* * *
Разум, словно лампочка, резко включился, отрывая меня от липкого, тягучего сна. Кровать была вся влажная. Майка насквозь промокла. Сел, свешивая ноги вниз, закрыл лицо ладонями – нужно было собраться с мыслями. Нужно было узнать время.
Опустил руку и посмотрел на светящиеся стрелки: «17:06». До ужина оставалось около часа, а обед уже пропустил. Впрочем, сейчас на это было всё равно – только одна мысль колола маленькой иголочкой разум: «заражён или нет?».
Прислушался к своим ощущениям – ничего. Хотя, симптомы и не проявляются так быстро, всё же это успокаивало. Попытался вспомнить, но внутри остались лишь смутные воспоминания о том, как было с Павловым: вроде бы, всё начало проявляться в течение нескольких дней.
«Какая разница от мыслей? Ты можешь придумать, что угодно, а затем поверить в это – разве это будет умно? Сомневаюсь.»
Согласился с Голосом – нужно было узнать наверняка. Поэтому встал и, ощущая слабость и ломоту в теле, вышел в коридор. Меня пошатывало, но решил не обращать внимания на эти мелочи. Должен был быть выше этого. Это всего лишь тело.
По коридору проносился смех – из комнаты Жени и Паши. Снова остановился напротив двери Катрин, борясь с желанием войти, но решил, что сейчас хотел другого, а затем вышел из блока.
Люди озабоченно перешёптывались о том, как видели Игоря. Со страхом, который вошёл в привычку, они говорили о безруком восставшем, о неизвестных, что стреляли в нас, о том, что вакцина почти готова и что вскоре мы все будем жить, как прежде, а заражённых людей можно будет вылечить.
Не понимал, откуда идут их мысли: из страха перед неизвестностью или из слепой отчаянной веры – потому что оснований для подобных мыслей было мало. Впрочем, это тоже не имело значение. Мы все где-то глубоко внутри знали, что ничего уже не вернётся, и что сейчас мы просто доживаем последние дни на этой планете. Наверное, просто всем хотелось какого-то успокоения, ведь невозможно жить в постоянном страхе и отчаянии.
Привычным спокойным жестом открыл дверь кабинета дяди Славы (мне так было проще его называть, хоть Паша и обращался к нему просто по имени), как будто это был мой собственный. Он сидел за столом, пристально, даже напряжённо, смотря на стол, где лежали десятки листов с отчётами, графиками и другими данными. Он даже не перевёл глаза, когда я вошёл.
– А, Костя, – будто опомнившись, сказал дядя Слава, когда встал напротив него. – Привет.
– Здравствуйте, – ответил я. Он много раз предлагал перейти на «ты», но мне всегда было неудобно – всё-таки это друг моего отца.
Его усталое лицо было усыпано короткой тёмной щетиной, с кружками седых волосиков.
– Ты что-то хотел? – спросил он.
– Да-а, – протянул я, присаживаясь в мягкий стул напротив. Мне нравится здесь сидеть и вытягивать руки вдоль подлокотников. – Насчёт моего анализа – вы смотрели?
Дядя Слава отвернулся от листов и с улыбкой посмотрел на меня.
– Меня, конечно, радует твоё отношение, но все здесь – довольно компетентные и самодостаточные учёные. Мне необязательно смотреть каждый отчёт, даже если и нахожусь на руководящем посту.
– Но вы ведь смотрели?
– Да, – с ноткой наслаждения в голосе, ответил дядя Слава. Он всегда так делал, как будто любил, когда я разгадываю его попытки меня запутать.
– И? Не томите!
– Что «и»?
– Что там? – не выдержал я и вцепился руками в подлокотники. – Я… – голос дрогнул, надломился, – …здоров?
– А что? Не должен?
– Не знаю. Поэтому и спрашиваю.
– Послушай, – дядя Слава открыл ящик стола, достал оттуда сигарету и закурил. – С чего ты вообще взял, что можешь быть заражён?
– Я… – мне не очень хотелось рассказывать. Мне даже до сих пор не хотелось самому себе признаваться, но я решился: – В меня попала кровь восставшего.
– Как я уже сказал: всё нормально. Так что уже не важно. Ты лучше расскажи, что произошло там, наверху? Резко подняли такую панику…
– Вам, наверное, Паша уже рассказал.
– Да, что знал, – кивнул дядя Слава. – Но я хочу услышать и твою версию событий. Он сказал, что всё не знает, а что ты – знаешь.
– Ладно… – сказал я, опуская руки на колени, а затем рассказал ему всё.
Дядя Слава некоторое время молчал, докуривая сигарету, а затем потушил её в пепельницу, которую прятал в ящике, и сказал:
– Теперь понятно почему тебя так интересовал вопрос заражения. Да, конечно, есть вероятность заражения таким образом, когда кровь или слюна попадает в организм не через кровь. Но вероятность этого крайне мала. Обычно, желудочный сок спокойно растворяет этот вирус.
– Я точно здоров? Не может быть такого, что этого сейчас просто не видно?
– Я бы не сказал, что полностью здоров, конечно. Как тут быть здоровым, – он усмехнулся. – Но, если ты спрашиваешь, заражён ли активным альфа-вирусом – нет.
С тяжестью выдохнул. Странный, маячащий где-то на рубеже сознания, страх, наконец-то, отпустил моё горло, дав спокойно вздохнуть.
– Отец гордился бы тобой, – неожиданно произнёс дядя Слава. С того дня, как мы все здесь оказались, он ни разу не сказал ничего о моём отце. – Если бы ты не заметил Игоря, вряд ли он остался бы жив.
– Спасибо. Я… просто не хочу видеть смерть.
– Вот за это и гордился бы, – тихо сказал он, а затем добавил: – Но Смерть нас уже не оставит. Она будет терпеливо ждать час каждого из нас.
Его слова не прозвучали грубо или колко – просто это была истина. Возможно, единственная истина этого мира. Я мысленно повторил: «Спас?..».
– Это всё, что ты хотел узнать? – спросил он, спустя несколько минут молчания.
– А, да, – я не мог сдержать облегчённой улыбки. – Спасибо вам большое. А вы не будете ничего спрашивать?
– Нет. Мне хватило твоего рассказа. Удачного вечера, – сказал он, погружаясь снова в бумаги.
– И вам, – ответил я, закрывая за собой светлую пластиковую дверь, оббитую металлом.
Посмотрел на часы: «17:45». Можно было идти к столовой.
Шёл медленно, мысленно прокручивая события сегодняшнего дня.
«Это было всё сегодня, совсем недавно, а, кажется, что давно…» – после сна всегда кажется, что наступил новый день. Особенно под землёй.
Всю дорогу меня занимался другие вопросы:
«Кто это был? И почему они стреляли? Они ничего не требовали – как будто хотели просто убить, но за что? К тому же, не особо экономили патроны. Значит, либо оружие им не нужно (что равносильно самоубийству), либо у них предостаточно патронов (что вселяет больший страх). Но кто сейчас может так запросто разбрасываться такими важными вещами? Даже найди они целый склад, неужели они не будут стараться экономить? Загадка.»
«Они вас так просто не отпустят… Ты готов?»
– К чему?
«К тому, что твой мир умрёт. Снова.»
– Сейчас я готов за него бороться. Если кто и умрёт – это буду я.
«Дурак. Никому не принесёт пользы твоё стремление умереть. Лучше бы подумал о той девчонке или своём брате.»
Я остановился. Голос был прав: я просто не хотел видеть, как снова умирают мои близкие.
«Я больше не хочу их видеть мёртвыми. Умереть самому было бы проще… Но какой смысл в этом? Это простое эгоистичное освобождение, которое никому не поможет… Мне надо быть сильнее. Надо пересилить себя.»
Возле столовой уже собралась небольшая очередь – несколько людей стояли в светлых (когда-то белых) халатах. Основная часть была в серых спортивных штанах и майке, иногда в толстовке – обычная одежда здесь.
Через десять минут нас всех пустили внутрь. Никто никуда не спешил – мест хватало всем, даже ещё и оставалось. Внутрь все заходили по одному.
Давали консервированные овощи и гречку – вполне неплохой ужин. А мне, как «герою», дали двойную порцию.
Улыбнулся с натяжкой в ответ.
Есть не очень хотелось. Мысли о смерти не покидали голову. Внутри жгло неприятное ощущение паники: как будто скоро должно что-то случиться – что-то плохое.
«Ешь, не думай о ерунде – успеешь», – советовал Голос, но я лишь медленно ковырялся в каше, иногда закидывая полупустую ложку в рот.
Когда закончил, еда давно остыла. Почти все люди уже ушли.
В голове вертелся весь сегодняшний день:
«Кто это был? Что с Игорем, как он?»
Вышел из столовой и пошёл в блок. Паша должен был уже прийти. Видел, как он ужинал с остальными, но не хотел им мешать, и поэтому остался сидеть в самом дальнем углу – там, где меня было почти не видно, так как лампа была сломана уже несколько недель и было темно.
Я нарушил тишину нашего блока небольшим стуком в дверь в комнату Паши и Жени, а затем вошёл в освещённую комнату.
– Можно? – спросил я в дверях.
– Конечно, – ответил Паша. Он сидел за столом один в комнате.
Кровать была аккуратно застелена, а на стенах висели большие листы с нарисованными улыбающимися лицами. Их нарисовала Женя – она проводила за этим по многу часов.
– А где Женя? – я прикрыл дверь, и сел на стул, что стоял у стены. Не хотелось нарушать покой кровати.
– Она пошла на лекцию по биологии.
– Здесь проводят лекции? – удивился я. – Зачем?
– Ну, – повернулся Паша с улыбкой. – Для образования. Быть полезным для других – одно из желаний человека. Особенно если другие не против узнать что-то новое. Я тоже, между прочим, ходил, и рассказывал об этом.
Я отвёл взгляд.
– Не помню.
– Ничего страшного, – улыбнулся Паша. – Так, чего пришёл? Просто пообщаться с братом или спросить что-то хотел?
– Как там Игорь?
– Не волнуйся. Всё в порядке. Даже ногу не ампутировали. Зашили. Пока ещё под капельницей без сознания. Ничего, скоро будет как новенький. Конечно, не сразу будет бегать, но со временем поправится. Это ему очень повезло: приди мы чуть позже, было бы намного хуже.
– Это хорошо, – я на несколько секунд замолчал, а затем добавил: – Жаль только, это ненадолго.
– Ты о чём?
– О том, что нас всех ждёт. Смерть…
Лицо Паши сменилось. Несмотря на то, что улыбка осталась – оно теперь было каким-то грустным.
– Костя, лучше не думай об этом, – он даже спорить не стал.
Наверное, это действительно всем было понятно: спасения нет. Единственное, что нам оставалось – это бесполезные попытки зацепиться зубами за жизнь, пока, в один день, очередной восставший не запустит часы обратного отсчёта, сократив её до десятка мучительных дней…
Встал и пошёл к двери.
– Уже уходишь? Заходи к нам через полчаса, когда Женя придёт. Будет весело. А то ты постоянно в своей комнате, один. Мы почти не говорим уже. Мы за тебя волнуемся. Катрин вон тоже почти не выходит – только если с военными, как мы.
Ответил не сразу. Часть во мне хотела прийти, но ответил другое:
– Нет. Извини, устал сегодня. Давай потом, хорошо?
– Костя, не закрывайся, снова. Пожалуйста, – я обернулся. У Паши на лице был отпечаток волнения.
– Паш, не переживай. Я… в порядке, – я попытался улыбнуться, но не думаю, что мне это удалось. – Просто… очень устал. Да и ты, думаю, тоже. Всем нам надо отдохнуть…
Вышел, прикрывая за собой дверь и не давая Паше задержать меня, хоть и очень хотелось. В коридоре стояла Катрин – она молча смотрела на меня, держась за ручку своей двери.
– Привет, – решил прервать тишину я, не зная, что лучше сказать.
– Привет… – отозвалась она. – Ты сегодня человека спас, да? Все говорят…
– Это Паша спас… Я… просто помог.
– Но всё же, – ответила Катрин, а после – повисло молчание.
Мне казалось, в её глазах выражается та же тоска, что и в моих, когда смотрю в зеркало. Она так же, как и я, сидит в комнате большую часть времени. Видел, как она иногда тащит книги к себе. Как и я – это моё основное развлечение. Видел несколько раз, как она сидела скромно в кабинете в исследовательском отделе. Мы были чем-то похожи и находились так рядом… и, одновременно, так далеко.
– Всё в порядке? – ничего лучше мне не пришло в голову.
– Да. Всё в норме. А у тебя?
– Хорошо… Всё хорошо. Я… пойду к себе – устал. Извини.
– Всё нормально, отдыхай, – сказала Катрин на прощание. Мне показалось, что она что-то хотела сказать перед моими словами, но сейчас передумала.
– И ты, – ответил я, проходя мимо.
«Не так нужно разговаривать с девушками», – сказал Голос. Будто он мог знать, как это делать лучше…
Зашёл в комнату и, не включая свет, прошёл в кресло, которое стояло в самом дальнем углу от входа: здесь меня даже могут не заметить, когда зайдут в комнату. Пришлось выпить несколько таблеток снотворного, чтобы заснуть, потому что сейчас не смог бы это сделать. На пачке было написано, что срок годности истёк, но какая уже разница? Главное, что от них был эффект.
Снова начал обдумывать то, кто бы это мог быть: «кто стрелял в нас?». Водоворот мыслей завертелся. Снова появился едва уловимый страх. Страх того, что мы своим появлением дали слишком мощное оружие в руки врага:
«Теперь они знают, что мы здесь есть и где мы. Они точно проследили за нами.»
Страх усилился от осознания того, что мы расслабились: «как давно они за нами следят и что они хотят?». Я уже успел забыть, кто же в этом мире на самом деле является чудовищем, кто представляет большую опасность. Человек – самый страшный хищник.
* * *
Спокойствие резко испарилось от сирены, которая громом пронеслась по всем этажам. Когда я очнулся ото сна, всё уже началось.
Подскочил и выбежал в коридор. Все двери были открыты. Никого не было видно. Приглушённый холодный дневной свет сменился на аварийный, красный. Вернулся в комнату и захватил катану: на всякий случай.
Не мог понять, что могло произойти – причём так резко и неожиданно.
Подбежал к лифту, кнопка не загоралась – не работал. Побежал к лестнице. До лестницы всё так же никого не было видно.
На лестнице оказался ад: мёртвые, разорванные от пуль, тела лежали на залитых кровью ступенях, а на лицах навсегда отпечатался предсмертный ужас.
От непонимания ситуации становилось ещё страшнее. Всё было похоже на мои кошмары. Но я бежал наверх. У самой двери остановился, медленно открывая её – в дереве красовались дыры от пуль – никого. Никого живого. Зато тела валялись то тут, то там. Абсолютно у всех была прострелена голова. Почти все, кто умер – учёные, обычные люди, не военные…
Ступал по полу, залитым кровью. Тошнило, но я сдерживал позывы и вообще старался идти, как можно тише. Услышал шорох впереди, и решил затаиться, спрятавшись за стену.
– Ну, чо? Все крысы передохли? – три фигуры шли по коридору. Я быстро выглянул – это были три человека с бритой головой в тёмных спортивных костюмах. Они шли в мою сторону, и я скрылся.
– Да хуй их знает, – сказал другой. Я услышал смешок, а потом звук, как будто он что-то пнул. – Но, сука, как же они визжали… Особенно тот, помнишь, белобрысый? Когда я ему зубы вырывал, а он взял, сука, и вырубился. Не… с ними по-хорошему нельзя. Это свиньи ебаные, а не люди…
– Ну ты жёсткий, конечно, – сказал третий.
Затаил дыхание и почти беззвучно достал катану из ножен. Они подходили всё ближе. Нужно было как-то пройти мимо них… через них. Мог бы, конечно, попытаться пробежать до другого конца коридора, но это не имело смысла – он никуда не вёл. Иди по лестнице назад тоже не вариант: не работают лифты. Тупик. Выхода не было. Шаги раздавались всё ближе.
– А чё мы здесь шароёбимся ваще? Вроде же всё, перерезали этих крыс ебучих.
– Клык хочет подорвать тут всё нахуй, чтобы ничего не осталось, – после этого ответа все трое весело засмеялись. Не так, как смеются обычные люди, а как гиены.
– Прикинь, успех трахнуть пару тёлочек, пока тела остывали. Это был пиздец какой кайф.
– Ой, бля, иди нахуй с этой хуйнёй твоей. Вечно ты выкинешь что-то.
Их голоса были всего в нескольких шагах от меня. Мне разозлил их разговор, и я сжал рукоятку сильнее. Руки немного дрожали, было страшно. У них автоматы, а у меня только меч – такая себе защита. Но теперь, даже если бы и мог, не хотел уходить. Надо было что-то сделать. Я хотел их убить.
Прошла секунда, вторая. Они остановились. Совсем рядом.
«Пора», – подумал я.
Неожиданно что-то выкатилось из-за угла – это была граната. Через секунду она взорвалась вспышкой. От резкого звукового удара я упал. Ничего не было слышно, кроме бесконечного писка. Ничего не видно.
Пытался кричать, но даже не понимал, кричу или просто представляю себе это.
Вдруг, чьи-то руки подхватили меня и понесли вперёд. Пытался кричать: «Кто вы?», но это было бесполезно – только этот ужасный писк… Старался сжимать катану и ножны в руках, чтобы не потерять.
Через несколько секунд вспышка начала пропадать, постепенно растворяясь в алом свете аварийного света. Попытался посмотреть по сторонам, но слабо различал силуэты. «Кто вы? Что происходит?». Я попытался вырваться, но руки только сильнее меня схватили.
Меня завели в какую-то тёмную комнату и закрыли дверь. Затем включили фонарик и повели ещё ниже, к новой двери. И после того, как другая дверь закрылась, опустили на серый бетонный пол.
Зрение уже почти вернулось, остались лишь несколько светлых пятен. Здесь было слабое освещение. Посреди комнаты, на стуле, был связан человек. Такой же бритый. Он был без сознания, совсем рядом. Вся голова была в кровоподтёках. На опущенной голове, в районе затылка, было видно клеймо. Но я не мог разобрать какое именно.
Попытался снова что-то сказать, но ничего не услышал. Рядом опустился человек. Он снял свою тёмную маску с лица – это оказался Паша. Он с волнением шевелил губами – видимо, что-то говорил. Паша встал и подошёл к другому человеку, который стоял у входа с автоматом наперевес, и они начали говорить о чём-то взволнованно.
«Ты прекрасно знаешь, что происходит, – раздался Голос внутри. – Всё повторяется. Как я и говорил. Как ты и сам знал. От людей не сбежишь. Это от восставших можно спрятаться, а от людей – нет.»
Быстро осмотрел комнату ещё раз, но здесь не было никого больше, кроме меня, связанного человека на стуле, Паши и ещё одного, в маске.
Понимал, что не могу сейчас узнать, что происходит и что лучше делать. Поэтому взял ножны с пола, спрятал туда катану и подошёл к человеку на стуле. Клеймо было в виде дракона, который пытался подпалить свой собственный хвост.
Писк в голове становился тише. Через него уже пробивались тихие обрывки фраз:
–…ужно… остальные… – слова всплывали, словно островки посреди океана.
Примерно через минуту я смог нормально разобрать Пашин голос. Он обратился ко мне:
– Слышишь меня? – я кивнул в ответ. – Хорошо. Слава богу, он в порядке, – сказал Паша другому человеку – тот кивнул. – Я уж думал, что они что-то с тобой сделали.
– Что произошло? – говорить удавалось с трудом, горло першило от недавнего крика. – Кто это? Где все? Почему… Как оно? Я не понимаю… – паника не давала нормально говорить, слова как будто застревали в горле.
Паша за несколько минут рассказал, что сам знал. Оказалось, что это были те же люди, что уже нападали на Пашину группу. Паша сказал, что они как-то пробрались через шахту лифта – потому что по-другому просто было нельзя. И что сразу начали убивать. Без разбора. Из-за резкого нападения и паники военные не успели отреагировать: кого-то зажали внизу, кого-то в другой части комплекса. Паша сказал, что этих фанатиков было так много, что они просто оттеснили военных и почти всех перебили – Паша ещё с несколькими смог сбежать. Поражало не количество нападающих, а другое. Поражало то, что это произошло за считанные минуты.
«Всего пара минут и сотни людей умерла. Всего пара минут…»
– У них есть наши. Они… они не всех убили. Слышал это от одного ублюдка. Сказал, что хотят увезти на показательную казнь…
– А где Катрин, Женя, Никита? – спросил я.
– Я здесь, – ответил мужчина, снимая маску с лица. Это был Никита.
– А остальные?
– Катрин в другой части комплекса. Мы разделились, чтобы не привлекать внимания. Она должна проверить другое крыло, собрать кто остался и готовить подкрепление.
– Так с ней всё нормально?
Паша тяжело вздохнул:
– Не знаю. Мы давно разошлись. Ты лучше скажи, как ты там оказался? Я думал, что потерял тебя.
«Чувствуешь отчаяние?» – сказал Голос. В голове пронеслись картины её мёртвого тела: разорванная одежда, разбитая голова и тонкая красная нить изо рта…
«Нет! Это… это ещё неизвестно – значит, не является правдой. Она сильная – вряд ли даст себе так просто умереть…»
– Где ты был всё это время?
– Я… я спал в комнате, – тихо сказал я.
– Спал?!
– Это таблетки… снотворное… Только недавно проснулся… от сирены… а здесь такое… А с Женей что?
Паша отвернулся, немного помедлил:
– Не знаю, – тихо ответил он. – Мы обыскали каждый уголок, который могли. Но я просто не знаю… Ни трупа, ничего… Наверное, она у них… Мы только вот этого взяли, – Паша кивнул на человека без сознания. – Их там десятки…
– Как такое возможно? – тихо спросил я. – Как они нас нашли?
– Я не знаю.
Никогда не видел в Паше такого страха. Посмотрев в его сторону, подошёл ближе:
– Мы её найдём, – твёрдо сказал я, подавая руку. – Как-нибудь… не знаю. Но найдём. И вернём.
– Да, – ответил Паша, отвечая на рукопожатие.
Внезапно откуда-то сверху послышались звуки. Такое ощущение, будто они были сразу со всех сторон. Сначала слабое кряхтение, шипение, а потом чёткий человеческий голос:
– Эта хреновина вообще работает?.. – после этого на несколько секунд замолчал, а затем продолжил: – Хорошо, да. Да понял я, иди нахуй отсюда! ДА! Я ПОНЯЛ! Всё… Короче, ребята, мы захватили ваш комплекс, да? И собираемся его предать огню, – в этот момент послышались десятки голосов на фоне, которые скандировали: «Предать огню! Предать огню!». – Я знаю, что вы, крысы, где-то прячетесь. Знаю, сука, что вы ебашите моих людей. Но ладно. Предлагаю сделку, раз вы, сука, не хотите по-честному, то вот: у вас есть нужный нам человек, у нас – нужные вам. Мы специально оставили нескольких сук, чтобы потом в нашем лагере устроить представление… Но я добрый сегодня. Так и быть, отпустим их. Ждём вас в самом большом коридоре у входа. У вас есть час, чтобы появиться, иначе я взрываю это место нахуй. Приведите нам нашего друга, живым. И помните, что если не придёте, то всё это будет на вашей совести. И вы будете подыхать, зная что поступили как шакалы. Чао-какао, – после этих слов связь оборвалась и громкоговорители затихли.
Посмотрел на Пашу:
– Он про того говорил? – кивнул в сторону человека на стуле.
– Да…
– Что будем делать?.. Все наши у них, – сказал я.
– Хуёвая ситуация… – Паша смотрел куда-то за пределы этой комнаты, приложив палец к носу. – Ник, что думаешь?
– Ты знаешь, что я думаю и что всегда готов отомстить. Мы знаем, где они, у нас есть пушки – чего ждать?
– Правильно. Я согласен с Никитой, – вставил я.
– Да подождите вы. А если наших зацепит?.. Да и, блин, это же очевидная ловушка. Их больше. В десятки раз… Нет, это говно, а не план.
– Откуда ты знаешь? – прервал его Никита. Он повысил голос. – Мы же вон сколько их уложили. И потом их уже почти не было. Может, от них там вообще ничего не осталось!
– Ага, конечно. Так взяли и испарились. Нет. Нельзя торопиться… – ответил Паша. – Ладно, есть ещё время. Даже если и с оружием – всё равно надо план обдумать. И, как минимум, дождаться Кэт. Вот подождём её, а дальше будем думать.
Посмотрел на часы: «3:37». В половину пятого утра наши друзья умрут.
– Да какая нахуй Кэт? У них Женя – тебя не волнует что ли?! Я бы на твоём месте уже бежал туда, – раздражённо бросил Никита. – Я бы всё отдал за то, чтобы не медлить.
– Знаю, – по голосу было ясно, как сильно Паша сдерживал злость. – Я хочу их убить не меньше тебя. Я так же хочу отомстить за всех наших, как и ты за сестру. Но это самоубийство. Если мы умрём, то они потом – точно. Поэтому и не хочу лезть в пекло на эмоциях.
– Делай, что хочешь, но через полчаса я пойду. С тобой или без. Я только этого и ждал. И из-за твоих вывертов упускать возможность не хочу, – медленно, твёрдо отчеканивая каждое слово, произнёс Никита.
– Не по-христиански это. Не боишься потом в аду гореть?
– Лучше буду в аду вместе с ними гореть, но отомщу. Мы уже давно все себе на несколько котлов грехов набрали. Нечего стесняться.
– Ладно, как хочешь…
Мы стали ждать Кэт.
В «4:01» Паша, вдруг, встал и подошёл к двери, прислушался.
– Приводите эту мразь в чувство, – кивнул он на избитого лысого мужчину. Никита кивнул и в несколько шагов преодолел полдесятка метров. – Будем действовать иначе.
Никита резко ударил командира фанатиков в живот:
– Ну, сука, давай! Смотри сюда! – грозно приказал он, снимая с пленника тёмный мешок.
– Может, немного полегче? – предложил я.
– Костя, не надо, – огрызнулся Никита. Я решил не вмешиваться.
Он нанёс ещё несколько ударов и, в итоге, фанатик упал вместе со стулом.
– Ник, реально, полегче. Он нам живым ещё нужен.
– Знаю… знаю. Иначе эта сука давно бы уже сдохла, – Никита дал ещё одну оплеуху, после которой фанатик замычал. – Давай, очухивайся, падаль. Если надо, я из тебя всё говно выбью.
Фанатик слегка покачал головой, как бы приводя себя в чувство, а затем медленно осмотрел помещение, остановив взгляд на мне:
– О-о… новое лицо, – хрипло протянул он и даже попытался засмеяться, но это лишь переросло в кашель. Однако улыбка на избитом лице осталась. – Я… я тебя знаю. Видел.
Постоял несколько секунд, а затем подошёл ближе.
– Где?
Фанатик улыбнулся шире на секунду, а затем его лицо перекосило от боли, и он опустил голову.
– Это ты… тогда их спас… – прохрипел фанатик.
– О чём он? – спросил Никита.
– Не знаю, – ответил я.
– Ты дважды нам помешал. От тебя одни… проблемы… Охранник трупа. Суицидника… Где твой господин? Где всё, что ты любил?.. Нет? А остальные?.. Позже присоединяться?.. – фанатик на несколько секунд замолчал, в кровавой усмешке. – Где этот твой мир? А?..
– Что ты несёшь? – переспросил я. – Я тебя не помню.
– Походу он двинутый конкретно, – сказал Паша, мягко пытаясь отвести меня в сторону. Я одёрнулся. – Давайте свяжем его, и всё. Плохая была идея.
«Мне кажется, что он не сумасшедший. Дослушай его.»
– Нет, подождите. Пусть говорит. Я хочу его послушать. Пару минут всего, и потом идём.
Фанатик снова поднял на меня голову с лёгкой улыбкой. Все зубы и рот были в крови.
– Зачем ты охраняешь это? То, что тебя убило? И тебя, и его – всех? Разве не видишь, к чему мир пришёл? Очнись, мальчик. Я же вижу в твоих глазах огонь. Бурю, что может уничтожить гниль… сжечь плесень мира. Слушай её. Слушай себя. Ты же знаешь, что паразиты – это плохо. Так почему ты их так неистово защищаешь?! Земля, наконец, может избавиться от своей проблемы – людей! Помоги ей!
«Где теперь твоя мораль? Почему ты перестал задавать вопросы?»
– Что это за бред?.. – тихо спросил я.
– Нет… Ты понимаешь…
Мне показалось, что увидел в его глазах слабое отражение самого себя: человека, который перестал во что-либо верить; который перестал искать смысл; который неистово искал счастливый финал, но пришёл лишь к пустому эпилогу; который потерял себя; который умер вместе с миром, где он родился; который больше не стремится к жизни.
«Но был ли этот человек лучше? Каким он был?»
Не мог ответить на вопрос. Не мог вспомнить, каким был раньше.
«Уверен ли ты, что остался человеком? Ты вообще им когда-то был?»
Медленно отшатнулся назад, сделал ещё несколько шагов, пока не упёрся в стену.
– Оставь труп! Предай огню всё то, что убило и убивает! Предай огню всё, что осталось! – завопил фанатик. Его слова разожгли искры воспоминаний, и я вспомнил боль, которую старался забыть. Эти искры разожгли факел понимания: мои друзья ещё живы – я должен их защищать. Только сейчас смог понять, насколько важна моя жизнь. Неважно, кем был раньше – сейчас я тот, кто есть и с этим уже ничего не поделать, думая о прошлом.
– Заткнись, с… – Никита не договорил, замахнувшись.
Опередил его, ударив фанатика кулаком прямо в лицо:
– Это вы убиваете нас! Это вы, такие как ты, уничтожили мир! Вы виновны! И все подобные. Я… я уничтожу вас. Всех вас уничтожу, чтобы никто больше не страдал. Чтобы больше никто не хоронил друзей, близких, родных. С вами нельзя иначе, – посмотрел на часы: «4:18». Повернулся к Никите: – Время. Вяжи его, и на выход.
– Понял, – ответил он с понимающей улыбкой. Показалось, что в его взгляде даже было уважение.
«Думаешь, ты сможешь всех спасти? Думаешь, это всё какая-то игра, где ты – главный герой?» – спросил Голос.
Я ничего не думал. Просто хотел спасти друзей и убить тех, кто отнял их у меня. По-моему, это очень человечное и обычное желание.
Мы вышли в коридор, и пошли в сторону главного коридора. Фанатику завязали рот, чтобы не мог никого позвать. Я шёл впереди.
Сразу за поворотом нас встретили две стены полностью бритых, как один, людей. Все они были одеты в тёмные одежды. На голове каждого – клеймо.
– Смотри, не засцали…
– О-па, смотри, малой какой…
– А этот здоровый какой-то…
В конце, напротив грубо открытых металлических дверей лифта, стоял мужчина. Он держал кого-то за волосы, приставив к его голове пистолет. За этим фанатиком были ещё несколько связанных человек с повязками на глазах, за которыми стояла пара охранников.
– Паша?! Паша! Я здесь! – крикнула девушка. По голосу – Женя. Она со страхом выглянула, но ей сильно ткнули дулом в спину, что-то сказав, и девушка замолчала. Больше никто ничего не сказал.
– Вот вы и здесь, – торжественно проговорил тот, что стоял в конце. – Заткнулись! – рявкнул он, и все переговоры фанатиков резко затихли. Ни одного шёпотка. После этого приказал: – Один из вас, с нашим, иди сюда. Но только один.
Паша двинулся вперёд, но я остановил его:
– Я пойду, – твёрдо сказал я.
Паша недоумённо посмотрел на меня.
– Нет. Я сам.
– Пусти. Мне это нужно, – шепнул я. – А ты спасай Женю. Ты говорил, что Кэт должна появиться – вперёд, как только она появится. Я… постараюсь дать время.
Паша посмотрел на меня с тревогой, но передал командира фанатиков – тот лишь улыбался глазами. Взглянул на Никиту – он смотрел куда-то вперёд.
Медленно шёл, ведя под руку фанатика – он не сопротивлялся. Рожи вокруг насмешливо улыбались.
Когда подошёл ближе к тому, кто держал заложников, то увидел, кого он держал – это был дядя Слава. Он лишь молча смотрел на меня, пытаясь шевельнуть головой в сторону. Губы его безмолвно говорили: «Беги».
– Засцали твои дружки, да? Малого пустили… Может, думают, мне тебя жалко станет? А?
– Я сам пошёл.
– Интересно… Убери ему изо рта эту херню, поговорить хочу – улыбнулся он. Я повиновался и убрал повязку изо рта заложника. Мужчина напротив спросил его: – Чё как, командир?
– Пару раз неплохо так приложили, но жить буду, – ответил командир фанатиков.
– Всё! – рявкнул я, доставая одной рукой катану и прикладывая лезвие к шее командира. – Я пришёл сюда для обмена. Если хочешь, чтобы он прошёл эти несколько шагов живым – отзови своих людей в дальнюю часть коридора. Мы оставим его возле лифта.
– Это всё?
– Да.
– Не. Не пойдёт.
– Как это: не пойдёт? – спросил я.