Что ж, если взяться как-либо оценивать первичные последствия уже довольно длительного и почти что непрерывного хождения сплошь босиком, а также, если только удаётся и насколько только удаётся голым, да ещё и омываясь полностью и уж не меньше, чем три раза в день, то есть, если связать между собой все эти странные нюансы, что здесь имеем? Во-первых, сразу следует отметить, что полностью голым жить и без особого труда по ходу протекания процесса быстро привыкаешь, и, даже более того, с некоторых пор начинает донимать довольно твёрдая уверенность, что именно подобным образом, похоже, вроде бы куда удобней, чем хоть в какой бы ни было одежде. Хотя, всё-таки, при всём подобном и нельзя не зафиксировать. В организации всего происходящего присутствуют достаточно специфические, экзотические, разные нюансы – например, избыточное ощущение присутствия желания придерживаться некой чрезмерной, а может даже в чём-то запредельной обязательной и непременной чистоты. Правда, одновременно наблюдается эффекты несколько обратного характера и своеобразно-неожиданного свойства, когда, благодаря, имеющему место, регулярному и полному, осуществляемому с постоянством омовению, в целом при жизни устанавливается твёрдая уверенность, что именно, вне всякого сомнений чист, и потому, за что бы пальцами по ходу дела и на теле своём не схватился, о хоть какой-либо возможности как-то испачкать, что те пальцы, что то место, за которое схватишься, даже и речи хоть какой-нибудь заводить смысла нет. В самом существовании голым начинают проступать своего рода странности, когда что-либо начинает донимать ощущением, словно в неких трусах, и несуществующая в принципе резинка по поясу жмёт, или что штаны на тромбофлебитом исковерканную ногу вдруг, мешая расширяться надавили, после чего приходится себя даже одёргивать, напоминая, что одежды нет, нету совсем, и донимать-давить теперь попросту нечему. И вместе с тем, тело от такого бытия явно, вне всякого сомнения, испытывает исключительно и только радующую, помогающую пользу. Мало того, что загар самым решительным образом абсолютно всюду взял, вполне реально-видимо, и проступил. Поверхность тела, здесь сомнений нет, претерпевает некие, пусть не без странностей особенного рода, заметные, происходящие перемены. То, что сама поверхность кожи, постепенно и по ходу дела стала заметно более приятной и на ощупь словно бы немного шелковистой, это одно. Какой-то белый и как будто бы порошковидного характера странный налёт, особенно заметный на серьёзно перед всем таким подзагоревшей коже, в начале выглядел словно некое кожное заболевание, но, как выяснилось, совершенно правильно не обращал на всё замеченное хоть какого-нибудь, и тем более тревогой полного внимания, потому как, времени прошло не столь уж много, и всё закончилось – весь неестественный налёт по большей части, а потом почти что полностью взял и пропал. Ранки, гнойники на теле, самого разного характера, избыточно, в начале, может быть, и донимают, но с заживлением всего подобного потом, похоже, не существует никаких изводящих и донимающих сознание проблем. Тяжёлые глубокие растрескивания кожи на подошвах ног может и затягивают с должного такого рода исцелением, но то, что процесс заживления идёт, сомнений нету никаких. Кстати, подошва на ногах определённо пребывает в непрерывном обязательном росте, прибавлении первоначальных габаритов. То, что ступня сама добавила в размерах можно ощутить не только благодаря обуви, которая, хоть, несомненно, большего размера, чем носилась раньше, а всё равно на ногу без усилий не налезает. То, что организовалось по краям, своего рода некие подушки для формирования надлежащего порядка хождения босиком, теперь можно отметить даже элементарно посмотрев когда просто стоишь. Подушки эти на подошве, кстати, вполне реально ощутимо-зрительно фиксируются, потому как действительно размерами прибавили. Что же касается подъема на ногах, то без труда и сразу отмечается, что, вне сомнения, большой, подрос. Но, в принципе, важней не это, а то, что, с некоторых пор, ходить по улице стало далеко не столь накладно-трудоёмко и малоприятно, как и болезненно, как оное всё получалось поначалу. Не скажешь, что всё полностью улучшилось и безболезненно совсем, но то, что с некоторых пор что-либо, и с избытком донимающее, теперь воспринимается как неприятность, в сущности, случающаяся, такая, что от случая, и к случаю, а не как нечто, чем сопровождается каждый очередной сделанный шаг, такое точно трудно не отметить. Следы потёртостей, как надо понимать, вызванных соприкосновением с землёй, на ногах есть, и всё-таки избыточными все такого рода проявления уж точно не назвать. Сомнений никаких, нога создана таким особым образом, чтобы уметь ходить по миру и без хоть какой-то обуви. Но здесь опять не самый радующий обязательным нюанс – таким хождением ногами именно босыми и по миру можно одаривать себя, когда на улице погода должного порядка и со всей определённостью тепло. Но если, наконец, похолодает, и поверхность, по которой ходишь, мокрая, от ощущения промозглой и малоприятной зябкости, как не старайся, всё же не уйти. А потому, как, наконец, польёт по полной с неба и похолодает, от хоть какой одежды и от обуви уж никуда не денешься. Приходится подобным прикрываться, пусть даже есть желание продолжить и в дальнейшем пребывание среди живых как можно более раздетым.
Ну, что ж, очередное поврежденье тела, сопровождающееся достаточно обильными каплями крови. Пришлось достаточно заметно и потом, когда кровотеченье хоть немножечко, но удалось притормозить, походить с тряпкой, оттирая с пола, где прошёл, разбрызганные капли. При всём подобном трудно не отметить, что такого рода дело с остановкой этого кровотечения в сложившихся условиях, но всё же относительно заметно затянулось, и это всё, когда с постоянством давит на сознание мысль, что тело, пусть среди частично повреждённых только палец, уж лучше было бы совсем ничем не пачкать. А между тем, при удалении пятен с пола сразу стала донимать ещё одна довольно странная и беспокоящая мысль, что как-то уж с избытком быстро капнувшая на пол кровь как будто разложилась на заметные и отличающиеся друг от друга составляющие. На первый взгляд основа вроде бы прозрачно-желтоватая, и жиденькая, а в чём-то именно таком словно какой-то красный порошок потом рассыпали. Говоря прямо, раньше что-то не упомню в прошлом несколько нелепого такого зрелища. То, что теряемая раной кровь по факту может отличаться ярко алым цветом, ну, или же бардовой темнотой, то есть, артериальная, венозная, с таким по жизни приходилось сталкиваться точно. А почему на этот раз по результату, и не то, чтобы уж очень быстро, но и не очень долго затянув, кровь столь необъяснимо-странно разложилась как-то не упомню. Ещё возникли мысли, попытавшиеся донимать сознание, что всё это, кровотеченье, рана, след на коже от зелёнки и от йода, при приключившихся и странных переменах, происходящих где-то непосредственно внутри, способно обернуться для таких довольно странных, уж по меньшей мере экзотичных перемен, чем-то избыточно и радикально нежелательным и скверным. Но, исходя из ситуации, что до того и из пораненной ноги кровь вытекала, видимо марая пол в магазине, и всё тогда закончилось, пусть и не без некоей экзотики, но и без проявления серьёзного и явного вреда в вопросах некого происходящего прогресса, то и на этот раз все разного такого рода опасения в вопросах ожиданья ухудшенья ситуации остались только лишь сторонними возникшими о чем-либо подобном мыслями. И, в общем то, не более того. Тем более, что все такого рода устрашения по меньшей мере странно смотрятся на фоне мыслей, что по меньшей мере было бы нелепо ожидать, что можно жить всё время, всюду и всегда избегая хоть каких-то, пусть и самых скромных и ничтожных ран.
Очередная новая концепция – те перемены в разуме идут. По сути, просто дело это не такое быстрое, как думалось, и потому, раз перемены всё-таки присутствуют, то здесь самое главное, это не то, чем можешь тешить собственное самомнение и самолюбие, а именно такой, по-настоящему достойный интереса результат, к последующему освоению которого всё это таким образом и движется. Кстати, если достаточно сознательно, задумавшись о сути, подойти к рассмотрению подобного вопроса, то здесь на первый план, пусть и не сразу, проступает мысль, что самым важным при подобном всё-таки действительно является не то, насколько всё в дальнейшем примутся хвалить и прославлять, а как раз то, что увенчает постепенно и не очень торопясь происходящее. Искомый результат, к освоению которого всё, если взяться и судить по проступившим признакам, пусть неспеша, но непреклонно направляется, сомнений никаких, является тем самым, чему, собственно, и следует главенствовать над всем происходящим. Те промежуточные и по ходу дела проступившие самые разные проявления, относящиеся, никаких сомнений нет, к чему-то необычному, всего лишь нечто именно такое, промежуточное. Ведь для того, чтобы хоть как-нибудь претендовать на право относиться к этому самому слову – результат, то, что получится, должно продвинуться в вопросах понимания и освоения возможности воздействия на всё происходящее заметно дальше просто приключающихся, пусть даже и довольно экзотичных проявлений, какими бы более странными с общеизвестной точки зрения обычного живущего по ходу дела не казались. Что же касается сделанных выводов, то здесь на первый план выходит понимание того, что самым важным остаётся именно жизнь, обычнейшая жизнь в условиях подобных проявляющихся и различных изменений. Первостепенность, важность качественности такого проявления самых различных, проступающих по ходу дела перемен, конечно, всё подобное предельно важно. Но трезвый взгляд и в некоторой степени благоразумие достаточно явно подсказывают, что, в организовавшихся условиях, когда такого рода странности и изменения, реальных объяснений, то есть, именно толковых объяснений не имея, скорее просто удивляют и не более – пытаться удивлять других такого рода поучениями и рассказами, пожалуй, будет несколько неумно. То, что столь далеко продвинулся в вопросах понимания, и в том числе того, что всё это творится с миром, что вокруг, не просто лишь сплошного удивления ради, само по себе уже необычайно здорово. Но если всё-таки учитывать, как много, и каких, с обычной точки зрения любого из среднестатистических людей, по меньшей мере необычнейших усилий такое продвижение в вопросах приключившегося понимания потребовало, то, уж по меньшей мере, странно было бы наивно тешить себя некими надеждами, что, повествуя о подобном и одновременно находясь всего только на промежуточной какой-то стадии начала освоения происходящего, удастся хоть кого-то и хоть в чём-то определённо непривычно – необычном убедить. Да, для того, чтобы стать по определению таким, кому доступно проявить себя в виде объекта, уже воистину достойного внимания и подражания, действительно, надо заметно более серьёзно, не шутя, продвинуться в вопросах освоения происходящих перемен. Надо стать именно таким, кто станет, вне сомнения, достойным самого пристального, неусыпного внимания, и к сказанному, и к происходящему. А для такого надо ознаменовать происходящее развитие заметно более существенным прогрессом. И это, судя по всем признакам, является тем основным, чем следует по ходу жизни отличиться. То есть, судя по сделанным, и по результату рассуждений, выводам, самое главное и важное пока живёшь именно жить. По сути, просто жить. При этом, пусть, реально знаменуя результатом перемены, что по ходу дела приключились, уже присутствует возможность обратить внимание на то, что нельзя не отмечать определённую необычайность проявлений в этой жизни в свете всякого происходящего, и потому, во всяком случае, до появления и проявления куда более значительных и необычных перемен, разумнее всего всех прочих живущих рассужденьями и поученьями какого-то особенного рода попросту не донимать, во всяком случае пока сам в чём-либо подобном не поднимешься повыше. И здесь полезно понимать, что то, к чему, как результат, всё непосредственно такого рода озабочивающие беспокойства, при недозревшем варианте, и скорей всего способны привести, это сплошь к отрицанию всего, кому-то, поучая, сказанного, и несомненному возникновению конфликта. Что, в свою очередь, скорей всего, уж если и способно хоть к чему-то подтолкнуть, то точно не к какому-никакому ускорению прогресса в хоть каком-нибудь развитии, а к проявлению как-либо, но, вне всякого сомнения, мешающих нормально жить, то есть, мешающих развитию помех. И, разумеется, обычному нормальному живущему, если случилось бы по ходу некого осуществления духовного развития столкнуться с чем-либо, с чем с некоторых просто придётся быть в контакте при процессе достижения определённого уровня совершенства духа, было бы вроде бы вполне обычно и желательно, в качестве своего рода компенсации проблем, с которыми в процессе роста и развития духовного постоянно находишься в некоей форме постоянного противоборства, получить повод от души наполниться венчающим сознание желанием ознаменовать своё существование чем-то особенным и заставляющим самим собой гордиться. Да только здесь, и вне сомнения на первый план, и выдвигается как раз эта, явно не нового характера на фоне прежних рассуждений мысль, что прежде всего самое неимоверно важное именно жить, в обычном обществе человеческом как раз попросту жить, и, по ходу жизни, качественно улучшаясь, изменяться. Что же касается какого-либо рассуждения о всяческом таком, чтобы обременить себя задачей стать предельно знаменитым, значимым, заметным да хоть для кого-либо, например, в вопросах хоть каких-то поучений, то в этом направлении прежде всего неплохо бы и самому продвинуться в вопросах понимания и освоения творящегося и необычайного заметно дальше ныне отмечаемого, когда обратить внимание на некие решительные странности, касающиеся самого разнообразного происходящего, пусть даже с явным постоянством удаётся, а в отношении того же понимания, что это, почему, с чего, зачем, ну хоть какого освоения реальности, или осознанного личного воздействия даже на самые заметно отмечаемые странности, как не было до этого, и ныне нет как нет. Да, для того, чтобы хоть что-то и кому-то о подобном рассказать, надеясь встретить хоть намёк на интерес, а не на больше чем естественный конфликт, необходимо именно, что до того, что и в дальнейшем жить, жить совершенствуясь, и ожидая в результате понимания до этого непонятого более решительных, заметных и серьёзных перемен. Ну, а чем это увенчается? Что ж, именно по ходу дела, как такой прогресс проявится, тогда по результату, как всё станет явным и заметным, и посмотрим.
Из новых, несколько нелепых, странных перемен уже несколько раз получилось зафиксировать словно бы точечное шевеление в двух разных местах поверхности черепа. По ощущениям если судить, шевеления такого рода происходят прямо на поверхности столь склонной к изменениям черепной коробки, при этом непосредственно под кожей, что под волосами, и если и имеют место, то, то в одной точке, то в другой. При этом эти точки справа и слева, и до определённой степени довольно симметрично расположены относительно центра черепа. Касаясь уточнений. Ощущения такого рода возникали уж, по меньшей мере, несколько раз, обращая этим на себя внимание, но утверждать о хоть каком-то смысле этих странностей пока не получается. Единственное, что пока возникло в качестве предположений, что где-то есть источник для такого рода чувств, где перемены в костной базовой структуре черепа по ходу дела претерпели перемены даже большие, чем те, что приключились с головою до того. То есть, было бы странно не отметить, что голова, если, и с осторожностью, рукой потрогать, приобрела даже избыточно заметные, и откровенные, и странные особенности, то есть именно то, что перемены с очевидностью имеют место, с подобным спорить попросту нельзя. Но эти ощущения точечного, непосредственно под кожей, шевеления, довольно странные и по меньшей мере толком уж не очень-то и ясные, и потому пока способны только новизной своею удивлять. (При перечитывании, да ещё когда всё столь заметно изменилось, возникло веское желание приписать добавление. Действительно, как было сказано, когда всё начиналось, таким образом всё и произошло. Во время, когда было зафиксировано то, что выше здесь написано, голова, череп, словно бы разбухли, потеряли должную прочность, целостность, претерпевая, никаких сомнений, некие разительные перемены. Однако теперь, при этом даже трудно констатировать, когда именно, с каких таких времен, голова, череп, снова радуют заметной прочностью и твёрдостью, при этом, даже более того, когда свершаешь омовение теперь, под рукой ощущаешь прочное объемистое твёрдое и правильной формы костное образование, то есть, это точно даже близко не похоже на то, что ощущалось при процессе переделывания головы и черепа в процессе всей свершившейся и должной трансформации.)
Все эти перемены, с чем-либо подобным всё действительно довольно специфично. Не признавать, что все такого рода изменения имеют место быть теперь и попросту не получается. Одновременно и возможности найти достойные слова, которыми удача улыбнётся объяснить простому человеку нечто фиксируемое в плане видимого зрением, когда подобный хоть чему-либо такому точно уж не подвергается, похоже, в сущности своей не существует. Да даже рассуждать, находясь в сложившейся ситуации, в которой в результате оказался, то есть, имея явную возможность именно увидеть всякое происходящее и строить выводы на почве непосредственно такого, визуально видимого и фиксируемого, по меньшей мере очень нелегко. И очень хорошо, что, при таком образовавшемся раскладе, нет никакой необходимости с настырностью бороться с убеждением, что всё это суть порождение какого-то расстройства расшалившегося разума. Да, трудно спорить, тужась, не имея доказательств, и поди-ка объясни невразумительную истину, однако и не признавать фиксируемое ну никак нельзя, уж как-никак на этом фронте всё-таки значительно и основательно вооружён, во всяком случае серьёзней нежели любой другой среди обычнейших живущих. И всё-таки пока если хоть что-то удаётся, то именно замечая ускользающее от других, приобретать, если удача улыбнётся, понимание, что же именно такого в всяческом и разном до того увиденном неправильном неподходящего. А потому сейчас, ходя туда-обратно чтобы хоть немножечко размяться, обратил внимание, что, а действительно! Если под взглядом нечто и подвержено намёкам на какую-никакую неустойчивость увиденного образа, то это, прежде всего, сами люди, потом дома и нечто что-либо иное, и, если серьёзно взяться о таком судить, как раз такое, как те самые дома, когда-то было создано людьми. А вместе с тем те же деревья, суть творенья Божьи, стоят себе, под ветром шелестят листвой, но чтобы твёрдость-истинность устойчивости образа у хоть чего-то выросшего начала, теряя чёткость, размываться-расплываться, такого уж не то, что именно сейчас не вижу, даже не упомню, чтобы раньше видел. Однако, между тем, здесь спорить трудно, в магазине, специально подержал в руках шуруп. И ощущение такое получалось, что словно бы у этого простейшего предмета, уж явно не отдельно человеком сделанного, а каким-то механизмом, отсутствует прямая линия от кончика до шляпки, и ещё, у шляпки, словно некий бугорок стремится появиться. И это происходит с каждым прочим, какой только из кучи не возьми! Однако более другого, ежели такое видишь, донимают всё-таки как раз не эти, несколько необъяснимые и странного порядка искривления, а то, как твердо и полномасштабно всё подобное с уверенностью вписывается во всю иную всякую реальность, в эти мгновения вполне спокойно видимую. Последствием чего, приходится признать, если всё такое суть порождение целенаправленного восприятия окружающего, то что-либо подобное, действительно, довольно трудно описать если своей фиксацией происходящего такому не свидетель. А между тем, как можно было бы судить, исходя из видимого, столь основательно кривясь и словно прогибаясь, меняется не столько сам шуруп, сколько, и в целом, этот видимый реальный мир вокруг, меняющегося и словно бы бугрящегося, странного шурупа! А это ещё надо наловчиться толком, то есть, именно как изменения всего и вся воспринимать!
Волею Господа всё создано таким образом, что только то, что демонстрирует возможности к росту духовному, способно продвинуться в вопросах своего внутреннего духовного совершенствования. И здесь чувственность восприятия того, что сопровождает подобный духовный рост, имеет основополагающее и главенствующее значение. Именно поэтому столь важно полномасштабно, всею глубиной проникнуться, сопровождающим такого рода ощущения, пониманием, насколько первостепенна при подобной постановке вопроса чистота доминирующих чувств, насколько истинно важна, при таком взгляде на всю ситуацию чистота и яркость внутреннего Света, душою совершенствовавшейся источаемого. Действительно, марающие устремления любого вида зла, злых мыслей, дел, недобрых помыслов, позывов и каких-либо затей самое первое, что сделают – предельно ограничат сам прогресс развития, как непосредственно самой души, одновременно и телесной оболочки замаравшейся духовной сути, лишат сознание живущего возможности достойного восприятия и осмысления творящегося всюду и вокруг, возможно, ограничат сам такой духовный образ даже в пределах вроде бы казалось бы вполне, на первый взгляд, достигнутого уже уровня участия в происходящем. Имеется ввиду, что тело человеческое, вместе с каким-либо усовершенствованием и улучшением от поколения к поколению организовано ещё во времена, когда среди подобных проявлений доминировали исключительно повадки, близкие к повадкам обезьян. При этом след побочного стороннего вмешательства во весь подобный, далеко не просто развивавшийся процесс сохранился, и весьма немаленький – одних лишь только расовых различий и разнообразнейших народов сколько! Можно отметить также, схема, выбранная при желанном ускорении прогресса каждый раз использовалась одинаковая – организуются два центра роста и развития всплесков прогресса и культуры, притом один противопоставляется другому. Необходимость доминирования при взаимной конкуренции порождает острую необходимость становиться лучше и практически в каждом вопросе, который как-либо окажется затронут при такого рода возникающем противоборстве. Да, очень возможно, что такая жёсткая организация самой основы, сущности существования, когда во главе угла оказывается первостепенная важность как угодно и каким угодно способом, но превзойти навязанного конкурента, прежде всего напоминает, жестокие, непримиримые схватки в природе из среды зверей или между живущими, когда доминирует необходимость отстоять манящее-желательное право на существование или на элементарное продление собственного рода. Но, как в природе, полнящейся жизнью, живое движется по этому пути именно для того, чтобы из допустимого, возможного, в качестве результата, доминантой уцелело только лучшее, и люди переняли ту способность, через явное противоборство двух подобных центров, в качестве результата радоваться исключительно лишь лучшему из предлагаемой подборки подходящего возможного. Одно только не совсем стыкуется при столь однообразно применявшейся непримиримости организованного, сплошь на выживание, взаимного соревнования – существенная разница между людьми и стаями зверей прежде всего в спектре самых различных-экзотических желаний, которые сопровождают человеческое бурное существование, подобный фейерверк стремлений всё-таки гораздо более разнообразен-разнороден. Одновременно наблюдается необходимость, после того, как кто-то из сцепившихся в противоборстве всё-таки возобладал, найти и выставить в качестве противоборствующей стороны нового достойного по уровню конкурента, а должного-достойного противника, очередного, для организации нового соревнования, чаще всего попросту не остаётся, и новый стимул для дальнейшего роста и развития ещё необходимо отыскать, а всё такое, здесь сомнений нет, на редкость, удивительно непросто, когда разные расы и народы при самом начале оформления-организации подобного силами высшего порядка столь основательно-внушительно отдалены-разбросаны по разным уголкам планеты. Как следствие, пусть срок может миновать достаточно заметный, таких, что некогда, в соревновании с противником развился, со всей уничтожающей неизбежностью начинает донимать элементарная деградация и увядание.
Чтобы нашёлся повод посмотреть-взглянуть на ситуацию сложившуюся более толковым взглядом, при всём подобном надо, с одной стороны, проникнуться пониманием, что то, оформлением чего люди при рождении получаются, это лишь то, что на данный момент при развития сцепки – материальное-телесное – энергетика души может образоваться. Тело несёт в себе Свет жизни, этим оформляя-наполняя плоть, как следствие одаривая материальное и ничтожное возможностью реального существования. Сложность строения конструкции, объединяющей материальное-духовное в целом чрезвычайно высока. И здесь в основе возлежит энергетическое, оживляющее и дарящее Свет, истинно подобное чуду по возможностям, фактически запускающее всё зачатие, а потому, если рассматривать всю ситуацию с практической точки зрения, и исходя из возможностей такой биологической базы возникающего организма, в которой и ознаменуется стартом общая постройка из начальной клетки всякого другого остального, при появлении духовного начала, словно оживляющего весь процесс, и возникает эта самая возможность организовывать всё то, чему потом, родившись, и наступит время наконец-то появиться. Конечно же, потенциальные возможности подобного начала колоссальны. И здесь всё время впору пропускать через сознание истину, лицом к лицу с которой людей ставят уже много тысяч лет, а именно, что люди созданы по образу и подобию Божьему, кстати, было бы неплохо и с завидным постоянством понимать, что истина подобная доведена до всех живущих точно далеко не просто пустых слов ради и давным-давно, пусть и понять – осознать человеку среднестатистическому подобное всё ещё попросту элементарно трудно. Конечно же, нельзя в очередной раз не отметить, хотя уровень развития и возможностей отдельных индивидуумов просто чудовищно, предельно примитивен, люди всё-таки именно подобия Божьи, и, в результате, где-либо и в разных условиях рождаясь и живя, члены сообщества используют свой разум, чтобы, пусть и на самом низшем уровне убожества, но с постоянством попытаться как-либо организовывать под себя окружающий чувственный-материальный фон. Здесь, правда, нельзя, и не без основания не отметить, что, в плане развития разума, прогресс у людей, пока слишком далеко от примитивного-начального-простейшего, а, всё-таки, как не крути, но всё же не ушёл. Как следствие, потуги достучаться до сознания хотя бы некоторых из внимающих и пусть даже и пытающихся понять то, что каким-либо образом приобрело оформление в записанные и произнесённые какие-нибудь поучающие словеса, судя по всем существующим признакам, пока-что толком, но удачею не увенчались. Немалою бедой оборачивается, оставшаяся-доставшаяся от зверья, избыточная личностная индивидуализация, и в форме осознания своего личного чего-то сверх особенного, и, соответственно, собственных, превалирующих над чем-либо ещё, манящих и подталкивающих к действиям интересов. При этом сами интересы, чаще всего смотрятся далеко не блестящими-сияющими-радующими, особенно для окружающих, но обычный среднестатистический индивидуум просто не берёт подобное в расчёт. Отсюда, разумеется, и результат – чтобы имелось среди некоего чувственного фона хоть намёк на некое наличие возвышенного и духовно улучшающего, необходимо появление стремления засиять вместе единым, порождающим радость, радужным всеобщим спектром, да ещё появляющемся в глубине души у немалого большинства рождающихся, а лучше, чтобы сплошь кругом у каждого. Уж, как-никак, но люди потенциально наделены от рождения возможностью проникнуться практически любым спектром из чувств, и почему же этим чувствам и не претерпеть возникновение устремления становиться лучшими? Последствия такого рода существующих возможностей реально и духовно засиять, отдельными отголосками просматриваются в самых различных проявлениях способностей, благодаря наличию которых, в сущности, практически любой, претерпев зачатие, потом рождение, начинает выделяться некими особенностями среди разных иных, и в результате, пусть и порой на самом примитивном уровне, при общем и совместном действие в мире человеческого общежития всё может начинать сразу же напоминать необычайно пёстрый, из самых ярких чувственных красок-сияния, призванный лишь исключительно всех радовать букет. Следствием возникновения подобного, даже на уровне развития такого примитивного существа, каким, пока ещё, все люди представляется в глазах существ куда более возвышенных и могущественных, душа может раскрыться, уподобившись необычайному, достойному лишь восхищения цветку. И здесь, в свете сложившейся ситуации, было бы очень важно понимать, что, с точки зрения обычного члена сообщества мира людей, возможности таких сторонних наблюдателей столь грандиозны, что, если хочешь выглядеть элементарно понятым, рассказывать о подобном впору только неким из таких, кому всё же удалось духом своим хоть немного, но подняться над обыденным и незначительно-убогим и ничтожным. Для возникновения понимания, любой и всякий, кому вдруг возьмёшься что-либо подобное описывать, должен иметь возможность где-нибудь на уровне пусть самой примитивной веры и не тревожась разными сомнениями, по меньшей мере представлять, сколь удивительно легко подобная все организующая и всё контролирующая духовная возвышенная суть приводит в некое желательное состояние всякое происходящее. А для такого уже единение телесной сути, оживлением которой озабочена духовная суть, должно подняться в вопросах роста своих собственных духовных, от зачатия дарованных возможностей до уровня, когда, опираясь на возможности развития совместного существования, духовное внутреннее наполнение сможет, пусть начально, но фиксировать такого рода странные нюансы, вокруг тела с духом как-либо происходящие. Потенциальные возможности к подобному у тела, и у духа, никаких сомнений нет, присутствуют, при этом, с точки зрения обычного человека, возможности подобные воистину и несомненно грандиозные. Но для того, чтобы получить возможность пользоваться всякими такими столь манящими возможностями, прежде всего следует отличиться в яркости и чистоте, организующего всё, своего собственного основополагающего духовного начинания. Хотя, если разбираться с сутью и первоосновой смысла, то здесь сразу же бросается в глаза, что желательность прогресса на подобном поприще касается, что стороны материальной, именно телесной, что духовной. Одно подталкивает к улучшению другое, таким образом побуждая к продвижению по спирали собственного общего развития. Тело, если в процессе жизни есть-присутствует возможность и желание вести себя согласно вроде бы давно-давно озвученным, известным правилам, открывает возможности для куда более грандиозного развития духовного наполнения плоти, благодаря существованию и Свету которой это тело и живёт. А эта самая духовная основа, резюмируя подобный столь желательный прогресс, может попытаться подняться на более высокий уровень развития и улучшения, что скажется и на возможностях получившегося образа, реально оформляющегося после окончания существования. Всяческие поучения, твердящие и поучающие, что же надо делать при желании ускорения такого рода достижений, ну, а что не надо, уже изрядно много времени в самом различном виде с помощью религий в надлежащей форме тщательно-старательно распространяются среди людей, однако утверждать, что те, до сознания которых что-либо подобное пытались донести, прониклись пониманием, было бы по меньшей мере именно наивно. Спектр чувств всяких таких, которые и принимают на себя испытание реальной жизнью, уж точно далеко не перегружен чрезмерным избытком донимающих позывов к светлому и чистому, можно сказать даже и больше, этот спектр обыденного чувственного восприятия окружающего мира на фоне спектра потенциально от рождения возможного, а значит и доступного, выглядит, как жалкие разрозненные искорки от радуги среди серого-тёмного на фоне полномасштабной радуги в небе в виде желанного, но недоступного.