулся он. – Условия были ударить или поцарапать? Ну же, вставай! Надо дать им развлекалово! – я быстро осмотрел комнату: фанатики весело наблюдали за всем. Чувствовал себя кошкой, которую стая собак загнала в тупик переулка. Все с возбуждённой улыбкой смотрели на меня – только их главарь смотрел злобно, сверху вниз:
– Вставай, сука! Я кому сказал?! – приказал он, уже недовольным голосом. Приподнялся, пытаясь собраться с силами. Тошнило. Кружилась голова. По лицу стекала тёплая капля. Знал, что это кровь – такая же, как и та, что выплёвывал сейчас.
– Ну! – резко бросил он, а затем я почувствовал удар ногой в живот и отлетел чуть в сторону. – Чё ты разлёгся, а?! Всё уже?!
Резко выдохнул и кое-как встал, шатаясь. Знал, что у меня нет шансов, но нужно было пытаться, пока могу встать. Нужно было тянуть время. Пока руки могут держать катану – без неё всё кончится сразу же, шансов не будет.
«У тебя их не было с самого начала. Почему ты сражаешься? Просто сдайся.»
– Нет! – крикнул я. – А-а!
Набросился на главаря, пытаясь обманным приёмом зайти с противоположной стороны, резко передав клинок в другую руку, но вместо уклонения главарь схватил меня за руку. Ощутил, как лезвие режет ему ладонь – он схватил меня за правую руку своей левой пятернёй и с силой сжал, выворачивая руку.
– Блять… ты серьёзно думал, что это сработает? Лучше бы и дальше там валялся. Я бы об ничтожество не стал марать руки, – он резко ударил меня по голове своей правой рукой, при этом удерживая левой. – Теперь ты заплатишь за то, что защищал этот ёбанный мир, – ещё удар. Я еле стоял. Всё кружилось вокруг. Левый глаз не открывался. – Это такие как ты, и вот эти крысы, уничтожили мир – неужели неясно? Люди всегда всё уничтожают… Почему вы, блять, не можете этого понять? – ещё удар в живот – я упал на колени. – Если бы не они, – он указал на заложников, которые были за моей спиной, – мы сейчас жили бы нормально. Без этой хуйни на улицах. Живём, блять, как крысы, дрожим в своих конурах, пока не сдохнем… Это всё ваш ебучий прогресс! Это всё люди! Это был лишь вопрос времени, когда всё пойдёт по пизде… Вот и вся истина. Теперь мы расплачиваемся за всю хуйню. И я, сука, – он нанёс сверху ещё один удар, окончательно сбивая меня на пол, – ревизор.
После этого он отпустил мою руку, затем почувствовал ещё один удар, ногой в грудь. Всё тело казалось огромным сгустком боли. Болело всё. Только прохладный бетонный пол смягчал боль.
«Хватит. Остановись», – говорил Голос.
Лежал на полу, ожидая, что будет дальше. Сквозь боль пытался подняться, но почти ничего не двигалось.
– Неплохая такая игрушка… – услышал, как звякнул металл катаны, которую главарь забрал, наступив мне на руку. – Теперь смотри… – проговорил он, а затем сказал: – А, стоп, ты встать не можешь? Поднимите его, – приказал главарь. – Я тут кое-что придумал. Показалось, что вот этот чел важен для тебя. Важен же, да? Знаю же, сука, что важен…
Открыл глаз и увидел, как в нескольких шагах от меня на коленях стоял дядя Слава. Он со сдержанным страхом смотрел на меня: это был страх не за свою жизнь – он боялся за меня.
Главарь поднёс лезвие к его шее, обвёл несколько раз по кругу.
– Что… т…ы… дела…ешь? – проговорил я, сквозь боль в груди. Каждая буква отдавалась острым лезвием, которое резало лёгкие, разносясь при этом эхом по всему телу.
– Предать огню! Предать огню! – скандировали фанатики хором.
– О, ты слышишь?.. Это твоя плата. За проигрыш, – проговорил главарь с улыбкой. – Отчаяние… Потом возьмём того, с которым ты пришёл. Потом и за девочек возьмёмся.
– Прощайте, – тихо сказал дядя Слава.
После этих слов он резко провёл лезвием по шее дяди Славы. Не сразу понял, что произошло и почему тот начал дёргаться, закатив глаза, с ужасным хлюпаньем. Он упал и продолжал дёргаться на полу. С каждой секундой лужа крови под ним становилась всё больше. Где-то вдалеке был детский плач и голос: «Папа, папа!».
Пытался что-то сделать, встать, но не мог даже пошевелиться. Пытался отвернуться, но мне держали голову, а закрывать глаза не помогало – хлюпанье давило тогда ещё сильнее.
– Как тебе? Нравится, да? – спросил главарь.
Казалось, что перед тем, как дядя Слава перестал шевелиться, прошла целая вечность. Даже когда он успокоился, передо мной всё ещё стояла картина того, как лезвие перерезает горло.
– Это ещё не конец… – шепнул детский голос в ухо.
Главарь как будто тоже услышал, достал пистолет и прострелил мёртвую голову.
– Ещё один успокоился, – проговорил он, а затем посмотрел на меня с улыбкой: – Ну, чё, ребята, покажем гостям, как хорошо умеем сдерживать обещания?
– Н…е… на…до, – проговорил я.
– «Договор дороже денег» – так меня всегда учил отец. А тебя родители не учили что ли? Он, конечно, умер нищим, но зато до конца жизни гордился тем, что держит слово.
Фанатики начали переглядываться, а затем пошли к заложникам. Где-то позади завязалась потасовка. Все повернулись туда. Затем комнату резко осветило, ещё через несколько секунд откуда-то появился дым и начал очень быстро распространяться. Воздух разрезала автоматная очередь, а затем ещё, и ещё. Были и отдельные выстрелы. Меня быстро бросили на пол. Коридор уже наполнился дымом, и я лишь видел силуэты, которые то появлялись, то пропадали. Затем кто-то меня поднял.
– Идти можешь? – спросил мужской голос. Знакомый, но я не успел увидеть, кто это. – Сейчас приду…
Меня снова положили. Вокруг был хаос: кто-то кричал, кто-то стрелял, кто-то плакал. Перестал понимать, что происходит. И у меня не было сил, чтобы хоть что-то сделать.
– Вставай, надо бежать, – это был детский голос. Прямо надо мной. – Идём! Чего ты лежишь?
Не мог встать, как не пытался.
Через несколько секунд подбежало несколько человек. Они быстро подняли меня под руки и потянули вперёд.
– К…то?..
– Тише-тише. Свои. Сейчас выберемся.
– Г…де мо…и дру…зья? – я еле дышал. Изо рта вниз спустилась кровавая слюна.
Меня втянули в лифт и положили на пол, в самом конце. Люди ушли. Затем привели ещё людей, а затем ещё, и ещё.
– Давай, запускай! – крикнул кто-то, перед самым лифтом. В коридоре всё ещё стреляли.
– Костя? – это был голос Паши. Он опустился рядом и бросил кому-то в сторону: – Поднимайся!
– Всех забрали? – спросил мужской голос.
– Не знаю. Вроде всех, кого нашли.
– Так мало? Боже… – в этих словах услышал отчаянный страх.
– Ты… ты как? – спросил меня Паша. Лифт, дёрнувшись, начал двигаться вперёд.
– Нор…маль…но, – медленно проговорил я, еле различая силуэт брата единственным рабочим глазом.
– Через сколько рванёт первый заряд? – бросил Паша снова в сторону.
– Через минуту должен.
– Хоть бы успеть… – проговорил Паша. – А второй?
– Каждый – через минуту после предыдущего.
– Храни нас всех Господь, – проговорил Никита.
Лифт резко дёрнулся и остановился. Дверь, о которую я упирался, раскрылась, опрокидывая меня. Падение отдалось новой болью в теле.
– Тише-тише, – сказал Паша, поднимая меня под руку – от чего снова стало невыносимо больно. – Скоро отдохнёшь. Просто потерпи сейчас.
– Стойте… Вы собираетесь идти на улицу? Ночью? – завопила женщина. – Я… я не пойду! Это самоубийство!
– Саша, заткнись, – рявкнул мужской голос. – Ты хочешь вернуться? Так иди! Пусть они тебя убьют! Есть другие идеи?!
– Нет, но… – попыталась возразить женщина.
– Вот и всё, – пригрозил мужчина. – А теперь заткнись и иди тихонько.
Меня вытянули на улицу. Всё шаталось. Было темно. Не знаю, правда, это потому, что я почти ничего не видел или потому, что луны не было видно.
«И чего ты добивался? Ты даже на ногах не стоишь – тебя несут другие. Еле живой… Чего ты добивался?», – говорил Голос, но у меня не было ни сил, ни желания, чтобы ответить.
Когда мы чуть отошли от входа в комплекс, раздался первый взрыв. Он был такой сильный, что, казалось, случилось небольшое землетрясение. Кто-то приглушённо охнул, но мы двигались дальше. Когда подошли к забору, был ещё один взрыв. А потом и ещё один.
– Ч…то т…ам? – спросіл я.
– Не обращай внимания. Потом… – ответил Паша.
Мы долго шли. Несколько раз я отключался. Удавалось услышать лишь обрывки фраз.
– Как он? – услышал знакомый женский голос, но не мог понять кто это.
– Фигово, – вздохнул Паша. – Не сдаётся… Вообще не представляю, как он ещё жив. Это… удивительно.
– В этом он весь…
Затем пустота, но кое-что вырвалось, словно островок посреди моря:
– Если бы я только раньше пришла… этого бы не случилось, – проговорил всё тот же женский голос.
– Не надо. Это не твоя вина. Но он дал вам столько времени, сколько смог, – ответил Паша.
Ощущал покачивание тела и страшную боль, которую оно вызывало.
Через какое-то время меня опустили.
– Ну, вот, сейчас… – проговорил Паша и бросил кому-то: – Чисто? Хорошо. Сейчас… Приготовьте место. Бинты есть? Блять… Дайте хоть что-то! Нельзя его так оставить!
Вскоре меня подняли, куда-то втянули, снова положили. Не понимал почему ещё не отключился от боли. Такое ощущение, будто мне сломали каждый сантиметр костей в теле.
– Лежи, сейчас… – после этого меня потрясли, пытаясь раздеть. Каждое прикосновение вызывало тонну боли, от которой хотелось умереть. Просто избавиться, наконец, от этого.
– П…аша… у…убей м…еня, – с силой проговорил я.
– Костя, не надо говорить такое, – сказал всё тот же женский голос. Он до боли казался знакомым. – А я сделаю вид, что ничего не слышала.
– К…то… ты?
– Тише. Не говори. Я почти закончила, – у неё был твёрдый ровный голос.
Перестал спрашивать, понимая, что это бессмысленно. Скоро и так всё узнаю.
– Готово. Подожди, я сейчас вернусь, – сказала девушка, слегка погладив меня по обвязанной груди. Плотно затянутая ткань чуть-чуть облегчала боль. Но всё равно каждый вздох казался мукой. – Я вернулась, – я почувствовал, как что-то мягкое укрывает меня и в рот падает таблетка, заливается вода. – Отдохни, хоть немного.
– К…то… ты? – повторил я вопрос, но ответа так и не последовало. Попытался открыть глаз, чтобы осмотреть комнату, но боль оказалась сильнее, и я остался лежать, пытаясь уснуть.
* * *
Всю ночь лежал, мучаясь от обжигающей боли. Периодически меняли повязки. Откуда-то достали бинт и стали делать бинтовые. Всё время сжалось в сплошную боль, которую сменяли периодические перевязки.
– Этого ты добивался? – спросил детский голос. Узнал его – это был Максим.
– Чего… ты хочешь? – выдохнул я. Говорить было уже намного легче, но всё равно тяжело.
– Просто поговорить. Я присяду? – он не дождался разрешения и присел. Понимал, что это лишь моя галлюцинация – поэтому говорил тихо. – С чего ты взял, что я ненастоящий? Вот, смотри, – после этих слов я почувствовал точечную боль в ноге. – Я вполне реальный.
– Мне всё… равно. Говори… что хотел.
Посмотрел на него единственным рабочим глазом, который мог открыть: в размытых очертаниях окружения выделялась светлая детская фигура. Он был точь-в-точь таким же, как и всегда: светловолосый, с доброй улыбкой.
– Посмотри, к чему привело твоё геройство. Посмотри, что ты получил за свою глупую храбрость. Почувствуй, чем тебе отплатил мир. Этого ты искал, когда так рвался к прошлому?
– К… чему ты… ведёшь?
– Уходи. Уходи от людей. Давай, как раньше, путешествовать вдвоём. Только ты и я. Мы. Вдвоём.
– Не было… никаких… «мы»… Ты… всего-лишь… моё воображение.
– Костя, как ты не поймёшь? Это не имеет никакого значения. Я… послушай, – он взял меня за руку. – Я просто хочу тебе помочь. Но не могу, пока ты с другими. Уходи от них. Не обрекай всех на ещё большую боль. Всем от этого будет только лучше. И им, и тебе. Ты перестанешь стараться продать душу подороже, а другие не будут от этого умирать, как сегодня. Послушай, мы ведь оба знали, что это случится. Это всегда случается. Смерть всегда приходит… пока ты рядом.
– Иди… к чёрту, – медленно проговорил я, переводя взгляд в потолок. Мне хотелось, чтобы этот разговор быстрее закончился.
– Значит, не пойдёшь? – мальчик отпустил мою руку. Его голос потерял всякую весёлость.
– Нет.
– Потом не жалуйся, – тихо, почти шепнув, сказал он. – Не говори, что я был прав. Рано или поздно, ты всё равно уйдёшь. От них или вообще – неважно. Я лишь хотел, чтобы всё обошлось меньшей кровью.
– Иди… к чёрту, – повторил я.
– И тебе «до свидания», – ответил Максим. После этого повисла тишина. Как мог, оглядел комнату: никого. Боль всё ещё горела по телу маленьким огнём, но уже было заметно легче. Даже получалось шевелить пальцами. Наверное, это было от таблеток, что мне недавно давали.
* * *
Пролежал на диване до следующего утра. За мной всё это время ухаживала Женя. Когда спросил, она ли перевязывала меня, когда мы только сюда попали, просто отвела взгляд с некоторой улыбкой, но не ответила.
Оказалось, что выжило всего одиннадцать человек, включая меня: Женя, Катрин, Никита, Паша, я, трое охранников и четверо учёных.
Последняя надежда человечества была принесена в жертву, чтобы отсрочить нашу смерть: лабораторию пришлось взорвать, вместе с фанатиками. Мы остановились в одном из домов, подальше от лаборатории. Из-за вылазок военных в округе было много открытых квартир.
– Ну, как ты? – спросил Паша, заходя в комнату. Он достал из-за спины небольшой предмет. Это была моя катана. – Захватил её… Подумал, тебе будет нужна.
– Выброси её, – проговорил я, указывая на окно.
Паша недоумевающе посмотрел на меня:
– Почему?
– Мне она больше не нужна. Барахло.
Паша несколько раз перевёл взгляд с меня на катану, и обратно.
– Уверен?
Я кивнул. Паша подошёл к окну, открыл его и выбросил на улицу то, что должно было охранять мне жизнь, но что забрало жизнь одного из близких людей: оборвало ниточку, соединявшую меня с отцом.
– Как себя чувствуешь? Ну, в целом.
– Нормально, наверное, – ответил я, пытаясь сесть, но боль всё ещё стягивала всё тело. –Жить буду.
– Это хорошо, – улыбнулся Паша.
Повисло неловкое молчание.
– Ты что-то хотел? – я решил перейти сразу к делу.
– Да-а, – протянул Паша. – Такой вопрос: ты можешь ходить? Сам?
Я отвёл взгляд.
– Нет.
– Не, ты не волнуйся, – Паша постарался успокоить меня. – Всё нормально. Хорошо, хоть кости не сломаны. Только сильные ушибы.
– К чему ты? Нас выследили? – попытался резко повернуться, но сразу же об этом пожалел.
– Нет. Нет… Всё нормально, в этом плане. Но… – начал Паша, оборвав фразу.
– Но?
– Нам всё равно нужно уехать. И как можно дальше. Оставаться нельзя. Я долго обдумывал всё… До сих пор не могу поверить, что всё разрушилось так быстро… Снова… – Паша тяжело вздохнул.
– Если мы их всех подорвали – зачем уезжать?
– Вдруг, там были не все? – Паша отвернулся. – Нельзя рисковать. Да и здесь ничего нет. Как раз отсюда мы и доставали что можно на базу.
Я ответил не сразу.
– Хорошо… Когда уезжаем? Через неделю, две?
– Сегодня, – ответил Паша.
– Но… но ведь… это было вчера… Так быстро…
– Да. Понимаю. Мы вчера долго обсуждали… пока ты был в отключке. Только тебе не сказали… Не волнуйся. Я помогу спуститься. Ну, а на новом месте, уж залечим тебя. Будешь как новенький, – Паша улыбнулся и совсем тихонько хлопнул меня по плечу. – Никита пригонит нашу машину, а Сергей – автобус для остальных. У военных был, остался ещё с эвакуации.
– Сергей? – спросил я. – Кто это?
– Узнаешь. Со всеми ещё успеешь познакомиться.
В коридоре послышался хлопок входной двери.
– Всё, поехали, – объявил голос. Это был Никита. Паша подскочил с кровати и открыл дверь.
– Как? Уже?
– Да. Всё готово, – ответил Никита. – Только давайте быстрее. Надо валить, пока чисто.
– Костя, подожди минуту. Я сейчас рюкзак захвачу и приду, хорошо?
– Ладно, – ответил я, опуская ноги вниз.
Под тёмной майкой, которая была на несколько размеров больше моего размера, было обмотанное бинтами тело, словно изолентой сломанный провод. Кое-где бинт был тёмно-красный.
В комнату быстрыми шагами вошёл Паша. Он взял меня под руку и поднял. Я не смог сдержать болевой стон.
– Всё нормально? – спросил Паша.
– Да… да. Пойдём.
Все уже шли по лестнице вниз.
– А куда мы едем? – спросил я полушёпотом. – Есть какие-то идеи?
– Пока не знаю, – выдохнул Паша. – Неплохо было бы поселиться в какой-нибудь деревне или на ферме. Подальше от всего… Подальше от городов, понимаешь? Надо начать жить… самостоятельно: выращивать еду, какое-то хозяйство – в городах уже почти ничего нет. Что не разобрали – испортилось или скоро испортится… Другого выхода нет.
– Понимаю.
Мы вышли на улицу. Было непривычно видеть столько людей на поверхности. Чуть впереди стояло несколько человек с автоматами, крепко держа рукоятку и внимательно смотря по сторонам. Восставших не было видно.
Паша помог мне сесть в машину, на заднее сидение, к Катрин. Никита поехал на небольшом чёрном автобусе. Женя была рядом с Пашей, на переднем сидении.
Катрин смотрела на пространство за окном: пустое поле, которое упиралось в стену леса.
Я увидел в дверях подъезда Максима. Он с грустью смотрел на меня.
– Все готовы? – спросил Паша. Все дали молчаливое согласие. – Поехали…
Он завёл машину, и мы проехали вперёд. Через минуту, хвостом, присоединился автобус.
Мимо машины проносился небольшой город, в котором осталось слишком много, но ещё не всё, что мы могли бы потерять. А впереди уже маячил новый светлый мираж.
Конечно, страх недавнего прошлого не давал полностью верить глазам, однако сердце очень рвалось к надежде.