Невилеп

Я подошёл к полке с книгами и взял первую попавшуюся. Белая обложка, на которой чёрными буквами указано название – “Белая книга Аркадии”. Я раскрыл её на первой странице и стал читать.

Мы видим глупцов, поклоняющихся маркетингу вокруг освобождения.

Мы видим шарахающихся от нового, что не несёт культурной привязки.

Мы видим коммерсантов, что говорят о "посвящённых" в то или иное "тайное". Коммерсанты продают это глупцам. И чем выше цена, тем больше значимость "посвящённых" в глазах глупцов.

Мы видим людей искусства и людей, пытающихся делать его. Вторые не понимают, что это не одно и то же.

Мы видим существ в бэдтрипе. И не знающих об этом.

Мы видим существ-переростков.

Мы видим утверждающих, что граница – это реально.

Мы видим… идиотов.

…и мы видим свет среди всего этого – ИСТИНЕ ПОХУЙ!

Я поставил книгу на место и заметил на полке довольно интересную игрушку. Вроде двух медведей, сидящих друг напротив друга с молотами, а между ними наковальня. И если их двигать, то медведи начинают стучать молотами по наковальне. В этой всё было точно по такому же принципу, но медведей заменяли два космонавта. Первый космонавт в тёмно-коричневом скафандре с белым шлемом, а второй в белом скафандре с тёмно-коричневым шлемом. А вместо наковальни была голова Будды. На подставке красовалась надпись изящным шрифтом.

#хуяримкалачакру

Я что-то такое смутно помнил про Калачакру. Это нечто вроде символа просветлённого ума в буддизме. Но смысл игрушки всё равно остался для меня загадкой. Пелевинщина какая-то.

– Тебе придется её разгадать, – произнес женский голос.

Я обернулся. У окна стояли двое в одинаковых одеждах, представляющих собой нечто среднее между мешком с прорезями для рук, ног и головы и рясой тибетского монаха. При этом выглядела одежда очень удобной и свободной. Про себя я окрестил её психоскафандром. Не знаю почему. Оба были в масках. Разница заключалась лишь в том, что у одного скафандр был тёмно-коричневого цвета, а маска белого, а у второго наоборот. Так вот откуда в моём уме всплыл психоскафандр! Значит эти двое хуярят какую-то Калачакру. Ну половину загадки я разгадал. Ариадна сказала, что они иняни, значит именно поэтому они так различаются. Тогда по логике они должны оказаться и разного пола.

– Быстро ты её раскусил, – донёсся мужской голос из-под тёмной маски.

– Может хоть вы мне расскажете что происходит?

– Меня зовут Альгида, – сказала светлая маска. – А это Алек. Мы иняни и мы будем тебя учить. Я отвечаю за тренировку твоих эмоций, Алек будет учить тебя контролировать мысли.

– Мы будем учить тебя до тех пор, пока ты не поймёшь, что и то, и другое – одно и то же, по сути представляющее собой две стороны одного целого, – сказал Алек, снимая маску.

Без маски он выглядел как сорокалетней панк, который неожиданно для самого себя стал буддой. Альгида тоже сняла маску. Она оказалась хрупкой девушкой с очень коротко стриженными волосами и чистым добрым взглядом. Было в их глазах что-то такое… Они мне напомнили двух котов, которые никогда не суетятся, никуда не торопятся и всегда всё знают. Алек улыбнулся и показал пальцем наверх. Я поднял глаза. Над окном висела растяжка чёрного цвета с огромными белыми буквами.

ЛЮБОВЬ ЕСТЬ ЗАКОН

– Весь фокус в том, чтобы понять довольно простую штуку. Эмоции – это ощущение мыслей, а мысли – это интерпретация эмоций. Но понять это надо не умом, надо прожить это. Чем мы и будем заниматься в ближайшее время.

– Пойдём я покажу тебе твою комнату, – заботливо сказала Альгида.

– Спасибо, – только и смог ответить я.

Я действительно чертовски устал. У меня не было сил даже на то, чтобы попытаться осмыслить происходящее. Я пошёл за Альгидой, добрёл кое-как до комнаты и, увидев кровать, упал без сил, провалившись в глубокий сон без сновидений.

Глава 7. Флэшбэк

Внезапно я осознал, что проваливаюсь в темноту. То есть я физически ощущал, что падаю, но не вниз, а куда-то туда, куда было направлено моё внимание. Внимание конечно же металось по сторонам, пытаясь нащупать хоть что-то, за что можно было уцепиться, но вокруг была лишь тёмная пустота. От этого возникало ощущение, что крутишься на совершенно безумном аттракционе в парке развлечений. Это было так ужасно, что вызывало тошноту. Но ещё ужаснее было то, что во всём происходящем не было того, кого могло бы стошнить. Было только невыносимое ощущение тошноты, которое никак невозможно прекратить. Это ощущение заполнило моё сознание целиком, дошло до предела и разорвало темноту на бесконечное количество мелких осколков, из-под которых полился чистый белый свет. Лучи этого света стали отражаться от осколков, преломляться, окрашиваться, отражаться ещё раз и так до бесконечности. Осколки при этом хаотично перемещались, формируя красивые фрактальные узоры, которые затем распадались в полном беспорядке и снова собирались в другие ещё более красивые узоры. Движение световых лучей в этих осколках стало формировать трёхмерную картинку. И постепенно до меня стало доходить, что я сижу на стуле на кухне, а за столом напротив меня сидит Невилеп и хитро улыбается. Я посмотрел на стол. Там стояли две пустые рюмки.

– Что это было?

– Ты встретился с магистром?

Пока я размышлял бросить в него стулом или просто наорать, он начал говорить что-то очень странное.

– Этот мир постепенно, но неуклонно становится миром упаковки. Каждодневный ежесекундный маркетинг навязывает пустые образы успешной успешности и счастливого счастья, цепляясь за незакрытые потребности и даже формируя новые. Целенаправленно выводится новый вид потребителя, основной задачей которого становится трата кровно заработанных денег на красивую упаковку и сказочные обещания. Вся современная система управления построена на дефиците времени и внимания для принятия действительно важных решений. Но развод заключается в том, что, продавая красивые пустышки и мнимый престиж, она забирает время, что значительно ценнее. И в конце жизни неизбежно придёт осознание, что вся она прошла в попытках оседлать волну упаковочного мусора…

Невилеп замолчал, уставившись в пол, потом поднял на меня взгляд и сказал:

– А знаешь, что самое плохое? Люди разучились желать. Они могут пожелать только то, что навязывает им маркетинг, рабами которого они добровольно и становятся. Смотри.

Он повернулся к двери и сказал:

– Вот скажи мне, любезный, чего ты хочешь?

Я тоже повернулся и увидел, что в проёме открытой двери стоит хозяин этого места – тощий персонаж с видом утончённой творческой личности свободного художника-алконавта.

– Покурить.

– Да нет, я про твоё самое сокровенное желание.

– А что в баллоне? – спросил хозяин, указывая Невилепу в ноги.

Я посмотрел туда же. Под ногами моего собеседника действительно находился внушительного размера баллон синего цвета.

– Закись азота.

– А можно мне этот баллон, когда он у тебя освободится?

– Ну вот. Что я говорил? Вам галактику или баллон от закиси? Скучно! Ещё кружочек!

С этими словами Невилеп открутил вентиль баллона и воздух стал заполняться чем-то плотным, от чего стало трудно дышать, в ушах появился гул, а сознание стало снова проваливаться в темноту. Последнее, что я видел – озорной блеск в глазах Невилепа. Потом сознание исчезло.

Глава 8. Обучение

Я открыл глаза и увидел рыжего кота, который сидел на расстоянии вытянутой руки и внимательно меня разглядывал. В первый момент мне показалось, что я продолжаю смотреть в глаза Невилепа, но потом сознание вернулось окончательно и я всё же понял, что это кот.

– Привет, – сказал я.

Кот наклонил голову влево, оценивающе посмотрел на меня, лениво поднялся и медленно пошёл из комнаты. Я огляделся и понял, что нахожусь в Аркадии в той же самой кровати, куда лёг спать вчера. Хотя почему вчера? Я даже не знаю сколько времени прошло. Ни у меня, ни вокруг часов не было, поэтому вопрос о времени всё ещё не имел ответа. Так, ладно. А квартирник это был сон? Или это я сейчас сплю? Чёрт, похоже я окончательно запутался.

Я решил, что для начала нужно с кем-нибудь поговорить. Ведь если я во сне, то по разговору я это быстро пойму. По крайней мере я очень на это надеюсь. Я поднялся с кровати и вышел в коридор. Там было несколько комнат, задёрнутых занавесками. Одна из них была приоткрыта. Я решил заглянуть. На стене прямо напротив входа висела огромная чёрно-белая фотография формата А0. Во всю фотографию лицо Альгиды, смотрящей прямо в объектив, а во рту у неё эрегированный член. Я испытал смесь стыда и возбуждения, смущённо отвернулся, быстро вышел и стал спускаться вниз.

Спустившись по лестнице, я оказался в кухне. Оттуда я направился в комнату, в которой меня встретили иняни. В дальнем кресле сидел Алек.

– Привет. Расскажешь что происходит? Мы во сне?

– Нет, – улыбнувшись ответил Алек. – С пробуждением.

– Слушай, меня реально достали эти шуточки. И то, что я вообще ничего не понимаю!

Алек посмотрел на меня очень пронзительно и внимательно. Его взгляд заставил всё внутри сжаться. Мне подумалось, что так могут смотреть только бессмертные. Некоторое время он просто молча смотрел, а потом стал говорить, не отводя взгляда.

– Вступишь ли ты в игру, правил которой не знаешь?.. – тут он сделал паузу, которая показалась мне несколько драматичной, как будто он много раз до этого репетировал свою речь. – Для меня это вопрос тотальной скуки. Ты как бы соглашаешься на игру, в которой тебя гарантированно поимеют, ты соглашаешься быть выброшенным голышом на неизведанном континенте совершенно беззащитным. Почему нет? Окей. Но не плачь если ты вдруг останешься калекой. Здесь нет вопроса мужественности или моральной смелости. Только тотальная скука способна сподвигнуть на такое решение. Скука или безумие.

Я вспомнил как согласился на предложение Невилепа поиграть и меня словно током ударило. Алек тем временем продолжал:

– Ты готов вступить в игру, правил которой не знаешь? Если да, то ты вероятно, тотально скучаешь. Возможно от пресыщения. Возможно от узкого кругозора. Возможно от недостатка творческого воображения. Возможно от неспособности формировать свои правила игры, которые интересны именно тебе, и поэтому ты ищешь кривые зеркала. А вероятно от всего этого вместе.

– Это не вопрос скуки, – хмуро ответил я. – Скорее вопрос отсутствия страха. Если ты боишься, что тебя поимеют, то что? Правильно! Тебя обязательно поимеют. А если страха нет, то это уже вопрос радости и наслаждения, а отнюдь не скуки. И мне вовсе непонятно зачем стремиться перевести игру в форму “кто кого”? Это лишь одно из бесчисленного множества её проявлений. В моём понимании игра – это танец с хаосом. Где оба равноценные партнеры, доверяющие друг другу. А там, где есть доверие, нет места страху.

– Постой, постой. Какое доверие? – рассмеявшись, сказал Алек. – Если условно речь идёт о коте в мешке? Эй, эй, эй – я говорю вот о чём – ты находишь мешок с котом – наденешь ли ты его себе на голову? Всё! Страх? Ты трус? Не наденешь? Ееееееее! Это истерия навязывания, манипулирования. Речь не идёт о конкретной ситуации, речь идёт о ситуации кота в мешке, который следует или не следует надеть на голову. Эта тема хорошо раскрыта Финчером в фильме “Игра”. Это вопрос скуки всё же. Скуки и отсутствия креативности. Творческого потенциала. Воображения собственного.

– Алек, мы все с рождения уже играем в эту игру. Не парься. Расслабься и получай удовольствие.

– С мешком на голове в игру? А кто тебе надел его?

– А разве тут есть кто-то кроме меня?

– Кроме тебя никого, ага. Но если у тебя мешок на голове? Так ты где?

– Думаю, что во сне.

Алек грустно посмотрел на меня и, вздохнув, сказал:

– В общем я вижу, что люди не способны доиграть в игру, в которой есть правила, и в этом контексте удобным объяснением становится фраза "правила изменились”, но когда есть договорённости, которые являются эквивалентом правил на некоторый промежуток времени, то несоблюдение – это пролёт. Да, да, да. Если из ста дел удаётся только одно – это уже неплохо. Но быть может договорённости не должны растворятся с боем часов в полночь или с рассветом, или с первой юбкой на горизонте, или первыми бабками перед носом. Правила. Что это? И кто обладает дисциплиной и на какое время в пространстве распространяется твоё внимание? Как долго ты способен фокусировать своё внимание на чём-то одном?

Алек смотрел на меня и ждал ответа.

– Сложно сказать, я никогда не пробовал измерять.

– Тогда вот тебе первое задание. Отправляйся наверх, садись в удобную позу и считай каждый цикл вдоха-выдоха. Вдох, выдох, раз, вдох, выдох, два и так далее. Если отвлечёшься на свои мысли и собьёшься со счёта, то начинай сначала. Как сможешь, не сбиваясь, досчитать до ста, тогда и продолжим.

– И всё? – удивился я.

– Ты сначала сделай, а потом уже поговорим.

Я поднялся наверх, сел на пол, скрестив ноги, и стал считать. Вдох, выдох, раз, вдох, выдох, два, вдох, выдох, три. Дыхание стало успокаиваться, становясь всё более медленным и глубоким. Появилась расслабленность и внутреннее ощущение спокойствия. Так, похоже я отвлёкся на свои ощущения и сбился со счёта. Сначала. Вдох, выдох, раз, вдох, выдох, два, вдох, выдох, три. В этот раз мне удалось досчитать до пятнадцати, а потом я осознал, что думаю уже о чём-то совершенно другом и снова сбился со счёта. Это упражнение, предельно простое на первый взгляд, на деле оказалось невероятно сложным. Следующий час ушёл на то, чтобы научиться сохранять концентрацию внимания на счёте. Я окончательно вымотался, но всё равно постоянно сбивался после пятидесяти. Это очень сильно бесило. Я изо всех сил напрягался, стараясь удержать счёт в фокусе своего внимания, но потом на какое-то мгновение концентрация терялась и внимание тут же поглощалось налетевшим вихрем мыслей. Я устал настолько, что хотелось просто лечь, закрыть глаза и уснуть. Но я всё же решил предпринять последнюю попытку. У меня уже совсем не осталось сил на концентрацию внимания, поэтому я перестал пытаться удерживать его на своём дыхании, а стал как бы со стороны наблюдать за циклами вдоха-выдоха и считать их. Замена активных усилий для удержания внимания на дыхании на пассивное наблюдение за процессом сработала удивительным образом. Мне больше не приходилось напрягаться и расходовать энергию, я был расслаблен поэтому и обнимал своим вниманием всё происходящее целиком. В этот раз мне без проблем удалось досчитать до ста и не сбиться, о чём я и поспешил сразу же сообщить Алеку.

– Девяносто четыре минуты, двадцать секунд. В целом неплохо, – сказал он.

– Это оказалось труднее, чем я предполагал.

– Чем проще инструмент, тем сложнее им пользоваться. Смотри. Нам нужно взломать твой мозг. Первый шаг для этого – осознание мыслей и эмоций как двух сторон единого целого. Чтобы тебе было проще, мы воспользуемся одной из буддийских систем, которая называется Калачакра. Слово Калачакра означает круг или круговорот времени, а сама система состоит из трёх таких круговоротов: внешнего, внутреннего и изменяющего. Внешний круговорот имеет отношение ко внешнему времени, внутренний – ко внутреннему, а изменяющий – это практика для достижения освобождения от предыдущих двух. Структуры внешнего и внутреннего круговорота схожи, что отражает параллель между микрокосмом и макрокосмом. Это означает, что сходные законы Вселенной пронизывают и атомы, и тело, и сам жизненный опыт. Практики изменяющего круговорота также следуют этой структуре, чтобы дать возможность включить эти силы, собрать их эффективным образом и использовать для трансформации.

– Постой, не так быстро. Объясни про круги.

– Так. В буддизме время определяется как мера изменения. Например, на внешнем уровне месяц есть мера изменения положения Луны относительно Земли, а на внутреннем он уже является мерой изменения в организме женщины от одних месячных до других. Это понятно?

Я утвердительно кивнул.

– Такие перемены цикличны в том смысле, что модель повторяется, хотя события каждого цикла не полностью идентичны. И подобные модели являются базовыми скриптами, определяющими поведение человека. Как правило, ход времени производит ослабляющее действие в полном соответствии с концепцией создания-поддержания-разрушения, нашедшей одно из своих образных воплощений в танце Шивы. По мере старения зрение, слух, память и физическая сила ослабевают и в итоге человек умирает. Из-за своих пристрастий и заблуждения о том, кто мы есть и как существуем, мы получаем перерождение без контроля над этим процессом и его обстоятельствами и каждый раз вынуждены учиться заново всему, что знали раньше. А поскольку каждая из наших жизней развёртывается в русле времени, то кармические потенциалы наших прежних действий созревают в подходящие астрологические, исторические и возрастные моменты, воплощаясь в различные события, которые мы переживаем. Некоторые из них приятные, но большинство совсем наоборот.

– Похоже у нас мало выбора относительно того, что происходит в нашей жизни.

Заметив мою кислую мину, Алек усмехнулся.

– Выход есть и ты к нему уверенно движешься. Слушай дальше. Если совсем просто, то внешний и внутренний круговороты вместе составляют сансару – неконтролируемый и самовозобновляющийся процесс, наполненный проблемами, трудностями и борьбой. А сами круговороты управляются импульсами энергии, которые в системе Калачакры носят название ветра кармы. Карма – это сила, внутренне связанная с сознанием и возникающая по причине заблуждения относительно реальности.

– Вот про карму щас вообще непонятно было, – перебил я.

– Когда ты представляешь себе реальность, то строишь в уме некую модель этой самой реальности. А представляя, что ты сам и всё тебя окружающее существует так, как это кажется уму – чем-то прочным и самоотождествлённым по самой своей сути, ты начинаешь действовать на основе этого заблуждения с пристрастием, гневом и даже зачастую с тупой глупостью.

– Я думаю, что определённо являюсь кем-то отдельным, а окружающие меня объекты и люди определённо являются чем-то другим, поэтому я должен обладать этими объектами и людьми как своими собственными и избавиться от тех, которые меня раздражают, – задумчиво произнёс я.

– Точно в дырочку! – улыбнулся Алек. – Ну а дальше любое физическое, словесное или умственное действие, которое производится на основе такого жёсткого мышления заблуждения, закладывает кармические потенциалы и привычки. При соответствующих условиях эти потенциалы, или семена кармы, вызревают в виде импульсов, заставляющих тебя повторять одни и те же действия.

– Скрипты! – воскликнул я.

– А ты в теме. Но в действительности кармические потенциалы дают начало широкому ассортименту тех импульсов, которые влияют на жизнь в целом. Коллективные кармические потенциалы предшествующих действий громадного числа существ, включая тебя самого, дают начало импульсу, заставляющему эту Вселенную развиваться в тех конкретных обстоятельствах и формах жизни, в которых ты и другие существа впоследствии получат перерождение. Эти же самые коллективные потенциалы порождают импульсы, являющиеся причиной биологических и физических законов, управляющих Вселенной – начиная от состояния погоды в конкретной точке земного шара и заканчивая различными жизненными циклами каждого рода существ в этой же самой точке. И эти же самые потенциалы лежат в основе импульсов, определяющих ежедневное инстинктивное поведение каждой формы жизни.

– Фух, – выдохнул я. – Если я всё понял правильно, то своим рассказом ты только что взорвал моё сознание. Но должен ведь существовать какой-то способ освобождения от всего этого ужаса.

– Именно для этого ты здесь. Ты уже готов. Поэтому слушай тайную часть учения Калачакры, доступную лишь посвящённым. Осознав существование круговоротов и взаимовозникновения причинно-следственных связей, которые индусы описывали выражением “гуны вращаются в гунах”, Будда создал изменяющий круговорот, устанавливающий последовательность медитативных практик. Изменяющий круговорот служит не только изменением в нечто иное относительно внутреннего и внешнего круговоротов, но также и путём к освобождению от них.

– Выйти за пределы времени, чтобы попасть туда, где времени не существует.

– Слишком поэтично, но в целом верно. Но возможность освободиться от времени не означает, что времени в действительности не существует или что возможно существование вне времени. Освобождение от времени означает освобождение от заблуждения и его инстинктов, снова и снова вызывающих возникновение импульсов кармы, отдающей человека этому самому времени на растерзание. Тот, кто смог пройти свой путь до конца, делается свободным и не подверженным более неблагоприятным воздействиям внешнего мира, происходящих периодически – зимний мрак, затмения, войны и тому подобное. Кроме того, он становится не ограниченным своим телом, находящемся под контролем периодических биологических сил, таких как голод, сексуальные потребности, усталость и даже старение.

– Сверхчеловек. Звучит отлично. Что я должен делать?

– Поговори с Альгидой. Она во дворе под треногой.

С этими словами Алек повернулся к экрану, ясно давая понять, что разговор на этом окончен. Я вышел из дома и стал искать треногу. Найти её оказалось очень просто. Эта странная конструкция стояла за домом на заднем дворе. На круглой деревянной площадке треугольником располагались три больших бревна, которые скрещивались кверху, образуя нечто вроде основы для вигвама. Высота конструкции составляла около восьми метров, одну из опор украшал, висящий на высоте трёх метров, ловец снов с внушительного размера фаллоимитатором в его центре, а в том месте, где брёвна скрещивались, был подвешен на цепи странный артефакт, похожий на огромный алмаз в ржавой железной оправе.

Под треногой сидела Альгида. Её полуприкрытые глаза закатились и ясно давали понять, что их владелец находится в глубоком в трансе. Я расположился неподалёку, скрестив ноги, закрыл глаза и сосредоточился на дыхании, пытаясь удерживать внимание на движении воздуха. Постепенно все звуки стихли и осталось только дыхание. Потом исчезло и оно, оставив после себя чувство глубокого присутствия в настоящем моменте.

Глава 9. Джинн

– Если бы прямо сейчас ты мог исполнить любое своё желание, то чего ты пожелал бы?

Неожиданный вопрос грубо нарушил тишину моей медитации. Я открыл глаза и увидел вместо Альгиды очень колоритного персонажа. Смуглый, худощавый, с чёрными как смоль волосами и такой же чёрной бородой, он сидел напротив меня в позе лотоса в одних шортах и жилетке на голое тело, напоминая индийского йога. Пронзительный взгляд его тёмно-карих глаз был при этом очень чистым и открытым.

– Ты ещё кто? И где Альгида?

– Ты думаешь, что всё ещё находишься в Аркадии? – насмешливо спросил он, глядя мне прямо в глаза.

– Начинается… – недовольно пробормотал я.

– Меня зовут Максимус, я джинн. Я умею исполнять желания. Сегодня тебе повезло и я готов исполнить одно любое твоё желание. Так чего ты хочешь?

– Один уже предложил исполнить моё желание, до сих пор не могу понять что со мной происходит, – я не мог упустить возможность в очередной раз высказать своё раздражение всей этой историей. – Нет у меня желаний. Можешь потратить моё желание на себя.

Максимус грустно улыбнулся.

– Загвоздка в том, что я умею исполнять желания, но не умею желать. Таково проклятие джиннов.

– Извини… а как же ты… Я не хотел, – стал бормотать я, испытывая растерянность и смущение.

– Сейчас ты испытываешь эмоции, потому что сработали программы, когда-то давно вложенные в твою голову. И эти эмоции искажают твоё восприятие реальности. Тебе нужно очистить восприятие от эмоций, чтобы увидеть реальность такой, какая она есть.

– И как мне это сделать?

– Перестать страдать по поводу происходящего. Воспринимать всё таким, как оно есть.

Максимус задумчиво посмотрел на меня, потом продолжил.

– Пойми, чувство вины – это основа стыда. А стыд – это в свою очередь страх потерять своё эго. Оказаться не таким, каким ты привык считать себя или каким тебя привыкли считать окружающие.

Джинн продолжал смотреть мне прямо в глаза своим открытым чистым взглядом. Казалось, что он видит меня насквозь.

– Умом я это понимаю, но воспринимаю как некую концепцию, жёсткую структуру, не имеющую под собой ничего. Как мне осознать всё это? – спросил я.

– На самом деле ты всё и так уже знаешь. Просто вспомни, – продолжая гипнотизировать меня своим взглядом, ответил Максимус.

И я вспомнил. Это воспоминание было одним из моих давних снов…

…я стою между шестнадцатиэтажек в микрорайоне своего детства. Слышу справа негромкую музыку. Монотонное звучание вроде шарманки или музыкальной шкатулки, сопровождаемое гнусаво-фальцетным хором будто с пластинок начала века. Я поворачиваю голову на звук и вижу деревянную телегу больше похожую на ящик с низкими бортами и обширным днищем, полностью заставленным фарфоровыми курицами.

Телега приближается ко мне вместе с музыкой. Я завороженно смотрю как она проплывает мимо. Никаких колёс или движущихся механизмов не видно, двигается она медленно, покачиваясь из стороны в сторону и вверх-вниз… Мимо…

Стойкое ощущение, что всё это неспроста – фарфоровые курицы волшебные! Здравый смысл кричит, что это бред. Просто чудо техники. Но тут же в области сердца возникает щемящее чувство как когда-то очень давно в детстве. Как же хочется, чтобы случилось чудо! Ведь если курицы и правда волшебные, то это моя путёвка в сказку! Но… Это всего лишь фантазии… Ведь я прекрасно помню, как все мечты и надежды о сказке, которая где-то совсем рядом, непременно заканчивались разочарованием. Законы физики и прочих наук продолжали холодно и цинично работать, безжалостно загоняя жизнь в формулы и схемы.

И всё же… Может быть… Да нет же! С чего вдруг?! Но… Они уже готовы повернуть за угол и исчезнуть навсегда. Надо бы задержать. А как же я?! Тьфу! Да на черта они мне нужны? Тупые безмозглые фарфоровые игрушки. И всё же вдруг?… Мысли вихрем проносятся в голове, а я просто стою в каком-то странном оцепенении, бессмысленно глядя им вслед.

Я понимаю, что что-то держу в руке. Мне даже не интересно что это. Я просто беру и со всех сил бросаю это “что-то” вслед телеге. Зачем? Понятия не имею. Наверное это самое глупое и необоснованное решение в моей жизни. Одно из тех, которые люди часто принимают в моменты подобного замешательства. И обычно результаты подобных деяний повергают и окружающих и самого делателя в ещё большее замешательство. Но тем не менее эти действия продолжают исправно совершаться. Побуждения к ним созревают в голове мгновенно, вытесняя всё остальное разумное на задний план, а в следующее мгновение приходит осознание, что какая-то неведомая сила уже тащит за собой, заставляя реализовать шальной импульс.

Громкий звон. Я попал! То, что моя рука запустила вслед телеге, попало в цель и разбило одну из куриц вдребезги. В полной растерянности от происходящего и от себя самого я подбегаю к телеге, чтобы увидеть что же я натворил. Фарфоровые курицы, до этого неподвижные, поворачивают головы и молча пронзают меня взглядом полным укоризны. Меня ошарашило. Значит они и правда живые. Зачем же я это сделал? Провокация? Для чего? Если б только знать… Я бы просто подошёл и поговорил с ними. Я бы…

Покрасневший и растерянный я стою и чувствую жгучий стыд, пронзающий меня с головы до самых пальцев ног. Как ребёнок, игравший с родительской китайской фарфоровой вазой и вдруг разбивший её. Нечаянно, по нелепой случайности, но настолько глупо и досадно, что хочется немедленно провалиться сквозь землю, потому что в голову не приходит ни единого весомого оправдания случившемуся.

– Извините… Я не хотел… Я готов… Чем я могу загладить свою вину? – растерянно бормочу я, виновато потупив взгляд. Мне абсолютно искренне хочется всё исправить, ведь это то, о чём я мечтал, вот она, настоящая сказка. И неужели я мог всё испортить своей идиотской выходкой?

Одна из куриц поднимает с пола телеги жёлтую шапочку и протягивает мне. Я с благоговением и трепетом принимаю эту шапочку в форме куриного гребня. Смотрю на неё мгновение, затем решительно натягиваю на голову. И тут же становлюсь одним из них – фарфоровой курицей. Но это нисколько не пугает меня, а скорее даже наоборот – радует. Я понимаю, что мне дан шанс искупить свою вину. Но вот легко ли мне будет вернуться в обратно человеческое обличье? Быть может я надолго расстался со своим телом. Возможно даже навсегда. Кажется я даже попробовал снять шапочку, но ничего из этого не вышло. Впрочем всё это довольно быстро перестало меня беспокоить.

В этом своём новом обличье фарфоровой курицы я присоединился к загадочной процессии и отправился в путь. Куда? Зачем? Надолго? Кто знает… Я находился в самом начале этого пути. А все вопросы так и останутся без ответа, потому что…

…в следующую секунду я проснулся. Странно, но я не испытал обычного разочарования, которое бывает при пробуждении. У меня не было ощущения разрушенной сказки, не было облегчения от того, что я снова с собой, в себе и тому подобного. Но я улыбался.

– Что это было? Больное воображение? Цветной сон шизофреника? – спросил я.

– Или загадка. Сон-притча, которую хочется запомнить и, вспоминая, снова и снова возвращаться к его событиям. Зачем? Не знаю. Но во всём есть какой-нибудь смысл. Просто надо хорошенько приглядеться, – ответил Максимус.

Он всё также открыто и не отрываясь смотрел на меня. И внезапно кусочки картинки сложились у меня в голове в единое целое. Я рассмеялся. Максимус рассмеялся в ответ. Очертания его фигуры стали расплываться, а когда они снова стали чёткими, то на меня смотрела уже Альгида.

Глава 10. Тренировки

Когда мне всё же удалось поднять с пола упавшую челюсть, то я не нашёл ничего лучше, чем спросить:

– Как ты это сделала?

– Это не сложно. Когда побеждаешь эмоции и берёшь под контроль мысли, то достигаешь бесстрастия и можешь усилием воли формировать поле искажения реальности, через которое возможно вносить в эту реальность любые изменения, – ответила Альгида.

– Научишь?

– Для этого мы здесь. Но тренировки очень утомительны и могут занять длительное время. Ты точно готов?

– А у меня есть выбор?

– Первый правильный вопрос за долгое время. Но ответить на него тебе придётся самому.

– Свой выбор я сделал когда ввязался в эту историю, теперь мне остаётся только идти до конца. Так что да, я готов и нет, выбора для меня не существует.

– Замечательно. Тогда слушай и запоминай. Любая эмоция вызывает у тела соответствующую ей реакцию. Потому что в тот момент, когда эмоция испытывается, мозг провоцирует выброс в кровь коктейля из различных гормонов. Состав этого коктейля полностью определяет эмоцию. Вопрос о том что в этом случае первично – эмоция вызывает выброс гормонов или выброс гормонов вызывает эмоцию – мы пока оставим в стороне. Если человек попадает в ситуацию, с которой его психика справиться не в состоянии, то эмоция, вызванная ситуацией, вытесняется в область подсознания и продолжает вызывать у тела соответствующую ей реакцию. В итоге в теле возникает мышечное напряжение, потому что оно вынуждено постоянно перепроживать эту самую эмоцию. Эмоции вызывают какие-то мысли, мысли вызывают какие-то эмоции, а бедное тело вынуждено всё это переживать, а потом восстанавливаться и выводить продукты жизнедеятельности. Пока понятно?