Цикл «Как тесен мир». Книга 3. Отложенная война

К броненосцу, продолжавшему довольно удачно громить беззащитные транспорты, приблизились «юнкерсы». Кроме встречного зенитного огня, капитан датского флагмана попытался защититься от воздушного налета, резко меняя курс и скорость неповоротливого тяжелого корабля. В какой-то мере ему это удалось: бомбы сброшенные пикировщиками с первого захода в сам корабль не попали – рвались в море, высоко вздымая белые султаны из черной воды. Разорвался на части при ударе о воду и один из Ю-87, с простреленным одной единственной встречной пулей мертвым пилотом в кабине.

Вернулись истребители и опять прошлись частыми пулеметными очередями по кораблю: в этот раз по-крупному досталось расчету правого среднего орудия, работавшему за полуоткрытым броневым щитом толщиной 50-мм, – от залетевших за него пуль вышли из строя два комендора, включая наводчика.

Броненосец, не перестававший уничтожать главным калибром практически безоружные ближайшие суда, добился очередного успеха: потерял ход, сплошь укутанный густым черным дымом немецкий пароход; сквозь высоко клубящуюся черноту огненно пыхали взрывы собственных перевозимых боеприпасов для десанта. Второй, тоже местами запылавший транспорт, дымил меньше, но все заметнее зарывался носовой частью в воду, уже выставив над волнами пошедшие на воздухе в разнос винты.

Карусель самолетов над броненосцем продолжалась, теперь в ней участвовали только пикирующие Ю-87, а Ме-109 барражировали выше, не приближаясь к еще огрызающемуся зенитным огнем флагману и прикрывая свои корабли с безопасного для себя расстояния.

Совсем близко подошедший к германской потерявшей строй колонне «Нильс Юэль» пустил в ход торпедные аппараты. Две толсты «сигары» из четырех поразили свои цели – еще два транспорта получили смертельные для своей плавучести ранения и стали тонуть. Снова заход пикирующих «Штук» и снова бомбы легли за бортом. Правда, от близкого и сильного гидравлического удара вмялись и слегка разошлись в нескольких местах плиты подводного броневого пояса и датчанин начал потихоньку набирать воду в угольные ямы. Но пущенные на полный ход помпы пока справлялись. При последней воздушной атаке немцы лишились еще одного пикировщика: взрывом 40-мм снаряда ему напрочь оторвало крыло и он, беспорядочно крутя бочку, вошел с высоким всплеском прямо в гостеприимно поднявшуюся ему навстречу волну.

У «юнкерсов» закончились бомбы на внешней подвеске, и они потянулись на домашний аэродром – пополнить боекомплект. Пущенная вдогонку со зла, без всякой надежды на попадание, пулеметная очередь случайно перебила заднему немцу трос рулевого управления, и он с заклинившим вправо рулем направления стал описывать неширокий круг. Попытавшись добиться более-менее прямого полета с помощью рулей высоты и подкрылков, немец неожиданно резко пошел вниз и врезался крылом в трубу собственного, уже получившего повреждения от снарядов броненосца, транспорта. Обломки пикировщика затонули, выбраться на поверхность экипаж не успел.

Больше никем не атакуемый «Нильс Юэль» плавно повернул в кильватер вразброд спешащим на север немцам, оставшийся за его кормой подраненный в том числе и собственным самолетом транспорт оказался под прицелом его двух кормовых и двух боковых орудий главного калибра – через несколько минут расколошмаченный с близкого расстояния пароход пылал и дымил вовсю. Остальные орудия броненосца споро принялись опустошать свои артиллерийские погреба вдогонку трем впередиидущим немецким пароходам. Кроме этих транспортов от всей «норвежской» группы уцелели еще три миноносца и шесть тральщиков, которые дымили на всех парах, все больше увеличивая отрыв и от безжалостного толстокожего датчанина, и друг от друга.

Тихоходный броненосец догнать никого не мог, да и не стремился, но его кучно и часто бьющие фугасные снаряды из двух носовых и четырех бортовых орудий вовсю колошматили улепетывающий перед ним в двух милях ближайший транспорт. Опять решили повоевать «мессершмитты»: они снизились и прошлись двумя волнами над королевским флагманом, безжалостно простреливая его вдоль от кормы до носа из пулеметов, стараясь выбить зенитчиков и комендоров главного калибра. Им удалось повредить один 40-мм «бофорс», убить и ранить нескольких зенитчиков и артиллеристов. При этом и одному пилоту люфтваффе пришлось выброситься с парашютом из загоревшейся машины. Не смену убитым и раненым датчанам поднялась сменная вахта, но одной зенитной пушкой с пробитым цилиндром тормоза отката пользоваться стало невозможно.

С фланга у растянувшегося немецкого каравана снова всплыли на перископную глубину датские подводные лодки. Одна лодка, выпустив единственную торпеду, добила изрядно расколошмаченный броненосцем, еле ползущий впереди него дымящийся транспорт. Другая атаковала еще не поврежденный спешащий в северном направлении пассажирский теплоход сразу из двух аппаратов. Но первая торпеда прошла у транспорта за кормой, а вторую геройски перехватил, пожертвовав собой и командой, идущий сбоку тральщик. Тральщик от подводного взрыва раскололся чуть ли не две половины и моментально затонул, а спасенный теплоход, теряя при этом в скорости, пошел противоминным зигзагом.

В сторону едва виднеющихся над невысокими волнами датских перископов повернул еще один тральщик и развил полные обороты, стремясь или атаковать подлодки глубинными бомбами или, хотя бы, отогнать. Шуточки? Из вышедших для высадки в Осло девяти транспортов с 2000-ми человек пехоты, продолжали идти прежним курсом лишь два корабля. Остальные, кто еще не кормил рыб, уже никуда не двигались, а чадно догорали, дрейфуя по воле волн. И это не считая потерь в боевых кораблях, из которых на плаву остались только два миноносца и пять собратьев-тральщиков. А все больше отстающий королевский броненосец все бил и бил из своих страшных пушек по следующему на очереди транспорту, правда, все больше промахиваясь…

Подводные лодки, не дожидаясь встречи с серьезно настроенным тральщиком и его глубинными бомбами, втянули перископы, но убегать не стали. Они просто слегка опустились, добрав в бортовые цистерны морской воды, выключили электродвигатели и другое шумящее оборудование и совершенно пропали из наушников германского акустика. Тральщик еще с полмили прошел вперед в их направлении и лег в дрейф, дожидаясь, когда лодки снова начнут «звучать». Растянутый караван спешил вперед; с юга к одиноко болтающемуся на волнах тральщику неумолимо приближался грозный броненосец. Когда в двух кабельтовых от борта тральщика из темной воды поднялся белый султан пристрелочного снаряда, его капитан плюнул на затаившиеся где-то в проливе подлодки и быстрым зигзагом заспешил вслед уходящим товарищам.

Еще на рассвете германские бомбардировщики Хе-111 щедро усыпали столицу Дании листовками, обращенными к военным и гражданским жителям королевства, с убедительным требованием не сопротивляться солдатам Рейха. Мягкая оккупация, которая неминуемо ожидает датчан, производится исключительно для их же собственного блага и никаких неудобств им не принесет.

После кровавой, ломающей весь график операции, пробуксовки 170-й пехотной дивизии, наступающей на полуострове Ютландия; катастрофических неудач с захватом аэродромов и прочих парашютных десантов и почти полным совершенно неожиданным потоплением нацеленного на легкий захват проливов флота вместе с несколькими стрелковыми батальонами, на Копенгаген опять направились бомбардировщики. В этот раз без листовок. Три эскадрильи Хе-111 с полутора тоннами фугасных и зажигательных бомб во вместительном чреве каждого самолета.

При подлете к столице им навстречу самоотверженно бросилась эскадрилья из семи датских «фоккеров» (построенных по голландской лицензии), машин маневренных, но небыстрых и слабо вооруженных всего лишь двумя 8-мм пулеметами. Упрямо продолжая считать, что датская авиация в полном составе все-таки разбомблена на своих аэродромах, три десятка «хейнкелей» шли без истребительного прикрытия.

«Фоккеры» храбро атаковали, стремясь не столько сбить, сколько рассеять в стороны, сбить с курса многочисленную вражью стаю и не дать им высыпать свой смертоносный груз на столицу королевства. Они атаковали почти на встречном курсе, где немцы могли им противопоставить только по одному пулемету такого же винтовочного калибра в носовой турели в руках у штурмана-бомбардира. Огненные трассы безвредно протянулись навстречу друг другу, и практически неповрежденные самолеты разошлись: бомбардировщики, сохраняя строй, следовали к своей цели, а немногим более быстрые истребители, поднявшись выше, дружно развернулись и атаковали их уже с хвоста. Задымил простреленным маслопроводом и отвалил в сторону один «фоккер»; поникли, прошитые пулями в своих креслах два верхних германских стрелка из МГ-15; загорелся правый двигатель у третьего бомбардировщика.

С двух заходов разогнать немецкий строй не получалось: эскадрильи упрямо следовали курсом на Копенгаген, пассивно отгоняя надоедливые истребители перекрещивающимися в сером небе желтыми трассирующими очередями. Датчане, опять развернувшись и зайдя со стороны верхней задней полусферы, слегка поменяли тактику: они уже не атаковали середину строя, а наваливались парой самолетов на один вражеский. Целили в крайних. Первый из пары двумя пулеметами стремился достать верхнего стрелка, а второй метил по одному из двух крыльевых двигателей. При неудачном первом заходе, сделав крутой разворот, датчане возвращались к этому же самолету.

Выбросился на парашюте из загоревшегося самолета датчанин, наконец-то отвернули с боевого маршрута сразу три бомбардировщика с простреленными черно заклубившими моторами.

Получивший случайную пулю в голову сбоку пилот следующего «хейнкеля», навалившись всем телом на штурвал, невольно направил свой еще груженный бомбовоз к земле. Привычно расположившийся на время воздушного боя на лежанке из натянутого на рамку полотна за носовой турельной установкой штурман-бомбардир не успел добраться к мертвому товарищу и перехватить управление. Только нижнему стрелку-радисту, лежащему в подфюзеляжной гондоле за своим обращенным назад пулеметом, удалось вовремя распахнуть под собой люк, вывалиться наружу и даже раскрыть парашют. Его верхний коллега, сидевший на подвесном сиденье под самым потолком, спуститься в гондолу успел, успел даже покинуть неуправляемый бомбардировщик через уже открытый нижний люк. Вот только его парашют за неимением достаточной на тот момент высоты, даже раскрывшись, не успел в достаточной мере погасить скорость его соприкосновения с земной поверхностью…

Новый заход истребителей – под прицелом оказались не отвечающие огнем машины с уже тяжело раненными или убитыми верхними стрелками. Правда, трассирующие очереди протянулись от соседних машин, но они были безрезультатны. Два беззащитных с верхней задней полусферы немца, атакованные каждый парой истребителей, дымя, пошли вниз.

Войдя в штопор, понесся к земле совершенно не дымящий «фоккер» с беспамятным пилотом; бомбовозы с одним горящим двигателем выходили из строя, разворачивались и, освободившись от внутреннего груза бомб куда придется, ложились на обратный курс, надеясь, добраться домой на «честном слове» и одном моторе. Датчане таких не преследовали: не было на это ни времени, ни уже заканчивающихся боеприпасов. И скоро у всех «фоккеров» опустели «до последней железки» контейнеры для пулеметных лент. Ну, хоть открывай фонарь и стреляй по немцам из личного пистолета или ракетницы.

Командир королевской эскадрильи, поняв, что его пилоты сделали все возможное и по мере своих сил избавили столицу от десятков тонн, так и не сброшенных на нее бомб, здраво решил уходить обратно, чтобы не попасть под огонь собственных зениток, как он знал, защищающих Копенгаген. Он покачал крыльями, привлекая к себе внимание, и лег на обратный курс.

Но один из молодых дерзких летчиков, уже собираясь следовать за товарищами, заметил в верхней задней открытой кабине близко пролетающего мимо «хейнкеля» уткнувшегося в собственный пулемет окровавленного бортстрелка. Бомбовоз был совершенно беззащитен с хвоста, если не подставляться стрелку нижнему. И, не особо раздумывая, внезапно ощутив себя древним берсеркером, датчанин круто развернулся на вертикали, догнал врага, сбросил скорость и очень аккуратно врубился собственным винтом в хвостовое оперение немца. Потеряв остойчивость, немец моментально рухнул, вертясь подстреленной уткой, пока не взорвался ярким шаром, врезавшись в землю вместе с собственными бомбами; никто из экипажа выпрыгнуть так и не успел. Отважный датчанин выключил сразу пошедший в разнос мотор с погнувшимся выщербленным винтом и спокойно стал планировать, высматривая подходящее поле для приземления.

Несмотря на самоотверженность истребителей, почти два десятка «хейнкелей» все-таки достигли столицы Датского королевства. Преодолевая зенитное прикрытие, потеряв в частых клубящихся облачках разрывов 75-мм снарядов еще несколько машин, поредевшие эскадрильи Хе-111 открыли бомболюки и без всякой конкретики, на кого бог пошлет, выгрузили в небе над древним городом свой бесчеловечный, смерть и разрушения несущий груз.

Как игрушечные ссыпались сверху вниз крепкие, построенные, казалось, на века каменные фасады одних многоэтажных домов, бесстыдно оголяя внутренности добропорядочных квартир; поднимая клубы пыли, складывались карточными домиками стены других, погребая под собой жителей, как успевших укрыться в подвалы, так и не воспринявших всерьез угрозу германского воздушного нападения. Жарко разгорались щедро засыпанные мелкими термитными бомбочками подожженные кварталы.

Безжалостно высыпавшие на мирный северный город свой зловещий груз «хейнкели» закрыли створки бомболюков, и облегчившиеся двухмоторные машины повернули домой. У добросовестно выполнивших боевое задание летчиков люфтваффе, наблюдавших под собой горящий и затянувшийся черным дымом чужой город, особой радости не наблюдалось: обратно их возвращалось гораздо меньше, чем поднялось в воздух и не все, как они понимали, их товарищи, развернувшиеся еще перед чертовым Копенгагеном из-за одного поврежденного мотора или другой неполадки, смогут вернуться на базу. Хорошенькое начало «Учений», нечего сказать.

Германское командование бессмысленной с военной точки зрения бомбежкой столицы Датского королевства хотело испугать бесчеловечностью современных боевых действий обывателей, короля и правительство и принудить их к скорейшей сдаче без сопротивления победоносному вермахту. Но эффект от разбойного налета получился прямо противоположный: столичные горожане, потерявшие под бомбами своих родных и знакомых, утратившие свое жилье и просто ставшие свидетелями изуверской и ни чем не спровоцированной бомбардировки, не испугались, а, напротив, озлобились против подлого нападения нацистской Германии. На мобилизационные пункты поспешили даже те, кто еще вчера не рвался сражаться с близкими арийскими «родственниками».

Король по-прежнему пребывал в непонятном беспамятстве (что от народа пока тщательно скрывалось). Принявший в сложившихся условиях всю полноту власти верховный главнокомандующий генерал Приор жесткой рукой распоряжался на первых порах вполне даже успешной защитой королевства. Откровенно высказывающим пораженческие взгляды членам парламента и правительства недвусмысленно предложили держать их при себе, если не хотят очутиться в тюремной камере или вообще у кирпичной стенки напротив расстрельной команды.

В отличие от частей и передовых подразделений 170-й пехотной дивизии застрявших и основательно поредевших и живой силой, и боевой техникой на нескольких шоссе, ведущих через германо-датскую границу на север, моторизованная колонна 11-й стрелковой бригады, наступавшая по самому западному маршруту, сопротивления почти не встречала.

Слегка, как для проформы, безвредно пострелявшие из винтовок датские солдаты быстро и бесследно разбежались; присутствия пограничников на КПП вообще никто не заметил. Периодически, то из придорожного леса, то из-за каких-то нагромождений скал раздавались короткие очереди пулеметов Мадсена или разрозненная ружейная пальба. Но стоило немецким бронеавтомобилям буквально сходу открыть ответный огонь, как перетрусившие потомки варягов бесследно испарялись за зелеными придорожными насаждениями. Ни закопанных, как на соседних шоссе, мин, ни артиллерийских засад из противотанковых 37-мм «бофорсов» или автоматических 20-мм «мадсенов», ни авианалетов пусть даже и устаревших самолетов. Наступайте на здоровье, господа германцы, милости просим, и не задерживайтесь в пути, не выбивайтесь из графика. Глядишь, и выйдете в намеченное планом операции время и к ближнему Виборгу, и к более дальнему Ольборгу, аэропорт в котором уже должны были занять ваши доблестные егеря-парашютисты.

И немецкая бригадная колонна, растянувшись на марше в тонкую линию, катила все вперед и вперед, постепенно, согласно плану, разделяясь. Первая рота откололась к западному побережью влево, чтобы занять молодой (всего 70 лет), но уже значимый для королевства портовый город Эсбьерг. Там, как оказалось, их уже ждали. Но не с хлебом и солью, и не с цветами. Вместе с регулярной армией взялись за оружие только вчера мобилизованные, но проходившие ранее военное обучение резервисты. Германская рота, рассчитывавшая на бескровный захват неподготовленного к обороне приморского города, попала в засаду на шоссе буквально в предместье Эсбьерга.

И тут уже все было примерно, как у их товарищей из соседней дивизии: и закопанные (в этот раз под щебенкой) на дороге фугасы, и пулеметы Мадсена, и этой же фирмы автоматические 20-мм пушки в противотанковом исполнении, и частые винтовочные залпы, и просто разрозненная ружейная пальба. Свою скромную лепту добавили в разгром германской роты и две 37-мм противотанковые пушки уже шведской фирмы «Бофорс».

Сперва взлетел вверх в огненной вспышке подорвавшийся на мине передовой пулеметный броневичок; остановился, простреленный короткой бронебойной очередью двухосный «хорьх»; посыпались наружу из крытых грузовых «Опель-Блицев» расстреливаемые кинжальным огнем пехотинцы; не успела сняться с передков следующая в арьергарде батарея легких пехотных 75-мм короткоствольных пушек. Залегшие немцы сперва попробовали огрызаться: залегли между колес или в неглубоких кюветах, отстреливались. Один рьяный унтер-офицер даже попытался организовать контратаку и, под прикрытием своего в бешеном темпе заглатывающего ленту МГ-34, поднял отделение в атаку. Еще не участвовавшие в боях, но достойно вышколенные в процессе обучения солдаты, примкнули к карабинам системы Маузера плоские штыки, послушно поднялись, метнули промеж придорожных деревьев гранаты на длинных деревянных ручках, напоминающие картофельные толкушки, и дружно бросились вперед. Но за ближайшими деревьями уже никого не было, только свежие следы крови на примятой весенней траве: датчане на этом нешироком участке отступили вглубь леса, подобрав раненых.

К несчастью, рьяного унтера не поддержали соседи и, слегка углубившись в лесок, не видя врага, его запыхавшиеся солдаты постепенно останавливались; последними бежали три тяжело нагруженных оружием и патронными коробками номера пулеметного расчета. Неожиданно справа длинно, буквально на весь торчащий сверху секторный магазин, заработал датский пулемет и сбил немецких «коллег», потерявших бдительность, на землю. Между деревьев скученно залегло все отделение, обеспокоенно всматриваясь по сторонам в поисках противника и с перепуга бестолково паля по сторонам. По множественным мелькающим вокруг вспышкам проявивший ненужную инициативу унтер понял, что завел своих солдат в окружение. И когда голос на вполне понятном немецком языке после длинной, прижимающей германские головы в касках к земле, очереди предложил, если хотят жить – сдаться; унтер долго не раздумывал и первым подал плохой пример своим подчиненным.

Постепенно, после получасовой изматывающей перестрелки, сдалась и потерявшая подбитыми все броневики, рота на шоссе. Разоруженных пленных под конвоем вчера мобилизованных солдат отправили в Эсбьерг, куда они так рьяно стремились сами.

В это время основные силы 11-й немецкой пехотной бригады неумолимо катили на север, не отвлекаясь на встречающиеся по пути населенные пункты. Сопротивления они по-прежнему нигде не встречали. До поры до времени не встречали. За небольшим городком Хольстебро, что на реке Сторо, бригада должна была опять разделиться: меньшая часть собиралась направиться через мост над фьордом, на северо-западное побережье, а большая часть – следовать в направлении на Виборг-Ольборг.

Но разделилась бригада немного по иному признаку: под следовавшими в первой половине колонны штабными машинами взлетел на воздух бетонный мост, разом практически обезглавив ее. С закрытых позиций открыли массированный огонь по южной части шоссе шестидюймовые королевские гаубицы. Успевшие перейти реку и вошедшие в город передовые подразделения немцев были атакованы с флангов выкаченными на прямую наводку противотанковыми «бофорсами», автоматическими малокалиберными «мадсенами» и массированным ружейно-пулеметным огнем. Все боковые улочки и проходы между заранее освобожденными от жителей домами были перегорожены. Избиваемые, хоть и мощно огрызающиеся за рекой немцы оказались в полуокружении, имея за спиной взорванный мост.

Еще не вошедшая в город большая часть пехотной бригады, растянувшаяся на несколько километров, вначале слегка сжалась, потом остановилась, рассыпалась в стороны и принялась организовывать круговую оборону. Тяжелые гаубичные снаряды рвались вдоль шоссе, постепенно смещаясь на юг: разносились в дребезги не успевшие съехать с дорожного полотна крытые трехтонные грузовики; горели несколько бронеавтомобилей; жарко и высоко вспыхивали бензовозы, разлетались во все стороны траурным разноцветным фейерверком транспорты с боеприпасами.

Шоссе перед мостом несколько десятков километров шло практически по голым ровным полям, лишь кое-где перемежаясь редкими посадками, садами, ложбинками, небольшими хуторами, фермами или просто отдельными каменными и бревенчатыми постройками.

Немцы сняли с передков противотанковую и легкую полевую артиллерию, приготовили к стрельбе установленные в открытых кузовах грузовиков малочисленные зенитные 20-мм автоматы и поставленные на собранные в зенитном варианте станки пулеметы. Находящиеся где-то южнее две королевские минометные батареи тоже присоединились к артобстрелу шоссе; засевший на чердаке стоявшего в полукилометре от дороги двухэтажного дома корректировщик по полевому телефону давал поправки. Мощные разрывы тяжелых осколочно-фугасных мин прицельно накрыли тылы остановившейся немецкой бригады – арьергард тоже рассыпался в стороны и залег.

Немцы отправили мотоциклетную разведку на поперечные дороги – недалеко успевавшая отъехать разведка повсюду натыкалась на засады и уничтожалась или отгонялась обратно. Лишь немногим удалось вернуться и рассказать, что проклятые датчане сторожат и там.

Прилетела спешно вызванная по рации эскадрилья бипланов-штурмовиков Хс-123. Обрадованные немцы обозначили сигнальными ракетами свои позиции и предполагаемые опорные пункты датчан. «Хеншели», не встречая зенитного отпора притихших скандинавов, сперва покружили, высматривая цели и, пикируя на предполагаемые окопы и прочие места вражеского скопления, отбомбились 50-кг фугасками, перепугав еще не бывавших под бомбежкой и кадровых, и только мобилизованных солдат, но, так и не нанеся им значительного урона. Замаскированные минометные и артиллерийские позиции медлительные устаревшие самолеты большей частью так и не обнаружили: заслышав приближающийся шум авиационных моторов, королевские канониры и минометчики, прикрытые и сетками, и кое-где ветками и молодыми свежесрубленными деревцами, на время просто прекращали вести огонь, не обнаруживая себя вспышками.

Облегчившиеся от бомб на внешней подвеске маломощные штурмовики повернули в сторону Фатерлянда; немцы снова, сконцентрировавшись, попытались было прорваться в нескольких направлениях. И снова, получив по зубам от защищающих свою землю датчан, откатились обратно. Ситуация сложилась, как с тем мужиком, который поймал медведя, но тащить его к товарищу не мог – медведь не пускал. Обложить то датчане немцев обложили, а разбить или пленить – не хватало сил. Но и немцы, в свою очередь, тоже не могли прорваться ни в какую сторону, встречая на всех дорогах упорное сопротивление.

Оторвавшиеся утром от преследования медлительного датского броненосца остатки «ословской» группы кораблей в составе двух миноносцев, семи тральщиков (в это число вошли и два уцелевших из эскорта почившего на дне германского броненосца «Шлезвига Гольштейна») и всего двух транспортников с меньше чем четвертью запланированного для столицы Норвегии десанта на борту, не подвергаясь больше торпедным атакам вражеских подлодок, прошли, наконец, весь пролив Большой Бельт и, слегка поменяв курс на северо-северо-восток, двинулись его продолжением, проливом Самсё-Бельт. На всем пути остатки каравана прикрывали барражирующие над ним и впереди по курсу две пары «мессершмиттов». Но у самолетов как раз заканчивалось топливо и, не дожидаясь смены, «сто девятые», помахав на прощанье крыльями, повернули обратно.

И тут, ну, надо же такому случиться, буквально в трех милях слева по курсу, из-за северной оконечности острова Самсё, черно дымя сгорающим в топках углем, скромно вышел на сцену второй датский броненосец береговой обороны, низко сидящий в воде чуть ли не по палубу «Педер Скрам». Этот корабль был старше королевского флагмана, слабее вооружен, но толще бронирован. Орудий главного калибра он имел всего два 240-мм, но расположены они были более защищено: в двух башнях с толщиной брони до 190-мм. Его средний калибр был представлен четырьмя казематными 150-мм пушками, расположенными по углам надстройки. На верхней палубе этой надстройки располагались восемь открытых 75-мм пушек, еще выше – зенитное вооружение, состоявшее из двух спарок 20-мм автоматов (аналогичных противотанковым, но на зенитных лафетах) и почти десятка пулеметов.

Броненосец огня не открывал, он просто шел и шел, уверенный в своей силе, перерезая дорогу германской группе. Корабли кригсмарине вынужденно сбавили ход и истерически затребовали воздушную поддержку. Сзади притормозивший караван хоть и медленно, но неумолимо настигал датский броненосный флагман. Первым открыл огонь всем бортом «Педер Скрам». Ударил он по шедшему к нему ближе всех миноносцу. Сперва перед узким германским носом легли высокими белыми всплесками два 150-мм пристрелочных снаряда, потом эти же казематные орудия, пристрелявшись, добились попадания в надстройку и борт немца, а тогда уже пришел черед и главного калибра обеих башен. Мощные разрывы 170-кг снарядов снесли, как и не бывало, боевую рубку миноносца вместе с носовым орудием и передней частью надстройки. Еще два сокрушающих залпа и бурно разгоревшийся корабль больше никакой опасности и ценности не представлял.

Броненосец, игнорируя более близкие и могущие слегка огрызаться носовыми орудиями тральщики, сконцентрировал огонь на первом транспорте. В его более крупный, да еще и белого, а не военно-морского шарового цвета силуэт попасть было легче, и «Педер Скрам» принялся громить бывший пассажирский теплоход сразу всем бортом. Второй миноносец храбро ринулся ему навстречу, наверное, мечтая приблизиться и произвести торпедную атаку. Тральщики и оба транспорта, в том числе и расстреливаемый, положили рули «право на борт» и попытались, пользуясь преимуществом в скорости, оторваться; обогнуть северо-восточную оконечность столичного острова Зеландия, мыс Гнибен, и в несколько раз более широким проливом Каттегат двинуться на север в сторону вожделенной Норвегии (хотя, что им там теперь делать таким ослабленным составом и фактически без огневой поддержки?).

Миноносцу на удачную дистанцию для торпедной атаки приблизиться не дали. Зачем рисковать? Транспорты с десантом, хоть и более важные цели, но далеко уже не уйдут. Куда они денутся? По второму и последнему в «ословской» группе миноносцу броненосный датчанин снова ударил всей бортовой мощью, добавив еще и огонь четырех открыто стоящих на надстройке легких 75-мм пушек. Миноносец быстро потерял ход, густо зашелся жирными клубами с проблесками рыжих вспышек и, получив, в том числе и подводные пробоины, стал зарываться острым носом в волну, все сильнее погружаясь под воду.

«Педер Скрам» шел следом за улепетывающими, уже каждый сам за себя, немцами и продолжал осыпать снарядами все сильнее разгорающийся транспорт. Расстояние между ними постепенно увеличивалось, все большее количество тяжелых снарядов рвались, не причиняя теплоходу вреда, люфтваффе задерживались. Но на броненосце из-за все ухудшающейся результативности огня не переживали. Остатки немецкого каравана загоняли как диких зверей – деться им было просто не куда. Получив сигнал по радио, из-за мыса Гнибен, вышли, отрезая немцам дорогу, четыре датских миноносца; а из лежащей у кораблей кригсмарине по правому траверзу широкой бухты Сайерё-Бугт стали приближаться на дистанцию уверенной торпедной атаки на перископной глубине две подводные лодки.

На уже вовсю пылающий задний теплоход датчане торпеды тратить не стали. Первая подлодка выпустила две торпеды в еще не поврежденный транспорт, а вторая – одну в ближайший тральщик. После мощных подводных взрывов тонуть начали оба. Оставшиеся четыре тральщика, резко взяв «лево руля», попытались обойти датские миноносцы с правого борта и убежать от подводных торпедоносцев, но повернулись при этом бортами к хоть и медленно, но неумолимо приближающемуся «Педеру Скраму». И броненосец, прекратив обстрел пылающего транспорта, переключился на малотоннажные тральщики: мощные белые всплески вырастали вокруг улепетывающих на максимальных узлах кораблях. С другого борта немцев нагоняли более быстрые датские миноносцы, тоже открывшие огонь из носовых 87-мм орудий. Подводные лодки ввиду малой скорости в подводном положении в догонялках участвовать не стали. Капитану одной из них надоело ждать, когда самостоятельно пойдет на дно болтающийся неподалеку на волнах пылающий транспорт, и он, не спеша прицелившись, удачно выпустил торпеду, увеличив свой счет побед. Довольно скоро на вздымающейся невысокими волнами водной поверхности горело только широко растекшееся пятно топлива и какие-то обломки.