Заключение
Это лишь некоторые эпизоды из той жизни, которая мною уже прожита до настоящего времени, в кратком и объективном изложении с субъективными размышлениями. Кто-то из прочитанного может себе взять что-то полезное для жизни, духовного и телесного здоровья, впитать добрую энергетику книги, и я буду рад этому. Кто-то злобно воспримет некоторые моменты изложенного – значит, точное попадание в цель, значит, у них совершенно другие взгляды на жизнь и происходящее в ней. Если кто-то посчитает, что на чтение напрасно потратил свое драгоценное время, – прошу извинить меня за это.
Буду рад услышать или прочитать любое мнение или замечание по поводу изложенного.
С уважением,П. Кравченко10 сентября 2006 года
Часть II. Эпизоды из следственной практики. Очерки и статьи
Алиби
Кража из квартиры Куриных ничем особенным не отличалась от других ей подобных, но на совещании следователей и оперативных работников райотдела она привлекла к себе наибольшее внимание. И это вполне понятно: совершенная сутки назад, она была еще не раскрыта. Законом же закреплен ленинский принцип неотвратимости наказания. А наилучший эффект в раскрытии преступления дает работа по горячим следам.
Нераскрытое преступление – задача со многими неизвестными. Сейчас же в распоряжении уголовного розыска имелись только самые общие сведения: наименование взятых вором вещей, их приметы да примерное время совершения кражи – промежуток между двадцатью и двадцатью двумя часами, когда Курины находились в кино. Остальное покрыто мраком. Неясен способ совершения кражи. Курина не помнила, заперла ли она, уходя в кино, двери навесным замком, или забыла это сделать – при возвращении домой она обнаружила его незамкнутым.
Инспектор уголовного розыска Николай Иванович Фасов, опытный работник милиции, недовольно ворчал:
– Раззявы, не закрыли дом и ушли, а потом бегут жаловаться: обокрали их, видите ли! Я бы вообще не принимал таких заявлений. Прохлопали ушами – ищите сами.
Широкоплечий, атлетического телосложения, он выделялся среди остальных. Сейчас, склонив над дубовым письменным столом свою круглую, покрытую густыми, черными с пробивающейся проседью волосами голову и поблескивая из-под широких прямых бровей карими, всегда серьезными глазами, он, оглядывая товарищей по профессии, ожидал возражений.
Сидевший рядом с ним за составлением плана следователь Федор Петрович Зубов, человек приятной, располагающей к себе наружности, был недоволен другим, тоже ругая в душе Куриных: кому нужен порядок в квартире, который они навели, прежде чем заявить в милицию о краже, уничтожив все следы преступления? Для следствия это – дополнительные трудности. Хорошо что хотя бы не убрали вот эту почтовую карточку с лаконичной надписью: «Вася, поздравляем тебя с днем рождения. Твои товарищи. 24 октября 1970 года». Есть над чем поработать! Он провел ладонью по большому, с залысинами лбу, повернулся к Фасову:
– Николай Иванович, кто такой Вася? Нет ли среди ранее судимых квартирных воров кого-либо с таким именем?
– Не только среди квартирных, но и среди магазинных в нашем районе нет воров по имени Вася. Правда, был Вася Рыжиков, помнишь? Но он еще не вернулся из мест заключения. Может, залетный какой. Тогда ищи ветра в поле. Придется из-за паршивой кражи воды перелить немало.
– Замок Куриных я направил на экспертизу, посмотрим, что скажут наши криминалисты. Вполне вероятно, что он открыт подобранным ключом.
– И так может быть, Федор Петрович. Тогда у нас в руках будет еще одна ниточка.
– Вот именно. Станем вести проверку по способу совершения кражи, сузим круг лиц.
– Я, понимаешь, всё ломаю голову над этой открыткой. Может, Вася совсем не вор? Вдруг она случайно оказалась в доме Куриных, или вор специально оставил открытку какого-то совершенно не причастного к делу Васи, чтобы направить нас по ложному пути?
– Любая версия правомерна, Николай Иванович. Поэтому для установления истины придется проверять их все.
Утром следующего дня, горя желанием быстрее узнать результаты исследования замка и не дожидаясь письменного заключения, Федор Петрович позвонил эксперту и, услышав его ответ, невольно улыбнулся: в руках была первая зацепка.
Фасов сидел у себя в кабинете, когда довольный результатами экспертизы следователь вошел к нему поделиться новостью.
– Я тоже рад такому заключению и теперь буду уверенно выбирать воров-ключников, – сказал Николай Иванович. – Значит, Курины тут ни при чём. В ротозействе их упрекнуть нельзя.
– Безусловно. Замок они замыкали. Кстати, Николай Иванович, были у тебя в практике случаи, чтобы воры-ключники, как ты их называешь, после совершения кражи выбрасывали ключи?
– Нет, таких не встречалось. Обычно связку ключей они всегда хранят у себя или где-нибудь прячут.
– Это за исключением тех, кто стал на путь исправления.
– Конечно. Этих я во внимание не беру. Таким незачем сохранять орудия преступления, в руках у них теперь орудия производства… И когда только совесть будет у всех? Чтобы каждый жил, полагаясь на свой труд, не за счет других, не портил другим настроение! Тогда бы и мы в выходные дни могли отдохнуть.
– Будет такое время, Николай Иванович. И чем быстрее оно настанет, тем скорее все честные люди нашего общества включатся в борьбу с разной нечистью, не станут проходить мимо нее… Ну, ладно, не буду тебе мешать, трудись. Пойду, может, паспортные работники найдут у нас Васю, у которого день рождения 24 октября.
Вечером в кабинете следователя Зубова, кроме него и Фасова, находился участковый инспектор Аршинов, фамилия которого как нельзя лучше соответствовала его росту. За день каждый из них собрал новые сведения, касающиеся кражи из квартиры Куриных, которые нужно было совместно проанализировать, чтобы наметить план работы на следующий день.
– Вячеслав Кириллович, посмотри-ка вот этот список, выборку сделали работники паспортного стола. Тут в целом по району, но твой участок помечен галочкой. Зубов подал участковому инспектору лист бумаги, на котором столбиком были выписаны фамилии. – Лишь в райцентре у нас проживает четыре Василия, у которых день рождения приходится на 24 октября. Что они из себя представляют?
– Ну-ка, кто там? – протянул руку Аршинов.
Он быстро пробежал глазами по списку и положил его на стол.
– Знаю всех четверых, Федор Петрович. Ничего предосудительного о них сказать не могу. Все работают, ведут себя нормально. Могу поручиться, что никто из них не причастен к краже.
– Но всё же тебе придется их побеспокоить и выяснить, не поздравили ли кого-нибудь из них этой вот открыткой. Если такой отыщется, будем надеяться, он поможет нам разобраться, каким образом она оказалась после кражи в квартире Куриных… А что у тебя, Николай Иванович, с ворами-ключниками?
– Да есть такие, Федор Петрович. Немного, правда, но есть. Записал всех до одного. Наибольшее недоверие вызывает Костя Винтов. Тот самый, что три года назад напоил Виктора Малышева и вовлек его в кражу из квартиры Нестеровых. Метод кражи и сейчас тот же: открыли замок подобранным ключом. Малышев тогда на следующий день опомнился и явился к нам с повинной. Суд учел это и другие смягчающие обстоятельства и осудил его к условной мере наказания, а Винтова – на три года лишения свободы. И вот две недели назад он возвратился в поселок после отбытия наказания. Нигде еще не работает.
Разговор прервал дежурный по райотделу, сообщивший, что какой-то гражданин хочет видеть инспектора розыска Фасова.
Николай Иванович вышел, остальные же продолжали обсуждать версию совершения кражи Винтовым как самим, так и с кем-либо из сообщников. Вывод был единодушным: с Малышевым связываться он уже не станет.
– Что это Николай Иванович долго задерживается? – пожал плечами Зубов.
– Наверное, какой-нибудь важный разговор, – откликнулся инспектор.
И тут вошел Фасов.
– Знаете, кому я понадобился? – с порога начал он и, не дожидаясь ответа, продолжал, – Косте Винтову. Оказался легким на помине. Мы тут его в краже подозреваем, а он к нам – собственной персоной.
– Поэтому ты такой и довольный?
– Не поэтому, Федор Петрович, а потому, что Костя, к великому удивлению, специально пришел ко мне, чтобы сказать, кто совершил кражу.
– Ну, так чего же медлишь? Выкладывай быстрее, кто он, преступник!
– А сейчас вы снова удивитесь, если я вам скажу, что кража – дело рук… Виктора Малышева, которого мы считали исправившимся. Бывают же такие оперативные просчеты! Мне бы и в голову не пришло заняться Малышевым. Но, оказывается, и в шкуре ягненка может скрываться волк. Молодец Винтов – раскрыл мне глаза.
Зубов и Аршинов действительно были удивлены словами Фасова, ибо тоже твердо полагали, что прежнюю кражу Малышев с Винтовым совершил случайно, был в нее втянут последним и больше никогда не сделает ничего подобного.
– А не врет твой Костя, Николай Иванович?
– У меня тоже, Федор Петрович, сначала появилось сомнение, но Винтов уверяет, что ему Малышев сам лично об этом говорил. Хочет, чтобы Винтов не обижался на него за явку с повинной по прежней краже, из-за чего Косте пришлось сидеть в местах не столь отдаленных. Хочет, чтобы Винтов ему верил. Думает украденные вещи продать на рынке в городе, а на вырученные деньги устроить для Кости банкет в ресторане.
– Официально, при допросе, Винтов может дать такие показания?
– Он сначала просил меня, чтобы по делу не фигурировал. Но потом согласился дать показания. Поэтому я от него официально взял заявление и предупредил об уголовной ответственности за заведомо ложный донос.
– А сам-то он не причастен к этой краже?
– Я и это имел в виду. Но Винтов догадывается, что мы ему можем не верить и подозревать в краже, поэтому предъявил билет, по которому в момент кражи находился в кинотеатре – смотрел фильм «Королева бензоколонки». Билет сохранился у него в кармане. Его я изъял – вот он. Так что против нашего подозрения он располагает алиби – доказательством невиновности.
– Ну, что ж, придется заняться Малышевым. Поскольку имеется официальное заявление Винтова, мы просто обязаны это сделать… А что это, Николай Иванович, билет Винтова такой грязный, даже без специальной обработки на нем можно различить отпечаток пальцев. А Винтов не работает, так что у него есть время, чтобы помыть руки перед тем, как идти в кино.
– Сомнение беспокоит, Федор Петрович?
– Признаюсь, да. Пока не установим истину, от него не избавиться. Поэтому давайте направим билет Винтова на экспертизу. Дактилокарта его у нас хранится. Пусть следовед проверит, Винтова ли это пальцы на билете. В общем, Вячеслав Кириллович знает, чем ему заняться завтра, а тебе, Николай Иванович, прямо с утра придется заняться Малышевым. Только дров не наломай. С обыском у него пока повременим. Да и не принесет он домой краденых вещей – родных побоится. А я встречусь с Винтовым.
Домой разошлись поздно. План работы на предстоящий день вытеснил из головы все остальные мысли. Не терпелось поскорее приблизиться к разгадке всех загадок, которые встали перед оперативными работниками.
Утром в кабинет Зубова, потупившись, зашел Винтов. Раньше следователь не видел его и теперь с интересом взглянул на отбывшего наказание вора, мысленно сравнивая со словесным портретом. В основном всё совпадало. Это был мужчина двадцати восьми лет, среднего роста, худощавый, узкоплечий, с вытянутым угреватым лицом, оканчивающимся прямым подбородком. Небольшой с горбинкой нос, серые, нагловатые, с хитринкой глаза, избегающие прямого взгляда. Морщинистый лоб и не отросшие еще волосы старили Винтова лет на пять. На внешней стороне левой кисти синела татуировка.
Федор Петрович предложил Винтову сесть и, записав его анкетные данные, начал допрос.
– Не доверяете, гражданин следователь? Лучше бы я вчера не приходил сюда. Теперь и меня начали таскать, – недовольно пробурчал Винтов.
– Мы вас не таскаем, а пригласили, чтобы выяснить и уточнить некоторые обстоятельства, Константин Борисович, – миролюбиво сказал Зубов. – Наша работа, сами знаете, какая – не только доверять, но и проверять. А за то, что вы приходили к нам, – спасибо. Каждый честный гражданин должен сообщать о преступлении, потому что это не личное дело. Преступник наносит вред всему обществу. Вот вы и поможете разобраться нам в этой краже. Итак, вы не знаете, куда Малышев девал украденные вещи?
– Нет. Говорил, что запрятал, но не сказал, где.
– С кем вы были в кино 17 декабря?
– Один, – и для большей достоверности того, что он действительно находился в кинотеатре, Винтов рассказал содержание фильма.
– А перед сеансом вы не видели никого из знакомых?
– Я подошел к кассе после второго звонка. Быстро купил билет и сразу прошел в зрительный зал. Сел на двадцать первый ряд, второе место, как указано в билете. И тут погас свет, начали показывать киножурнал. Потом я сразу направился домой. Так что никого из знакомых не видел и ни с кем не разговаривал.
– Билет свой вы в руки никому не давали?
– Не давал. Как положил его в карман, так он там и лежал, пока я пришел с ним к товарищу Фасову.
Винтов не понял, зачем ему был задан этот вопрос, и насторожился. Зубов уловил внутреннее замешательство Винтова и решил, что для завершения допроса наступил самый удобный момент. Пусть подумает, а он пока сходит в кинотеатр поговорить с кассиром. Федор Петрович знал, что у многих кинозрителей есть постоянные излюбленные места в зале, если кассир работает давно и постоянно, то ему это известно. Кассир была ему знакома.
– Чем могу быть полезной, Федор Петрович? – спросила она, когда следователь наклонился к окошечку кассы и приветливо поздоровался. – Что-то давненько не были вы у нас.
– Всё проблема со временем, Ольга Борисовна. Скажите, пожалуйста, какой фильм шел вечером 17 декабря?
– «Королева бензоколонки».
– Ну, и как, с успехом?
– Да не очень. Многие его смотрели раньше, поэтому зрителей было мало.
– Вы не можете вспомнить, кто брал билет на второе место двадцать первого ряда?
– Точно теперь я уже не помню, но здесь обычно всегда сидят супруги Нечаевы. Может, знаете? Он работает шофером в автоколонне.
– Спасибо.
Шофер Нечаев в этот день ремонтировал автомашину в гараже, поэтому прибыл к следователю сразу. Сколько ни думал он в пути, чем вызван в милиции интерес к его особе, так ничего и не надумал. Аварии не совершал, не хулиганил – странно! Когда же услышал от Зубова вопрос о кино, недоуменно ответил вопросом же: разве он должен отчитываться в том, какие фильмы смотрит?
Федор Петрович объяснил, что в личную жизнь граждан вмешиваться никто не собирается, и вызов был сделан не ради праздного любопытства. Все, о чём идет сейчас разговор, имеет определенное отношение к следствию, к раскрытию преступления, в котором его, разумеется, никто не подозревает.
Успокоившись, Нечаев сообщил, что 17 декабря он действительно с 20 часов вместе с женой был в кинотеатре, смотрел «Королеву бензоколонки». Сидели они, как обычно, на первом и втором местах двадцать первого ряда. Билеты он после сеанса выбросил в урну при выходе на улицу.
– А руки, извините за такую деталь, вы мыли перед тем, как идти в кино? – задал Зубов последний вопрос шоферу.
– Видите ли, мы с женой еще утром договорились посмотреть этот фильм, но на работе пришлось задержаться, и домой я возвратился поздно. Жена уже собралась и ждала меня. Чтобы не опоздать, я действительно не успел помыть руки. Как вытер в гараже тряпкой, так и пошел.
Зубов сказал, что в интересах дела, для экспертизы, необходима дактилоскопия, то есть надо получить отпечатки пальцев водителя. И скоро дактилокарты Нечаева и Винтова вместе с билетом были направлены в лабораторию.
Для большей убедительности Зубов допросил и жену Нечаева. Расхождений в показаниях супругов не было.
А в конце дня к нему зашли Фасов с Аршиновым. По лицу первого Зубов понял, что встреча Фасова с Малышевым ничего положительного не дала. Начал Аршинов:
– Я нашел хозяина поздравительной открытки – это Василий Фомич Зыкин. С днем рождения его поздравляли товарищи по работе. Но как открытка могла очутиться в квартире Куриных, он не понимает. Зыкин у меня вне подозрений. За него я ручаюсь. Проверять не следует.
– А у тебя, Николай Иванович, что с Малышевым?
– Пока ничего хорошего, Федор Петрович. Уверяет, что крал не он. Правда, от воров мы часто слышим такие заверения. Пока не прижмешь уликами, отказывается. Потом начинает извиняться… Давайте сделаем обыск дома у Малышева?
– Не спеши. Завтра узнаем результаты экспертизы по билету и, наверное, придется обыск делать не у Малышева а… у Винтова. И Зубов рассказал, что ему удалось узнать за день.
На предъявленном Винтовым билете эксперт нашел следы большого и указательного пальцев правой руки Нечаева. По алиби Винтова был нанесен неотвратимый удар.
Но обыск на квартире Винтова ничего не дал: ворованных вещей там не нашли. Зато была обнаружена связка ключей. Винтов на этот факт никак не реагировал, заявив, что ключи у него лежат давно, он о них совсем забыл за три года, а после освобождения не брал в руки.
Ключи всё же изъяли и передали для исследования вместе с замком Куриных.
И вот Винтов снова перед следователем.
– Константин Борисович, вы знакомы с Уголовным кодексом и знаете, что такое смягчающие вину обстоятельства. У вас есть возможность дать чистосердечное признание и добровольно возместить причиненный Куриным ущерб.
– При чём тут я? Пусть это делает Малышев, которого вы почему-то отпустили и даже обыска у него не делали.
– В кино вы на своем месте сидели?
– Конечно, гражданин следователь, где еще больше. Двадцать первый ряд, второе место.
– А на коленях, простите, у вас никто не находился?
– Шу́тите, гражданин следователь. После освобождения я еще не успел познакомиться ни с одной женщиной.
– Нет, не шучу. Дело в том, что на этом месте сидел шофер Нечаев, а рядом с ним, на первом месте, – его жена. Вот их показания.
– Мало ли чего люди могут наговорить. Всё это пустые слова. Если бы они были в кино, то билет находился не у меня, а у них.
– Пожалуйста, ознакомьтесь с заключением экспертизы.
Прочитав заключение, Винтов растерянно посмотрел на Зубова, опустил глаза:
– Теперь я понял, почему при первом допросе вы спросили у меня, не давал ли я в руки кому-либо билет.
– Хорошо, что поняли. Но я хочу, чтобы вы теперь рассказали обо всем откровенно.
– Сознаюсь, гражданин следователь, тут я сказал неправду. Не был я ни в каком кино. А билет я взял из урны возле кинотеатра, когда узнал, что у Куриных совершена кража. Я знал, что мною тоже будут заниматься, а кто мне поверит, что я не воровал? Поэтому и решил взять этот билет. Теперь он показывает против меня. Но к краже у Куриных я не причастен.
– Все-таки вы не говорите правду.
– Ладно, если хотите, я кражу возьму на себя, только не выводите меня из терпения.
– Не стройте из себя артиста. Делать нам одолжение, даже если бы вы и хотели взять на себя вину, мы не позволим. Суть в том, чтобы вы поняли подлость своих действий по отношению к другим, перестали быть паразитом в обществе, своим трудом жили. Ведь отбыв наказание, вы снова к людям возвратитесь. А им небезразлично, какой путь изберете дальше. Ознакомьтесь-ка с заключением другой экспертизы.
Узнав о том, что замок квартиры Куриных открыт одним из ключей его связки, Винтов понял, что дальше отпираться нет смысла, и виновато спросил у Зубова:
– А не поздно еще воспользоваться смягчающими обстоятельствами?
– Это сделать никогда не поздно. Скажите тогда, как очутилась поздравительная открытка Зыкина Василия Фомича в квартире у Куриных?
– Дня за два до кражи я был у своего знакомого, Жени Семенова, листал у него книгу из домашней библиотеки Зыкина. В книге, между страницами, лежала поздравительная открытка. Я взял ее себе, а во время кражи оставил в квартире Куриных, чтобы милиция поломала голову.
– Наверное, забыл пословицу: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним». А как же с Малышевым?
– Виноват я перед ним. Все три года думал отомстить за то, что он меня тогда «заложил». Думал, что поверите мне и Малышева возьмете. Хотел было во двор к нему подбросить некоторые украденные вещи, да побоялся, что примените собаку… Сколько мне дадут, гражданин следователь?
– Статья предусматривает до 5 лет, а какую меру наказания вынесет народный суд, этого не знаю. Но важен не срок. Важно, чтобы вы сами себя осудили.
А поутру они проснулись
Один из древних мудрецов по поводу того, пить или не пить, сказал так: если тебе нужна сила – выпей рюмку, если нужна храбрость – выпей две. Не пей третьей, не будь свиньей.
С этим советом мудреца нельзя не согласиться и сегодня. У наших людей много хороших традиций, которые объединяют, сплачивают, помогают преодолевать жизненные трудности, разделить радость. Близкие, друзья и товарищи, соседи становятся участниками таких торжеств, как свадьба и рождение ребенка, именины и проводы на службу в армию или на пенсию, новоселье. Собираются по такому случаю люди, выпьют по рюмке или по две, попоют песни, потанцуют, пошутят, поблагодарят хозяев за приглашение и расходятся по домам с добрым настроением.
И было бы всегда хорошо, если бы та самая третья рюмка не была выпита. Может, и была бы она не выпита, если бы хлебосольные хозяева не старались, чтобы вино рекой лилось, если бы в компании не находилось таких, которые любого гостя (молод он или стар, болен или вообще непьющий) «накачивают» чуть ли не до потери сознания. Еще и осудят тебя, если третьей не выпьешь: хозяина, дескать не уважаешь, гостей обижаешь, пить до сих пор не научился.
Вот тогда, после третьей рюмки, и начинается, как правило, то, что называется потерей человеческого облика со всеми выходящими отсюда последствиями: нанесение морального и материального ущерба, посягательство на жизнь и здоровье других, злословие, хулиганство и прочее, и прочее.
В подтверждение этого приведем один пример. 23 мая в селе Медведево провожали на службу в армию Андрея Крестьянинова. Судя по последствиям, недостатка в спиртном не было. Наливали каждому без меры. И пили с жадностью, особенно те, кто этой самой меры не знает, даже молодые парни – восемнадцатилетний Сергей Жадаев и двадцатилетний Николай Морозов. Пили всё, что им наливали, пили столько, сколько наливали. И никто их не остановил, не дал разумного совета: остановитесь же!
И пошли в полночь пьяные парни прогуляться по селу. На пути попался автомобиль «Москвич». Два-три удара ногами – и разбиты подфарники, заднее стекло. Понравился звон стекла – и пострадал киоск, выбиты окна в домах граждан Конивца и Гуленко. Натешились вволю и пошли спать. А поутру Жадаев и Морозов проснулись… в камере предварительного заключения милиции. И теперь их мучает бессонница, изучают они статьи Уголовного кодекса: ведь за свои действия придется им предстать перед судом народным. Какое он вынесет решение, не будем гадать. Но отвечать придется.
Было бы хорошо, если бы вместе с этими дебоширами задумались и взрослые, родители над тем, пить или не пить, или хотя бы над тем, сколько пить и по какому поводу.
Сверстники Сергея Жадаева пошли долг перед Родиной выполнять в рядах ее защитников, а он под следствием находился. Какая неприятная картина, какой позор!
Кто не хочет задумываться над последствиями чрезмерной выпивки, тому мы лишний раз напомним двести шестую статью Уголовного кодекса Украинской ССР. А она, эта статья, гласит, что за грубое нарушение общественного порядка предусматривается наказание до года лишения свободы, за злостное хулиганство – до пяти лет. А тот, кто при совершении хулиганских действий применит огнестрельное или холоднее оружие, «вознаграждается» и более длительным сроком, до семи лет, с пребыванием в местах не столь отдаленных.
Статья, как видим, серьезная, и поразмыслить над ней, над своими действиями, подпадающими под нее, надобно каждому, кто не придерживается разумных советов. И, конечно, лучше это делать не в вытрезвителе и не в камере предварительного заключения.