В СЕРЕДИНЕ КРУПНЫЙ КУСОК ЧУТЬ НЕ ВЫКИНУЛ Что же касается иного-прочего из узнанного, или же, скорее, понятого после всех как-либо случившихся-получившихся и надлежащих всяких-разных рассуждений. Прежде всего и на первый план, скорей всего иного вылезает то, что человек, как, пусть и малая, ничтожная, но копия Создателя-Творца, реально, посмотрев на то или иное, порождает всплеск своего рода энергетики воздействия, при этом человек живёт, разнится, взгляд, отношения разнятся, и облик мира, фон, что при таком подходе с постоянством порождается в подсознании при взгляде начинает сильно отличаться. А это уже повод хоть какие, но вносить различия, при воздействии, во все, что видишь. Даже на самом примитивном уровне развития человек творец и даже действуя руками может многое. Чего только не понастроили ничтожные возможностями предки, ведомые позывом чувств, и что особенно важно, зачастую ожидаемым, желаемым позывом столь влекущих чувственных стремлений. При этом у такого творчества при достижении в сознании смотрящих в сторону такого, хоть чего-либо эмоционально-значимого и благого, поражающего, присутствуют довольно разные побочные эффекты – пока подобное вызывает пиетет у таких, кто смотрит, живущие, о всяких-разных из таких, кто возводил, подумают скорее хорошо чем плохо, и, в результате, благодаря такому всплеску чувственной своеобразной энергетики, вновь обретает некий Свет и образ, всё, что, по тем либо иным причинам, по окончанию обычного существованья лишь бледным отблеском напоминает о всём как-то и когда-то кем-то прожитом, и здесь, это достаточно понятно, сверх, запредельно важен именно такой, любым из способов, а формирующийся в разуме, сознании смотрящего, оставленный покойными творцами, чувственный, полный эмоций след. При этом важность всех, такого рода возникающих оценок некогда минувшего существования, когда-то кем-то след оставившего и напоминающего о прожитом несомненна, потому как, и в немалой степени благодаря сказанному о таком, увиденном и написанному, памятью с покойными творцами связанному, в разуме у посмотревшего формируется-рождается всплеск из самых разных ощущений духовного свойства, организованных-оформившихся в отношении таких, прежде некогда минувших жизней. И всё это вследствие самого своего появления-возникновения, в отношении каких-либо, о которых что-то, как-нибудь, а всё-таки подумают, пребывающих по смерти, это точно, не среди живых, как надо понимать, немедленно окружит все объекты размышлений не иначе, как воистину потоком из самых различных, сообразно чувствам, мыслям посмотревшего, какой-нибудь из приятных или же малоприятных форм воздействия, после которого, где, с некоторых пор, таким или такому образу покойного и находиться после смерти, это уж точно, всё случившееся кажется-выливается либо сплошь в одно печалящее горе, либо в радость. Здесь важно понимать, чувственный фон, после такого взгляда, мыслей, если ещё и наградит живущего каким-то специфическим эмоциональным всплеском, как будто высветив-сформировав образ того, кого уж нет среди живых, заставит посмотреть на созданное прожитой когда-то жизнью взглядом именно своей собственной личности, перед таким оправдываться, предлагая некие другие варианты невозможно. Поздно. Что здесь поделать, находясь в подобной ситуации определённо поздновато сожалеть о чём-то, в жизни совершённом и, с постоянством, заставляющим живых при взглядах и воспоминаниях сопровождать такое далеко не лучшим из всего чувственного перечня. Раз умер, значит тела нет, нет жизни в теле с правом выбирать, что делать истинно себе во благо, ну, а что во зло свершаться будет, по сути, таким образом расстался с правом собственного выбора, как правильно, разумно поступить, пытаться разобраться именно с таким, донимающим и терзающим набором чувств и этим обеспечивая себе после смерти исключительно благое, а не скверное. Энергия душевная как порождение жизни? Да, главная для нас энергия, согласно Божьей воле, проистекает именно от Света. Но люди тоже, благодаря ниспосланному дару Божьему, способны источать духовную энергию, живут, идут туда-сюда в процессе своего существования, смотрят на всё и всюду от рождения до смерти, и даже таким образом уже воздействуют, как только получается, на всё, что только душеньке угодно. То есть на всё, на что воздействовать сознания и знания хватает. А если вдруг развитие пока по всем параметрам не слишком, то здесь уже не обессудь, при подобном всяком в плане некоторых тонкостей-нюансов из происходящего могут найтись желающие и со стороны на то, что происходит и каким-либо оригинальным образом взяться влиять. И зафиксируешь ли, или же не зафиксируешь что-то такое всякое подобное, стороннее, здесь уж и самому неплохо было бы заранее побеспокоиться и подготовиться к чему-нибудь такому, необычному, а уж как, и в каком именно виде, что получится – если пытаться браться хоть о чём-либо судить, придётся дожидаться в общем окончания всего процесса, и только лишь потом, и именно по окончательному завершению всех дел пытаться пыжиться о чём-то рассуждать.
Теперь вода. Наделена способностью материальное, различное, организуя жизнь, элементарно растворив, а то и как-нибудь и по-другому окружать, после чего, переместив туда, куда иначе, то есть без наличия воды, не попадёшь, по месту отдавать. Нюанс касается и энергетики, одно из свойств воды – предельно теплоёмкая и люди, уж во всяком случае из образованных, давно прекрасно знают о таком. Всё то, что, вырастая, собирает в плоть свою всё то, что только, при таком начале, этому, тому или другому, и удаётся, впившись в землю корнем и раскинув листья, поглотить, использует в виде помощника во всём, что только связано с организацией всей схемы жизни, для движения в теле, самом разном, именно всё ту же воду. Воде свойственно наполнить каждый плод, и без воды, уж таким образом всё в мире для живых устроено, никак. Ведь даже если кто-нибудь из таких, кому подобным свойственно питаться, такой, порождения творчества растения продукт лишь укусил, то всё равно, пред съедением такому поедающему воды попить захочется, о чём уж точно знает каждый из живущих, как и о том, что и запить, изрядно пожевав, всегда предельно правильно, благоразумно. Кровь, по определенью созданная для того, чтобы переносить, снабжать, давать и брать, от пяток до макушек полнит тело, и здесь, в крови, в организующем начале в большинстве своём как раз та самая вода. После чего неплохо было бы взглянуть в подобном плане и на мочевину, как, в прочем, и на самую обычную слюну с соплями. Воды в составляющих таких внутри телесных жидкостях, это уж точно, в чём-либо подобном нет сомнений, явно побольше, чем элементарно много. И если слюни растворяют и несут внутрь тела то, что самым обыденным образом организм пред этим съел, то сопли растворяют и несут из тела прочь то, что, по ходу жизни, некий из таких живущих надышал. Как и моча, одно только, здесь нюанс присутствует, моча несёт внутри себя из тела прочь то, что, именно внутри телесных форм, в основе формируется как некий, специфичный и особенный продукт переработки, появляющийся вследствие течения процесса жизни, и, раз всё таким образом оформлено, то только лишь по запаху, что от такой мочи исходит, уже, коль от природы наделён достойным инструментом, возможность присутствует высказаться в отношении того, кто с вытекающей мочой расстался, таким оставив должным образом весомый знак о том, что в месте некоем недавно был, явив знак о себе. Что же касается иного важного. Когда обращаешься в молитве, с просьбами, при этом ликом повернувшись в направлении Господа, всегда благоразумней перед этим вымыться. Вода отчистит, и не только лик лица, но и телесный, кожный лик от всей доступной для смывания, какой-то грязи, что, при прочтении молитвы обязательно поможет. Об этом говорили людям, разным и известным, исключительно давно, такие просвещённые несли такого рода вести всем жившим рядом, стараясь достучаться до сознания иных живущих, да только, здесь беда, а много ли найдётся среди всяких-разных, кто хоть ничтожно малое, а знает о таком, таких, которые, отгородившись от каких-либо иных пожизненных забот, и в этом самом направлении продвинуться сподобился? Печально, но нельзя не сознавать, пусть и забота вымыться перед молитвой выглядит предельно примитивной, то есть, такой, что проще, кажется, и не сыскать, но всё равно, обременить себя подобным обязательным мытьём пред свершением очередных обыденных молений, не свойственно, по сути, никому. Да, говорить об этом говорят, только озаботиться таким и сделать чем-то обязательным, и в том числе для самого себя?! С подобным сплошь сплошные неудачи.
ВАРИАНТ ИЗ РАННИХ. МОЖЕТ НАДО ПЕРЕДЕЛАТЬ?
Какой же вывод всё-таки напрашивается после всего, во время снов, и не один раз приключившегося? Оказывается, благодаря тому, случившемуся, двадцатидневному отсутствию в воспринимаемой обычным человеческим сознанием реальности, в объятиях которого тогда провел в том самом сумасшедшем доме, по ходу дела были произведены не очень-то простые пертурбации, последствием которых стало то, что приобрёл столь важную, как надо понимать, способность ныне и теперь во время снов не просто спать, но и, по мере собственных возможностей, развития, общаться. Как далеко всё это в той либо иной степени прогресса заведёт – зайдёт, сейчас сказать проблематично. Будет-появится определённый результат, тогда и поглядим-оценим. (А результат-то, между прочим, появился, и уже весьма значительный. Мало того, что уже несколько раз во время таких снов весьма существенные уровнем подсказки, полные самых специфических идей приходили, само Посвящение случилось именно таким образом – вся тонкость, хитроумие, глобальность помысла раскрылась именно во время сна. Правда, уже с полной ясностью понятно, что при осмыслении-раскрытии подобного, самое главное – ни в коем случае не откладывать фиксацию откровения. Если вдруг ощущаешь, что произошло понимание ранее неосознанного, необходимо сразу же, и не откладывая, начинать фиксировать всё, что пришло в процессе сновидений в голову. Записывать необходимо всё, что как-либо приходит в виде откровения подсказанного, стараться изо всех сил оставаться точным в именно такого рода закреплении при записи всех, пусть и дополнительно открывающихся истин, мыслей, рассуждений. Здесь главным остаётся правило – пока хоть что-то при подобном пишется – пиши. Поправить можно будет и потом, а непосредственно самого подарка, да ещё такого уровня потом уже не будет. Больше того, из головы всё словно ветром выдует – уйдёт и не отыщешь и концов в мутной воде. Поэтому эта возможность через сны получать подсказку – это истинно великий дар. Хотя здесь тоже не без обратной стороны – с настойчивостью и в заметном большинстве тревожат самые экзотические жуткие кошмары. Однако здесь, несмотря на самую специфическую именно ужасность самого разного демонстрированного, пугаться, всё-таки, по сути-то, и нечего. Уж почему-то впечатления не производит всякое показанное. Не столь давно каким-то по обличию возникающему, истинным с козла внешностью дьяволом с горящими глазами попытались напугать, а в результате даже самому было потом и весело-забавно вспоминать, что от такой нелепой жути взялся отбиваться, читая вслух и громко «Отче наш», и всё такое именно во сне взяло-случилось! Да и иные пугала все сплошь такого уровня, опять же, всё такое очень быстро забывается, а потому этому дару – через сны именно общаться с чем-то Высшим, как и раньше, до того, лишь только радуюсь.)
Пока понятно только, что сама схематика организации существования людей как некого единого сообщества гораздо более сложна нежели думается теми же живущими сообществом людьми. Всё говорит о том, что люди, в плане собственного осознания и интеллекта рождаются действительно с нуля. Развитие потом идёт. По мере прилагаемых усилий. А также в меру всех возможностей телесного, того или иного совершенства. И сообразно некому ознакомлению с разнообразным порожденьем прошлого. Как результат меняется всё то, что тело человеческое наполняет. Беда лишь в том, что слишком далеко в подобном улучшении в направлении истинного роста понимания, что с чем-либо, да как, всюду и внутри устроено, и почему именно таким образом, зачем, пока продвинуться, увы, не удалось. А между тем, благодаря подобной специфике получается, при этом получается как раз, по сути, сообразно росту понимания теченья протекающих процессов, и сами люди, как и мир вокруг людей, всё целиком, сплошь порождение какого-то особого, отдельного сознания, которому и полагается над всем, что происходит, доминировать, и всё, что, с точки зрения иных живущих, принято считать той самой жизнью, вплоть до самых мелких мелочей и ерунды формировать. При этом о таком, воистину сверх разуме и сверх могуществе, даже во время последнее, нынешнее, в сущности, если хоть что-то и известно, то необычайно мало. И это всё притом, что все заботы, самые различные, и напрямую связанные с хоть каким-нибудь наличием-отсутствием такого сверх организатора всего и вся преследуют живущих постоянно. Например. Чистота, увы, печально не признать, но в истинном значении понятие, по сути, очень-очень непростое. Когда сознанием оформлен в теле человеческом, здесь сфокусировано всё. И чистота телесная, и чистота духовная. И важность поддержания подобной чистоты, что внешней, что и внутренней необычайна, именно воистину, неописуемо, неимоверно, запредельно высока. А всё подобное таким специфическим образом серьёзно прежде всего, и главенствует над всем лишь потому, что человек, об этом многие твердят, и много слов написано, создан Творцом в своём, казалось бы, обычнейшем двуногом и двуруком образе, пусть примитивным, всё-таки подобием Творца. Как результат, живущему даровано быть средоточием организации происходящего вокруг при жизни. Но, это надо понимать, и после смерти, вследствие подобного, судьба у такой особенной духовной сущности особая. Чистота телесная? В самой основе человеческое тело таким образом устроено, что когда, вознося молитву, а иначе говоря, стремясь через моление возвыситься духовно, взывающий в молениях обращается лицом своим молящим в сторону того, что почитает в столь необычайно важный, знаковый момент тем самым образом, изображеньем Божьим, при этом тело и лицо того, кто молится, как будто вспыхивает изнутри собственным Светом, распространяя-формируя надлежащее, такого рода, воздействие на выбранный для молений образ. Важность воздействия весьма существенна, и именно поэтому столь нежелательно моление на идолов, как и на самые разные изображения каких-либо животных. Но это только пол беды, необычайно важно понимать, что при молении молящийся именно источник Света жизни и источает этот Свет, и потому столь важно, чтобы вся поверхность тела, источающего Свет, была открыта и могла с подобным расставаться, без преград отправляя светлое сияние своё в созданный Богом мир, расположившийся вокруг. Одежда здесь, по сути, изначально нежелательна, именно из-за возникшего стремления прикрыть свою, дарованную изначально и от сотворенья Богом наготу, Адам и был тогда без промедленья изгнан по велению Творца из Рая. Но это только лишь малая часть из нежелательного. Грязь, самая разнообразная, по ходу жизни самым разным образом марает тело, образ, облик человеческий. Но здесь для всех ниспослана возможность перед ожидающим молением нечто подобное такое смыть. А есть ещё грязь от недостойных дел, грязь недостойных помыслов, не украшающих стремлений, истинно уродующих душу. Здесь путь всех надлежащих действий как залога очищения, если к такому существует хоть намёк на некие позывы и стремления такого рода, уж это точно, что воистину непрост. А ведь при данном рассмотрении вопроса затронут Свет души, посмертно столь желанный для, во время жизни сформированного и возникшего, какого-либо нового духовного начала, вблизи Высшего, такого радующего и манящего Сияния Создателя такой, оформившийся после жизни образ может вспыхнуть нестерпимо из-за пятен зла на душе чувствами, столь гадким образом угнетающими и возвращающими сторицей свершённое, что при подобном повороте дел уже не о какой-то близости к Сиянию Создателя захочется мечтать, а о самом скорейшем, если только оное окажется возможно, бегстве прочь. Куда? Где, как покажется, удастся скрыться от такого, на первый взгляд, по смерти несмываемого, гадкого, марающего следа от содеянного? Та, после разделения лишённая своего собственного Истинного Света, и потому пребывающая именно во Тьме, другая половина бытия. И в этом окружении, чтобы проступить в подобном непроглядном мраке каким-то образом былого, прошлого существования, необходим хотя бы Свет от нестерпимо жутких чувственных мучений тех, кому приспичило по жизни измарать себя хоть чем-то недостойным. И то, чтобы таким образом, используя чувственный Свет мучения других, сохранить собственный дееспособный образ, необходимо самому, тогда, когда формировался духом, но продвинуться заметно дальше в плане совершенства, в результате стать истинно могущественным и дееспособным в подобного рода вопросах. Как результат, именно для таких, главенствующих среди всякого происходящего мучителей, мучения бегущих от Высшего Сияния Творца лишь повод радоваться собственному, пусть не навсегда, а лишь до срока затянувшемуся и довольно жуткому существованию в виде такого сохранившегося образа. Ещё возможно, если жгущей и дарующей Свет пламени мучений, грязи очень злых деяний нет, пытаться затаиться в угнетающей грязи пустой, никчёмной, истинной безликости. И среди всякого подобного таких, теряющих способность проступить лицом и образом былого, но страдающих от нестерпимо бесконечного и безысходного, гнетущего и изнуряющего пребывания нигде, ни в чём, и никогда, в этом сером, словно бы безбрежном и бездонном истинном подобии бескрайнего болота просто воистину неисчислимо много. Ну, а ещё среди подобной жути можно попытаться пользоваться в качестве укрытия материальными творениями человеческого разума и рук. Человек создавался Господом по образу, подобием Творца, а потому творения сознания и рук, пусть и в сравнении с Господними творениями удивительно убоги, по сути, состоят из сотворённого Творцом, и, вследствие подобного, какое-то формированье собственного образа такому вдруг возникшему предмету человек способен даровать, и, исключительно за внешней оболочкой этого предмета, до срока можно укрываться, во всяком случае, пока предмет подобный цел, и те из всё ещё живых, кто рядом, собственной энергией души способны дать возможность спрятавшемуся таким образом до времени и в неживом таиться. Но, как уже неоднократно отмечал, такого рода прятки, именно внутри предметной, материальной оболочки, (нету чувств, нет зрения, нет слуха, обонянья, осязанья), любому спрятавшемуся, сомнения здесь нет, покажутся воистину не в радость. Всё, что, если и есть, и что даёт возможность таким образом таиться, это лишь отблеск чувственного фона духовной энергетики живущего, по тем либо иным причинам находящегося рядом. И это хорошо, если таким образом спрятавшийся, для такого, посмотревшего, подумавшего что-то и живого, в чувствах, в образе определённо ликом узнаваем. При всём подобном ну, хотя бы в окружении таящегося некого духовного начала, возникнет спектр из самого различного возможного сиянья самых различных чувств, подобным фоном как-либо формирующихся благодаря воспоминаниям о ком-то, узнанном и вспомненном. Иначе в чём-то и таким образом таящийся, по факту обречён существовать просто как образ отношения сознания живущего к предмету, дающему возможность таким образом кому-либо таиться. И здесь уж сам решай, как быть. Вредить живущему, теша себя крайне сомнительной надеждой, что после разрушения предмета, такое вредоносное воздействие на всё, что связано с предметом и происходящим рядом зачтётся теми, кто, вследствие развития всего происходящего, гораздо больше склонен радоваться, если за каждое устроенное зло в мученьях воспылаешь Светом мук. Или стараться, как только подобное получится, живущему хозяину предмета, и где только возможно, как только возможно с пользой услужить, при этом радуя себя уже другой надеждой, что именно такой, без всякого сомненья радующий, и несомненно истинно полезный, нужный, полюбившийся предмет окажется живущими достойно оценён и станет тем, с чем расставаться ни за что уж точно, средь живых ни в коем случае не захотят. Такое поведенье может подарить существование максимально долгое, а также породит вполне и обоснованный поток из крайне положительных чувств-ощущений при обращении живущим некого внимания на столь понравившуюся в процессе протеканья жизни вещь среди всякого – прочего другого. Что, в свою очередь, таким, что скрылись сплошь за истинно безликой оболочкой некого – чего-либо, пусть не живого, но материального, здесь и гадать не надо, исключительно и только в радость. По сути, это дар спасения до времени, когда, и с неизбежностью, придёт пора того, что ждёт. То есть, когда придёт пора испытывать воздействие из нестерпимо мучающих чувств, сформировавшихся своего рода отражением чего-то гадкого и сотворённого тогда, когда среди возможностей при жизни был и выбор, как поступить, и варианты самого различного из поведений. И здесь, со всей возможной очевидностью на первый план выходит очень значимый вопрос – как полностью отгородиться, если жизни уже нет, от именно такого рода истинно немыслимых мучений? Что же касается ответа? Что ж. От неизбежного отгородиться хотят все, готовы сделать всё. Да только, много ли необходимости возникнет обращать внимание на все такого рода просьбы, ежели молящий о спасении задумал прятался от неизбежного по смерти воздаяния в каком-либо предмете? По логике, сначала докажи, что именно достоин, чтобы о таком заботились, что на такого, жалкого, таящегося, есть хоть ничтожно-малый смысл потратить хоть частицу своего духовного начала. Дай хоть малейший повод тешиться надеждой, что, раз уж спрятался, определённо замаравшийся при жизни, в каком бы образе после спасения не возродился, в каких угодно жизненных приоритетах, но более не попытаешься вновь, а потянуться хоть к какому-либо душу лишь марающему злу. (если вызывают мысли некого сомнения, когда читаешь текст о вселении в различные предметы, то разве про именного этого озабоченного, вселившегося в телефон, здесь трудно вспомнить, или про то, что именно тогда, при беседах, нашептали про таких, что вселяются в свои памятные доски, а от такого и зачем-то хулиган потом кусочек отбивает и в этом суть беды для спрятавшейся в как раз именно такой доске памятной?)
Отдельно следует отметить, мало того, что всем видимым обличием своим, вчера, когда из дома выходил, многие встречные, увиденные по дороге, а скорей печалили душу, чем хоть немного радовали. И если это всё из-за смотрящего в таком направлении взгляда непосредственно такое! Если это из-за изменения качественной оценки взгляда всех таких, что попадались на глаза, столь основательно перекоробило, то, здесь сомнений нет, уже серьёзно хочется случившееся постараться как-нибудь исправить. Теперь бы только догадаться, как! А то до вечера сознание преследовали звуки музицирования, при этом сообразно некогда для слуха прозвучавшим песням, за окном во всю кричали бегавшие на площадке дети, да и потом, когда, казалось, и кричать на площадке больше оказалось некому, любые порождаемые в окружающем пространстве звуки с настойчивостью складывались в нечто, сообразное когда-то кем-то по какому-то любому поводу пропетому. Любой нормальный среднестатистический живущий, с таким столкнувшись, всякое такое приписал незамедлительно и обязательно к естественному проявлению сумасшествия, а потому, в очередной раз следует сказать, всё это крайне, однозначно хорошо, что пред всем и вся в процессе испытаний всё-таки прошёл такую, крайне основательную и, на первый взгляд, печалящую подготовку. Теперь хотя бы есть возможность несмотря на всякую подобную белиберду формировать сознание в каком-то единении с тем, что, по сути, происходит, и без столь ожидаемого и вполне логичного при именно таких обстоятельствах испуга. Что же касается того, как далеко такого рода ситуация зайдёт? Ну, что ж? Раз дело сдвинулось, зашевелилось, приобрело какое-то особое, своё, притом направленное продвижение, то хоть немного ближе к ожидаемому результату подойдём и, уж по результатам судя, поглядим, оценим, тогда, как раз, и будем рассуждать. Пока? Пока неплохо было бы подумать исключительно и о таком, чтобы каким-нибудь из самых разных способов не упустить уже достигнутого в начатом. Осталось только толком разобраться, что именно достигнуто, в чём заключается весь этот самый, радующий, истинный прогресс, благодаря которому, по результатам если что-то всё-таки и изменится, то, несомненно, к лучшему. А потому, вопрос, на первый взгляд элементарный, что на данный момент, в сущности, имеем? Самое простейшее – по сути, в жизни, на происходящее, всё время, с постоянством, и как надо понимать, с интересом, глядит всё контролирующий Высший Взгляд. Взгляд этот, да, здесь параметры таковы, что трудно подобрать к подобному чуду некие сравнения! В обыденной реальности именно полномасштабно и своеобразно, подобный Высший Взгляд по ходу дела оформляется в сознании смотрящих. А между тем, именно благодаря тем самым взглядам самых разных видящих всё окружающее, всё то, на что посмотрят эти самые живущие, и обретает вариант потом опять оформиться во что-либо, в чувственном плане сплошь подобное и сообразное чувственному фону от таких, на всё смотрящих взглядов, после чего, как на такое возникает некая надежда, и образ жившего когда-либо, способен, уж насколько должная возможность позволяет оформляясь, проступить, после чего имеет шанс реально, вновь, телесно воплотившись, должным образом наполниться достойным, истинным, радующим, полновесным Светом новой жизни.
РАССУЖДЕНИЕ ИЗ ПРИМИТИВНЫХ, ОЧЕНЬ РАННЕЕ Само живущее суть единение материального, от Тёмной стороны, (телесного) и энергетического Светлого (духовного). Все сложности строения извилистой поверхности, объемов разума важны, глаза важны, при собственном духовном совершенстве, благодаря развитию, способны обретать возможность некого воздействия и изменения того, на что посмотрят, слух важен, сообразно переменам в ситуации, может начинать менять звучание происходящего, но здесь впору отметить, что в организующей единое существованье схеме всё тело в целом тоже крайне важный фактор. Да, сразу ясно, что обычные, и появляющиеся, как всё это и происходит, а, иначе говоря, через рожденье люди, начально и на всё, вокруг происходящее, могут воздействовать даже первичным послеродовым обычным выкриком, не говоря уже о очевидной демонстрации способности потом с немалым темпом наловчиться менять в происходящем что-либо руками-пальцами и говорящим ртом. Определённо улучшение качественное такого рода постоянного обмена информационными потоками, когда и то, что самым разным образом воспринимается из окружающего, и то, что, сообразно как-либо воспринимаемому в возможной форме возвращается в тот самый окружающий пространственный поток, по мере роста и взросления, и собственного самосовершенствования, и в том числе телесного, тоже меняется, при этом чаще всего в сторону вне всякого сомненья улучшения такого вида жизненных контактов. Обычный человек благодаря дарованной от Господа способности, пусть поначалу и на самом примитивном уровне, воспринимая что-либо из где-либо вокруг происходящего, может сознательно перерабатывать таким специфическим образом полученное, после чего, одаривая себя хоть какими-нибудь сделанными выводами, приобретает некую способность начинать оказывать на то, с чем в ходе своего существования столкнулся, целенаправленное действие, и потому определённо наделен способностью в этом, как-либо почувствованном, понятом, осмысленном достаточно заметно многое менять. При этом, благодаря наличию возможности к общению, такого рода действия по изменению чего-либо и как-либо могут по ходу дела выливаться в нечто коллективное, совместное, и потому, по результату, люди издревле способны порождать творения, пусть с давних пор, когда желание создания всякого такого возникало, прошло весьма немало лет, по-прежнему наделённые возможностью оказывать целенаправленное, яркое воздействие на самые разнообразные сознания вновь где-либо рождающихся и живущих. И вместе с тем именно такие, яркие, заметные последствия самых различных коллективных действий способны выдвинуть на первый план в сознании общественном кого-либо особого, кому отпущено более прочих в плане существующей особой данности и при сознательном осмыслении как-либо зафиксированного, понятого проявиться. Среди иного-прочего присутствует неоспоримость понимания того, что среди самых различных из таких, участвующих-создающих тоже что-либо, всегда есть те, кем управляют и чьи действия, в отношении творящегося, отличаются заметно большей простотой и примитивностью по отношению к тем действиям, раздумьям, чаяньям, которые неоспоримо отличали и, по ходу жизненных процессов, неоспоримо отличают всяческих таких, кто всем в подобного рода, самых разных действиях, организуя всё и вся, руководит. Кстати, выдвижение на первый план таких, кто, и со всей определённостью способен к большему, чем всякие любые прочие живущие, всегда сопровождало и по-прежнему сопровождает общее развитие людское. Только здесь, всё-таки, нельзя не отмечать, что тяга как-нибудь возвыситься, прославиться, оказывается крайне серьёзным, доминирующим фактором, являющимся побудителем к движению по жизни, всё это словно бы подталкивает, в сущности, любым из демонстрируемых способов приобрести приоритет среди всех прочих из живущих, да только очень часто в плане основного из того, как именно по ходу протекания процесса следует как-либо выдвигать себя среди иных на первый план, обычно начинает доминировать не что-либо, достигнутое в плане собственного большего развития и совершенствования, а нечто, связанное с самой примитивной передачей достижений-власти по рождению, от отца к сыну. И здесь, такое, разумеется, нельзя не отмечать, изрядно любопытно выглядит особенная тонкость, проступающая сразу и без промедления внимание привлекающая – навязывать такую властность и влияние, передаваемую по рождению, обычно удаётся среди всех живущих и практически повсюду и всегда, и всё-таки, потребовать, обычно исходя только из фактора, мол, раз рождён от этого, кто властвовал, уж только потому теперь, после кончины управлявшего, власть, что была доступна именно тому, теперь у наследника, можно, и с изрядной лёгкостью, а понадеяться оставить среди всех, кто жил и будет после жить, след, создающий яркий и заметный образ в восприятии и памяти живущих, действуя таким примитивным образом, увы, но можно только попытаться. Во времена былые, двигаясь подобною дорогой, вроде бы не раз, везде пытались отличиться, всю свою переполненную властью жизнь тратя на строительство каких-нибудь гробниц и саркофагов, несущих описание, чем, при минувшей жизни, и особо отличились, и почему и после смерти все должны не только помнить, восхвалять. Одно только и сразу можно при фиксации подобного констатировать – а многие ли из всех таких смогли оставить после истинный, действительно достойный, не забытый после напрочь след для восхваления? Как раз одним из самых подмечаемых факторов здесь выдвигается на первый план то, что чтобы истинно претендовать на то, чтобы при жизни, как и после смерти стать таким, о ком живущие друг другу говорят и потому, конечно же, не забывают, необходимо оказаться для сознания таких, кто будет обсуждать и помнить, таким, кто заставляет поражаться для иных живущих недоступному, манящему и удивляющему, и потому рождающему именно такого рода образ для подобных рассуждений в памяти. А для того, чтобы таким заметным образом, по ходу жизни, выделиться среди всех различных прочих живших, со всей реальной яркостью необходимо отличиться тем, что, со всею очевидностью, свидетельствует о куда заметно большем, чем у прочих, и развитии, и дарованиях, со всей определённостью и несомненно требующих некоего большего развития в случившемся, как от рождения, соответственно по жизни приключившегося самосовершенствования. И здесь опять, на первый план, выходит проявление воли Творца, согласно пожеланиям которого, такие, отличающиеся особого рода влиянием на сознание всех прочих соплеменников, как появлялись ранее, и далее, как можно понимать, продолжат регулярно появляться. След, оставляемый этими личностями в памяти, сознании таких, кому и будет свойственно таких, выделяющихся сообразно Божьей воле, помнить-обсуждать, образуется явно особенный и впечатляющий, и будет однозначно и безоговорочно свидетельствовать о куда большем, чем у прочих, уровне развития и совершенствования. Одно лишь из того, чем может одарить рассмотрение такого прошлого явно не радует – подобные особенные дарования, отмеченные ярко, всячески таким, чем жили, и таким, чем себя при жизни отмечали, чаще всего после себя весьма заметное количество самых различных толкований оставляют, поучений, да только многие ли из таких, кому, при жизни всяческих, кто так заметно жил, и после смерти этих необычных личностей, будет, конечно, свойственно таких, и с пиететом, обсуждать, окажутся реально озабочены позывом в чём-либо духовно возвышающем последовать оставленным такого рода всяческим примерам, поученьям, правилам и рассуждениям? Увы, печально, но приходится признать, что все такие люди, в чём-либо особенные, значимые, явно отмечаемые среди прочих и заметные на общем фоне, могут приводить при жизни к многому особенному-впечатляющему, но многие ли из таких, кому о всех таких особенных-заметных личностях пристало, обсуждая то или иное, говорить, продвинулись и сами в плане совершенства собственного духа? И если всё же хоть немного, но продвинулись, то как заметно проявилось всякое такого рода совершенство? А потому, нельзя не согласиться с тем, что, пусть от Бога всякому живущему в виде возможностей того же человеческого тела, разума, сознания, духовной сущности дарованы самые особенные-впечатляющие и удивительные разные способности влиять на всё, происходящее вокруг, продвинуться здесь качественно дальше самого предельно примитивного хождения ногами и хватания, держания руками того, на что желаешь повлиять сознанием своим, пусть люди уж успели на религиозном фронте придумать много, и самого разного, со всею очевидностью пока не получилось. На этом фронте, что ж, увы, увы, но не признать нельзя, пусть всякие живущие имеют множество, оставшихся благодаря неким особым личностям из прошлого, самых различных поучений, наставлений, описаний всякого, предельно необычного, заметного, хоть сколь-нибудь, а дальше уровня обычного, предельно примитивного в вопросах понимания, что за возможности ещё, как у телесной, у духовной сути существуют, но до сих пор продвинуться пока не получилось. То есть, о том, что некое такое, дарующее некие особые возможности присутствует, определённо представленье есть, в учениях любой из существующих религий повествование о чём-либо подобном обнаружится, по сути, сразу, не говоря уже о чём-то, очень схожем и похожем и в такой же степени необъяснимом, о чём, и в изобилии, расскажут самые разные трактаты, тексты и повествования, доставшиеся как-либо от древних. Однако с должною серьёзностью пытаться отнестись к такого рода странностям обычно людям попросту несвойственно, и потому какого-либо продвижения в вопросах должного развития и роста понимания того, а почему столь часто о таком, (а это надо ещё исхитриться выдумать!), повсюду и на разные голоса говорится, и зачем об этом говорится, как не существовало раньше, и ныне в общем нет как нет. И это несмотря на то, что всем живущим, с самых древних, незапамятных времён, ниспосылается весьма внушительный поток из самых разных поучений-наставлений, подталкивающих в сторону того, как надо максимально правильно вести себя при жизни если желаешь, действуя, как сказано, по ходу собственного сосуществованья с иными от рождения до смерти, продвинуться в вопросах возвышения духовного и преобразования телесного. Все люди в целом словно бы застряли в чём-либо подобном, как будто не желая Свыше всем дарованное, толково и сознательно, как это вроде бы положено, воспринимать. А потому и продвижение в направлении, как-либо связанном с совершенствованием и улучшением сознания, а это ведь ещё от Бога при рождении даровано в виде способности как ещё только возможно и куда дальше обычного продвинуться, как оставалось чем-то, свойственным лишь редким избранным, от случая и к случаю вещающим о чём-то именно таком другим живущим, которые относятся к такого рода информации предельно отстранённо и поверхностно, всё таким образом чем-то таким и остаётся. Родить в достаточно серьёзной форме понимание, что, действуя строго как сказано в самых различных наставлениях-поучениях, среди людей по меньшей мере удивительно непросто. Притом ещё при жизни поучаемый должен захотеть достичь чего-то, с точки зрения обычного живущего, воистину необъяснимого и непонятного, во многом возвышающего, одаряющего, и вместе с тем, увы, одновременно не признать нельзя, такое, как не удавалось раньше, всё-таки скорей всего, и в будущем, во всяком случае, ближайшем будущем вряд ли удастся. А потому, да, трудно не признать, что, вполне возможно, именно такого рода поучающую информацию оставить, указывающую всем интересующимся, как именно следует себя вести, если захочется, в реальности, с полной серьёзностью, ещё при жизни осознать во всей возможной полноте, чем же ещё от Бога одарён, какой-то повод есть. Одно только, больше, чем сомнительно, во всяком случае, пока, предполагать, что всяческих таких в действительности наберётся много, для кого такого рода информация окажется серьёзным поводом принять хоть что-либо из поучений ко вниманию, чтобы начать, как указали, действовать. Среди таких, кто хоть немного заинтересуется указанным, даже нелепо как-то тешиться-предполагать, что, вдруг и наберётся сколь-либо заметное количество желающих попробовать идти, желая достиженья цели и, от начала до конца, только таким, как сказано, путём.