Четвертая глава. Первый рабочий день и тайная лаборатория
Валентин вошел в общую комнату и с удивлением обнаружил отсутствие Льюиса. Его рабочее место пустовало, в то время как в кресле, стоящем возле книжного шкафа, разместилась в чрезвычайно расслабленной позе Альсента.
– Доброе утро, – как всегда вежливо поздоровался Валентин, ища глазами Льюиса.
– Привет, шеф, – вяло откликнулась мисс Браун, даже не поднимая головы.
Валентин с еще большим удивлением увидел, что в руках девушки находится толстенный кодекс институтских правил. Взгляд Альсенты сосредоточенно бегал по строчкам и демонстрировал осмысленность и интерес, совершенно не вяжущиеся с ее образом. На миг Валентин даже подумал, что его решили разыграть или, что еще хуже, он оказался в какой-то очень редкой социальной ситуации, которую забыла его давно умершая человеческая основа, и которую еще не успел выучить Змей.
Валентин на всякий случай никак не продемонстрировал озадаченности и спокойно подошел к своему столу. Он открыл сейф, и поглядывая на ушедшую в чтение Альсенту, стал перекладывать из портфеля добытые накануне растительные прекурсоры.
– Вы уже познакомились с Льюисом? – спросил он, закончив утренний ритуал и сев за стол, заваленный медицинскими журналами.
– Угу… – раздалось в ответ.
– Он не сообщил вам, куда пошел? Обычно Льюис в это время находится здесь…
Альсента подняла взгляд и насмешливо уставилась на него.
– Ваша любовь к порядку тяготится нестандартным началом дня? Сочувствую…
Она вернулась к изучению кодекса, но все-таки добавила, не глядя на Валентина:
– Я отправила его в столовую за завтраком. Мне хочется нормальный кофе и горячий круассан.
– Отправили? – Валентин уже не мог скрыть удивления. – Но его статус выше вашего. Он же руководитель корпуса…
Альсента смерила Валентина снисходительным взором.
– Оказалось, что несмотря на всю его философскую отстраненность этот чудак не равнодушен к женскому обаянию. Потому я просто улыбнулась ему и попросила сделать мне одолжение. Должна же быть какая-то польза от той клетки, что мы с вами вчера обсуждали, если она убрана и ласкает взгляд.
– Но это же самое настоящее манипулирование!..
– Разумеется! – Альсента с вызовом посмотрела на него. – А почему он должен бесплатно пожирать меня глазами?
– Но подобное поведение… – начал Валентин.
– Подобное поведение не нарушает ни одного правила института аномальной биологии, – она победоносно потрясла внушительным талмудом над головой. – Я проверила.
– Так вот зачем вы это читаете! – дошло до Валентина.
Потихоньку все вставало на свои места.
– Ну, конечно. Для чего еще изучать эту скучнейшую муть? Мещанское и убогое большинство придумали эти дурацкие правила. И прежде чем нарушать их, надо четко уяснить себе безопасный диапазон.
– А вы собираетесь нарушать правила? – нахмурился Валентин.
– Нет, – медленно произнесла Альсента, прищурившись.
– Вы… врете? – аккуратно поинтересовался Валентин.
Альсента посмотрела на него, как на надоедливую муху.
– Я бы говорила вам только правду, если бы на вас действовали женские чары. Но так как вы равнодушны к ним, то приходится применять хитрость, – она развела руками.
– Нет, нет! – поспешил объясниться Валентин, опасаясь продемонстрировать свою ущербную человечность. – На меня, как на всякого мужчину, действуют женские чары и все такое. Просто чувство долга требует поставить вашу привлекательность на второе место.
– Ясно, – немного растерянно произнесла Альсента.
По всей видимости, она несколько опешила от его оправданий, и Валентин безмолвно укорил себя за допущенный просчет. Он испытал облегчение, когда Альсента снова погрузилась в поиски брешей и белых пятен в институтских кодексах.
Поглядев на ее сосредоточенное лицо, Валентин поймал себя на ностальгическом воспоминании. Когда пять лет назад он попал на Спирос и задумал устроиться в институт, его человеческая суть являла собой весьма плачевную картину. Память о должном поведении и все моральные регуляторы находились в настолько жалком состоянии, что ему пришлось таким же образом прочесть тонну литературы о том, что такое человек. Это воспоминание заставило его подметить странную схожесть своей судьбы с хулиганской позицией Альсенты и испытать по отношению к ней душевную теплоту. Он даже улыбнулся, наблюдая, как беззвучно движутся ее губы, стараясь помочь мозгу усвоить содержание книги.
И вдруг, в этот момент он увидел в своей голове непонятно откуда возникший образ. Хрустальный мост, протянутый между двумя далекими берегами. Под ним клокочет и бурлит кошмарная бездна. На одном берегу стоит сам Валентин, а на другом можно заметить очертания длинного змеиного тела. И в тот же миг с того берега, утопающего в тумане, до Валентина донесся жуткий голос. Этот голос оставлял противоречивое впечатление. Он явно не принадлежал человеку, но был отлит в словесную форму. Эта причудливая мелодия, больше напоминающая звериный рык или птичий гомон, вливалась в уши Валентина, настойчиво прося сделать что-то. Но Валентин никак не мог понять, что от него требовал обитатель далекого берега…
Звук открывающейся двери вырвал его из гипнотического транса. В кабинет зашел Льюис. Он поставил перед Альсентой завтрак, смущенно поглядывая на Валентина.
– Спасибо, Льюис, – обворожительно улыбнулась Альсента, заставив философа налиться румянцем.
Валентин смотрел на эту сцену откуда-то со стороны. Визуальные иллюзии давно не осмеливались так бесцеремонно вторгаться в его разум, потому он был не на шутку озадачен видением.
– Я вижу, вы уже поладили с мисс Браун, – обратился Валентин к Льюису, чтобы отвлечься от странного переживания.
Льюис лишь смущенно покивал и сел на свое место, по примеру Альсенты заслонившись от шефа толстенной книгой. Ее название состояло из не менее десятка слов, объединенных с помощью дефисов в один невероятный термин.
– Кстати, Льюис, когда ты наконец уделишь внимание внедрению идей здорового образа жизни? Что ты в этом месяце сделал, как глава корпуса? Мне каждую неделю приходит гневное указание ученого совета, что все пункты плана по пропаганде здорового образа жизни провалены!
– Я сделал, пожалуй, самый важный шаг! – гордо доложил Льюис. – Написал воззвание к тем, кто чужд здоровью.
– Ты про тот стостраничный доклад, который не осилили даже опытные сотрудники философского факультета, витающие в призрачных и пустых терминах? – строго уточнил Валентин. – Про тот доклад, на который даже не вышла рецензия, ибо рецензенту требуется прочесть хотя бы первую и последнюю страницу? Какое он вообще имеет отношение к популяризации здоровья?
– Каждое слово моего воззвания было наполнено глубочайшим смыслом, – Льюис прижал руки к груди. – Он должен был стать революцией в деле физической культуры! Никто не смог бы остаться после него равнодушным к спорту!..
– Ладно, Льюис, – заметил Валентин уже более мягким тоном. – Могу посоветовать тебе быть несколько проще в формулировках, когда принимаешься вещать на всю институтскую аудиторию.
Альсента смотрела в книгу, но по ее лицу гуляла улыбка. Валентин заметил это и обратился к смешливой девушке.
– Дочитаете позже, мисс Браун. Я должен познакомить вас с непосредственным руководителем.
– О, ну конечно! – ее глаза засияли нездоровым оживлением. – Я мечтаю встретиться с ним. Говорят, что доктор Грэндс легенда в неорганической химии.
– Кто вам рассказал об этом? – насторожился Валентин.
Альсента отрицательно покачала головой, будто указанная информация сама вошла в ее разум, минуя рациональные источники. Валентин уставился на Льюиса, не поднимающего взора от книги с безумным названием, и все понял.
– Ясно, – сухо констатировал он. – Уолтер действительно легенда. Но сразу советую вам учиться у него только тому, что не запрещено теми правилами, что вы держите в руках.
Альсента отложила книгу и встала.
– Обещаю, что не подведу вас, шеф, – проникновенно сказала она.
И даже Валентину, порой не чувствующему тонких эмоциональных оттенков слов, стало очевидно, насколько далеко пафосная фраза отстояла от реальных намерений этой барышни.
– А почему гениальный химик не работает на естественнонаучном факультете? – невинно осведомилась Альсента, когда они с Валентином проходили по аккуратным аллеям парка профессора Кантериуса.
– Потому что власть на химическом факультете принадлежит когорте авторитетов, которые на деле есть пауки-ткачи ума. Этим бывшим ученым, а ныне банальным администраторам не хочется, чтобы гений доктора Грэндса пошатнул их теории, позволяющие этим бесполезным старикам нежиться в лучах славы устаревших концепций.
Уолтер так часто повторял это, что Валентин озвучил мисс Браун почти точную цитату.
– Хм, а мне говорили, что его не пускают в настоящую лабораторию потому, что он может пошатнуть не теории, а умы подавляющего большинства сотрудников.
Валентин с недовольством покосился на Альсенту.
– Я вижу, вы снова читали нашего замечательного журналиста Дункана? Советую вам меньше вникать в его разоблачающие статьи. Как правило, их содержание представляет собою полную чушь.
Альсента продемонстрировала фальшивую улыбку.
– Если вы пытаетесь внушить мне неприятие к лжи желтых газет, то может быть вам стоит для начала самому озвучить правду? Вы, надо думать, хотите, чтобы я вас не обманывала, но смешно ждать от меня подобного и заворачивать меня в ворох продемонстрированного только что вранья.
Валентин изучающе посмотрел в ее глаза. В них сквозил ум, который он редко встречал в людях, несмотря на то, что работал в научно-исследовательском институте.
– Двадцать лет назад доктор Грэндс синтезировал вещество, которое оказалось сверхмощным наркотиком, – наконец произнес он. – Оно не только изменяло восприятие, но и сообщало употребившему дополнительную интеллектуальную мощь и интуицию. Открытие Уолтера в те годы наделало много шуму. Он и его последователи стали настоящими проповедниками. Они утверждали, что сумели найти и обуздать дух абсолютного знания, обитающий в недоступных обыденному сознанию измерениях. Последствия этого открытия оказались настолько масштабными, что переросли в наркотическую эпидемию. Всех соратников доктора Грэндса уволили, но его заслуги и мировая известность спасли его. Он пообещал навсегда завязать с исследованиями и не занимать должности на химическом факультете. Именно по причине того, что Уолтер сумел победить свою зависимость, он так замечательно подходит для своей текущей работы…
– Какая трогательная история! – ухмыльнулась Альсента.
Валентин обнаружил в ее взгляде убийственную иронию.
– Я вижу, что доводы Дункана кажутся вам более убедительными, чем мои слова…
– Мне лишь кажется, что вы исказили конец этой истории в угоду нравоучительным целям.
– И каким же по-вашему должен быть конец?
– Полагаю, что доктор Грэндс прекратил двадцать лет назад свои исследования потому, что понял, в отличие от своих соратников, что его наркотик не достаточно совершенен. И как человек, уважающий грандиозные мечты, я думаю, что все эти годы он занят поисками идеального препарата. Потому и остался в институте.
Честно говоря, сам Валентин всегда думал про Уолтера то же самое. Но, обладая тайной, относился к чужим секретам с уважением, а потому никогда не пытался узнать, что действительно движет талантливым ученым. Ему достаточно было умения Грэндса трансформировать добытые им травы в мощнейшие лекарства.
– Не стоит навешивать на других ваши желания и идеалы, мисс Браун.
– Мне хотелось бы, чтобы он обязательно нашел свою страну грез, – произнесла Альсента, словно не слыша последней реплики Валентина. – Эта мечта достойна уважения. Почему-то меня с детства занимает сюжет, когда человек, отчаянно ищущий истину, находит ее несмотря на все трудности и условности.
Валентин ощутил, как его стальное сердце томительно сжалось, прогоняя кровь через те области, что обычно дремали днем и пробуждались только в чудовищном обличии.
– Вы правда обрадовались бы, сумей он добраться до этого выдуманного мирка? – Валентин постарался придать голосу уничижительные нотки, но он дрожал, словно голос пылкого юноши на первом свидании.
– Да! – Альсента настолько была погружена в переживание какой-то возвышенной эмоции, что даже не обратила внимание на странные интонации своего шефа. – Это было бы здорово! Я бы и сама хотела этого… А вы?
– Что я? – почему-то прошептал Валентин, не в силах оторвать взора от торжествующего упоения этой мечтой, отразившемся на прелестном лице.
– Вы не хотели бы отправиться в величайшее путешествие в те миры, до которых не доставал человек?
Валентин даже остановился. Из взгляда Альсенты улетучилась вся снисходительная скука, сменившись предельной экзальтированностью, какую довелось увидеть Змею в их первую встречу.
– Человек имеет право на озвученную вами позицию, – сдержанно заметил он, взяв себя в руки.
– Рада, что вы признаете это.
– Но не стоит никого уводить с собой, – добавил Валентин, возвращаясь к образу строгого руководителя.
– Разумеется, – она беззаботно усмехнулась.
Какое-то время они стояли в полной тишине друг напротив друга.
– Не предпочитай вы мужчин и нудные правила, я бы с удовольствием увлеклась вами, Валентин, – сообщила она, подмигнув. – Вы глубже и чувствительнее, чем кажется. А только эти проявления человеческого духа и имеют значения. По крайне мере, для меня…
– Вы мне уже говорили об этом, – автоматически изрек Валентин, сбитый с толку этой откровенностью, которая почему-то умудрилась проникнуть в нечеловеческие глубины его существа.
– Когда это? – искренне изумилась Альсента.
"…Так что будь ты мужик, может быть у нас с тобой что-нибудь и вышло…" – прозвучал ее голос в голове Валентина. И тут же тревожные раскаты грома обрушились на него. Как он мог быть столь рассеянным?! Она сообщила это Змею!
– Ох, извините меня. Я перепутал…
– Перепутали? Вы так невнимательно меня слушаете? А жениться я вам не предлагала?
– Ммм…
Альсента еще какое-то время сердито смотрела на его лицо, а потом расхохоталась.
– Все-таки вы очень смешной, Валентин. Вы, случаем, не испытываете на себя результаты трудов доктора Грэндса?
– Нет, – пробормотал Валентин. – Нам надо идти, мисс Браун.
– Да. Мне не терпится познакомиться с этим человеком.
Они продолжили путь. Валентин обдумывал, что следует сказать, чтобы упразднить подозрения Альсенты, если те имеют место. Но неожиданно волна упоительных и сладчайших переживаний накрыла его с головой.
Аромат чужой боли и беспомощности долетел до ноздрей Змея. Несмотря на тот факт, что чудовище было свернуто на самом дне существа Валентина, и его сила дремала на неведомых просторах демонического измерения, чувствительный нос сумел уловить эту притягательную мелодию. Валентин застыл на месте и огляделся.
– Что такое? – уточнила Альсента, озадаченно приподняв брови.
Валентин не ответил и спешно направился к источнику аромата. Человек, чьи чувства возопили о помощи, находился в непосредственной близости от них, иначе Валентин никогда бы не уловил его эмоций в человеческом облике. Он должен был здесь, возможно, прямо за этими высокими кустами.
Валентин продрался сквозь плотные заросли плюща, затянувшего одну из уютных парковых беседок, и увидел Майкла Илнера. Он без движения полулежал на скамейке, бесформенным куском пластилина повторяя ее изгибы. Со стороны можно было подумать, что он просто заснул, согретый и расслабленный теплым солнышком и мерным щебетом птиц. Но Валентин с такого расстояния безошибочно чувствовал, как легкие Майкла с неимоверным трудом совершают следующий неглубокий вдох. Паника от осознания скорой смерти и ужас от невозможности пошевелиться волнами изливались на Валентина.
– Что с ним? – услышал он взволнованный голос Альсенты. – Выглядит так, словно сейчас помрет…
– Это последствия действия синдрома Кагона, – ответил Валентин наклоняясь над Майклом и осматривая его безвольное тело. – Он всегда так выглядит. Но сейчас, он, действительно, находится при смерти…
– Надо немедленно доставить его в реанимацию!
Валентин бросил на Альсенту быстрый взгляд. Она смотрела на Майкла с величайшей жалостью и испугом. Что ж, ее можно было понять. Вид этого обезображенного страшным недугом человечка и впрямь представлял собою чрезвычайно гнетущую картину. Валентин даже уловил в голосе Альсенты панические нотки. Но сам он, естественно, не умел паниковать. А учится этому дурному качеству смысла не видел.
– Нет, – спокойно возразил он, аккуратно беря бесчувственного Майкла на руки. – По определенным причинам медики не должны знать об ухудшении его здоровья…
Валентин опасался, что яви он Майкла в таком критическом состоянии подчиненным Брюса Страйта, они сразу решат оперировать его. А это представлялось Валентину верной смертью. Думать же о том, что явилось причиной ухудшения состояния после столь эффективной лекарственной терапии и успехов реабилитации, сейчас было некогда. Хотя лютая злоба на потешающуюся над ним болезнь разрывала все его существо.
– И что, вы дадите ему погибнуть? – чуть не закричала Альсента, ошеломленно смотря на Валентина.
– Успокойтесь, – твердо отозвался тот. – Мы отнесем его к доктору. Доктору Грэндсу.
– Что ты ему ввел, Уолтер?
– Перестань, Валентин. Тебе лучше об этом не знать, – ухмыльнулся доктор Грэндс. – Одно вещество, которое способно снять любой спазм и сообщить телу бездну легкоусвояемой энергии. Побочным его эффектом является способность дарить сладкие видения. Потому его давно изъяли с фармакологического потока.
Они сидели в лаборатории доктора Грэндса, которая находилась в подвале его особняка. Династия Грэндсов имела солидную научную историю и получила право на собственный дом прямо на территории институтского городка, посреди липовых аллей парка профессора Кантериуса. Такой порядок был отменен полвека назад, так что бытовые условия доктора были прямо-таки уникальными. И при этом, совершенно не нужными этому неординарному человеку.
– Что произошло? Как он мог так ослабеть после всех наших усилий?
Уолтер взъерошил седые пряди и задумчиво посмотрел на Майкла. Тот лежал на столе, напоминающем своими хромированными гранями операционный. Над ним стояла капельница, протянувшая к тоненькой ручке прозрачную трубку с лекарством.
– В самом начале лечения я предупреждал тебя об этом, – наконец произнес Грэндс. – По моему глубокому убеждению вирус Кагона способен менять локализацию. Он словно почувствовал, что кто-то имеет наглость выгонять его разрушительные флюиды из заданной части мозга и переместился в другую.
– А не может это быть аллергия на какой-то компонент? Все-таки они абсолютно не изучены, могли накопиться побочные эффекты…
– И такой сценарий вполне вероятен, – покивал Уолтер. – То лекарство, что я создал для нейтрализации вируса, само собой не прошло никаких клинических испытаний. Могли накопиться незамеченные мною негативные агенты…
Валентин задумался и обратил взгляд на Майкла.
– Мы ведь даже не можем сейчас показать его медикам? Они, наверняка, не будут рады, когда обнаружат в его крови тонну неизвестных веществ?
– Да, – вздохнул Уолтер, – в этом случае нас ждут большие проблемы. Но надеюсь, что текущий препарат поставит Майкла на ноги, и мы снова займемся более тщательной подборкой формулы.
– Главное, чтобы они не узнали…
– Может, все-таки стоит попробовать операцию? – осторожно предложил Уолтер.
– Ты шутишь? – округлились глаза у Валентина. – После всех успехов?
– Я понимаю, что ты считаешь операцию опасным экспериментом. Но то, чем занимаемся мы, является точно такой же авантюрой. А если бы сегодня его сердце не выдержало, или ты просто не оказался в нужном месте в нужное время? Одно дело экспериментировать с этими препаратами в условиях, когда традиционная медицина не имеет предложений по выходу из ситуации. И совсем другое дело подвергать Майкла опасности, когда ему предлагают передовую операцию. Мне кажется, что есть шансы на успех. Насколько я слышал, Брендон Чейн действительно большой молодец!
Не говоря ни слова, Валентин лишь отрицательно помотал головой.
– Что не так? – ласково поинтересовался Уолтер. – Признай, что ты не имеешь квалификации, чтобы дать операции адекватную оценку. Это риск, но бытие мальчика ужасно!
– То есть он рискует лишь своей жизнью? – спокойно уточнил Валентин.
Грэндс тяжело вздохнул и пожал плечами.
– Если мы отдадим его Страйту и его хирургам, то я… – Валентин почему-то не смог закончить фразу.
– Потеряешь контроль? – понимающе спросил Уолтер. – Ты – молодец, что относишься к мальчику с такой заботой. Но тебе надо избавиться от этой маниакальной одержимости. Я не знаю, какие у тебя счеты с этой болезнью. Но ты не должен забывать, что она не существует сама по себе. Пока ты воюешь с этим недугом, можешь потерять самого Майкла.
Валентин был взбешен и одновременно донельзя подавлен от осознания разрушительной силы вируса Кагона и своей беспомощности перед ним. Все-таки он возлагал на лекарства большие надежды. Гений доктора Грэндса, поразительный нюх Змея и удивительные природные силы – как это сочетание могло оказаться бессильным? Не может быть, чтобы эта всемогущая смесь, позволившая Валентину добиться впечатляющих результатов в деле восстановления человеческого организма, заставила окаянный вирус лишь посмеяться и вальяжно переместиться в новый очаг. Валентину казалось, что Кагон воюет таким способом персонально с ним. Он не простил другому, почти забытому Валентину того, что тот освободился от его власти, пусть и столь ужасающим образом. Валентин понимал, что такая персонификация болезни мешала ему ясно мыслить. Но как он мог отказаться от подобного взгляда, если все эти годы желание уничтожить синдром Кагона, опутанное лютой ненавистью и болью почти утраченных воспоминаний, было единственным, что позволяло ему удерживать свою рассыпающуюся человечность? Встреча и помощь Майклу в свое время придали Валентину дополнительную мотивацию. Он словно увидел наяву ту цель, что могла затмить мечту о вратах в царство теней. Но сейчас это орудие обернулось против него: Валентин боялся, что смерть этого бедного человека станет началом гибели его собственного "я". Битва будет проиграна, и Змей радостно полетит на гору Авинору, чтобы достичь замка демонической истины и навсегда забыть про жалкий кусочек своего сознания, где живет Валентин Стронгхолд.
– Мы отменим препараты, – твердо произнес Валентин, пристально смотря на Уолтера. – Затем дадим период отдыха. Медикам можно соврать, что Майкл просто приболел обычной простудой. В конце концов, можно попробовать надавить на Карлу и попросить, чтобы она приказала Брюсу Страйту отстать от Майкла хотя бы на некоторое время.
– Хорошо. Свою часть работы я сделаю, – сдержанно откликнулся Уолтер. – Хм, а кто это к нам спускается? – спросил он, изменившись в голосе. – Неужели я впопыхах забыл закрыть дверь?
Валентин повернул голову к лестнице и услышал звуки осторожных шажков. Этого еще не хватало.
На первой ступеньке показалась Альсента, с безмерным любопытством озирающая помещение, набитое пробирками и диковинными аппаратами. Затем ее внимание привлек лежащий в центре лаборатории Майкл.
– С ним все в порядке?
– По-моему я просил вас, мисс Браун, подождать нас наверху за чашечкой чая, – недовольно изрек Валентин.
– Ну, раз я уже здесь… – она махнула рукой и сделала несколько шагов по сверкающему хирургической чистотой полу.
– Голубушка, – проворковал Уолтер, – вы только не подумайте, что это какая-нибудь тайная лаборатория, разрабатывающая запрещенные и опасные вещества. Я просто скучаю по настоящей работе химика, потому воссоздал у себя в подвале имитацию лаборатории. Все, что вы видите перед собой, не более, чем картинка без содержания.
– Какое милое и ностальгическое хобби! – притворно восхитилась Альсента, остановившись у одного из шкафов и читая названия, нанесенные на пробирки. – То есть не будет ничего страшного, если я расскажу о вашем невинном увлечении институтской газете?
– Милочка, неужели такая красавица способна опуститься до банального шантажа?
Альсента обворожительно улыбнулась.
– Красавицам все дается легко, потому у них редко вырабатываются социально одобряемые черты характера. Так что шантаж мне представляется замечательным способом исполнения скромных девичьих мечтаний.
– И чего же вы хотите? – деловито уточнил Уолтер.
– Всегда мечтала работать в химической лаборатории! Желательно, тайной! Это же здорово! Могу поспорить, что вы денно и нощно изобретаете всесильные наркотики и проводите запретные эксперименты над людьми. Возможно, даже растите в пробирках загадочных гомункулусов, которых потом отпускаете на волю, рождая тем самым слухи про отвратительных чудовищ!..
– Так, все. Прекращаем этот балаган. – Валентин понял, что ситуация заходит в неправильное русло. – У вас, насколько я понимаю, нет необходимого образования.
– Но у меня глаза горят! Посмотрите! – она продемонстрировала сверкающий изумрудный взгляд.
– Те самые аморальные красавицы, о которых вы ведете речь, голубушка, легко умеют подделывать блеск настоящего энтузиазма, – ухмыльнулся Уолтер. – Хотя признаю, мне не помешает помощница.
– Уолтер! Это переходит все границы! – Валентин предостерегающе повысил голос. – Эта особа работает у нас первый день. И кроме того, она страдает наркотической зависимостью, что исключает возможность ее работы с некоторой категорией веществ.
Альсента смерила Валентина презрительным взором.
– Я вижу, что ректор дала мне прекрасную характеристику. Но мне кажется, что судить о человеке, не видя его грехов своими глазами, не очень-то порядочно.
Валентин готов был поспорить с последним утверждением: не далее как позапрошлой ночью он видел все это своими глазами. Но по понятным причинам озвучивать свое возражение не торопился. К тому же, строго говоря, глаза были не совсем его.
Уолтер посмотрел на Альсенту уже с совершенно иным выражением. Он хмыкнул и, подойдя к одному из стеклянных шкафчиков, достал упаковку с ярко-синими таблетками.
– Если вы хотите работать в этой лаборатории, то должны пройти мой тест.
– Тест? – в голос Альсенты сквозь внешнюю браваду закралось беспокойство.
– Скорее, инициацию. Вы должны переступить через очарование наркотических грез. Вы будете работать здесь только после того, как примете эту таблетку, – жестко заметил доктор Грэндс.
– Это что, какое-то испытание с подвохом? Таблетка содержит наркотик, и я должна отказаться от нее, продемонстрировав равнодушие к изменению восприятия? Только тогда вы примете меня на работу?
– Нет, – покачал головой Уолтер. – Эта таблетка содержит очень сильнодействующее вещество. Оно обладает способностью дарить видения. Но эти картины пронизаны ужасом. Вы пройдете через кошмарную смерть и мучительные пытки, а после удостоитесь второго рождения. Только это позволит вам подняться над детской восторженностью пустыми галлюцинациями.
Несколько секунд Альсента, сжав побелевшие губы, гипнотизировала склянку с таблетками.
– Я готова, – твердо произнесла она.
– Уолтер, спрячь немедленно эти дурацкие таблетки! – потребовал Валентин, вставая. – Нам и так хватает проблем!
Но доктор Грэндс уже вынул из баночки одну синюю таблетку и бросил ее мисс Браун. Та грациозно поймала ее. В следующий момент Валентин подлетел к Альсенте и сжал ее ладонь с опасным препаратом в своей руке.
– Вам следует успокоиться, мисс Браун, – попытался он воззвать к ее здравому смыслу.
– А вам следует дать мне совершить выбор. Я взрослый человек, черт вас дери!
Валентин спокойно созерцал неподдельный гнев, поселившийся в ее глазах.
– Не всякий выбор достоин быть совершенным. Отдайте таблетку. А с тобой, Уолтер, – он повернул голову к доктору Грэндсу, – я поговорю позже…
В этот момент Альсента в лучших традициях взрослого человека укусила Валентина за руку, впившись зубами в его кисть. Валентин почувствовал болезненный укол и увидел тонкую струйку крови, побежавшую по пальцам. Он автоматически одернул руку, и Альсента сразу проглотила таблетку.
– Не стоило воспринимать это так буквально, милочка, – нарушил тишину извиняющийся голос Уолтера. – Вообще-то в этой таблетке нет действующего вещества. Но вы прошли тест и приняты. Вы показали вашу решимость, а это для настоящего ученого очень важная черта.
– Да? – с облегчением вымолвила Альсента. – То есть ужасных мук не будет?
– Нет. Только у мистера Стронгхолда, – усмехнулся доктор Грэндс.
– Какого черта вы полезли ко мне? – обратилась Альсента к Валентину.
Тот стоял, обхватив укушенную руку, и со странным выражением смотрел на мисс Браун.
– Дайте посмотрю, – произнесла она смущенно. – Вам надо наложить швы.
– Все в порядке, – прошептал Валентин.
Он лукавил. В его душе разыгралась настоящая буря. Темная сторона его духа испытывала неподдельный экстаз, наблюдая за сценой укуса. Пройдя это испытание, мисс Браун сумела произвести впечатление не только на доктора Грэндса. Валентин знал, что Змей видел в этот момент сладкий сон о безжалостной хищнице, способной на звериную жестокость ради высшей цели.
– Ничего не в порядке. У вас кровь. Я себя знаю: с детства брата покусывала в драке, когда он побеждал. Давайте руку, – упорствовала Альсента.
– Не стоит…
Альсента решительно подошла к нему и, сохраняя неловкий румянец, схватила Валентина за раненную конечность.
Тот, находясь в эмоциональном ступоре от захвативших его чувств, принадлежащих монстру, покорно протянул ее, не думая о последствиях.
Мисс Браун изучающе уставилась на поврежденную руку, и спустя несколько мгновений ее изумленный взгляд скользнул по лицу Валентина, а затем – на загадочно улыбающегося доктора.
На месте укуса сияла совершенно здоровая кожа. О недозволительном поведении Альсенты напоминала лишь засыхающая кровь.
– У мальчика быстрый метаболизм и хорошая регенерация, – объяснил с улыбкой доктор Грэндс, наблюдая удивление мисс Браун. – Ничего сверхъестественного. Ну что ж, пора приступать к работе!