Сорвалось тогда контрнаступление. Шестнадцать дней бились французы с союзниками о немецкие укрепления, пока атака совсем не выдохлась. В том, самом первом, бою полёг весь американский отряд, кроме капрала Харрисона. Контуженного, с воспалением лёгких и страшным жаром его только ночью подобрала медицинская команда и доставила в полевой госпиталь.
Спустя пару дней, Вилли ехал в обозе в тыл. Ехал он через ту же самую деревушку, что они проходили перед боем. И в тот момент, когда мимо проходила колонна свежих солдат, идущих в ту же мясорубку, из которой он только что выбрался, на глаза Вилли снова попался старый француз, которого он видел перед боем. Дед всё так же сидел на крыльце, курил трубку и провожал солдат взглядом. А когда он перенёс взгляд на обоз с мёртвыми и ранеными, Вилли понял, что же его смутило тогда. Дед смотрел на мёртвых солдат, дед смотрел на живых солдат, а разницы между ними не видел. Вот так и понял Вилли, что война – не прогулка. Не романтическое приключение, не пробежка за славой и наградами. Война – это солдатский марш. Тяжёлый, можно даже сказать непосильный. Лежал Вилли в телеге, думал об этом, а мимо шли новые и новые колонны солдат. Закрыл он глаза, чтобы их не видеть, но звук-то остался. Марш, идут солдаты. Марш, стучат сапоги по дороге. Марш, проходит колонна будущих мертвецов. Марш, марш на фарш.