Ходовые испытания
На следующий день мы радостно продолжили наши тренировки в Преголе. Весь экипаж работал дружно и слаженно. Конечно, во время швартовки самой важной фигурой на судне (Не путать с медицинским судном. В данном тексте – «Судно – плавучее сооружение, предназначенное для транспортных, промысловых, военных, научных, спортивных и других целей») является шкипер, но действия экипажа тоже очень важны. По очереди мы становились за штурвал, а те, кто был не за штурвалом, страховали борта кранцами и отпорным крюком, заводили швартовы, отдавали швартовы, внимали командам очередного шкипера и докладывали о выполнении. Хороший экипаж – это когда каждый знает, что делать, делает это хорошо, но только по команде шкипера (капитана), а если хочется сделать без команды, то только с разрешения.
Во время одной из швартовок, я, страхуя нос яхты отпорным крюком, немного его погнул (крюк). Нет, он не сломался, но из телескопического превратился в простой – не телескопический. Практическое подтверждение теории о том, что крюком нужно только отталкиваться и нельзя использовать как рычаг было продемонстрированно мною для всей команды. А ещё я узнал, что отталкиваться лучше, держась не за рукоятку, а за крюк. Так и держать удобнее, и резиновая рукоятка не скользит по поверхности, от которой отталкиваются. Реально – очень полезное знание. В моём случае – слегка запоздалое, но лучше поздно, чем никогда. У меня, почему то, в подавляющем большинстве случаев случается «позже».
Наши тренировки вблизи «Витязя» собрали небольшую толпу зрителей, которые после посещения экспозиции музея Мирового океана, получили абсолютно бесплатную возможность посмотреть на процесс швартовки парусной яхты. Идея отправить кого ни будь из экипажа на причал и организовать платный аттракцион нами реализована не была. Идея так и осталась идеей.
Вечером, проверив состояние модифицированного нами механизма управления оборотами, мы убедились, что «G» (детали из строительного магазина) продолжает исправно выполнять назначенную нами функцию, пластиковые хомуты надёжно держат, то что мы прикрепили, а «P» (деревянный клин) стойко удерживает коробку от прокручивания. В общем – скотч не понадобился. Яхта стала ещё роднее и надёжней. Так уж повелось, что отремонтированное самостоятельно – более надёжное, чем новое. Когда всё новое – неизвестно, когда, почему и что сломается, а к себе доверия больше чем к какому-то неизвестному дяде, который делал новое. В общем – ходовые испытания прошли успешно. Ещё один внеплановый зачёт.
А набирая в бак пресную воду мы сначала затопили каюту кэпа, а потом и всю яхту. Не полностью, но вода покрыла пайолы. Пайолы – это съёмный настил, пол – по сухопутному, только съёмный. До этого замечательного момента (замечательного, потому что кэп заметил) мы пополняли бак, набирая воду в колонке в пластиковые десятилитровые бутылки. Набрал, занёс на яхту, вылил в горловину, пошёл за новой порцией. А в этот день мы готовились к предстоящему переходу и решили набрать полный бак. Достали из рундука шланг, закрепили на колонке и вставили в горловину. Чтобы не перелить, один человек дежурил на колонке у вентиля, второй не спускал глаз с горловины в ожидании увидеть там воду. Вода в горловине так и не появилась, зато она появилась в носовой каюте. Об этом мы узнали из от слегка возмущённого Александра, который спустив ноги со спального места не обнаружил свою обувь, зато он обнаружил прибывающую, судя по течению, воду. Это течение и переместило тапочки ближе к двери. Громко и почти без эмоций проинформировав нас об этом, он покинул кубрик и разместился на кормовой скамейке. Их было две – справа и слева. Кэп обычно восседал на правой, возвышаясь над нами и наблюдая за процессом познания нами морской науки и, при необходимости, корректируя этот процесс.
Вот и сейчас он занял своё любимое место и наблюдал как мы боремся за живучесть яхты. Вскрыв рундук в капитанской каюте, мы подробно изучили бак. Вода в горловине и не должна была появиться, потому что бак был оборудован клапаном, который выравнивал давление воздуха в баке. В тот день, выпустив весь воздух, который вытеснила вода, он продолжил выпускать эту самую воду. Впоследствии дежурный выставлялся не на горловине, а возле бака. Воду мы выкачали ручной помпой, пайолы и подпайольное пространство высушили тряпками. Как всегда – дружно и тщательно.
Выход в залив
Утром к нам прибыл новый курсант – Николай и обещал нас найти Илья. Они как Денис и Света взяли неделю практики. Дождались Николая, собрались, отдали швартовы и пошли в Калининградский залив. До выхода в залив нам нужно было пройти два моста. Оба были подъёмно разводными, построенными ещё в те времена, когда Калининград был Кенигсбергом. Первый уже давно не сводили, но по непроверенной информации, он был в рабочем состоянии и числился резервным на случай «если завтра война». Здесь нужно было просто пройти между опорами. А второй эксплуатировался и был автомобильно–железнодорожный, двухъярусный. Когда-то был разводным, но во время отступления, немцы его взорвали, потом его восстановили, и он стал неразводным, потом его сделали подъёмным. Поднимали его крайне редко и поэтому нам нужно было опустить мачту, перед проходом под мостом.
Не доходя до моста пришвартовались лагом с наружной стороны марины какого-то яхт клуба. Швартовку провели очень слаженно – кэп почти не повышал голоса. Очень пригодились навыки по набрасыванию швартова на утку и заведения швартова отпорным крюком. Не успели научится как тут же применили на практике. Подбежавшему сторожу объяснили про то, что сами мы не местные, здесь проездом, пришвартовались ненадолго и как только, то сразу же и уйдём. Не сказать, что его это успокоило, но отошёл, и продолжал наблюдать издалека. Опустили мачту, тоже без приключений. При такой вот процедуре, нужно следить за вантами, чтобы они были с той стороны от краспиц, в которую опускают мачту, т.е. между мачтой и кормой. Ещё один быстрый практический урок. А краспица – это распорка между мачтой и снастями стоячего такелажа. Очень похожа на рею.
Опустили мачту, замерли на местах, отшвартовались быстро и почти без «косяков». Всего это действие (вместе с пришвартовались/отшвартовались) заняло у нас около 15 минут. Учитывая, что большая часть команды делала это впервые – очень неплохое время. Прошли под мостом. Очень низкий. Под ним не то что с мачтой проходить, ещё и пригибаться надо, если не в кокпите, чтобы случайно головой о мост не удариться.
Пришвартовались к какому-то складу, сказали подбежавшему сторожу, что выходить не будем. Поднимем мачту и уйдём. Стали поднимать и, когда всё должно было вот-вот получиться, я, лёгким и, как мне показалось, изящным движением ноги, отправил за борт молоток. Дальше использовали только пассатижи. И для того чтобы зажать, и для того чтобы забить. Подняли, закрепили и двинулись дальше.
Склады сохранились в почти первозданном виде. Изменился только транспорт, который возит товары, сторож и сами товары, а всё остальное так и осталось как построили немцы. Немного обветшало, но сохранило свои эксплуатационные свойства. Сохранилось так хорошо, вероятно, не потому, что хорошо построили, а потому, что мы бережно к этому относимся.
В отличии от набережной Петра Великого, за мостом начиналась настоящая морская жизнь. Большие корабли в канале и у больших морских причалов, латеральные знаки, знаки опасности и прочие прелести.
Впервые вживую увидел кардинальные знаки. Эти знаки ограждают отдельно лежащие навигационные опасности и затонувшие корабли. Вот так может сложиться жизнь корабля – был кораблём – стал навигационной опасностью. Сделал неутешительный для себя вывод – запоминать топовые фигуры этих знаков очень неблагодарное занятие, потому что конусы можно рассмотреть только если к этому знаку пришвартуешься. Гораздо полезней выучить раскраску самих знаков. Нет, я знаю, что не обладаю орлиным зрением и поэтому пытался рассмотреть конусы в бинокль – бесполезно. Бинокль прихватил с собой на практику. Думал, что на яхте по любому должен быть бинокль и мой будет вторым. Два бинокля на яхте лишними не будут. Лишним не оказался мой, он же был единственным, потому как яхта биноклем укомплектована не была.
Пройдя немного по каналу, свернули налево-в Калининградский залив. Настоящий морской простор. Небольшие, но настоящие морские волны. Они очень маленькие, почти штиль. Можно подумать, что это пустое восхищение «салаги» перед тем, что для настоящего моряка не является поводом даже для небольшого внимания. Но умение восхищаться и радоваться обыкновенным мелочам, наполняет жизнь счастьем. Не надо ждать, не надо преодолевать, чтобы восхитится. Нет, после преодоления и при достижении нужно, но никто не запрещает восхищаться в процессе. Вот я и восхищался. Настоящий морской ветер, до этого я его чувствовал только на берегу. Любой, кто достигает каких-то вершин, когда-то был у подножия. Но некоторые забывают с этих вершин спустится.
Учимся ходить галсами
Кстати, о ветре. Выйдя в фарватер и дойдя до того места, где его глубина позволяет идти галсами, мы поставили стаксель и подняли грот. Калининградский залив большими глубинами не отличается и ещё в нём есть мели, которые опасны для килевых яхт. Наша была с выдвижным килем – швертом (немецкий Schwert – «меч»), но садиться на мель, даже выдвижным килем не хотелось. Александр, перед началом нашей практики, добыл морские карты, которые для Калининградского залива были редкостью и ещё страховал нас при помощи приложения, установленного на его планшет. Фарватер (vaarwater)– от голландских слов -varen – плыть и water – вода, обозначает безопасное, для движения судов место, обозначенное на местности (навигационными знаками) или на карте. Этот фарватер был отмечен и на карте, и на местности.
В общем – вышли на оперативный простор и пошли под парусами. Сначала просто шли, по очереди стояли у штурвала, учились правильно ловить ветер, правильно менять галсы. Осваивали работу шкотовых. Под парусом яхта идёт иначе, чем с мотором. Мне показалось это более приятным. Тишина, только ветер и плеск волн.
В школе, когда проходил теорию, нам (курсантам) задали «каверзный» вопрос: «На сколько градусов, изменяет курс яхта, когда переходит на другой галс?» Были разные варианты, но ни один не был правильным. Правильный оказался: «110 градусов». И очень подробное объяснение: «Потому что», и взгляд немного свысока на «недосалагу».
Чем отличался Александр? Он также задавал вопросы, внимательно выслушивал ответы, уточнял «почему так решили?», а потом оглашал правильный ответ и подробно разъяснял почему так, а не иначе. И если это тянулось с незапамятных времён, то рассказывал историю появления (происхождения). Вообще он был (есть) живым воплощением Христофора Бонифатьевича – невозмутимый, решительный, с чувством юмора, «нафаршированный» историями, подходящими к любой ситуации. Благодаря этому (историям) наше обучение прерывалось только сном. Во всё остальное время мы, под чутким руководством Александра, стремительно интегрировались в морское сообщество.
Так вот, опять про галсы. Освоили технику управления при смене галса. Нужно выбрать ориентир на траверсе кормы (перпендикулярно курсу) в направлении изменения курса. В общем, где-то сбоку, дать команду шкотовым: «Приготовиться к повороту оверштаг» и после получения ответа о готовности, повернуть яхту на этот ориентир. Шкипер, во время поворота, наблюдает за поведением грота. Как только грот начнёт переходить с одного галса на другой – подаёт команду «Поворот». По этой команде один шкотовый травит (отпускает) стаксель шкот, а второй – натягивает (набивает) стаксель шкот другого борта. Стаксель переходит с одного борта на другой. Из теории от Александра, плюс собственноручно наработанной практики – поворот может быть больше 90 (на немного), но не меньше. При меньшем угле поворота можно остаться в левентике. Левентик (le vent, французский – ветер) это когда ветер дует по направлению к курсу яхты под углом 0 градусов, т.е. яхта находится носом четко против ветра. Против ветра парусные суда ходить не могут. При повороте это неудобное положение яхта проходит по инерции и если угол окажется меньше 90, то потеряет ход и нужно будет время, чтобы снова поймать ветер, набрать скорость… Поэтому – лучше чуть больше повернуть (яхта тогда почти ложится на борт) и после того, как поймали ветер в паруса – выровняться. Оверштаг делается быстро, чтобы яхта, попав в левентик не потеряла ход.
Несколько пробных поворотов – все поняли, все научились, у всех получается. Опять цитата от Александра: «Отсутствие таланта компенсируется многократными, повторяющимися тренировками». Не знаю, насколько мы были талантливы, но к обеду получалось уже неплохо. В силу таких обстоятельств как: наша удалённость от берега и отсутствие на этом удалённом береге инфраструктуры общественного питания; решено было провести это важное мероприятие в состоянии дрейфа.
Где и как пообедаем – решили, поэтому я ушёл в кают-компанию и начал подготовку. Опытные яхтсмены обычно обходятся бутербродами в таких случаях. И безопасно (не обольёшься), и во рту окажется больше чем на палубе (из тарелки/ложки не вылетит). Но мы то были неопытными. Поэтому кроме бутербродов – каша, салат, горячий чай и «вкусняшки» (сладости к чаю). Пока я готовил (резал, грел, намазывал) процесс обучения не прекращался и на команду «Приготовится к повороту» отвечали не только шкотовые, но и я: «К повороту готов».
Подготовится к повороту для меня (пока исполнял кокские обязанности) заключалось в обеспечении неподвижности того, что в случае поворота могло упасть, высыпаться, разлиться, рассыпаться и прочее раз-. Очень организуют такие условия. Когда готовишь, то всё делаешь так, что в обработке могут быть только не более двух объектов. Остальное упаковано, принайтовано («найтов» – морской термин, обозначающий тип крепления в виде обвязки), уложено в рундук или в шкафчик, которые обязательно тут же (после укладки) надёжно запираются. Незапертый выдвижной ящик со столовыми принадлежностями задержал минут на 15 обед и обеспечил меня на это время полезной работой – собрать, помыть, рассортировать, уложить. Пока я занимался подготовкой к обеду, процесс обучения продолжался. «Приготовиться к повороту!» прижал чайник/кастрюлю/сковороду к плите, закрепился (раскорячился) сам, «К повороту готов!». Стойко (от слова «стОя») пережил поворот, дождался пока яхта выровняется, продолжил процесс.
Когда всё было готово, высунул в кокпит голову – «Обед готов». Кэп рассказал, как ложить (яхты почему-то не встают и не кладутся, а «ложатся» в дрейф). Один из простых способов – повернуться к ветру бортом, как будто бы меняя галс, но стаксель оставить в прежнем положении. Яхта находится в положении какого– либо галса, а стаксель остаётся на наветренной (та сторона в которую дует ветер) стороне. Тогда яхта не торопясь дрейфует, ветер дует в борт, завихрения, которые образует в воде корпус, гасят набегающие волны. Движется в этом положении яхта очень небыстро. Легли в дрейф, накрыли стол. Плотно так пообедали. Хватило всем, даже тем, кто попросил добавки.
Ещё про паруса – при боковом ветре, если поднят один из парусов, то– стаксель поворачивает (двигает в бок) нос яхты, а если поднят только грот – он поворачивает корму. И всё это вращение идёт вокруг мачты. Не абсолютно, но центр вращения находиться где-то в том районе. Поэтому, если правильно настроить оба паруса, то паруса будут компенсировать друг друга, и яхта так и будет двигаться боком.
Поели, немного передохнули и дальше – постигать азы судовождения. В этот день мы не только перегнали яхту, но и отработали поворот оверштаг. Это поворот, когда яхта идёт против ветра. Ну не совсем против, а под углом, но никак не по ветру. Сначала практиковали сам поворот. Один рулевой и двое на шкотах стакселя. Тоже интересная и очень полезная для меня информация – шкоты, это верёвки, которые двигают паруса по горизонтали, влево или вправо. А фалы, это верёвки (концы), которые двигают паруса по вертикали, поднимают и опускают. Всё очень просто. Много слушал, смотрел, читал, учил, но понял и запомнил (надеюсь, что правильно), только когда сам попробовал. Через руки и ноги доходит значительнее быстрей, чем через глаза и уши. «Отсутствие таланта …».
Александр сильно не заморачивался поисками у нас талантов. Многократно повторяющиеся тренировки позволили достаточно быстро всё понять и усвоить. Далее, после того как втроём получалось у всех и всё, он оставил одного шкотового. Потом одного рулевого. Получалось у всех, но получалось по-разному. Яхтсмен – существо любопытное, интересующееся, но ленивое. Поэтому движения должны быть не стремительными, а вальсирующими. Выполнение нескольких последовательных операций сливаются в плавное, небыстро-неторопливое движение, действительно напоминающее вальс. Это теория от Александра. А практика от меня выглядела следующим образом – я метался по палубе как тропический ураган, стараясь успеть быстро сделать то, что можно было сделать не торопясь. Спотыкался о стол, скамейки, лебёдки, грохотал по ним своими конечностями и суставами, но, благодаря скорости, не падал и, благодаря крепкому пластику, из которого была сделана палуба, ничего не разрушил/не сломал (статистика синяков и ссадин на мне самом не велась).
Во время выполнения упражнений, каждый из нас был для свободных (не занятых) курсантов учебным пособием. Александр, оценивал буквально каждое движение – правильно, не правильно, хорошо, вот так было бы лучше, немного раньше, перебор, но ничего страшного. Я был наглядным примером «как не надо». Т.е. всё правильно, всё вовремя, но с реальной угрозой нанесения яхте ущерба, а себе увечий. Но не нанёс – опять повезло.