ОЧЕРЕДНОЕ ОТКРОВЕНИЕ НЕМНОГО ПУГАЮЩЕГО И НЕ САМОГО РАДОСТНОГО ПО ОЩУЩЕНИЯМ СВОЙСТВА (текст из очень ранних)
Это если и написано, то скорее как раз для таких, которые здесь изложенным окажутся предельно и в самой бурной степени сверх недовольными. В данном направлении должен сразу и категорично высказаться – мнение таких, чем-то и как-либо особо недовольных совершенно не интересует. Как уже было и не раз сказано выше, если не нравится – попросту не читайте, всё это целиком только забота всё-таки написанное прочитавшего и беда не читавшего! Уж точно не того, кому выпало написанное создавать! Уж если потрудился как-либо изложенное написать, то, согласно воле Создателя, и в первую очередь как раз для самого себя, ещё разве что для таких, которые попытаются из прочитанного хоть что-нибудь толковое вынести, то есть, прочитав, ну, хоть немножечко, и хоть чуть-чуть, а поумнеть. Что же касается общего, в целом, не скрою, то, что открывается в виде зрелища развития происходящих в процессе жизни событий, здесь скорее впору до определённой степени огорчаться, чем радоваться. Вся схема организации всего, действительно, даже с избытком сложна. С одной стороны, когда в основе организации всё то, что принято, и с регулярностью восхвалять, то есть при таком развитии сюжета, когда подобное, восхваляемое, в обязательном порядке принимается всюду и во всём за основу, такой поток событий вроде бы должен каждого и исключительно радовать. Но, приключилось, и начал сознанием углубляться в подобного рода процесс, и сразу скорее повод возникает не без удивления огорчаться. Может всё, когда течёт в таком особом русле, по результату выглядит куда более в общем приемлемо, а, в целом, и даже вполне благоприятно. Но то ощущение блёклости, которое ощутил первым после всех таких перемен, приключившихся тогда, когда чуть не угробили, подобное возникло, по всем признакам, не из пустого. Вся та реальность, в которой ощущал себя до того, раньше, и в которой, похоже, выжить таким образом просто не мог, и воспринималась, и, по сути, была в основе своей гораздо контрастнее, ярче. И компьютерная техника в степени развития своего была посовершенней, но это-то тоже практически сразу подметил, и внешность среднестатистического живущего явно отличалась куда более привлекательной яркостью, но с этим почти всё время происходят какие-то постоянные пертурбации-перемены, словно что-то, постоянно меняясь, несколько плывёт перед глазами. Но главное даже не это, гораздо хуже выглядит эта, предельно неудобно возникшая мысль, что отличиться пожеланием исключительно благополучного и мирного в целом существования для всех без исключения могу, но, похоже, такого, исключительно благополучного, тоже просто и без весьма специфических потерь попросту не бывает. Контрастность, яркость, куда более заметная стремительность в самой структуре и схеме развития, как можно понять, в виде кое-чего обязательного и обеспечивающего, судя по всем признакам, требует таких, с общечеловеческой точки зрения крайне нежелательных всплесков-конфликтов, последствия протекания которых с точки зрения обычных живущих не просто нежелательны, чудовищны, пусть именно таким образом приходится за более активное движение к цели платить. Сама жизнь, увы, но это варево должно закипеть самым чудовищным образом, тогда и начинаем более живенько и куда более красочно двигаться к столь привлекающей и на первых порах только чуть-чуть проступающей где-то едва видимо впереди, возможно, ещё даже не намеченной, желанной цели. А если упор делаешь в своих пожеланиях исключительно на спокойствие и благополучие с мирным сосуществованием, увы, но и прогрессивное перемещение становится куда более вялотекущим. А раз всё таким образом поворачивается, теперь и попробуй в должной степени уверенно, пусть только самому себе, но ответить – и что же всё-таки лучше со стороны смотрится, такое, относительно вялотекущее существование, пусть вместе с тем хоть немного, но отстранившееся от самых катастрофических междоусобных конфликтов с массовой гибелью таких, кто до конца жизнь свою просто не прожил, или та, издревле известная и организовывавшаяся с постоянством и у самых разных народов схема, когда для ускорения прогресса в развитии всегда в обязательном порядке изначально возникало два неких особых центра, концентрировавших вокруг себя и своего развития всё, что только возможно, и всё это только за тем, чтобы, как только минет достаточный и надлежащий срок, эти две точки с разнонаправленным и крайне конфликтным собственным развитием в обязательном порядке схлестнутся в схватке в самой чудовищной междоусобице с целью выяснения, кто, в силу самых различных первопричин может по результатам ныне почитать себя ну хоть немножечко, но, никаких сомнений, всё-таки чуть лучшим. Люди таким образом жили многими тысячелетиями, и прогресс при подобного рода междоусобицах наблюдался, пусть не самым стремительный, но смотрелся заметно, решительно большим и довольно активным. Живущие, сомнений нет, продвигались вперед при подобном чисто зверином контрастном конфликте быстрей, да и мир в целом смотрелся куда более ярче и заметно поинтересней. И, что же теперь – в немалой степени исключительно благодаря тому, что удаётся подняться в результате своего внутреннего развития заметно повыше прочих, людям отпускают возможность двигаться вперёд по-иному, пусть куда более вяло, но и без такого, неописуемого по результату, жуткого в сути кошмара, когда через смерть и конфликт, кто-то из государственных образований, но может в очередной раз настоять на своей особой и неописуемо важной приоритетности, значимости. Здесь чьё-то мнение, прав ли в своих рассуждениях, или просто свихнулся даже смотрится как-то смешно. Что проку в таких рассуждениях? Здесь бы придумать правильный ответ, наконец, и самому себе, и с уверенностью, взяться, и твёрдо ответить на вопрос: что же всё-таки как фактор получше? Развиваться не столь стремительно, дольше, и куда менее ярко, контрастно, но зато без обязательной и чудовищной схватки с неисчислимым количеством жертв, или опять отмахнуться от, на первый взгляд, самых жутчайших последствий, схватиться с кем-нибудь, не ведая границ и воистину насмерть, поубивать друг друга в самом чудовищном возможном, немыслимом изобилии, но зато, как результат, обрадовать себя, пусть только на первых порах, но куда более прогрессивным продвижением к тому, о чём пока, скорее всего, даже толком ничего и по большей части, элементарно, просто не знаем? Опять же, надо бы и куда с большей ответственностью подумать, как, пребывая в нынешнем своём экзотическом состоянии, правильно или неправильно организовываю свою повседневную жизнь. И нечего здесь ну хоть что-то и от кого-то таить, на фоне подобного рода зависимости от чьего-то особого мнения по поводу, нормальный писавший, или мозги у него набекрень, когда такое действительно столь мало тревожит. О таком попросту никому и ничего не рассказывают, потому как в подобном случае совершенно иного порядка заботы одолели, и на фоне такого рода столь специфических озабоченностей, не ошибиться бы с выбором в рассуждениях, как и с действиями, теми самыми, какими угодно, за самым различными рассуждениями и последующими – в чём-либо главный, первостепенный резон. Как именно, вяло или контрастно буду после подобного Божественного Благословения жить, находясь в подобном специфическом состоянии, то, что от этого будет зависеть и вся прочая окружающая жизнь в целом, о таком намёки, и в написанном когда-то, и в сказанном, и раньше в немалом изобилии существовали. Но, надо здесь отметить, что неким богатством знаний вся подобного рода информация, с которой в своё время каким-либо образом познакомился, не наградила. Основной намёк если и упирает, то сплошь на то, что, если будет всё существование в целом организовано ну хоть немного несколько ярче обычного, и всё остальное прочее вокруг закрутится – зашевелится порезультативней и постремительней, мир станет более целеустремлённый, если хотите. Только точности никакой, что именно, и как должно при подобном организационном процессе делаться-происходить? Сейчас, надо отметить, всё в самом существовании скорей стремится к довольно заметной примитивизации основы общего процесса, куда-то текущего в целом. И, что здесь сказать, был бы не прочь ну хоть немного усложнить происходящее вокруг своей столь экзотичной персоны, да только, как такое без вреда для главного осуществлять? Пока только вопросы подобного рода задавать и остаётся. Надо же ещё не забывать, что теперь всё время требуется, чтобы как-либо по жизни такой всё время двигаться вперёд, и с обязательной и непременной, запредельной, истинной сверх осторожностью, везде, где только можно, поступать только сверх, супер правильно, и по возможности всё время, сказать правильно – на каждом сделанном шагу, оглядываться во все стороны сразу, смотря на всё и сходу, всюду, и по сторонам. Как здесь существование усложнять? Поехать что ли по стране ну хоть куда-нибудь? Как говорят из телевизора, такое ныне в поддержании у государственной машины. Пусть денег нет, но это не настолько актуально. Как уж имел возможность убедиться, а в Евангелие всё правильно написано – если Господь желает, коль возникнет в чём таком необходимость, найдутся деньги, во всяком случае, на должное существованье, и на затею всякую толковую-необходимую точно с достатком хватит. Откуда-нибудь, а появятся. Как та монета во рту пойманной рыбы. А потому здесь главное придумать, что, да как, и таким образом с самой идеей и затеей по возможности определиться. Всё-таки, прежде чем заметным образом тратиться на поездки, с тем самым хоть началом текста книги, наконец, а взяться-разобраться, чтоб появилось то, что уж сказали написать. В следствие чего, отвлекать себя какими-то особенными играми-поездками пока даже и выглядит нелепостью. Конечно же гулять, пусть даже где всего лишь только Солнце светит, небо голубое, и ныне очень нравится, но раз прежде всего ждут, что всё-таки сумею претерпеть именно улучшение качественное, на данном направлении такие отвлечения возможны только когда такое можно оправдать именно жизненной необходимостью, то есть, только когда из дома надо выйти для организации существования. А ежели в ином контексте ситуация, надо стараться продвинуться в подобном, главном направлении, тем более если на первый взгляд, а вроде что-то всё же получается. Ну, кто ещё на этом фронте что-то сможет? Только пока, будем говорить прямо, пусть хоть в чём-то и продвинулся, но очень многое все ещё точно до сих пор вне зоны понимания, и это в должной степени серьёзно подгоняет. И, кстати, очень серьёзно наполняет осознанием, что, если хочешь двигаться подобною дорогой, старайся сколько можно оставаться именно таким, кем и являешься для общества сейчас. Такое положение, пожалуй, оптимальнее всего. Прежде всего необходимо в тех вопросах, что до сих пор элементарно скрыты, насколько только можно, максимально, и как только в том удастся поумнеть.
МОЖЕТ СТОИТ ЛИШНИЙ РАЗ ПЕРЕЧИТАТЬ?
И всё-таки всё это, в виде приемлемости любого рода событий, несомненно по-особенному начинает восприниматься по мере прогрессирующих перемен во взгляде на то, как строится и организуется жизнь. При этом донести такого рода истины до сознания того, кто не удосужился ну хоть немного попытаться двинуться в подобного рода прогрессе, судя по всем признакам можно даже и не попытаться. Для того, чтобы в подобных вопросах начать ну хоть что-нибудь понимать, необходимо проникнуться тонкостями особого рода понимания истин, а для чего-то подобного обычно необходимо, и в самом полном объёме наполниться тем, что обычно и принято называть словом всеобъемлющим – Вера. А для того, чтобы такое событие имело место случиться, организоваться, начать воплощаться в сознании, как надо понимать, и необходимы все те испытания, дорогой обязательного прохождения которых и существует необходимость подниматься, двигаясь к намеченной цели по этой, особого рода тропе. Что же касается приоритетности самых различных существующих взглядов, под углом которых, соответствующим образом, и по результату, при наличие подобного рода прогресса рассматривается самое разное, то тому, кто всё-таки и не двинулся должным образом по такой, не самой лёгкой дороге, уже не понять рассуждений того, кто продвинулся, пусть даже немного. Оценка особого рода формируется благодаря истинно духовному, иному по определению взгляду, такой особой схеме оценки всего-всякого происходящего, становящейся понятной только когда, после прохождения очередного надлежащего испытания преодолевается очередной и новый порог подобного рода прогресса. После чего на до того неведомое словно глаза открываются, при этом видится прежде более чем знакомые, привычные истины начинают зачастую совершенно иначе и по-другому. И после такого попробуй тому, кто на подобного рода существующем поприще не продвинулся и на пол шага, растолковать такого рода всяческие тонкости и нюансы, по которым, как теперь кажется, строится по определению всё, всюду и всякое-разное, когда даже сам, оглянувшись на прожитое, не можешь теперь не признать, что совсем немного времени минуло, когда всё, ныне принимаемое как вновь открывающееся, пребывало вне возможности оценить нечто такое собственным сознанием, и потому, тогда, даже попытки сесть порассуждать на такие темы, и то, сомнений нет, выглядели бы сущей нелепостью. И, что особенно сверх показательно, последние перемены во взглядах на то, что и как строится вокруг, обычно оказываются между тем особенно глобальными, масштабными. А потому, учитывая все приоритеты, считающиеся среди обычных людей значимыми, попытки достучаться с чем-то таким, подобным, и до разума того, кто и пол слова из об этом сказанного не поймёт, по сути, выглядят какой-то истинной глупостью. Правда, действительно, здесь и опять обнаруживается сторона в чём-то обратная, присутствующая и у подобного рода вопроса. А именно, при наличие такого, подобного новому, возникшему, особенного взгляда здесь и на всё и вся, можно, отбросив в сторону всё то, чем среди среднестатистических обычных обитателей конгломерата чисто человеческого столь принято себя изрядно изводить, взять-попытаться осознанием из разряда хоть чего-то, а подобного впредь совершенно более никак и не обременяться, ничем с некоторых пор и не обременяться, никак, и полностью этим самым сознанием отдаться восприятию лишь окружающего и происходящего, стремясь удовлетвориться от прожитого лишь исключительно и только качественно. Насколько всякое такое приведёт к чему-то исключительно лишь только радующему? А всё по ходу жизни выяснится, поживём таким образом и посмотрим! Учитывая всю вновь открывающуюся, именно такую, полную разнообразия схематику, вокруг которой всё это, пусть довольно необычное, а всё же строится, любые прочие мешать в элементарном воплощении-осуществлении подобных всяческих потуг хоть как-то делать жизнь поинтересней и получше уж точно и ни в коем случае отныне попросту, а всё же не должны.
РАССУЖДЕНИЯ? ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННОЕ ИЗМЕНЕНИЕ ПОД ВЗГЛЯДОМ
Что ж, попытаемся подумать, используя для этого по ходу дела свой компьютер. Вопрос, между тем, давно уже сформировался, одно только во всём довольно плохо – толкового ответа, пока, на проявленный интерес как-то подобрать возможности не обнаружилось. Касаясь базы для понятий, что ж, в качестве основы на данном, нынешнем этапе впору использовать то вновь возникшее-явившееся понимание, согласно которому Господь, по сути, в каждом, только способностью взглянуть на мир могущественным, индивидуальным, личностным сознанием, и этим одарить Всевышнего, награждает только тех, кто удосужился подняться в собственном духовном внутреннем развитии достаточно достойно-высоко. А это говорит о чём? Что, в большинстве своём, обычные родившиеся и живущие используются вследствие ничтожности развития, по сути, бессознательно, и здесь сразу вопрос проступает, если используются, для чего и кем? Всё это и становится ну хоть немножечко понятно если пытаться присмотреться повнимательней к происходящему. Что же касается подобного, ну, что ж, прежде всего определимся с тем, что, как, зачем и почему функционирует, и как в подобном окружении строится вся схема общего существования всего вокруг. При этом, если отнестись к происходящему с должным вниманием, можно с достаточной уверенностью констатировать, что перемены под смотрящим взглядом и сознанием могут, по всем признакам, коснуться, в сущности, всего, что, вне сомнения, живого, что и не живого. Но человеческий обычный облик, облик людей, подобное в наибольшей мере выглядит подверженным таким, определённо специфическим, по сути, переменам. Кстати, нюансы всей, подобного рода, и касающейся облика экзотики, такое ведь подмечалось с незапамятных времён, то есть, очень давно. И то, что лица тех, на кого смотрел, под взглядом словно волнами, пусть и не сверх категорично-постоянно, от случая до случая, а почему-то явно-значимо плывут, такое постоянно отмечалось, как, впрочем, нынче продолжает отмечаться. У некоторых из таких экзотических обликов, попавших под случайный взгляд, и подбородок, да и скулы, и носы, и уши начинали столь неописуемо-нелепо, и с явной редкой странностью, уверенно меняться, что такое, пусть даже и относя происходящее к своеобразной области некой завидно постоянной и обыденной реальности, и описать, да даже самому себе, оказывалось несколько непросто. Как точно также, и достаточно давно, практически, по сути, каждый раз, а удавалось как-никак отметить, что если человек под взглядом был озабочен службою при храме, а это значит, что по тем или иным причинам участвовал по жизни в значимом, заметном совершении самых различных всяческих молений, то в данном случае такого расплывания внешности, по сути, облика почти что никогда обычно всё-таки не происходит. То есть, лицо такого человека, облик, попавшийся под посмотревший, пусть случайно, взгляд, обычно сохранял стабильность и устойчивость, не имея склонности к подобным плавающим и волнистым переменам. Скорей всего, а объяснение – причину для такого проявления особой сверх стабильности искать бы следовало в том приоритете предлагавшихся тогда соблазнов, (тогда, имеется в виду, когда первой в форме олицетворения своего рода воплощения будущего счастья предлагается монаршая корона, и лишь потом уже тиары самых разных из развившихся религий). Последним тогда, сколько помню, показали именно венец терновый. Что именно тогда должен был появлением своим обозначать венец, только теперь стало понятно. Особого такого образа, по сути, сверх соблазн. Или всё это, а в противовес возможности, пусть и не сразу, но проникнуть своим собственным сознанием куда-то сплошь за грань обычного, доступного. В любом возможном случае, все схемы, дающие возможность качественно, внутренне меняться через те самые, произносимые молитвы, при столь внушительном возможном перечне соблазнов, а всё же подаются именно как нечто, более приоритетное и значимое, чем та же власть обычного, главенствующего над людьми монарха. Но эти изменения на лицах, как и во внешних формах, ведь это всё ещё лишь только малая какая-то часть из самого различного того, с чем, с некоторых пор приходится, и с постоянством, сталкиваться чуть ли не повсюду, и, по сути своей, разве что не каждый день. Одни все эти пугала и страхолюдины только чего, и по большому счёту, стоили, которые столь часто попадаться начали повсюду и под взгляд сразу после тех, приключившихся тогда, когда чуть не угробили, всех переменах в окружающей реальности! Да всех таких и толком, а, по сути, и не описать! Такое сборище из страхолюдин уж воистину, даже если и закажешь в столь обильном изобилии, уж точно, сколько не старайся, не получишь! И это ведь только лишь малая, ничтожнейшая толика от всякого всего, что с всей реальностью, а начало после всего такого всякого твориться-вытворяться! К примеру, ну на что сейчас, а можно самому себе с уверенностью указать? Во-первых, некоторые из политических деятелей личинами своими начали, пусть и немного, отличаться от таких обликов, какими были, если верить телевизору, наделены когда-то прежде. Сказалось ли такое на реальных личных качествах? Что ж, здесь ничего такого толком утверждать пока не удаётся – ничего не ясно. Но то, что женщинам и девушкам в плане подмеченного уменьшения внешней симпатичности досталось больше, чем всем представителям мужского пола, увы, но именно такого рода утверждение сомнения практически не вызывает. К тому же, получи и во-вторых! Нет, нельзя не признать, что, в свете всех подобных пертурбаций, какие претерпели все обличия всякого видимого после всего того, что здесь, тогда по ходу дела приключилось, вполне возможно и предположить, что и на всём таком подобном направлении ещё способно что-то как-нибудь исправиться. И всё-таки уж больно как-то в дисбалансе такие формы внешнего и видимого восприятия, когда обличие представителей пола мужского вполне может быть, повсеместно, при подобном взгляде признано достаточно-достойно симпатичным, а даже при старании наткнуться взглядом на какие-никакие женские, хоть телеса, или хоть те же самые обычные физиономии, которые теперь, а впору было бы уверенно признать реально относящимися к привлекательным и симпатичным, увы, но с некоторых пор задача ну воистину по меньшей мере непростая, и если зрелищем таким, но всё-таки себя обрадуешь, то именно такое если и случается, то точно уж на редкость, лишь по случаю, нечасто. И это всё притом, что, уж не раз, по ходу жизни отмечал, что столь заметно более чем многим полностью знакомые, известные обличия актёров и актрис из старых фильмов практически почти что никаких особо видимых, заметных перемен, а всё-таки не претерпели. Вся видимость со стороны организуется такая, что всё это, что с некоторых пор теперь столь откровенно-видимо перед глазами изменяется-плывёт, всё это нынешнего времени какие-то особенности-пертурбации. Былое, старое, осталось, судя по всему, таким же, именно каким и было, а все эти, откровенно-значимо заметные и будто бы особенные перемены, вплоть до чёрного цвета карт города на самых сверх обычных остановках, и замечание качественно устаревшей электроники, компьютерной обычной техники и телефонов на руках у обывателей, всё это нынешних особых обстоятельств экзотическое порождение? И, разумеется, без промедленья, сразу проступает донимающий вопрос: какое же влияние оказывается на все подобного рода тонкости-нюансы? Конечно, одно то, что всё это таким особым образом вижу, и фиксирую, и замечаю, уже по-своему вещь более, чем значимая и немалая. Но, если разобраться, ну, а дальше-то, по сути, что? В свете последних раскрывающихся истин, желать вроде бы отныне просто нечего, то есть, в основе надо сохранять свой интерес попросту жить и дальше, соответственно тому, как ранее жил. На все какие-либо тонкости и сложности, какие при осуществлении чего-либо подобного могут возникнуть отвечать соответственно, кстати, такие разные и всякие, пока, даже и смотрятся по-своему и несколько до неприличья нелепо. Опять же, если отмечать среди всякого прочего-разного ещё что-либо из того, на что уже не раз, не два, а обращал по ходу жизни всё своё внимание, здесь сразу просится быть зафиксированным то, по меньшей мере крайне безразличное, стороннее-поверхностное отношение к женскому полу в целом. Всё то, чем принято со стороны женщины привлекать внимание мужское, если теперь воспринимается как-то, то более всего такое в пору отнести к фиксации происходящего в русле случившегося, секс озабоченности, интереса нет как нет. Во всём таком просматривается сплошь только лишь ещё один приметный признак исключительно стороннего, возвышенного взгляда на всё это, всех представительниц другого пола, всех, всех без какого-либо исключенья, на всё и всех. И это всё притом, что действительно хотел бы всё-таки найти для себя женщину, которая бы стала истинным, реальным дополненьем для жизни, иначе говоря, стала всем тем, чем бы реально смог, несказанно радуясь, первостепенно дорожить. Но это всё ныне скорее из разряда чистых искренних фантазий. А между прочим, кое-кто из этой парочки с избытком сильно озабоченных заядлых спорщиков когда-то утверждал, ведь было именно такое дело, что с возрастом, заметным и весьма почтенным возрастом, уж кем-то именно таким, а всё-таки обзаведусь, и даже вслед за тем появится ребёнок. Но, всё-таки, пока, действительно, на нечто что-либо такое и подобное, не наблюдается даже намёка. И, потому, пока что поглядим-ка лучше и внимательней на те случившиеся перемены, которые под, устремлённым и направленным куда-то взглядом претерпевает то, что только в некоторой части связано с обычной человеческой стандартной жизнью. Подобные сторонние объекты можно сразу разделить на нечто, именно живое, или не живое. И здесь, подыскивая основания для начала хоть первичного такого рода разбирательства, можно, наверное, и с достаточной уверенностью констатировать, что с переменами под взглядом, которые претерпевают всякие объекты (не живые), присутствует до определённой степени своего рода двойственность. То эта склонность к изменениям есть, и присутствует, и, как всё это сразу отмечается сознанием, вся странная такая тяга поменяться, становится даже побольше чем просто чрезвычайно, очень сильной (да временами то, на что посмотришь, уж настолько волнами плывёт, что просто видимого толком и не разобрать!), а временами смотришь на вроде бы всё и именно такое же и тоже самое, и тех серьёзных искажений всякого изображения и видимости, да всякого такого же и словно бы и не было в намёке, и по определению больше нет! Что же касается рождённого раздумьями, то первые идеи, которые при взгляде на всё подобное в сознании сами собою возникают, обычно сводятся к тому, что когда всякое такое видимое под направленным на нечто взглядом, вдруг демонстрирует столь откровенную, прямую склонность непосредственно к каким-нибудь таким своеобразным переменам, в самом развитии прошлого-будущего, и в том числе и этих, внешне неустойчивых вещей, присутствует возможность хоть каких-нибудь таких, ярких и демонстративных перемен. Каких же именно? Ну, о таком пока с уверенностью что-то утверждать довольно сложно. Тем более, что всё такое видимое-нестабильное довольно ярко демонстрирует такую склонность к переменам своего обличия довольно часто. А если исходить здесь из того, что при таком, глазами, попросту фиксируется нечто, своего рода и лишь всякое возможное из разных, пусть и экзотических-своеобразных вариантов некого развития самого предельно прозаического протекания сюжетов жизненно-обыкновенных, после чего, потом, если взять и с достаточным старанием к такому присмотреться, то остаётся в качестве фиксированного лишь и только некий и особенный, один, которому по ходу ожидающегося дальнейшего развития возможных обстоятельств, в сущности, существовать, то здесь, и сразу, впору самого себя начинать донимать вполне, казалось бы, и обоснованными, и понятными претензиями. Действительно, если всё таким образом, под некими особыми смотринами, хоть вскользь, а всё-таки меняется, и вместе с тем приобретает, пусть и самую нелепую, и примитивную, но чёткость, при этом обретает всё такое именно под направленным собственным взглядом, пусть в чём-то специально присмотревшимся к такому и чему-то, но не более того, то уж не означает ли всё это, что будет в самую пору начинать хоть как-то, но уже не бессознательно, имеется в виду – как всякое получится, а именно сознательно, то есть преследуя ну хоть какие-то, но ранее поставленные цели, пытаться как-то повлиять на всё и вся вокруг? Что ж, разумеется, если действительно теперь, отныне, можно всё не просто видеть, как такие изменения и перемены, а, со всей фиксирующейся и притом обыденной реальностью глядя на все такие изменения и перемены, при этом оперируя направленным куда-то взглядом, сплошь исключительно-целенаправленно влиять, то можно было бы по ходу дела и попробовать! К тому же, актуальным остаётся, по-прежнему даже немного больше, чем не оставляющий каких-либо сомнения, что важный и заботящий вопрос – и почему же, в одном случае, под взглядом видимое и не просто вдруг обыденно плывёт, а даже очень, основательно плывёт, а иногда на всё такое, в виде изменений, когда куда-то смотришь, в сущности, почти-что и намёка на заплыв и вовсе никакого не имеет? И это всё не говоря о том, что иногда видимое всей своей, словно бы плановой организацией открыто демонстрирует какую-никакую склонность к хоть какой-то внешней прыткой неустойчивости, переменам, а иногда под взглядом больше с правой или с левой части-половины видимого, раз, и почему-то как-то, не пойми с чего берёт, и вдруг плывёт? Что здесь сказать? Ну, что ж, если такое внешнее обличие предмета, вещи демонстрирует такую склонность к хоть каким-нибудь, да, собственно, не важно совершенно и к каким, но переменам, то на какие же ещё любые вариации развития самых различных и таких сюжетных линий когда-то в будущем, всё это в своей сути намекает? Да как подумаешь о всём таком, сразу и впору пред самим собою водрузить самый важнейший при таком специфическом рассмотрении вопрос – если всё, что таким экзотическим образом, нелепо видишь, действительно, столь внушительно и ярко демонстрирует зависимость всего от одного лишь только взгляда, то на каких первоосновах может базироваться то, что можно будет посчитать реальным основанием-первопричиной для общего формирования таких целенаправленно влияющих воздействий? Ведь всякий и такой, который, и в реальности, окажется по факту наделён да пусть всего лишь чем-нибудь подобным, вне всякого сомнения экзотический субъект должен хоть в самых азах, первоосновах, а, сомнений нет, иметь какое-никакое представление о том, зачем это всё как-либо, подобным образом, и изменилось, и почему, и почему именно таким образом, а не хоть как-то, ну, хоть чуточку, немного, хоть чуть-чуть, но всё-таки, в конце концов, не по-иному?
НОВОНАПИСАННОЕ, ОТКРОВЕНИЕ, и несколько раз правилось
Ну, что ж, опять приключилось некое очередное продвижение вперёд. Правда, на этот раз всё слишком уж до крайности и запредельно экзотический случилось-приключилось, как результат такого точно уж никак не ожидал! То есть, вроде бы даже, ну, почти привык к такому, что всё с подобным приключается-случается и получается как-нибудь сплошь и неожиданно, по-особенному, и что, по сути, именно таким образом потом всё в целом и организуется, как и сейчас оформляется в конечном результате, но, просто никакой фантазии в первооснове не хватает, чтобы заранее хоть что-нибудь начальное или хоть маленькое что-то из такого озаботиться предположить! Хотя, на этот раз, когда всё приключившееся в базовой основе, собственно случившиеся всякие события имели место приключиться полностью, и позади, то, как-то даже сами все предположения на тему, претерпевшую раскрытие, пусть только лишь похожую, подобную, уже не только кажутся, да что уж, именно реалистично выглядят вполне и даже более чем полностью обоснованными. То есть теперь, когда всё со случившимся осталось именно среди минувшего, былого, в плане раскрывшегося в целом вроде бы элементарно кажется – а по другому-то возможно как? А между тем, опять, ведущей, основной, что и теперь, как и в иных событиях до того, по-прежнему выглядит такая же и та же главная беда – тому, кто в плане собственного личностного роста ну хоть немножечко, ну, хоть чуть-чуть, а не продвинулся, такое, это точно, и ни за что, и ни в какую попросту не объяснишь. И это всё притом, насколько всё при взгляде полностью по-новому и словно бы со стороны, по-своему и радуя, и как-то по-особенному хорошо отныне смотрится! Опять же, судя по тому, что всё сознание, по всем видимым признакам, заранее и специально подготовили к такому, более чем лёгкому случившемуся постижению вновь открывающихся истин, по меньшей мере многое из вдруг столь ярко понятого и осознанного от момента постижения стало пониматься столь детально в сути своей и почти что сразу. Во всяком случае никаких проблем не возникает с тем, пришедшим уж давненько, осознаньем-пониманием, что, если хочешь, как и раньше, а идти дорогой собственного самосовершенствования, необходимо жить такой особой, необычной жизнью, в которой постоянно появляются и цели истинные и достойные, и радующие, окрыляющие всё и всех задачи, которые необходимо как-либо, но уж по мере хода жизни, а решать. Что это будут за особенные цели, да и какими вдруг окажутся такого рода странные задачи, всё это, и по ходу продвижения вперёд, и выяснится, и определится, самое главное здесь, чтобы само такое продвижение, реально, напрямую связанное с достижением и, худо-бедно, но осуществлением таких поставленных задач, с активным, редкостным, упорным постоянством, непременно, а имело место быть и совершаться. К тому же все вновь появляющиеся, какие-никакие ощущения, рождающиеся от именно такого, постоянного и непрерывного движения вперёд, желательно, чтобы все, по возможности, а, всё-таки, и несомненно, в проявлениях, радовали, и заметно более, чем чем-то и по ходу дела огорчали и печалили. Во всяком случае, в самом рождении, явлении на Свет, и то уже такое базово заложено – сначала боль, потом блаженство обретения пред этим недоступного, – это чтобы всякий и такой рождённый человек мог двигаться по своей жизни, по возможности именно радуясь и ощущая от чего-либо приятное приятие того или другого в столь такой вроде бы обычной и привычной жизни всюду и вокруг происходящего. Правда, для всей, единой, общей и масштабной полноты постижения такой экзотической специфики какого-никакого роста духа собственного-личностного необходимо прежде всего научиться именно такому, то есть умению происходящему как раз и никаких сомнений только радоваться, проникаясь от чего-нибудь одного свойства, и от чего-нибудь, на первый взгляд, по сути, свойства совершенно противоположного всем исключительно и только положительным. Иначе говоря, по результату надо как раз стать именно кем-то из таких, кто, в силу обстоятельств, по возможности, а максимально полно сможет всё-таки вписываться в этот, окружающий со всех сторон, по меньшей мере очень странный мир. Ну, а как, и когда такое, наконец, случится? Здесь уж, пока, ну хоть немножечко, по именно такой сверх экзотической дорожке, а сплошь непосредственно туда, вперёд, заметно улучшаясь-совершенствуясь духовно-личностно, не сдвинешься, то даже самому себе пытаться объяснять суть-повод постараться, сколько не ищи ответ, такого даже в самых примитивных формах не найти, и всё потому, как здесь, сколько не старайся, всё равно, а с пониманием должным, пока такое самое, толкающее к делу понимание, само собою, наконец-то, не появится-проявится, в наличии всё время будет лишь одна только печальная и удручающая, непроглядная забота без намёка на какой-то должный смысл. Например, сейчас. Что удаётся, даже если попытаешься, в первую очередь реально осознать? Ходишь по городу, на всё глазами смотришь, по ходу дела получаешь от увиденного порции очередные некого приятного в каких-то соответствующих и сопутствующих ощущениях. Стараешься, по мере существующей ныне возможности, не замечать всего, что здесь смогло бы всё такое, с определённостью приятное и радующее, ну хоть немного и каким угодно образом испортить, опять же, таким образом, по ходу дела снова примечаешь, что перемены в теле вновь и с постоянством постепенно всё-таки идут, и вместе с тем, а результат у всего всякого такого, необычного и разного, и приключающегося, всё-таки, какой? И здесь, как раз, самое первое из всякого такого, что словно бы само собою просится быть вдруг отмеченным, прежде всего все эти перемены в самом смысле восприятия фиксируемого, как и в самом особом смысле восприятия своего собственного каждодневного существования среди всего такого, вокруг, здесь, а всё-таки происходящего. Приоритетность всякого такого, что, как казалось, раньше выдвигалось исключительно на первый план, опять ветшает. При этом, ну, что такого уж избыточного, неприемлемого, страшного, а можно было бы и высмотреть в организации вполне заслуженного восхваления такой любимой собственной персоны? Ведь здесь не ложь с обманом, и уж точно, что не надувательством подлейшим вдруг собрался что-то, некое, подобное, распространив среди людей, с чего-то заслужить-найти-сыскать сигналы восхваления, а именно, по мере сил-возможностей, и исполняя то, к чему подталкивали словно вроде бы и свыше, с завидным постоянством то и дело восхваляя и называя недвусмысленно такими, уж по меньшей мере несколько не лучшим образом укладывающимися в сознании словами? Было, присутствовало правда здесь, а что-то вроде более чем обоснованного, яркого намёка, что это всё, без исключенья, сплошь и опять такой же, а всего лишь новый и очередной, вполне реалистично выглядящий, но, ежели на ощупь, вроде бы обычнейший соблазн. Сомнений нет, соблазн, и ни на йоту больше хоть чего-либо другого. Но всю такую полноту такого постижения подобного рода истины если, по сложившемуся случаю и начинаешь в полной мере как-нибудь осознавать, то только лишь теперь, когда всё именно такое и во всей своей демонстративной полноте и даже искренне-реалистично, откровенно, и само собой взяло и вдруг открылось. Ну, что ж, действительно, казалось бы, вопрос элементарный – а что реально, самому, от всех этих людей необходимо-надобно? Чем именно, да ещё в отношении своей любимой собственной персоны, с чего-то, не с того, и не с сего, вдруг возымел желание взять чем-либо иных живущих и по жизни озаботить? Что, захотелось вдруг, чтобы все, и какими-никакими восхвалениями, при этом, надо понимать, полнясь чувствами какого-то восторга, начали взирать в сторону облика предложенной для восхваленья личности, таким себя зачем-то всюду и везде обременили? То есть, повсюду начали вдруг поступать, как и тогда, в столь памятном и пресловутом храме, только теперь желанье возымели, где только всякое такое-оное возможно и с надрывом, славословя имя и с фамилией пропеть? Да если у кого-то, рассуждающего о хоть чём-либо подобном в голове ну хоть чего-нибудь, а всё же сохранилось, такой должен сразу и мгновенно осознать, что это самая реальнейшая глупость, истинная, настоящая, при этом по последствиям неописуемая, жуткая жуть, и именно такой выглядит, неописуемая, запредельная, кошмарная по сути своей жуть, самая жуткая жуть из всех возможных, настоящая! Такое самому себе, и взяться пожелать? И даже не пытаясь хоть немножечко задуматься, ну, а кто станет разгребать все те, какие у всего такого в обязательном порядке явятся последствия? А оформление у такого, переполненного пафосом, существования, каким такое может обернуться? Да, именно восхваления, которым нет конца, к чему такое, и реалистично может привести? Ну, даже при возможном лучшем варианте, (то есть это не тогда, когда просто снова отправят в сумасшедший дом), каково это, стать центром для такой, переполненной самым различным восхвалением, единой общечеловеческой, стремящейся к контакту-созерцанью, восторженно-всеобщей озабоченности? А потому, кем бы и сам себя по результату не надеешься увидеть, ну, что, решишься, сам, и своей столь такой ценимой и возлюбленной персоне, и всё подобное по собственному пожеланию взять и пожелать? Воистину, тогда уж точно, большего врага, чем, сам, у самого себя, такое получается, что просто нет! Что есть, имеется, присутствует сейчас? Обычная простая жизнь самого обычного и среднестатистического индивидуума, всё необычное в подобной жизни если и даровано, то сплошь по мере протекающей возможности своего собственного самосовершенствования. Конечно, испытания штука особенная, и всё-таки подобное не в счёт, но, всё-таки, в подобном бытие есть лишь Творец и наличие трудов, которые улучшают качественно, никто не хочет получить чего-либо демонстративно сверх особенного-необычного и не пытается на каждом сделанном шагу обременять своими собственными, теми или же другими самыми различными заботами. Ну, а теперь рассмотрим вариант, если захочешь что-либо, чего-либо и как-либо, поступая исключительно по запросам сторонним, при этом где-то и зачем-то вдруг решать, при рассмотрении вопроса, здесь, и для начала было бы неплохо разобраться в собственных возможностях при сотворении подобного рода самых экзотических и странных перемен, потом задуматься, что ожидает непосредственно того, кто и собрался среди всех живущих чем-либо таким, довольно плохо объяснимым и сверх избыточно особенным взять и прославиться? Кстати, вопрос, если пытаться всё же в чём-либо подобном разобраться, по сути своей, просто воистину на редкость, истинно элементарно простенький – а что, существование такого, кого вдруг потянет, и в открытую, и всем продемонстрировать, что, и притом по личному желанию, вносить способен изменения особенного рода в обыденную общую реальность, по сути сразу вслед за тем, такая жизнь, практически без промедленья, сразу, а не превратится в своего рода, истинно не знающий ограничения кошмар? И от чего же нет? С чего бы вдруг, отнюдь! Ведь от такого, сверх особенного, и практически без исключения, сразу, и без промедления, хоть где-нибудь, хоть как-нибудь, а это точно уж – повсюду и всегда всем и всего захочется! При этом именно всем и захочется! Всем именно, без хоть какого-либо исключения! А может быть, куда благоразумней и глобально дальновидней будет, вместо некого такого несомненного избытка озабоченного сверх внимания, воистину со всех сторон и отовсюду исходящего, продолжить, исключительно как ныне и сейчас живёшь, и дальше взять и жизнью сверх обычной просто жить? Возможность путешествовать по миру и посмотреть на всё? Глазами и ушами, как и ощущениями тела воспринимая всё происходящее, по мере существующей возможности насколько можно насладиться этим самым, где-либо происходящим? Ну, и кто, в сущности, осуществить нечто подобное в самой своей основе ныне помешает? Как раз наоборот, чем дальше от хоть какого-нибудь окружающего шума, хоть по какому всякому-разному поводу, но обязательно возникающему вокруг такой, сверх странной, удивительной персоны, тем более свободно, без проблем, а можно браться и осуществлять нечто подобное. Что же до получаемых, ну хоть каких-нибудь побочно-прогрессивных, радующих результатов? То здесь отметить следует сначала, что: во-первых, и не один раз до того, да и не два, то, что вдруг становилось именно таким, реальным, настигающим и настоящим результатом, оказывалось в факте своего явления настолько странным, да и до того, и совершенно неожиданным, что озабоченно хоть как-то трепетать, полнясь надеждами хоть что-нибудь постигнуть, к тому же до того, как хоть ну что-то из такого, нового-результативного и удивляющего вдруг проявится, по меньшей мере странно. А во-вторых, если уж и заботить себя чем-то именно таким, а всё же вне сомнения, реально удивляющим всех окружающих, неплохо было бы и с собственной возможно новой точкой зрения обзавестись, с твердой уверенностью, что всё подобное, а именно такого стоит, и самому себе по меньшей мере нравится. А здесь, пока, может сам факт продвижения по такому необычному пути, который можно было бы назвать дорогой собственного личного развития, сомнений, в принципе, не вызывает никаких, но, вместе с тем, одновременно, и не возникнет даже малой доли хоть каких-нибудь сомнений, что расскажи о чём таком ну хоть кому-нибудь, и максимум, что сможешь получить как результат, это лишь смех и некие движенья пальцем у виска, как принято показывать, фиксируя и отмечая отношения к каким-нибудь реченьям ненормальных. А потому, после всех нынешних имевших место откровений, если и можно что-то констатировать как результат, то только лишь, что всё с пониманием всей ситуации в целом стало отныне качественно несколько иным. Всё то, что хоть немного, но могло ещё смотреться хоть чуть-чуть, а привлекательно, теперь скорее смотрится нелепо. Рождённый чтобы жить, живи! Именно таким образом, живи среди людей, смотри на окружающих, и постигай себя! Насколько далеко такое уведёт? А именно по ситуации, и поживём, и поглядим! По результату и посмотрим, что, после всех потуг, после всего получится. Что же касается иного из другого-прочего, вдруг взявшегося и открывшегося? Теперь, когда живёшь довольно по-иному, можно к любому из конфликтов относиться несколько иначе, при этом совершенно, полностью не опасаться ничего крикливо-обвинительного. Действительно, а хоть чего-нибудь от всех, кто окружает, надобно? Смешно, но, вроде бы, теперь ну совершенно ничего! О чём теперь можно сказать открыто, явно, и любому! Любое недовольство сказанным и услышанным вмиг разбивается как раз о такое нежелание хоть что-то получать от всех таких, крикливых, озабоченных религией, деньгами или же ещё чем-то таким из разряда хоть чего-либо иного. Сейчас самое главное в русле всё того же прежнего движения к наметившейся цели удержаться. Как это всё удастся в плане результата, и что по факту и, в конце концов, получится? Как раз по результату и посмотрим! Здесь, кстати, было бы неплохо более толково, более полно и в должном масштабе обдумать то, что вечером, после такого экзотического дня, открылось при просмотре фильма. Что на просмотр этого фильма намекали раньше, что ж, именно такое точно трудно было отрицать. Но, уж никак не ждал, что, и уже к концу, всё, и довольно странно, да ещё и с результатом крайне удивляющим возьмёт и обернётся. Выходит, из таких, на Альфе, кактусы при попадании делают? Весьма, весьма и очень сильно впечатляет! И что по результату именно такое откровение должно как вновь открывшийся сознанью фактор означать? Что то, что в тексте, и прописано как составляющее Воли Божьей, вдруг начало таким явлением осуществляться? Что, с некоторых пор, теперь, действительно начнут вместо огня делать подобных, на Земле, цветами? И как к такому относиться? А это хорошо? Или как наказание всё это вроде бы ещё поболее иного, воистину такая, сверх чудовищная жуть? (При перечитывании понимаешь, как серьёзно это помогло тогда, когда это, тогда, и для себя писалось, на нынешний момент, конечно, осознание кардинально изменилось, и уровень настолько стал иным, что даже как об этом рассуждать и написать не очень ясно. Теперь, когда подбросили идею о возможном визитёре, которого по жизни приведут, чтобы нашёл, кому в ноги броситься и разгласить, пытаешься построить перед взором мысленным, как же оформятся-получатся подобные беседы, что непосредственно с подобным визитёром, что с теми, что желанием наполнятся вслед сказанному посмотреть на странного субъекта и вопросы задавать, и пока всё, о чем после такого думаешь – уж лучше бы, чтоб всё же не нашёл. Чем меньше знают разные живущие, уж точно, будет только лучше.)