Займись рассмотрением вопроса, почему в важности своей так первостепенно значим для живущих людей именно поцелуй? Здесь следует сразу напомнить, что целуют именно губами, а губы там расположены, где рот. А рот – это и звук, формирующий среди другого слово, и место поедания столь, вне сомнения, значимой, необходимой пищи. И вот на вершину важности возносится прикосновение губами, ртом, к чему-то, вроде бы не связанному с исторжением какого-либо звука, несъедобному. При этом примечается значимым и признаётся трогающим душу касание именно губами, использование зубов при подобного рода действиях, вне всякого сомнения, будут смотреться уж по меньшей мере неуместными, хотя сказать точней, что более того – определённо нежелательными.
Нити связи с окружающим миром дарованного от рожденья тела? Одна, более прочих замечаемая нить идёт через органы чувств, глаза и как-либо фиксирующее разное сознание. Другая выглядит так, словно живущий, и притом любой, съедая, через подобное вступает в контакт с тем, что внутрь словно бы в результате до того происходившего, само собою и приходит как результат каких-то самых разных внешних-внутренних процессов. При этом все такого рода разные объекты участвуют в формировании поглотившего тела, и снабжают такое тело энергией, но, рано ли, или же поздно, однако спустя некий срок снова возвращаются в окружающий мир. При наличии такого взгляда на ситуацию, каждый живущий организм начинает выглядеть крайне своеобразным сооружением, которое словно бы встраивается в подобного рода протекание процесса сосуществования-жизни. Но что можно отметить, главное, чем выделяется и отличается такой биологически активный субъект – возможностью организации некой особой и в чём-либо предсказуемой трансформации происходящего. Одновременно можно фиксировать, что степень преобразования и уровень оказания такого рода воздействий во многом зависит от масштабности развития того или иного именно живущего организма. И тут в немалой степени на первый план выходят возможности передачи и восприятия информации. Даже простейшая клетка должна иметь возможность сигнализировать о чём-то вот таком своём, и о чём-то таком же, почему-либо важном, как-либо по ходу действия узнавать. Тот, кто устроен сложней, чем простейшая клетка, то есть, и сам состоит как минимум из нескольких клеток, должен уже по ходу собственной организации-возникновения, оказаться наделён чем-то таким, что позволит этим самым, входящим в состав клеткам указывать, как, и когда, и как именно составляющим следует поступать, чтобы такого рода несколько более крупное объединение, в результате совместного существования, смогло, представляя из себя последствие подобного слаженного взаимодействия, в результате, в конце концов, состояться. В организме любого представителя животного мира можно без труда обнаружить достаточно много самых различных по направлению составляющих, органов, в общем чего-либо, чему свойственно как-либо отличаться от чего-то иного. Отличия такие обычно формируются благодаря различиям в составляющих, более скромных в организационном плане структурах, ну, а тем уже в самую пору опираться в своих различиях на разницу в организующих, самых крошечных составляющих. Вместе с тем, если есть необходимость радовать себя совместным взаимодействием такого, даже больше, чем просто сложного объединения самых разных, отличающихся друг от друга, всяческих объединений, стоит только задуматься о чём-то таком, и сразу, и на первый план выступает нечто, по меньшей мере первично напоминающее какую-то пирамиду, где на самом верху источник сигнала, воспринимаемого и признаваемого в виде обязательного для всех, а ниже этот сигнал, который словно дробится, разветвляясь на каждом очередном уровне между всеми, входящими в организацию этого уровня составляющими, и так процесс передачи такого управляющего некого сигнала ветвится, множится, распространяясь и всё ниже, ниже. Теперь, если представить себе, как должен выглядеть тот производитель вот такого вот сигнала, особенно когда того, чем управляешь, ещё нет или уже нет, да ещё если обрисовать перед собой картину организации целенаправленности действий на разных уровнях, то, хочешь или же не хочешь, а начинает представляться нечто, никаких сомнений, достаточно непростое. Позыв из чувств, необходимый для возникновения устремлений, которые первопричина для возникновенья действия, как следствие, необходимого в виде первопричины для движения на любом из каких-либо уровней, при этом для каждого из уровней такой призыв из чувств своеобразный и разнится, и вместе с тем, всё это как-то следует куда-то, руководимое такого рода неким именно единоначалием, способным как-нибудь сформировать такое, общее для всех, всё же создать. Тут следует учитывать, что в низших уровнях позывы примитивны, чем выше уровень, и тем сложнее то, что призывает следовать туда или сюда. Однако есть ли повод полагать, что то, что возглавляет всё и на всех уровнях себя обременяет самыми ничтожными позывами ничтожных? Как надо понимать, такое нечто, возникающее далеко не сразу, себя обременяет пожеланиями наблюденья-ощущенья результата. Говоря проще, только от того, случилось или не случилось то, к чему стремился в пожеланиях своих, зависит форма восприятия происходящего. То есть от сущности – нравится или не нравится, стремится всё к последующему очередному и желательному повторению подобного, или же как раз наоборот, стремления направлены на то, чтобы, что не понравилось, в последующем ни за что не повторялось. А если всё обдумать, то, при подобном развороте, получается, что так можно создать тот самый направляющий позыв, по результату своего возникновения толкающий к определённым действиям. То, что создаст позыв, что будет контролировать существование, наличие позыва, обогатиться и обремениться чем-то вроде управления происходящим там, на каком-то уровне, на котором именно такие устремления будут либо манящими, либо отталкивающе значимыми, то есть ведущими именно к желательному результату. А раз разговор опять заходит о желаниях, только на этот раз тех форм, что организуют устремления иных, такое состояние происходящего способно создавать позывы для воздействия на более развитое уровнем творение. И так, позывы снизу, формирующие направляющие устремления среди такого, чему вроде бы положено сверху формировать призывы для такого, что, по результату, начинает, пусть и подспудно, действовать на то, что создаёт свой управляющий сигнал? Если к такому присмотреться, всё начинает выглядеть так, что структура из такого вот совместного взаимного воздействия предполагает, что присутствует некая степень, некий уровень, до достижения которого можно влиять на некие менее развитые, расположенные ниже формы, а после которого под нежеланье следовать зовущим и толкающим позывам со стороны таких вот форм приходится подстраиваться. Своего рода форма равновесий и противовесов получается. При этом то, что выше уровнем развития, как будто на такого рода весах жизни весит больше.
Есть повод с некоторым тщанием обдумать посетившие голову мысли о том, почему то дерево в Раю назвали в том, написанном чтобы читали деревом познания добра и зла? При этом тут может выглядеть довольно интересным всё, и почему именно добра и зла? И почему потом именно яблоко представлено плодом познания подобной информации? Вопрос, который вроде бы незамедлительно при этом возникает, толкает в сторону того, чтобы пытаться уточнить для самого себя, а что за информацию способны даровать сознанию плоды иные? И что может нести в себе подобный взгляд на ситуацию, когда плоды растений начинают выглядеть источниками некой информации о том-другом-ином-особом? Обычно вот такое как-раз и едим, такое, как-раз, именно для этого растениями и создаётся, неся в себе, через необходимость всё такое съесть, возможность размножения-распространения повсюду. Но что за информацию, о чём и как такие результаты роста способны всем съедающим через такое вот съедение нести? Что тут сказать? При самом примитивном взгляде, привлекательность плода растения, приводящая к возникновенью устремления у иных животных форм такое нечто выросшее съесть, просматривается прежде всего в том, что всякое подобное творение растительной среды способно без труда перевариться организмом съевшего, даруя в результате явную приятность ощущенья сытости. Чтобы такого рода ощущения возникли, плод должен обладать некой питательностью, то есть возможностью удовлетворить запросы съевшего в том, что требуется для последующего поддержанья постоянства жизни в съевшем теле. А тут прежде всего более прочего манит наличие необходимого для постоянной реконструкции самой телесной формы съевшего и одновременно присутствие в такого рода порождении растительной среды того, что даст возможность то, что жизнь поддерживает, поддержать как-либо качественно. Чем именно на данном поприще способно обладать, что-либо, где-либо возникшее в растительной среде, откуда именно такому впору появиться, уж если разговор идёт о том, что вырастает на земле под Солнцем? Земля, сомнений нет, представляет из себя именно тот источник всех первичных форм, из которых и наступит своё время организовываться-появиться некому растительному результату. Раз этим, самого первичного вида, питательным формам, чаще всего результатам порождения разложения того, что до того существовало в виде хоть чего-либо живого, необходимо как-то, как-нибудь перемещаться, попадая внутрь растительной среды и становясь чем-либо уж, как минимум, доступным для полезного использования в качестве того, что будет в результате разложения на составляющие с последующим монтажом, по ходу дела становиться тем, что так растёт, таким источникам и формам так необходимого, в процессе роста требуется оказаться более чем просто растворимыми. Вода должна иметь возможность выглядеть средой, способной как-либо, при этом, как угодно растворять, после чего перемещать необходимое для вот такого вот осуществления процесса роста и развития чего угодно из того, что в нашем мире наделяется какой-то жизнью. Есть ещё Свет, источник энергетики движения при росте.
Действительно, можно взглянуть на появление-созревание-рост таких плодов, как яблоки, груши, апельсины, мандарины, и прочее подобное немножечко с иной своеобразной точки зрения – ну, и как реально много обнаружится обитателей животного мира, не включая в перечень людей, которые сознательно строят свою жизнь на том, что именно целенаправленно поглощают все подобные плоды, по сути представляющие из себя результат развития и плодоношения той или же иной растительности? Лошадь? Свинья? Возможно, съесть предложенное представители подобных направлений не откажутся, но чтобы ради этого полезть на дерево? Такое даже в форме описания возможного при любом взгляде смотрится до запредельности нелепо. И вместе с тем возникновение-распространение самых разнящихся плодов как способа размножения-распространения самых различных, годных для съедения объектов разнообразнейшей растительной среды дело обычное. Всё словно по определению создано-организовано для существования и потребления таким съедающий и этим поощряющим размножение-распространение необходимого, как человек.
Что тут имеем из такого нового, нащупанного. Присутствует достаточно заметно проступающее ощущение, что самым главным для такого представителя рода людского, каким, пусть худо-бедно, а всё-таки, пусть потихоньку-полегоньку, становлюсь, является правильная организация богослужения в храме тела своего. Касательно степени оказания воздействия такого вот богослужения на остальной окружающий мир, как надо понимать, тут всё зависит, как от того, на какую высоту в духовном совершенстве своём при качественном улучшении поднялся человек, так и от качества организации того богослужения, в котором так по ходу жизни там и тут участвует такой живущий. И разговор тут совершенно не о тех различиях в богослужении, какими отличаются различные религии. Больше того, при более продвинутом взгляде на такого рода тему, сразу становится понятно, что тут разговор касается всего, что по теченью наполненной событиями жизни с таким участником событий происходит. Любое дело ли, занятие, забава, которому по ходу дела посвящаете себя в процессе протекания вот этой самой жизни, по своей сути, смыслу и определяющей основе есть именно тот самый ритуал служения в главенствующем храме тела неким интересам. Пусть даже в Бога утверждаете, что и не верите, это не важно. Всё равно жизнь в теле от зачатия даруется как раз и только для того, чтобы Всевышний смог в самой возможно полной мере проснуться в теле том достойным, радующим всех звучанием. А вот какими именно делами, от рождения, по ходу жизни, либо помогаете, или же сопротивляетесь течению подобного процесса, что здесь скрывать, тут многое зависит исключительно от личной глупости живущего. Занятия, какими наполните своё существование, рождаются посредством выбора-организационных устремлений, которыми, возможно подстрекаемые к тому, сами наградите то, что в результате и получите повод называть своим обыденным, куда-то там текущим бытием.
Для сохранения того, что там, по ходу жизни тем живущим было создано, прежде всего необходимо чтобы при внутреннем духовном совершенстве был достигнут тем, живущим, некий важный уровень, после преодоления которого такой живущий, ну хоть чего-то, а начнёт в окружающем-происходящем понимать. В вопросах качества развития какой угодно личности среди обычных членов общества там, на Земле, за спиной того, о сохранении сформировавшегося образа которого окажется возможно завести ну хоть какой-то разговор, должна остаться точка некоего невозврата, после которой такой субъект начинает выглядеть ну хоть немного привлекательно, и одновременно и сам оказывается в силах в несколько иных тонах взглянуть на то, что рядом где-либо случается. Такой родившийся среди людей духовно должен засиять, сам засиять, а не пытаться тешиться надеждой, что, вот, спасая, там, из сияния, даруя некое спасение, из огня чувств протянут столь желательную руку. Во всяком случае на данный момент картина выглядит именно так, хотя невозможно сразу не отметить тут кой-какой нюанс. Бросать таких, что вот такими получились, а всё-таки не засиявшими, на произвол судьбы, выглядит даже более чем крайне некрасивым действием. Можно с полной уверенностью утверждать, что человеку, после своего рождения начинающему словно бы с начала, учась по ходу роста-совершенствования собственного тела в сущности практически всему, всему без исключенья, крайне непросто преодолевать в таком обилии среди живущих сохранившиеся, разные, притом приоритетные, согласно мнению общества, пороги, с таким старанием мешающие при каждом внутреннем духовном совершенствовании в процессе нового и полного забот, текущего среди проблем существования. То, что какие-никакие тонкости чувственного толка от прежнего чего-то сохраняются, заметить можно. Такие странности-особенности в том ли, ином, но проявляются при появлении какой-то новой личности, оказывают некое воздействие на формирование приоритетов у того, кто с некоторых пор словно живёт-растёт в рождённом снова теле, однако и не более того. Во многом тот, кто появился и растёт, как будто словно слеп. Увы, глаза, растущего и развивающегося, заставить видеть правильные направления при выборе очередного совершаемого действия на удивление сложно. Признавать правильными некогда полученные наставления, иногда прямыми указаниями говорящие, что можно делать, а чего нельзя, здесь многие могут, только в том беда, что дальше примитивного признания у большинства живущих дело не идёт. Распространить подобные советы на себя, на свою жизнь способны лишь немногие. Когда же старость начинает доминировать над всем, в максимальной форме проявляясь в самых разных признаках телесной деградации, как понимаю, посещения молений, как и некоторые демонстративно-правильные действия в своём количестве, возможно, и растут, да только что тут удаётся качественно улучшать? К тому же и развитие сознания на тот момент, когда и можно было бы начать оказывать какое-то воздействие, оказывается столь предельно слабым, что самое простейшее, любое изменение в окружающем пространстве воспринимается живущим как болезнь, прямое выражение различных недостатков, возникших в теле из-за той же самой старости, а потому такому не обрадоваться впору, а без промедления к врачу бежать, от этого, такого непонятного спасаться. Как результат у многих в голове предельно недалёкое развитие. Духовный свет может и радует, но вместе с тем подняться качественно в понимании происходящего предельно сложно.
Рассмотри внимательно вопрос, что происходит с теми, кто оставил о себе в форме какого-то существующего поминания, различных видов образы и статуи. Смотреть должны на это, поминая тех, кто некогда так отличился среди прочих. Молитвами здесь в большинстве случаев дело точно даже пахнуть неспособно. Тут надо радоваться если просто поминают, мол, жил-был когда-то и такой, не ругая про себя, а то и в слух, притом последними словами. Что же тогда в качестве результата получается? От взглядов Свет присутствует, присутствует и поминанье имени, наверно позволяющее хоть немного выделить-оформить из безликой и ничтожной серости единой массы не создавших собственного Света то, что обретает некоего вида самый примитивный образ. Но понимание происходящего в контексте когда образ-памятник хоть как-то связан с образом духовным жившего-изображённого, как можно понять, по определению отсутствует, напоминание о некогда пожившем предельно, удручающе ничтожно. Какая тут вообще может развиться ситуация с каким-то поминанием после такого взгляда, особенно когда такие мысли и слова, направленные в сторону чего-нибудь, чаще всего если и создают чего-либо для посмотревшего, то своего рода некий, чаще всего из привычных, и при этом далеко не лучший интерьер?
Весьма немаловажно рассмотреть внимательно своеобразие нюансов, возникающих при взгляде на обычную жизнь как на какую-то особенную процедуру, сплошь состоящую из исполнения довольно необычных ритуалов. Во-первых, что словно само сразу просится из непонятного вперёд выступить – если представлять жизнь как непрерывный ритуал, сплошь состоящий из каких-то повторяющихся и до часто случающегося однообразия отточенных и отработанных действий, то это получается уже не что-то радующее, во всяком случае на первый взгляд такое выглядит своего рода наказанием. А человек рождается не для того, чтобы по ходу дела превращать свое происходящее и каждодневное существование в сплошное издевательство над так зачем-то мучимым собой. При этом выглядит всё так, как будто человеку предлагается самостоятельно себя подобным изводить. А это выглядит как глупость. Зачем человеку совершенствоваться духом, чтобы по результату начинать с предельной неприязнью ощущать, что выпало так над собою с постоянством издеваться? Тут спорить трудно, действовать благоразумней правильно! Но вариантов всех возможных действий больше чем огромное количество, такого попросту не перечесть! Замыкать самого себя в каком-то повторяющемся хороводе однотипных действий просто вершина сверх нелепой глупости. Раз уж живёшь, то так, родившись, именно живёшь, а не пытаешься себя зачем-то и во всём, в чём только можно ограничить. В принципе, существует всем известный перечень из правил, достаточно направленно и твёрдо указующих, что при таком вот, хоть каком-либо существовании в процессе жизни делать можно, ну, а что нельзя. Все прочие нагромождения из самых сверх нелепейших надуманных ограничений, если задуматься, так даже смотрятся как вздор. Будь тем, кто рождён чтобы жить! Жить правильно, как надо, но именно жить, а не пытаться ограничивать себя и всегда, во всём! Правила? Да, наличие подобного можно признать, и даже приложить старание к тому, чтобы пытаться следовать подобным правилам если такое в принципе возможно. Но замыкать себя в сплошную паутину действий, когда-то, как казалось, получившихся или принесших лучший из возможных результат? И что же это будет за существование такое? Человек должен радоваться и испытывать потоки счастья от того, как, в сущности, живёт, а не шарахаться на каждом сделанном шагу буквально от всего, что будет выглядеть для удивлённых глаз хоть в чём-то незнакомым. Что же касается правильности или неправильности исполнения каких-то ритуалов в жизни, то кто ещё делает все такого рода действия тем самым, исполняемым зачем-то ритуалом, если не сам живущий человек? Возможно, польза от такого рода действий и движений, слов присутствует, с подобным утверждением спорить трудно. Человек для того всё это и придумал, и использует, повторяя выбранное, и чаще всего даже с более чем настойчивым упорством. Причиной для всего становится то, что кто-либо, так озабоченный происходящим, исхитрился высмотреть хоть что-то положительное в том, что после начинает с видимым упорством повторять. Но если действия приносят зло и вред, тем более зло, вред самому себе, несколько странно ожидать, что соберётся целая толпа, желающая так, повторяя неприемлемое, всё своё существование изгадить. Даже если что-либо такое где-то и когда-то происходит, все, кому выпало участвовать в подобных ритуалах видимого зла, практически всегда обычно тешат себя мыслями, что это всё, такое гадкое, случается только сейчас, а вот, время пройдёт, и следствием таких не лучшего характера деяний окажутся такие изменения в текущей жизни, что всё совершающие, с повторяемостью совершённое и на редкость скверное себе простят. Конечно же, кончается такое далеко не лучшим образом, о скверном, разумеется, приходится жестоко пожалеть. Но это не меняет отношенья к ритуалу. Жизнь состоит из часто повторяющихся действий, практически всё в том, из чего существование состоит, в том ли, ином, есть ритуал по сути. И потому исходя из того, как исполняются подобного рода действия, движения, звучат те ли, иные, сказанные в том либо ином случившемся слова, после чего возможно отыскать причину для того, что как-либо, когда-либо с такими вот людьми случится позже, но всё-таки искать в неисполнении когда-то кем-то выдуманных правил основу для того, чтобы такого, выделившегося неисполненьем кем-либо придуманного наказать несколько странно. По логике, чтобы возник повод как-либо наказывать, в результате действий должен появиться тот, кого окажется уместным называть от этих действий пострадавшим. Просто события и действия, которым трудно совместиться с так называемыми общепризнанными нормами здесь не причина. Каждому свое. Человек, по сути, служит ритуалом своей жизни самому себе. В этом основа рассмотренья данного вопроса, что же касается людей, рождённый и живущий, должен в результате духом возвыситься, прозреть, подняться собственным сознанием над примитивностью того, с чего всё в той текущей жизни начинается. Какие именно при этом действия такой рождённый совершает в жизни, несомненно, важно, хотя ещё важней, что за духовные позывы внутреннего свойства толкают в сторону свершения тех ли, иных случившихся поступков. Война, несомненно, представляет из себя сплошное зло, страшное зло, первопричиной для которого является стремление порадовать себя за счёт вреда другому, доставшееся от предельно примитивных форм живого мира. И вместе с тем, вследствие примитивности развития сознания, по-прежнему находится немало тех, для кого смотрится вполне нормальным, допустимым, чтобы, ради того, чтобы порадовать себя, убить других. И тем, другим, приходится обременять себя жестокостью сопротивления и убийством тех, кому в голову пришло пойти против кого-либо войной. И вот, пока останавливающим поползновения напасть оказывается только страх получить отпор и поплатиться своей жизнью за такое. То, что любой рождён чтобы духовно, именно душой своею улучшиться, а вот такая распря с причинением другому самого неописуемого зла, на душу, на духовное развитие словно непреодолимую границу налагает, к несчастью, понимается очень немногими. Печально, но приходится признать – стремление найти для самого себя весомость оправданья в том, что, может, для кого-то созданное обернётся злом, но от такого совершаемого действия окажусь лишь в очевидном и желанном выигрыше, и буду только радоваться получившемуся результату, относится к разряду самых примитивных мыслей-заключений. То, что такое оправдание себя по сути своей выглядит подобием стремления сожрать кого-то из иных живущих, раз плоть подобных наделённых жизнью нравится на вкус, приходит в голову на удивление немногим. То, что при этом требуется убивать, лишать этой самой жизни, в данном случае в расчёт не принимается почти никем. Увы, но люди в большинстве своём всё ещё видят очень много притягательного в том, как на вкус воспринимается съедающим организмом плоть иных существ, которым для такого поедания приходится расстаться с жизнью, то есть, в обязательном порядке умереть. Задуматься над тем, насколько правильно или неправильно насильно обрывать существование другого, наделённого благодаря природе жизнью, и всё только лишь для того, чтоб можно было удовлетворить своё стремление насытиться, пока не свойственно почти что никому. При этом даже те, кому, как кажется на первый взгляд, было бы проще потревожить себя мыслями о том, чем правильнее было бы питаться, если стремление есть улучшить душу качественно, и то готовы и себе, и уж тем более другим простить съедение тех порождений мира жизни, которых для такого поедания самым жестоким образом убили. Раз людям кажется, что такие представители мира животных, несомненно, примитивны, в развитии слабы, ничтожны, значит в отношении таких созданий может совершаться всё. Вид льва иль тигра, с наслаждением рвущего клыками плоть убитой твари может довольно многим показаться зрелищем достаточно и несомненно жутким и отталкивающим, неприятным, но высмотреть хоть что-то общее между таким кровавым пиршеством и самим собой, собравшимся сожрать часть плоти перед тем убитой кем-то для такого твари способны только личности, воистину редчайшие в своём развитии духовном. То, что многие Святые книги поучают каждого что правильней питаться пищей исключительно растительной, тоже замечается очень немногими, а уж найти таких, кто начнёт реально следовать подобным указаниям, и вовсе редкостное чудо из чудес. Однако всё это отдельный разговор. Здесь, в этих строках текста правильней вернуться к осмысленья ритуала как того, из чего состоит в существовании живущего, сообразно сути истин, всё.
Вот человек проснулся, поднимается с кровати, собрал-убрал постель. В большинстве случаев всё это сопровождается действиями, после прожитых лет жизни отработанными, повторяющимися. Если место, где такой живущий спал на этот раз, иное, и кровать иная, всё равно, в большинстве случаев основные из привычных действий и движений такой проснувшийся, встающий пожелает сохранить. Так что, вот получите и начало – насколько самым простеньким образом через повторение перед тем когда-то отработанного, как можно более удобно-правильно встроиться-вписаться в протекание процесса жизни. В дальнейшем всё, чтобы там только не происходило, почти всегда, почти во всём, но тоже сводится к стремлению совершить те ли, иные действия через последовательное совершение деяний, до того уже в подобной ситуации неоднократно исполнявшихся и признанных по получавшемуся результату наиболее удобными, удачными, приятными, при этом надо понимать, что вот такой подход относится к всему, как и когда, куда тот человек направился, какие действия при этом совершал, пока перемещался. Тот же поход на ту же самую работу почти что каждый день – вот тоже самый что ни есть распространённый среди всех живущих ритуал. Тут совершаешь, чаще всего очень знакомые и предельно повторяющиеся в процессе жизни действия, при этом при самом процессе совершения уже просматривается откровенная и яркая, и чисто ритуальная направленность на что-либо определённое, так как вопрос организации почти что каждый день такого рода однотипных, повторяющихся всяческих деяний всегда направлен на удовлетворение самого себя в вопросах удовлетворения запросов жизни. Всё сводится к тому, что тут и сам, и почти всегда, происходящим и собой доволен, благодаря таким вот всяческим заботам по результату возникает-появляется на что можно прожить, и общество скорее начинает радовать своим демонстративно благосклонным отношеньем к тому, кто, с регулярностью, на пользу и себе, и прочим, исполняет ритуал из всяческих перемещений и движений, называемых работой, и возникает целый спектр различных факторов, благодаря которым остаётся перечню таких забот, пусть повторяющихся с однотипностью, и порождающих чаще всего довольно однотипный результат, только обрадоваться. А ведь на этом поприще, если взглянуть заметно более глобально, существуют и ещё всякие прочие особенности из разряда ритуальных. День, если присмотреться, от основания разбит на чёткое количество часов, и то, как следует вести себя в течение дня для большинства живущих выглядит похожим на почти что повторяющийся ряд событий-действий, при этом повторяющихся в большинстве случаев даже поболее чем предельно одинаково-последовательно. И это только лишь один из уровней чего-то повторяющегося и однотипного, а есть ещё неделя из семи с разным названием дней, и тут тоже без труда можно увидеть, как от одного такого дня к другому, названному так же, только на другой неделе, в процессах жизни может повторяться что-то однотипное. При этом уровень какого-либо временного интервала между событиями, вне сомнения, похожими, по факту может выглядеть и большим. Так, в принципе, организуется всё разное из прочего, что подмечается как раз как ритуальный фон и схема вот такой организации какой угодно жизни, по результату словно состоящей из с регулярностью похоже повторяющихся действий и событий. Неплохо здесь было бы так же вспомнить при подобных рассуждениях, что танцы, как само стремленье танцевать, притом возникающее у самых разных из народов, по сути своей тоже проявленье ритуала, то есть, ритуального в сути своей повторения действий, рождающих внутри, в душе исключительно приятные позывы. А также было бы уместно снова помянуть, что обращение к Богу именно посредством ритуала, пусть самого различного в организационной сути и по виду, это, прежде всего, обращение через самого себя к самому себе. Ведь Бог, в сути своей, в каждом из рождённых, а говоря проще, Создатель суть-первооснова каждого живущего, когда имеет место лишь зачатие телесное, Божественная Суть словно начинает просыпаться в каждом, желая, чтобы, воплощая именно продукт такого творчества, рождённые открыли там, свои, смотрящие на мир вокруг глаза, прозрев в вопросах пониманья скрытых истин. И потому потом, родившись, и подспудно ощущая Высшую, направляющую в правильное русло волю, так любите посредством выбора и повторения при случае чего-то более понравившегося, после вот такого ритуального набора слов и действий помочь себе на ниве этого, такого столь желанного прозрения. А потому ритуально повторяемые и похожие во многом действия крайне полезны на такого рода поприще, особенно когда при должном уровне организации подобного придерживаться уже больше чем давно знакомых всем живущим правил, заповедей, норм, как и весьма довольно многого другого.