РИТУАЛ НА КУХНЕ
Из очередного нового отмеченного. Ночь с пятницы на субботу опять отметилась заметным. Пробудился за десять минут до двенадцати, после чего молился, при этом по большей части на отражение в стекле, которое возникало, по сути, благодаря свету от миноры. Способ произнесения молитвы выбрал один из теперь известных. Кстати, во время посещения магазина так же вспомнились такие правила, согласно которым теперь за товаром впору смотреть, или, лучше сказать так, тот товар, который там захотел найти и такое кто-то из организаторов почитает в этом месте в это время лучшим, под руку может подвернётся, и главное только, чтобы был готов на том, подсунутом, свой выбор при покупке там остановить. Даже насколько смог экспериментировал на эту тему, пока с тем, купленным, слегка не перебрал. Потом, вернувшись, уж провел первичного характера эксперимент с приготовлением на кухне, после чего с последующим поеданием ритуально-жертвенного вида пищи. Согласно смыслу до того случавшегося, всё это уже выглядело как второй по очерёдности опыт, но вместе с тем подобное избыточное и внимательное наблюдение за всем происходящим происходило лишь на этот раз. А высмотреть удалось лишь только что глаза, как и при выборе товара в магазине, вроде готовы видеть то, что нужно, но надо быть готовым зафиксировать сознательно, что взгляд по ходу дела и как будто подсказал. Ведь в данном случае глаза как будто специально подставляют под фиксацию внимания даже самые ничтожные тёмные-чёрные пятнышки, словно намекающие там своим присутствием на некую необходимость удаления. Присутствовал намёк, очень неясный и не явный, на то, что, если перед тем, что затеваешь, что-то для такого в магазине специально закупил, существует смысл в качестве желаемого насыщения приготовляемое в образе, как там необходимо, всё и использовать. Процесс, как можно понимать, в результате стал иметь в самом себе какое-то именно качественного характера, не очень явное, но изменение. Зачем-то попытались отвлекать очередным звонком без разговора, еще все окна почему-то в той ли, иной степени, но запотели, а между тем в квартире, по всем ощущениям судя, далеко не Африка. И то, что получилось, на вкус выглядело пусть не самым-самым, но съедобным даже очень. Пришли в голову намёки о возможном и необходимо-правильном ведении такого рода процедуры, особо помогало тут сравнение того, с чем там когда-то познакомился, с тем, как это всё происходило по процессу и на кухне. Как следствие сформировалось веское предположение о том, почему в мозгу, ещё до того, как всё такое начало хоть в виде лишь намёков на какой-то смысл проклёвываться, уже принялись сами собою обрисовываться самые первичные предположения о том, почему вдруг вот такое начал прозревать. В основном всё упиралось в то, что и в данном случае, то есть в том, как это тут по ходу дела происходит, и в том, как это обрисовывалось, проглядывалось много общего, а в этом уже есть как раз намёк на ритуал, который начал проводиться словно сам собой и ещё до того, как обратил внимание на важность собственноручного приготовления того, что потом съедаешь, приготовления на огне, с обязательным старанием при этом поддержания чистоты, как на своём собственном обнажённом теле, так и в помещении, созданном, по сути, заново своими, а не чьими-то руками. При этом стало пониматься, что буквально всё, что используешь при таком приготовлении, собственные руки, всякие предметы, то, чему и предстоит готовиться, то есть буквально всё должно вначале и в процессе своего использования при хоть малейшей возникающей необходимости без промедленья ополаскиваться струйкой вытекающей воды. Вода, всё омывающая, в этом процессе, как на данный момент понимается, самое важное. Что же до поисков смысла или результата довольно сильно затянувшихся стараний, вот только высмотрю такого рода суть, с достаточной уверенностью всё такое запишу.
Стал пытаться рассматривать вопросы подготовки и внесения каких-то изменений в сам процесс приготовления. Довольно явственно заметно прорисовывается ситуация, при которой, судя по всему, именно от по ходу принятого решения зависит, что, когда и как, по сути, буду там готовить. То есть, процесс, весь, сам процесс начинает выглядеть своего рода творчеством. При этом очень возможно, что о том, насколько прав или неправ в тех принятых решениях будет предложено судить по вкусовым характеристикам того, что в результате всякого такого специфического творчества получится. То, что такого рода принятые и осуществлённые решения окажутся по своей сути напрямую связаны с чем-то вроде действий ритуально-храмового свойства свидетельствуют некие намёки с видимыми, радужными свойствами. Но всё равно, и так идеей загорелся. Понять здесь что-нибудь вон в тех свечениях, вот это тут ещё поди-ка разберись, а вот попробовать будет даже побольше чем элементарно интересно. Таким бы надо и, конечно, обязательно когда-то в самом скором будущем заняться. Единственное, для осуществления затеи в самом скором будущем нет ни свободной сковородки, ни хоть каких-то столь уже привычных специй нет. Тут, правда, есть нюанс. Наверно сковородку было бы неплохо привести в более радующий при приготовлении вид. Для этого купленной-существующей сковороде ручку чуть получше из чего-то подвернувшегося сделать, а пока с идеями такого рода как-то всё не очень радующее-впечатляюще смотрится. Неплохо бы всё время помнить так же, что и специй вроде имбиря с корицей обычно никогда раньше не ел. Насколько это может потому понравиться на вкус если достану и насыплю с прочим там на сковороду, вот тут еще вопрос. Желания добавлять к прочему сахар тоже нет. Так может, и не добавлять? Сначала так, без сахара попробовать? Да и без специй? А что с мукой? Просто насыпать с прочим, или прежде самым простым способом с водой перемешать? По логике, какой-то большой разницы возникнуть не должно. Всё в тех же яблоках, если взглянуть на ситуацию с базовой точки зрения – так в чём муке там раствориться точно обнаружится, уж сока будет даже больше чем довольно. Наверно там ту кожуру у яблок удалю, те яблоки, по виду судя, явно не из магазина, и всё-таки подарок есть подарок, что же теперь таких, даренных, выбрасывать, и только потому лишь, что демонстративно не купил? Подсказки выглядят вполне приемлемыми, так что вот там о том, насколько всё сгодится и получается, именно по получившемуся результату и посмотрим! Кстати, сама система получения подсказок, вот так, пока писал, похоже стала выглядеть чуть более приемлемой. Опять же, тут становится довольно любопытным, насколько важно, приготовил перед тем всё, что потом так демонстративно-явно съел на плите, там, на огне, или же просто, как купил, отчистив перед тем от кожуры сжевал? Если рассмотреть вопрос осуществления при этом ритуала, то тут на первый план выступает то, сколько усилий при осуществлении потратил, делая пищу более пригодной для последующего внутреннего потребления. То, из чего готовится, такое, при любом начальном и исходном и используемом там объекте для готовки и для поедания, в таком вот случае возникло из земли, воды и при прямом участии в подобном Солнца. Подобное пришло оттуда, из растительной среды, потом прилагаю некие усилия чтобы такое, выросшее, стало после неких пертурбаций пищей. В тот перечень потраченных усилий можно включить и как саму покупку с тем визитом в магазин тогда, когда это случилось, а там был выбор этого, как раз из всего такого, что и использовалось, потом потратились какие-то там деньги, и, кстати, а насколько важно, много или же немного денег там потратилось? В таком вот случае деньги представляют из себя то, что путём каких-нибудь манипуляций перевёл из своего обладания в состояние, когда такого рода средствами начал с некоторых пор владеть некто иной. Количество потраченных средств в данном случае не требует для пополнения затрат физических-сознательных усилий, тут было бы что там потратить, а так, вся ситуация сводится к неким заботящим-руководящим мыслям, по результату приводящим к действиям, потом движениям пальцев, тела для осуществления обдуманных и принятых решений. Количество потраченных при этом средств? В случае сложившейся ситуации такое всё лишь фактор в том, осуществляемом при совершении покупки ритуале, а ритуал тот состоит из, отработанной среди людей, последовательности неких важных и каких-нибудь манипуляций, по факту признаваемых среди участвующих в том, происходящем, для получения желаемого результата, в данном случае покупки, ну, и ещё немаловажно придерживаться всевозможного дешёвого считать первостепенными и необходимыми. Но если так взглянуть на ситуацию, на первый план выходит то количество усилий, которое потратило там, где свершало, озабоченное тело при совершаемых движениях и действиях. Раздумья, мысли, по-своему, как надо понимать, сопровождают всё, что происходит, по сути, и при этом, формируют те движения и действия, которыми то, выполняющее те команды тело и окажется загружено. Но тогда, тут, и на первый план уже выходит обоснованность и правильность там исполненных команд, приводящих к этим самым действиям и получаемому, как последствие свершаемых манипуляций, столь желательному результату. А обоснованность и правильность тех отданных для исполнения команд, с одной стороны находится в зависимости от качества и степени развития того, что данные организующие указания в том, так ли, иначе действующем организме формирует, с другой стороны от тех, обосновывающих всё критериев, которые и используются как организующие для возникновения движущих стремлений и позывов. И всё-таки, при формировании пока что удовлетворяющего представления об уровне затрат усилий, что и расходовались на случившуюся подготовку и приготовление того, что после оказалось съедено, основным прежде всего выглядит мнение, что тут важней всего, каким именно количеством усилий при совершаемых телодвижениях и действиях для организма человека, занимавшегося тем приготовлением и после получившееся съевшего всё это там, по факту, обернулось. Хотя, уже тут, а начало казаться любопытным кое-что ещё, ну, например, возникла мысль задуматься о том, что тут немаловажно понимание случающегося и происходящего хотя бы для того, чтобы даже простейшее из пониманий явилось и сформировалось в нечто, вроде бы вполне доступное для разума, конкретное, а для такого вроде бы необходимо приложить усилия уже не просто некие физические и телесные, как не крути уже, вне всякого сомнения умственные, то есть, усилия разума, сознания. И потому, чем больше пытаешься усилить собственное пониманье о том, чем вдруг собрался в той ли, иной ситуации себя занять, тем основательней, серьёзней, качественней здесь придётся потрудиться, чтобы возможным оказалось более толково разобраться в том, в чем сформировался разобраться интерес. И тут взгляд на то, что в магазин ходил, там выбирал, и затем купил, упаковал, с затратами труда принёс домой, распаковал и разложил, потом, выполняя некие задуманные перед тем манипуляции, достаточно немало времени потратил чтобы приготовить, это, разумеется, одно. Но чтобы, наконец, внутри сознанья организовался взгляд, предполагающий более сложное, по-своему, во всём особенное отношение ко всем такого рода действиям-манипуляциям-телодвижениям, тут прежде надо было более чем много времени потратить на организацию всей соответствующей новизны всех, организующих телодвиженья взглядов в управлявшем всем тем там происходившим в собственном сознании. Ну, а тогда, что за вывод просится вперёд – чем больше потрудился при такого рода совершенствовании собственных взглядов, тем качественней и серьёзней, и весомей будут сказываться тратящиеся на организацию чего-либо усилия. Имеется ввиду, что тело, выполняя разные команды, потратило какие-то усилия, это одно, но степень, качество, весомость положительного действия после таких трудов будет весьма серьезно находиться в непосредственной зависимости от того, насколько более высокосовершенным выглядит тот представитель думающих, кто и занимался организацией всего, чему и получилось обернуться результатом тех потраченных трудов. Действительно, если уж хочешь, чтобы созданное отличалось хоть каким-то совершенством, кастрюля, замок, механизм, не важно, найди для исполнения такого своего желания такого именно специалиста, который прежде совершенствовал себя в данном вопросе. Труды над прежним совершенствованием своего таланта в такого рода предприятиях должны помочь тому, кто будет озабочен тем, для кого-то ценным, важным делом. При этом нет глобальной сложности, чтобы понять и согласиться, что, озаботив себя этими трудами, тот, кто займётся тем, что выглядит в немалой степени уже знакомым, таким только улучшит качество и положительные свойства своих знаний, а это значит, обязательно достигнет больших возможностей при совершении такого рода творческих усилий, действий, что и позволит при такого рода затеянных трудах во многом достигать ещё более качественных, перспективных результатов. То есть, тому, кто хочет радовать себя и остальных, становясь тем, чьё мнение и действия важны, необходимо обязательно учиться, совершенствовать себя, отрабатывая результаты познанного, а для того обязательно и с постоянством применяя то, что удалось узнать, в том либо чём-либо ином.
Теперь опять вернёмся к поеданию чего-либо, как и затратам тех, либо иных трудов, необходимых для приготовления того, что, после всех усилий, и по результату съешь. И так, что на данный момент проступило? Приготовление того, что после ешь, для осуществления такого результата требует предпринять самые разные действия. И тут уже можно с некоторой перспективой в рассуждениях предположить, что сама необходимость насыщения уже влечёт к неким заботам, требующим чем-то заниматься. То есть, если хочешь насыщать организм, донимающий спустя какие-то участки времени, снова и снова возникающим, как будто постоянно требующим думать, чтобы такое съесть, тем самым, с самого детства существующим и потому знакомым чувством голода, необходимо не сидеть в безделье и на одном месте, а действовать, двигаться, о чём-то там постоянно думать, шевелиться. (Кстати, вот и ещё одно случившееся так, по ходу дела, подтверждение того, что, если возрастает качественность взгляда на задачу и проблему, растёт и возникающая перспективная результативность такой качественности в следствии толково выполненных действий.) Необходимость поиска еды при подобном взгляде на происходящее начинает выглядеть тем, что с постоянством и всю жизнь, с рождения толкает в сторону активного, то есть непременно деятельного и полного забот существования. Голод, как намёк на вновь сформировавшуюся в теле, необходимость в хоть какой-то пище, то есть в том, что постоянно служит для организации телесной плоти и процесса жизни в целом, на этом фоне начинает выглядеть тем основополагающим если не самым главным фактором, подталкивающим всё живое в сторону активного развития. Раз хочешь удовлетворить свой, поселившийся среди чувств тела, голод, старайся предпринять какие-никакие действия, чтоб каждый раз нашлось, чем это, относящееся к неприятным, и изрядно донимающее чувство можно было бы унять. А пища с постоянством требует движений, действий и забот. Даже если где-либо на том, что можно просто съесть, просто лежишь, а всё равно, то, что так и тянет съесть, необходимо как-то съесть! На разной степени развития у разных организмов, разных тел могут использоваться совершенно разные из существующих возможных способов осуществленья удовлетворения своего чувства насыщения. Но в принципе всё сводится к тому, что признанное пищей попадает внутрь озаботившегося пожеланием есть. Есть твари, через поверхность своей плоти растворяющие и разъедающие то, что тем озабоченным необходимо. Человек, как и многие иные из мира живых существ использует рот и систему самых разных органов пищеварения. Но всякая тварь, что испытывает голод, с постоянством, заставляющий заботиться о поисках необходимого для надлежащего удовлетворения такого чувства, всегда должна предельно ясно представлять, что для того необходимо делать.
Помни о том, зачем и почему евреям разрешили есть то мясо, сжигание-приготовление которого в храме и на алтаре, так и достаточно детально описывается в Торе, и что в немалой степени, по сути, объясняет, с чего это вдруг, и притом, когда Моше ушёл с Богом общаться, те, кто там остался и без надлежащего надзора решили захотеть начать молиться на изображение тельца из золота.
Голод как организатор для развития всей жизни, теперь взглянуть на храм и на ритуальное приготовление там пищи можно с точки зрения обременения заботой пищу перед Высшим Образом создать-найти, потом в заботах приготовить. Заботы из разряда тех, что заставляют действовать? Но что-то там к евреям с неба прилетало, становясь пищей после собирания-приготовления, то есть такое не растили специально где-то?
И всё-таки, как определиться в том, что лучше делать, ритуально есть какой-либо лишь только выросший растительный продукт, фрукт, корнеплод, какая тут проблема с овощами что-то пока не понял, или, согласно так описанному в Торе ритуалу, такое обязательно перед съедением приготовить на огне? Там, как центральный для питания дар упоминается лишь хлеб и виноград, ещё, среди такого где-то там упоминались, уж насколько помнится, бананы, на арбузы, помнится, случались где-то как-то указания, хотя о таком если хоть что-то, где-то, как-то говорилось, то, уж скорей, как о возможном. Во всяком случае какие-либо утверждения, двигаясь в подобном направлении, пока давать, а было бы достаточно неумно. Разберём по полкам. Евреям в Торе наиболее подробно расписали, как организовывать и проводить весь ритуал, есть указание о том, как нечто жертвенное выбрать, как готовить, вымыв, расчесав, украсив всем, как только удаётся, как правильно и в обязательном порядке потом следует демонстративно и достаточно жестоко умертвить, собрать в какой-то чаше кровь, как тело расчленить на части, с указанием, какие именно куски от плоти и на что пойдут. Насколько помню, самые желанные и особо ценные куски при этом именно сжигали, другие ценные куски отходили на приготовление, и вот подобному в процессе и по завершению всего творящегося ритуала полагалось быть именно съеденными, при этом с чётким указанием, кому что следует съедать. При этом, проводящие такое жертвоприношение, если уж там по описанию судить, на первый взгляд, словно бы мясом для еды себя снабжали. Но тут схема явно сложней. Во-первых, сразу замечается, что всех иудеев, при этом с самых ранних страниц текста, старались привести к полномасштабному, решительному пониманию того, что есть, и притом не только при тех жертвоприношениях, но и в жизни жертвующим полагалось именно и только исключительно растительную пищу. А так как со стороны иудеев следовать такому наставлению желание отсутствовало полностью, насколько помню, там даже есть описанье маленького бунта против существующей, пусть и спасительной необходимости есть только те, приносимые как будто с неба семена, вот таким евреям неразумным, наконец-то, разрешают в качестве жертвы приносить пару-другую голубей, барашка и тельца. Только тут сразу оговаривается, что голуби должны быть подобраны расцветки исключительно приятной, лучше всего, чтоб белой, барашек и телец выбираются тоже только лучшего внешнего вида. Такие жертвенные твари должны, при этом никаких сомнений, внешне оказаться из таких, чтобы наружностью своей обязательно и только радовать смотрящего. Может именно поэтому все эти жертвы следовало так приукрашать перед закланьем, расчлененьем и сожжением? Зачем самые лучшие для тут же приключающегося убийства и сожжения? Подумаем. И первый из вопросов, что при подобном возникает, чем отличается такое странное событие от самого обычного приготовления пищи? Всё это происходит в храме, и на алтаре, при этом совершается моление и все события, если только возможно, строго в русле отработанного, многократно повторяемого ритуала. Однако не могу твердо настаивать на мнении, что сам ритуал заклания и жертвоприношения всегда и всюду, и у всех, творящих в своём храме эти действия, сохранял исключительную одинаковость и неизменность. Пусть хоть чему-то, совершавшие такое в храме и учились, вначале повторяя свои действия вслед за наставниками, любому человеку свойственно чуть править то, чем вот такой так постоянно занимается, так что и те, кому потом приходилось разве что не каждый день заниматься там, у алтаря, чем-то таким же, тоже вносили некие, пусть небольшие изменения в происходящее. Так что сам ритуал мог и разниться. Слова Иисуса в Иерусалиме перед распятием к ученикам о хлебе и вине. Фактически Иисус там ставит хлеб и вино на один уровень с полученными результатами свершившегося жертвоприношения в храме. А что там более всего, и громогласнее всего творится? Разумеется, моление! Собравшиеся там глядят на умерщвляемую жертву и творящего тот ритуал, и, насколько могут громогласно или про себя взывают к Богу. Фактически, зовут себя прозреть в вопросах истины, зовут себя проснуться и по-новому взглянуть на всё происходящее. Наличие миноры там, на алтаре, по сути, и определяет храм то помещение с молящимися или же не храм. Теперь о молящихся. Когда читают некую молитву, вот так взывая к Богу, то, по сути, такой призыв направлен, прежде всего, именно к самому, молитву ту читающему, при этом одновременно глаза глядят как на минору, и тогда словно бы пытаются будить внутри себя что-то гораздо более высокое, полное Света, многоглазое, и на ту жертву для заклания, привлекающую на себя внимания даже побольше, чем те люди, что проводят ритуал. Жертва, телец, баран иль голуби, не важно как такое перед этим приукрасили, как не крути, но существа из низших, в своём развитии убоги и ничтожны, и потому тот образ, что при взгляде на такое, да ещё и при молении, будет формироваться у того, кто воспевает к Богу, да ещё и смотрит на происходящее с таким вниманием, будет ничтожным и потянет душу так творящего молитву в направлении не роста и развития, а деградации, ничтожности. Золотой телец, такое появилось, никаких сомнений, не с пустого места. Сам Моисей описывается как так называемый Двурогий. И здесь разговор не о каких-то там рогах, а о Свете, что, по словам такое видевших, словно исходит с двух сторон из головы. Как можно заключить, но Моше был там на тот момент из тех, кто мог, когда глядели в сторону столь впечатляющей, особой личности, лишь образом своим призвать смотрящего последовать возвышенным путём, при взгляде на себя призвать душу смотрящего направить устремленья к Свету. И вот со столь примитивными сознанием личностями такого впечатляющего человека нет, и, как можно судить, довольно долго нет, как результат, тем, кто молился там, в храме, без Моше, а это значит, глядя исключительно на жертву, по сути своей, тварь ничтожную, пришло в голову создать для себя образ, способный, как таким убогим показалось, через взгляд в сторону такого совершенного копированья жертвы, умерщвление которой там и так сопровождают каждый раз привычными молитвами, призвать такие примитивные души в сторону какой-то красоты и совершенства. То, что это будет образ всё того же лишь быка из стада, то есть, к любому внутреннему совершенству вот такое точно уж не призовёт, в голову к столь ничтожным личностям тогда там точно не пришло. В ничтожности своей понять такое тем убогим было очень, удивительно непросто. То, что золотой изображённый там, не золотой, раз на такое глядя в храме молишься, подобным призываешь душу уподобиться именно такому образу, что те глаза при совершении моления приносят – такое в голову к таким молящимся вот как-то не пришло. То, что молиться глядя на какие-то нелепые, убогие образы самых разных идолов нельзя, то, что при молении перед глазами может представать только образ более возвышенный духовно, способный видом своим призвать душу молящегося обязательно стать исключительно и только выше, чище и светлее, такое столь убогому сознанию, как и сознанию других и прочих, где-либо молившихся на самых разных идолов, открыться просто не могло. Для этого такого рода озабоченным требовалось хоть немного, но самим улучшиться духовно, стать теми, кто, не кривляясь, искренне, душой своей потянется в сторону Света Высшего и Творца, а как столь обделённым можно было даже понадеяться таким себя обрадовать, если подобного рода личности во время собственных молений призывали к Богу и смотрели на быка из стада, или барана, или голубя? Моисей, когда вернулся, уничтожил этот вредный и ничтожный образ, оставил всем завет никогда больше не молиться на такие недостойные изображения. Но так как понимания смысла этих своих слов Моше тем, кто услышал сказанное, не оставил, потом, после ухода столь серьёзного руководителя, довольно много раз случалось, что находились те, кому хотелось поместить перед глазами при молениях в изрядной степени и недостойные, и непонятные изображения. А так поступать нельзя! Ни в коем случае нельзя! При этом сразу здесь хочу отметить, это не значит, что здесь призываю всех, кто молится на образ Будды отвернуться. Будда это великий человек, духом своим возвысившийся над ничтожностью тогда существовавшего развития духовного, даже в глазах тех, кто знал такого появившегося из мира людей при жизни, сей человек засиял, стал тем, кто достоин исключительно и только восхищенья. И потому пока, совершенствуя себя, всё ещё не подниметесь до уровня, каким украсил себя сей достойный, молитва всякая в сторону такого образа будет только всякому молящему на пользу. Когда же сами, совершенствуясь духовно, достигнете такого совершенства, скорей всего, растолковывать и объяснять что-либо в русле, как же следует молиться далее, так станет и ненужно, уж как-нибудь и сами всё начнёте понимать, и сами разберётесь без труда, что прежде всего собственной молитвой при таких молениях взываете, упоминая Бога, именно к Создателю, притом стремитесь, совершая всё такое, чтобы как раз там, непосредственно в глубинах, будем надеяться, растущей собственной души проснулся в полной мере Образ Бога Творца! А потому желаю всем, кто озаботится такого рода беспокойством, скорей увидеть Свет в душе своей!
Теперь ещё немного слов о пище. Что же ещё остаётся из столь неясного и так и не понятого? Питаться тем, что растёт. Почему? Разберём по составляющим. Прежде всего то, что появляется, становясь пригодным в пищу именно благодаря растениям, такое, в большинстве своём, особенно когда разговор идёт о зёрнах и плодах, по сути, специально создаётся чтобы оказаться для какого-то живущего организма пищей. В этом основа размножения, подвижность у чего-либо растущего невелика и так, становясь пищей для какого-либо, разного, подвижного-живущего, такое вот, питательное и созревшее, распространяется по миру. А это значит, что реакцию не радостную, полную чувства огорчения, возникшую вследствие съедания продуктов, созданных растительной средой здесь если можно всё-таки найти, то только в случае, когда идёт речь о поглощении стеблей, травы, зелёных веток, листьев, то есть, когда в пищу употребляется такое, что могло ещё расти и этим радовать само растение, всё это вырастившее для какого-никакого улучшения своего собственного каждодневного существования. Ещё одно из составляющих для рассуждений. То, что относится, насколько можно о таком судить, по большей части не к растениям, всё это, в сущности, необходимость в пище, голод постоянно гонит-подгоняет есть, принуждая к действию, движению. А у растений что? С одной стороны, растущие схемы имеют устремление к размножению, больше того, тут существует и естественный отбор, рождающий возможность размножаться и распространяться лучшему среди возможного, но вместе с тем присутствует заметное отличие от представителей среды животных. Желание питаться, при этом получать от окружающего мира лучшее из так необходимого, наверное, тут тоже в некоторой степени присутствует, только, а каково такое устремление, как проявляется? Когда место начала роста и развития определяется при подавляющем большинстве случаев случайностью, что можно предпринять по ходу собственного роста и развития, когда и столь заметно ограничен в собственных возможностях влиять на что-либо при протекании таких процессов? Что тут отпущено? Потянуться ветками, стволом и листьями в ту сторону, где ощущается побольше света? Направить рост корней в том направлении, где и вода находится без более внушительных проблем, и то, что получается с водой из окружающей среды, воспринимается как нечто более необходимое, нужное, важное, а это значит позволяет лучше развивать, распространять, ускорить изменение того, чему, в конечном результате, этим самым возникающим растением и становиться? Возможности хоть как-либо влиять на все такого рода перемены со стороны чего-либо растущего на первый взгляд во всех из проявлений выглядят как нечто не определяющее, незначительное. Нет, невозможно не признать, что стволы и стебли, как, впрочем, и плоды одинаковых растений зачастую друг от друга отличаются разительно. В различном появившемся присутствует конечно нечто раз от разу повторяющееся и в большей части, либо в меньшей одинаковое. Это присутствие чего-то, отличающего от других, и вместе с тем похожего и позволяет некие растенья относить к одним, а некие к другим. Появляется возможность различать сами растения, некие, из одинаковых, части растущего, как результат выделять то, что и привлекает при возникновении желания такое съесть. Но что может нести в себе такая разница во внешнем облике того же самого плода? С таким трудно не согласиться, опираясь на свой жизненный опыт, тот, кто собрался съесть, довольно быстро формирует мнение о том, насколько вкусно или же невкусно, привлекательно в плане удовлетворения того же голода, желательно в плане приятности на вкус, в конце концов, просто полезно будет то, что так собрался сделать своей пищей. Конечно же, само употребление в качестве пищи, поедание того, что потянуло съесть, возможно приведёт к кардинальным переменам в тех, такого рода мнениях, ставших причиной что-либо отведать. Уже начавший есть способен отказаться от съедания того, что уже начал поглощать. Отторгнуть, отрыгнуть, избавить самого себя от хоть чего-либо такого, чему выпало уже в процессе самого съедения хоть чем-то не понравиться. И всё равно, основным для возникновения самого желанья есть как был, так и останется накопленный до этого жизненный опыт, дающий повод создавать внутри сознания желающего съесть устойчивое мнение о том, насколько потребить в пищу обнаруженное будет более желательным, приятным. А опыт вот такого рода, что вот такой и представляет из себя? Тот, кто когда-то раньше, до того такое ел, запомнил, что процесс съедания сопровождался чем-то, что воспринималось как необходимое, приятное, желательное, благодаря чему и при повторном столкновении в жизни с чем-либо подобным вполне естественно возникло устремление таким опять себя обрадовать – такое съесть. Отсюда возникает мысль о том, каким растение должно организовывать, растить и создавать тот самый плод, который должен вызывать возникновение желания быть обнаруженным и съеденным. Тут важно всё, вкус должен быть воспринят как приятный, присутствие-наличие питательности выглядит тут чем-то узнаваемым и обязательным, так как в наличии вполне естественная объяснимая необходимость удовлетворить голод всех тех, кто вот такое ест. В некоторых случаях присутствует так же возможность становиться привлекательным в качестве пищи если то, из чего создаётся поедаемая плоть, может рождать у поедающего некую надежду так одарить свой организм чем-то особенным и по ходу жизни несомненно важным и необходимым. Разумеется, так качественно улучшать продукт растительного творчества позволяет тот же самый, всё и постоянно улучшающий естественный отбор. Те из растений, чьи как-либо пред тем попробованные результаты роста есть не захотят, и размножаться попросту не смогут. Пусть и не сразу, но такое приведёт к исчезновению с лица планеты. А выживать, распространяться удаётся только тем, кого наличие различий после вырастания, пусть незначительных, по мнению тех, кто пожелает потреблять такое в пищу, делает лучшим среди прочего. А это значит, что даже у самых примитивных из растений, в дополнение к прочим устремлениям, влекущим к большему потоку Света, к насыщению водой, к желательному и необходимому из требующегося для организации роста, развития, распространения плоти, должен присутствовать так же и какой-то фактор, организующий стремление становиться для съедающего привлекательным, желанным. Но если рост всё тех же веток и корней скорей всего организуется по принципу – тут обнаружилось и отсюда поступило то, столь желательное, значит сюда, в ту сторону, и следует распространяться этому, растущему. А если результат роста в том ли, ином направлении, того, что при развитии необходимо, в должных количествах определённо не приносит, то и распространение, рост поощрять причины нет. То есть расти то, что растёт, в том направлении не станет. Внешне похоже на движение на ощупь. Какие чувства информацию приносят, те и используем чтобы решать куда же двигаться. Ну, а такого рода рассуждения явный намёк на то, что чувства, пусть и самой примитивной формы восприятия и передачи информации и у растущего тоже, всё за то, присутствуют. А, так же, если поискать, то, и скорей всего, по результату обнаружится и то, чему, получая пусть такую примитивную, но указующую информацию, окажется возможным и решение принять, куда расти, куда же не расти. Обычно все растения используют собственные жизненные соки для того, чтобы распространять по своей плоти всё необходимое для роста. А в соке основное, разумеется, вода – вот там, внутри, растворяет то необходимое, что вместе с той водой перемещается по плоти всякого растущего. Тут, кстати, впору присмотреться к самому процессу этого перемещения. Тот водяной раствор в виде такого сока при вот таком движении, ведь не по каким-то трубкам там, внутри, перемещается. Для вот такого, и первостепенная задача в том, чтобы организовать обмен желаемым между различными источниками-потребителями этого желательного прежде всего основывается на возможности без хоть каких-либо проблем словно бы перетекать из клетки в клетку этого того, что формирует всем таким питаемую разную растительную плоть растущего. Структура из растительных клеток здесь уж точно не преграда, а, скорей, наоборот. Все клетки в данном случае более всего выглядят подобием неких обслуживающих весь процесс микро насосов. Та жидкая, подвижная среда, которая находится внутри каждой из клеток в постоянном, чаще всего круговом движении вокруг центра клеточной формы, движении, организующем жизнь и непрерывное строительство и преобразование клетки как составляющей всего, что и растёт, с одной стороны, перемещая то, что сквозь поверхность клеточной формы в клетку входит и уходит, выглядит своего рода крошечным подсасывающим и пропихивающим то, что поступило перед тем извне, обогатив клетку чем-либо и для чего-либо необходимым, и всё выше, дальше в направлении других таких же страждущих обогатиться чем-то там или же, наоборот, обогатить то, что поступит, чем-либо особенным, своим. Тут было бы неплохо разложить ситуацию по составляющим. Одной из частей, в своём единстве и организующих растительную плоть, при таком существующем обмене прежде всего является то, что всем необходимо, это корни – что перед тем растворили в почве, участники корневой схемы делают для вот такого вот обмена общим и доступным, у других составляющих стремленье есть обогатиться тем, что сделалось доступным для такого вот обмена благодаря воздействию извне на клетки листьев Света и преобразованной, к примеру, углекислоты. При этом, направления движения перемещающей среды при таком обмене чаще всего разные. Так что, такое, там, в растении, всё, сплошь по кругу вертится? Один поток, вот так перемещающий раствор из собранных по клеткам составляющих позволяет растворённому из клетки в клетку перемещаться в одном направлении, другой поток, почти во всём подобный, одновременно и всё так же, через обмен от клетки к клетке, перемещает собственные составляющие несколько иначе. И тут сразу же хочется отметить, мешать такие направления перемещения среды друг другу при такой организации движения точно не должны. А это заставляет обнаружить и ещё один нюанс – для организации подобного должно присутствовать довольно непростое управляющее внешнее воздействие, уж так всё смотрится, дающее каждой из клеток указание куда по ходу дела получаемое следует толкать. При протекании процесса разобраться с тем, что следует из потока взять, а что отдать, клетки, как такое надо понимать, способны сами, но что за информацией такие малые участники всего процесса и в такой системе обладают, чтобы решать, в каком именно направлении таким отдельным составляющим следует расстаться с той средой, что в эти малые частички общего откуда-то пришла? И как такие части целого могут получать такую информацию, и что за возможностью такие вот ничтожности наделены, чтобы о чём-то сообщить? На первый взгляд всё выглядит так, что тут прежде всего главенствует химический анализ и химический обмен. С тем, что соседствует, при вот таких потоках сока проще всего обменяться чем-либо о чём-то сообщающим, меняя в чём-либо химический состав того, с чем расстаёшься. С другой стороны то, что вот так получил и оценил, такое может что-то там разное-некое в себе нести, а что-то не нести. Но это надо бы иметь возможность как-либо анализировать. Простейший способ для организации анализа на самом примитивном уровне – фиксация случившегося получения, ну, либо же наоборот, неполучения чего-то важного при протекании такого вот процесса. Обмен информацией так в быстрой форме не организуешь, но, в принципе, такое можно как-либо оформить. Ещё, какие способы возможность есть найти? Посмотрим, скажем, на то внешнее влияние, которое оказывает Свет. Это поток энергии, который должен проникать сквозь внешнюю поверхность клетки, и клетка эта должна тут не только вырасти снаружи, но обладать способностью улавливать-преобразовывать лучи. Наука утверждает, что в подобных клетках именно вследствие изменений, вызванных преобразующим воздействием лучей происходит преобразование извне улавливаемой углекислоты в такой активно окисляющий всё, что только удаётся, чистый, парный кислород. При этом тут же сразу хочется отметить, что этот кислород, согласно всем исследованиям, основополагающе необходим для организации жизни прочего живого. Частично, как это надо понимать, в заметно меньшем получаемого в следствие преобразования объёме, такой кислород необходим и самому растению. Как можно понимать, растение необходимое количество того же кислорода получает так же, как и углекислоту перед преобразованием, извне. При такого рода взгляде на получающуюся ситуацию, растительная форма, производящая так много кислорода, необходимого не только для самой растительности, но и для других, любых, начинает выглядеть своего рода схемой, как будто, словно специально созданной, чтобы иметь возможность поддерживать жизнь всякого иного, что живёт и только ест и дышит. Растенья производят, и еду, и то, что обязательно необходимо для организации дыхания. Основой для начала всех такого рода действий, как будто бы заложенных в основу смысла появления-существования растений, видится энергия, наполненная Светом, при этом в большинстве своём как раз используется то свечение, что испускает именно светило. На первый взгляд, именно Свет от Солнца выглядит основой и началом для всего, и углекислота преобразуется, и то движение внутри каждой из клеток, благодаря которому из клетки в клетку движется всё перемещающий и всем снабжающий растительный сок для своего осуществления, бесспорно, требует в какой-то форме получения энергии, источником которой, никаких сомнений, выглядит именно улавливаемый растительностью Свет. Что именно может использоваться в качестве химического накопителя энергии для перемещения при помощи движений сока сразу сказать сложно, и всё же трудно спорить с тем, что именно так, зеленью улавливаемая извне энергия луча Света сначала словно консервируется, а потом распространяется как будто бы повсюду. И утверждение касается не только самого растения. Продукты, становящиеся порождением всей жизнедеятельности практически любой растительной среды при таком взгляде выглядят хранителями и распространителями тех позывов двигаться и действовать, которые несёт в себе сияние нашей звезды. То есть, растение это то, что извлекает из природы то, что там присутствует необходимого и годного для изменений, по большей части это всё последствия уже закончившейся некой жизнедеятельности, после чего под лучами Света непрерывно преобразовывает всё обнаруженное и пригодное, создавая то, что, становясь предметом, годным в пищу, одновременно обретает столь необходимую возможность распространять энергию, как будто бы законсервированную, всем иным живущим. И вот так, благодаря существованию растений, всё прочее, расходуя полученное, и живёт. Здесь только было бы неплохо уточнить, то, что централизует управление всем происходящим в сколь-либо крупном внешними размерами растении, как именно организуется подобное, скажем, из того же, крайне малого зерна, и как начинает обладать самыми первичными способностями принимать решения, что лучше, а что хуже? Что тут, генетический опыт во главе угла, или же есть намёк на некий опыт, как-нибудь всё-таки возникающий и как-либо копящийся в течении начала жизни?