МЫСЛИ, МЫСЛИТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС
Ещё один совет полезный могу здесь дать всякому, кто попытается идти подобною дорогой. При этом всём совет предельно прост: в отношении всех собственных, посещающих, возможно, совершенно неожиданно, самых различных мыслей, всегда старайся быть как можно более ответственным. Да, прекрасно понимаю, что сказанное для довольно многих прозвучит ну совершенно, абсолютно непонятно. Но вместе с тем, и ничего определённо сложного в такой постановке данного вопроса тоже, сколько не ищи, не наблюдается. Возникла новая сформировавшаяся мысль. В отношении то одного, а то другого, в том или же ином своём оригинальном образе, по ходу жизни посещает именно того, кто будет думать. При этом совершенно не имеет хоть какого-то значения, а в отношении чего же, собственно, именно такая мысль возникла. Самое главное, и самое важнейшее здесь, это как раз то, как этот из живущих, непосредственно к которому пришла такая мысль, к такому обретению, а отнесётся, то есть, именно к такого рода, как-то вдруг возникшей-появившейся какой-то новой мысли. Как именно, то есть, в каком же именно ключе и ракурсе организует качественно-значимый подход и надлежащую оценку всякого-всего того, к чему и начнёт подталкивать такое новое и появившееся осмысление чего-либо. В каком именно качественном варианте оценит всё, чем, как-либо, но вдруг окажется обременён благодаря явлению такой, очередной, и раньше не тревожившей сознание мысли. И, между прочим, совершенно повода здесь нет хоть как-то удивляться, если при всём экзотическом таком похожем обнаружится какое-никакое бремя, вдруг возникающее благодаря возникновению таких оригинальных новых мыслей, или всё всякое подобное начнёт, в конце концов, по-своему и несказанно-странно радовать. Правда, при таком особом взгляде, нет сомнения даже в намёке – крайне многое зависит от того, каков, прежде всего, сам обретающий подобный дар, потому как, всё уж таким образом устроено, что принимать такие, посещающие, всяческие мысли впору именно согласно развитому интеллекту, достойному и наделённому возможностями разуму и знаниям, после чего самое время осмысление нести, и делать, после осмысления выводы, нуждающиеся хоть в каком-то воплощении (забвение надуманного тоже воплощение), и пестовать себя обогащеньем-восприятием всего того, что, уж как сложится, подобным и окажется, последующим результатом очередного, нового раздумья.
СУТЬ СЧАСТЬЯ ПОНИМАНИЯ?
Будем говорить прямо, всё-таки, когда какое-то, а всё же счастье улыбается и вдруг по факту начинаешь продвигаться в плане понимания всего происходящего, во всяком случае, как кажется, чуть дальше прочих-остальных, то всё, и ситуация, и всякое особенное разное, происходящее вокруг, как и то самое, обычно называемое счастьем, начинают выглядеть в глазах определённо по-иному. А как именно? Надо отметить, что такой вопрос, как и сколько-нибудь приемлемый ответ на него по самому определенью своему потребуют, для хоть какого-никакого понимания ответа, в качестве первоосновы некое наличие ну хоть какого-то случившегося продвиженья в направлении такого именно духовного усовершенствования этого самого сознания. То есть само существование духовного усовершенствования, всё же влекущее по меньшей мере озабоченную душу и к преодолению очередного из порогов проходящего развития, собственного, внутреннего, качественного предполагает и наличие возможности обогатиться как-либо, по ходу дела, и тем самым пониманием, которое, по результату, и поможет стать интеллектуально более богатым, чтобы начать, в конце концов, хоть что-нибудь хоть в чём-то понимать. Но, в целом, даже при подобном личностном духовно-значимом и существующем прогрессе, ожидать, что, вдруг, и не с того, и не с сего такое понимание ранее скрытого, а посетит без чьей-либо, какой-то посторонней помощи, уж точно несколько проблематично и непросто. Увы, печально ли такое, или несколько наоборот, но для возникновения понимания чего-либо, раньше, чем такое, кажется, ну совершенно неизведанное, станет наконец доступным, прежде всего необходимо со своими, самыми разнообразными запросами-вопросами-претензиями кардинально разобраться.
Ну, что ж, и дождались – по завершению очередного-нового из испытаний, а всё-таки намёки есть, что хоть немного, но, похоже, а на что-то годен. Конечно, без решения Создателя такого просто не сложилось бы. Бог суть, и есть основа бытия. Одно только, что же здесь растолковывать, кому, к тому же, после всех случившихся различных преобразований и преображений, что претерпевал по ходу дела до того, и, по всем признакам, по-прежнему по ходу дела продолжаю в том, либо ином претерпевать, вся память, с некоторых пор, увы, но пребывает в удручающей ничтожности, а потому, приходится признать, проходит всего день или другой, и даже то, совсем недавно столь помпезно новое осознанное-понятое, как будто бы само собою начинает забываться. Меж тем насколько власть Творца и всеобъемлюща, и абсолютна, уже самым сияющим и ярким образом продемонстрировано. Видеть, глазами, как диск Солнце, словно бы прощаясь, просто не заходит за соседний дом и горизонт, и не заходит долго, именно часы, и этого никто, кроме того, с кем таким образом прощаются, не замечает, это реально, в полной мере впечатляет, очень впечатляет! Ещё немало погулял по центру города в одних трусах, по-своему, гуляя таким образом, набирался некоторой опытности в схемах своего общения с тем, что по ходу жизни с некоторых пор, по сути, окружает. Весь уровень воздействия на всё ничтожное сознание благодаря хоть как-либо подобным образом узнанному и осознанному, оказался просто грандиозным. Один только вопрос по-прежнему предельно актуален: а можно ли, пусть даже при возникновении желания, о чём-либо таком, кому-либо, хоть как-то, растолковывая узнанное, взяться рассказывать? Действительно, здесь, никаких сомнений нет, присутствует большой-большой вопрос. Само очередное испытание, обременившее на фоне новых и возможных перемен, возникших как-то, и в последствие, что в теле, что и в разуме, уже имело в качестве одной из составляющих своего смысла острое стремление отчистить всё пространство комнат собственной квартиры от хоть чего-либо и почему-то лишнего. Ветер с дождём, по сути, обернулся ливнем и бушевал всё это время за границами окна столь грандиозно, что, прилетавшие всё время сверху, будто ручейки дождя своими брызгами, бывало, долетали уж едва ли не до середины комнат, порождая этим в разуме непоколебимую уверенность недопустимости какого-либо выхода в такую-то погоду и на улицу. Что, в свою очередь, незамедлительно рождало понимание, по сути, истинной и обязательной необходимости при всех, любых подобных обстоятельствах стараться довести до ума всё, перед тем задуманное. И потому, теперь, и босиком, и уж насколько только можно голым, хожу по Невского, при этом разговариваю большей частью в слух, с собою, сам, и, в ходе всех бесед, от фразы к фразе, открываются такие истины, которые, казалось бы, и описать любому человеку из обычных невозможно! Тем более сейчас, когда единственный ответ на полный логики вопрос о растолковывании и понимании возможных толкований, который зрел уж давно, как до того настырно заставлял, и продолжал настырно заставлять склоняться к теме, что, уж, и во всяком случае, пока, таких сомнений нет, что труднообъяснимых тонкостей лучше уж попросту и никому не знать. Действительно, если сознание обременено желанием открыто разглагольствовать с самим собой, затрагивая сплошь в подобных разговорах исключительно такого рода темы, то, и к кому, и уж тем более зачем с подобного рода речениями обращаться? Что ж до того, чтобы продолжить обращаться таким образом, словесно, к тем, невидимым обычными глазами силам, которые, от случая и к случаю, после такого сказанного пусть даже и едва-едва слышимым шёпотом, но продолжают как-нибудь подстраиваться под всё, что, вроде бы, а лишь самому себе изрёк, то, спрашивается, ну и к чему, и о таком, распространяться в разговорах при контакте с всякими-любыми окружающими? Самое главное здесь ощутить себя обременённым именно такой способностью, что видеть, что воспринимать все соответствующего вида перемены, пытаться радовать себя, ну, хоть каким-то смыслом понимания всех неких и таких, подобного рода экзотики нюансов. А всё другое-остальное, а всё подобное и происходит словно бы само собой. Единственное, некоторые именно такие странные особенности сплошь из этого всего, вновь открывающегося, скорей способны напугать вплоть до воистину неописуемого, самого панического ужаса, чем как-нибудь кого-нибудь обрадовать.
Кстати, было бы теперь неплохо взяться и обдумать, и как возможно более подробно, а почему это, после любой прогулки, что по городу, что в магазин, след от надетой маски на лице, и ощущается настолько сильно, насколько только именно такого рода след и можно, после нахождения вне закрывающих от Солнца стен, на коже чем-то донимающим и неприятным ощущать. К тому же обнаружившаяся вдруг плохо объяснимая особенность, согласно которой нога, перед тем пробитая на подъёмнике в магазине, в который давно не ходил, и вдруг, сопровождая кровотечение, принялась крепко прилипать своими пальцами и ко всему, к чему только попало – теперь такое тоже выглядит даже поболее, чем просто странно.
ТЕКСТ (написание)
Возможно, смотрится такое как нелепость, но, по-своему, осознавать подобное, а даже в некотором смысле вроде бы приятно. Всё выглядит, словно бы всё, что, пусть и постепенно, а записываешь текстом, по ходу, как организации, так оформления происходящего создания и написания, со всей определённостью, подсказывают не иначе как со стороны. Весь текст, который постепенно формируется в такое нечто, которое, пусть и внося после прочтения перемены, как получалось записал, словно подсказывает кто-то. И от такого впору только радовать себя надеждой, что всякая подобного рода помощь удивительного свойства, при всём происходящем будет продолжаться дальше. Одно только, есть, присутствует в этом всём, и немаловажного значения нюанс – всё время этакая запредельно специфическая писанина сопровождается какой-то, далеко не самого удобного формата при прочтении стилистикой, последствием чего становится, всё время донимающее при очередном ознакомлении с написанным, желание всё это, получившееся словно результат подсказок и трудов, ну хоть немного, скорректировав, переписать. И это всё притом, что чтобы здесь не вызывало странности каких-то ощущений, сразу понятно, против этакой диктовки и подсказок даже пытаться говорить хоть маленькое слово попросту нелепо. Казалось бы, с одной стороны, такому впору только радоваться. И вместе с тем, как начинаешь всё подобное написанное после перечитывать, то сразу же и тянет постараться привести в куда приемлемо читабельный вид то, что раньше, перед тем, и тоже, чаще всего не без самых разных встраиваемых правок, и будто под диктовку взял и написал.
ЗДЕСЬ РАССУЖДЕНИЯ О ТОМ, ЧТО ПИШЕТСЯ, КАК ПИШЕТСЯ, И ЧТО ИЗ ЭТОГО ВЫХОДИТ
Что ж, быстренько запишем это всё, пока всё это и из головы не вылетело. И прежде всего, всё, что столь нелепым образом по ходу дела открывается, касается, в сплошную, писанины. По сути, это новый взгляд на то, что, при подобном написании и правке, по тем, либо иным причинам как-то происходит. При этом суть, похоже, и не скажешь, что проста. С одной стороны, обратить внимание несложно, что улучшение, какое-то особенное, всё-таки идёт словно само собой. Нюанс присутствует только в одном – что сверх категорично было бы с уверенностью утверждать, что это всё-таки творится за такое улучшение – как не крути, а в такое поиграть по меньшей мере очень уж непросто. Во всяком случае таким образом, твёрдо, сразу о подобном что-то точно уж с категоричностью не скажешь. Побочные, сопровождающие всё происходящее проявления наблюдаются. Когда процесс работы с текстом, вне сомнения, достаточно затягивается, то все эти, вроде бы не связанные напрямую в чём-либо с написанием эффекты, в своей особой значимости как-никак заметно прибавляют. И, всё же, с твёрдостью, а уверять, что обнаружил-ощутил, к чему такому, сразу, резко улучшающему такое, всякое и разное, приводит, как ранее, и поныне браться всё же, это точно, не с руки. Что-то особенное, и к чему-то точно приводящее, вне всякого сомненья в происходящем есть, только сказать уверенно, что же при всём, а влияет более на результат, пока, тем более лишь предварительно о чём-то исключительно гадая, утверждать не станешь. Есть наблюдения, подхваченные непосредственно при протекании самого процесса. И это, пусть пока и небогатым даром выглядит, но точно, здесь сомнений нет, не лишено весьма изрядной доли любопытного. Касательно подмеченного, можно пытаться описать, что же имеем как не вызывающие никаких сомнений странности? Среди такого, а, пожалуй, первое, что сразу же, притом не вызывая споров, обнаруживается по ходу написания и переписывания всякого написанного – различие гармонии любого текста. При этом вся стилистика такого написания (и переписывания) может меняться непосредственно по ходу написания (и переписывания) хоть чего-либо. Что текст, который вдруг берёшься переписывать, катастрофично плох, сказать если и можно, то уж точно, далеко не каждый раз. Здесь самым важным выглядит не то, насколько нравится или не нравится уже написанное. В основе для начала перемен лежит попытка подогнать читаемое под стилистику с гармонией звучания, которая на момент перечитывания руководят в сознании, такое новое при перечитывании словно бы в приоритете, и при прочтении немедленно дают понять, что из прочитанного хоть немного, но подходит, ну, а что звучит коряво и не в лад, и по такому принципу оценивая – встраивая перемены, начинаешь то, что читаешь, под такую форму и звучанье подгонять. Здесь, разумеется, с избытком, крайне и категорически немаловажны правила создания читабельного. Обыденная невозможность повторения, во всяком случае избыточного, частого, одинаковых-похожих слов, возможность нахождения ну хоть какой-то логики звучания при переходе от написанного выше к тем всяческим словам, что были как-либо написаны потом. Но всё это, пусть худо-бедно, при работе с текстом и по ходу дела с некоторым опытом, а всё-таки накапливается. И опыт, несомненно, как-то, а по ходу дела копится, с таким поспорить невозможно. Но здесь, сейчас, во всяком случае, по ходу всякого-происходящего ещё нюансы обнаруживаются. И прежде всего, и открыто проступает, с постоянством, и по ходу правки с написаньем, использование для решения возникающих проблем, каких-то некоторых более удобных слов. То есть, нельзя сказать, что все подобные слова чудовищно сложны, или же предельно неприятны и не очень применимы, ну, или же предельно неизвестны. Слова, на первый взгляд, не столь уж и мудрёные, обыденны, и даже вроде часто применяются по жизни, но вместе с тем, до момента, когда вдруг начинаешь замечать, насколько же важны при поддержании разной стилистики, словно бы где-то, и вне речи, в стороне стоят. Зато потом, как будто пред тем проходишь некое такое освоение каких-то, до того не замечавшихся особенностей применения, после чего, сознание, и словно бы само собой, а начинает подмечать, что это, то, другое слово, междометье, ну, в принципе, да что угодно, в той ли, сложившейся по ходу всякого творящегося написанья ситуации, иной ли, а воистину спаситель при организации нормального течения процесса, и далее уже, без всяческих раздумий слишком долгих, таким словом подмеченным или предлогом начинаешь постоянно пользоваться, после чего процесс уже как будто бы течёт, похоже, не иначе словно сам собой. При этом освоение такого слова вовсе и не значит, и с категоричностью, что лучше, чем такая вставка, и решенья вроде как бы нет. Проходит время всяческих работ над текстами, в таком же всячески разнящемся использовании, и по ходу дела, закрепляются ещё слова, после чего, при новой и очередной переработке уж не один раз до того поменявшегося текста почти что сразу обнаруживаешь вдруг, что те, уже потом ставшие сверх обильно применяемыми, самые разные слова подходят для спасения стилистики заметно больше, чем всё то, что для такого применялось раньше! Одно с заметной лёгкостью меняешь на другое, и это всё при всяческом таком, опять же, несомненно, странном ракурсе нелепого, по сути, взгляда на происходящее – а раньше-то со словом этим был, ведь, словно бы, похоже, толком не знаком! Сказать такое, несомненно, глупость, все эти ново применяющиеся слова не из особо сложных и особенных, но почему-то раньше, при организации такого текста, такого в голове как будто словно не было, совсем, а с некоторых пор теперь всё это в голове присутствует! И, никаких сомнений, что активно помогает новый текст творить! Или же переделывать. (Именно это и по ходу дела при подобном происходит.) Здесь, кстати, любопытные возможны тонкости. Теперь, когда использование подобных словосочетаний способно выглядеть, пожалуй, даже и с избытком слишком частым, как-то заранее, пусть даже и доволен всем написанным, а понимаешь словно подсознанием, что если дальше правильно пойдёшь такой дорожкой, то, время минет, приключится новое подобное прозрение, и, разрешая новую специфику таких противоречий, по ходу дела подберётся новое какое-никакое слово, которое заслужит право стать читающимся лучше, и именно тогда уже, при перечитывании, некое такое, очень может быть, применишь в качестве спасителя и заменителя. Но до такого надобно ещё дожить. Пока уже того, что сам такой прогресс в открытую и на лицо присутствует, хватает и в немалой степени. И это всё притом, что всякое такое здесь подмеченное прогрессивное начало не единственное. Есть и ещё какое-никакое разное из новообретённого, о чём вполне резонно было бы по ходу дела рассказать. Ну, например, пусть и пока весьма-весьма туманно, но уже, а начал проступать весьма приметный принцип, благодаря которому при правильном и тщательном, старательном, достойном написании какого-либо сделанного текста, пусть и не сразу, и, возможно, после тщательной и длительной работы, но, время настаёт, и то, в чём поначалу трудно было что-то разобрать, а начинает обретать, и скрытый раньше от сознания смысл, и содержание с освещением истин, до этого, казалось бы, и вовсе в плане понимания неведомых. При всём подобном словно бы становишься, по меньшей мере на порядок, на другой умней! И здесь, если стараться повнимательней к такому всякому происходящему хоть как-то присмотреться, то первое, что просится на главный план, сомнения не вызывающая важность всё такой же, новой, и теперь как будто бы навязанной всему до этого написанному, и, на первый взгляд, уж точно, далеко не самой лучшей применявшейся стилистики такого написания! Как можно понимать, при всём происходящем главное не в том, насколько нравится или не нравится организация расстановки слов, по ходу дела самым важным из приоритетов становится как раз гармония звучания, которую при такой переработке и несёшь, используя, в загруженном сознании. Стилистики, которая на этот раз, пусть непонятно почему, но кажется гораздо лучше всяческой, что ранее была, необходимо с максимальным тщанием придерживаться – по сути, это повод что-то с текстом делать, иначе говоря, есть, возникает повод этот текст менять, задумываться как-то и по ходу разного происходящего над всем, до этого уже написанным. Теперь и очень, в самых разных вариациях, немаловажен и случившийся до этого, ну хоть какой-нибудь в подросшем понимании прогресс, то есть теперь, одни слова меняя на другие, или меняя положение подобных слов, одновременно начинаешь править содержимое, подстраивая смысл под как-либо по ходу жизни уж накопленное, ну хоть какое-никакое, а чуть-чуть, но некое иное понимание происходящего. То, что по смыслу таким новым знаниям и пониманию не соответствует, в таком, что правится, уже по логике, по смыслу, по определенью, а оставаться попросту не может, менять приходится почти что всё, и, зачастую, основательно, глобально, как следствие, в написанном растут уже довольно значимые перемены. Но, главное, пожалуй, здесь ещё и в том, что таким образом, и по ходу дела, что глобально текст меняя, что стиль сохраняя, а по многу-многу раз всё перечитываешь-пересматриваешь, стремясь как получается и где только возможно, но нащупать из доступных вариантов лучшее, и, в результате получаешь, (здесь самое основное-главное не пропустить момент!), и слово для подмены подбирается получше прежнего, и смысл такого слова, а чуть по иному улыбается каким-то новым пониманием описанного в том, перерабатываемом, а это, (словно бы подобная подсказка Свыше приключилась!), дает намёк-возможность посмотреть на всю описанную ситуацию, но чуточку ничтожную иначе, что, в свою очередь, и то, о чём в написанном вся речь ведётся, позволяет разглядеть настолько как-то по новому-иному, и по другому разглядеть структуру, что просто удивляешься такому изменению событий и с тщанием оценивающих всё изложенное и открывшееся взглядов. И, как венчающий труды, побочный результат – и текста смысл вдруг, и при этом самым неожиданным характером и образом меняется, и то, что раньше вроде бы, а было от сознания сокрыто, вне всякого сомненья начинает проступать, воистину, по сути, удивляя неким ясным откровением такого уровня и свойства, что только разве что и остаётся, что глаза закатывать, и, никаких сомнений нет, по результату, вдруг, становишься умней, благодаря такому, получившемуся, постигая то, что раньше будто бы, а попросту не знал. Конечно, здесь возни обычно получается даже побольше, чем сверх запредельно много, такого здесь обычно даже больше, чем с избытком. Но, если всё-таки, а получилось, то, по результату судя, всей неторопливости подобной точно уж никак не замечаешь. Хотя, среди разного прочего есть и довольно яркие нюансы, и первый из таких – когда присутствует хоть крошечный намёк, что в написании надежда есть добиться лучшего, притом не важно в чём, пусть в плане всё такой же новой базовой стилистики, пусть в удалении любых, пусть даже крошечных вопросов в понимании, звучании и осмыслении прочитанного перед тем – всё, не увиливай, вернись, перечитай! Что из такого выйдет и получится, заранее, по сути, даже браться предсказать нелепо. При всех трудах подобных главное пытаться сделать лучше, ну, а что станет тем, с надеждой ожидаемым после прочтенья результатом, и как всё всё-таки, а выйдет, и чем обернётся, даже не гадай, здесь, никаких сомнений, только лишь одно в приоритетах – такое дело ни за что не оставлять! После чего, уж коль отметишься достаточным упорством, то, обязательно, наступит-минет срок и, если всё-таки окажешься в достойной степени старательным, то, радуя, и приключится то, чего, уж точно, ну никак не ожидаешь! Конечно, при таких заботах, нет сомнения, предельно важно быть начитанным, и знать всю подноготную того, о чём ведётся в тексте речь, свобода в плане творчества очередных подмен здесь тоже, и в немалой степени важна, но, как в основе отмечалось, всё и читать, и понимать-оценивать, и править тоже исключительно лишь собственными силами, и потому, предельно важно с постоянством таким образом работать над такой, всей ранее возникшей писаниной, накапливая с постоянством и в достатке столь важный и необходимый в этом деле опыт. Сознание должно приобретать возможность в некое такое углубляться, мгновенно проникаясь тонкостями, вроде бы как будто в целом скрытыми, а что до всех последствий, какими всё подобное закончится, то здесь впору радоваться даже и тому, что, при подобной правке, удалось, пусть времени потрачено немало, продвинуться пусть даже на чуть-чуть! При всём подобном важно только самому себе не врать, оценивая как-то всё, в трудах при всём подобном сделанное, и не пытаться с постоянством обнаружить оправданья, чтобы прервать такую переделку или же идущее без перерыва, бойкое творенье нового, притом любые оправдания, которыми потом окажешься предельно недоволен. Ведь первое, о чём подсказывает опыт – если работа с текстом не стоит на месте, то пользуйся подобным столько, сколько удаётся, насколько только можно, до конца, ведь всё такое, (относись к подобному именно таким образом!) – вне всякого сомненья дар от Бога! Потом, не то, что ночь, пара часов пройдёт, и, в сущности, такой возможности даже нащупать некую способность оперировать с написанным, не говоря о написании чего-то нового, а можно будет более не обнаружить, все прилагающиеся такие всякие усилия окажутся воистину на удивление и удручающе безрезультатными. А потому, пока хоть что-то пишется – пиши! Сейчас, про между прочим, можно заключить, что слов под новое для хоть какого-никакого написанья похоже точно больше не найти, а потому, раз время уж давно прошло, то, всё, давай-ка, оставляем всякие заботы, и, наконец-то, двигаемся мыться.
НОВОЕ ПРОЗРЕНИЕ ПОСЛЕ НОЧНЫХ ПОКАЗОВ (текст из очень ранних)
Что ж, резюмируем всё то, что демонстрировали чуть ли не всю ночь. Итак, какой же первый, самый главный вывод, (об этом, кстати, никогда не стоит забывать) – то, что тогда столь ярко прозвучало самым первым, по-прежнему глобально-актуально и теперь: кому больше дано, с того больше и спросится! Всё верно и все правильно – сомнений в истинности нету никаких! Не хочешь самой запредельной гадости как результата, будь крайне осторожен, вне сомнения, на каждом сделанном шагу, во всём, во всех влекущих устремлениях, желаниях, и всех, венчающих подобное, возможных действиях! Главенствует над всем только одно – рождён обычным человеком и среди людей, и это прежде всего приключилось для того, чтобы, сколько найдётся силы, постарался стать тем самым, ну, насколько только можно, лучшим воплощением в виде того же избранного человека для Создателя! Всё это главное и доминирует над прочим! Всё остальное лишь побочный сор, и в самых проявлениях экзотических, всего лишь, как-либо особым образом оформленный очередной соблазн! Да, именно соблазн, и ничего другого в этом нет! Что? Сам себе здесь и всё тоже тело поправляешь? Скорее лишь участник действия такого, и не более того! Да, сказано – отныне даровали СЛОВО. И есть все признаки, что действие идёт, и можешь, пусть и непонятно как (пока, во всяком случае, не очень-то понятно, как) уже при написании влиять на что-то, как-то, непонято как с процессом связанное, да и вокруг происходящее. Но что здесь, почему, с чего? Пока далёк от понимания подобного, кичиться всем происходящим было бы элементарно странно. Согласно понятому, в принципе даровано, и есть к такому признаки, возможность СЛОВОМ улучшать процесс – ну, если таким образом переменились обстоятельства, то радуйся такому, и старайся действовать на пользу, в первую очередь, живущим, да и самому себе. Всё остальное, все иные выкрутасы, как-либо связанные и не важно с чем, да с чем угодно! Да, это всё не больше, чем те самые соблазны! Как бы не выглядело запредельно привлекательным что-либо, при всём подобном самое главное прежде всего не забывать и помнить постоянно, что здесь и во главе угла, в основе именно одно – что-то явилось таким образом и вдруг, и несказанно радуя, а завтра, раз, возьмёт и вдруг исчезнет, раз, и нет его! Не сам себе такое вслед течению событий всех давал, и потому не в курсе, в чём здесь самые элементарные последствия подобного, и чем такое всё способно в каждое из следующих протекающих мгновений жизни обернуться! При столь естественной ничтожности и недалёкости подхода самая нелепейшая ерунда способна оказаться катастрофой и привести, по сути, к гибели! (Почаще вспоминай-ка про Самсона!) Поэтому, всегда и постоянно помни – самое главное стать лучшим воплощением среди людей (по возможности качественно улучшиться насколько только при старании получится), и даровать живущим этот самый Свет, который от такого воплощения столь ждут (ну, если только и на данном поприще окажешься к подобному, а всё-таки способен)! (Хотя, если уж слышал, и не раз, что должен и способен, всё получится, то надо попросту стараться всё же действовать, при этом именно как надо!) А в плане, как же надо повести себя, или что из такого всякого подобного не радует, здесь всё, на первый взгляд, предельно просто. С зачатия прежде всего именно какой-то из рождённых, из людей, существовала бы необходимость всё и как-то по-другому обустроить, родился бы иным, да и способностями был бы награждён иными. Сейчас вокруг всё обустроилось именно таким своеобразным образом, что в принципе имеешь некую возможность, не вредя процессу, по полной, с головой, отдаться улучшенью самого себя. И это хорошо – такое впереди всего иного, и лучшего, пожалуй, просто нет! Всё, что способно всякому такому помешать, всё это только зло и только вред, как бы особо привлекательно подобное не выглядело! Если Создатель захотел бы хоть чего-либо иного, и чего угодно, то именно такое просто приключилось бы! А при подобном взгляде, всякое-любое, выставление, ну, хотя бы в интернет, в виде какой-то и не до конца написанной-поправленной белиберды, способно привести лишь к одному – возникнет веский повод и возможность, и притом во всём, чем столь серьёзно ныне занят, самым разным способом и крайне основательно вредить! И что здесь за помехи, вдруг, способны появиться, как не старайся, в общем, целом, а заранее, по сути, и не скажешь! Уж больно вариантов всяческих возможных много! И будет ли такое, если приключится, называться словом: «Хорошо!»? Всё говорит как раз, что точно нет! Всё, что способно некое такое и по результату подарить, венчает только слово: «Вред!»! И ничего иного здесь, по сути, и не видно! Ну, например, единственное, чем способна одарить такая странная организация возможности читать и доступа к сейчас не до конца написанному, это какой-то некоторой ожидаемой известностью. То есть, опять, а невозможно не признать, что во главе происходящего как раз соблазн, и ничего иного просто не найти! Да, трудно не признать, важней всего, главней всего, стараться, пока всякое такое только получается, менять себя и улучшать себя! И раз процесс идёт, прекрасно! Что же до всякого иного и любого, то всем подобным этому процессу только несомненно наврежу! Уж голым даже по квартире походить, и то окажется необычайно сложно, да и помыться столь же часто, как сейчас, пожалуй, не получится, или, уж если всё-таки организуется такое, то точно, с крайне большей сложностью, чем это получается пока просто живёшь и занимаешься своею писаниной. Что же касается воли Господней написать именно то, что здесь и создаётся-переписывается строчка за строчкой, то, если вспомнить, в этом указании, довольно ясно сказано, что должен именно такое написать! Не издавать, не рекламировать, распространяя непосредственно вокруг своей особенной персоны и не иначе как какое-то сверхновое вероучение! Только взгляни внимательно на это – и мгновенно видно, здесь сплошной соблазн! А что же до самого текста, то, понятно, что, прежде всего, всё это надо как-то, и по возможности литературно изложить, и изложить, как минимум, настолько хорошо, чтобы подобное самому автору понравилось в полном объёме! То есть, чтобы изложенным действительно оказался в принципе достаточно и полностью доволен! А оказаться обнаруженным, прочитанным и становящимся (скорее именно во вред) достаточно известным, всё это, здесь и как-то всё-таки оформленное, способно, в общем-то, и без активного участия в процессе написавшего. Во всяком случае, пока. Создателю понадобится, чтобы всё сложилось по-иному, здесь и задумываться-напрягаться повод отсутствует – сразу же понятно, что всё таким образом сложится-получится, как это требуется именно Творцу! Пока ясно указано, чтобы на Небо именно не торопился, и занимался непосредственно таким именно личным улучшением, насколько только и по ходу жизни удаётся ну хоть немного качественно поднимать уровень самого себя. Как раз потому и займёмся чем-то этаким-подобным, будем писать, как сказали, не отвлекаясь на любую всякую-другую ерунду!