Элли

Вот внизу вдалеке показалась фигурка священника, который решил прогуляться вдоль кладбища. Неподалеку у холма, что стоял ближе к церкви и к основной дороге, суетилось несколько мужчин которые распределяли что и где будет находиться на Мидсаммере. С другой стороны, ближе к лесу, мы увидели ещё одну фигуру. Опираясь на трость, вдоль холмов неторопливо шел мой сосед мистер Синклер. Хотя ему было уже под семьдесят и у него болели ноги, его гордой и прямой осанке можно было позавидовать – на фоне своих сверстников он выглядел настоящим великаном со своим ростом чуть за шесть футов.

– Здравствуйте, мистер Синклер! – поприветствовал его я.

– Приветствую вас, молодые люди и их милые спутницы! – ответил он и снял с головы серую федору, поприветствовав нас. Аккуратно зачесанные назад седые волосы засияли благородным серебром. Он был одет в светло-серый клетчатый прогулочный костюм, а на ногах носил легкие высокие ботинки наподобие старой модели армейских сапог, – вам, молодым, что не терпится начать отмечать середину лета!? – с улыбкой спросил он.

– Можно и так сказать! – ответил я, решив не вдаваться в объяснения, почему мы отмечаем согласно астрономическому положению солнца, а не по календарю как все.

– Не желаете подняться к нам и угоститься кружечкой вина?! – спросил его Пол.

Мистер Синклер находился в хорошем расположении духа и не отказался составить нам компанию. Во время второй мировой он получил ранение в ногу отчего остался хромым на всю жизнь, в ответ на это событие он стал ещё больше времени проводить на свежем воздухе, тренируя ноги, чтобы они не атрофировались раньше времени от бездействия. Одной рукой он крепко сжимал набалдашник трости, а второй периодически держался за бедро. Несмотря на почтенный возраст он довольно стремительно забрался на холм и, зная характер соседа, мы не спешили ему помогать, так как знали что он это крайне не любит, а когда ему действительно нужна была помощь, например, на крутой лестнице то он её просил без стеснения. Только уже на вершине холма я помог ему присесть на траву так как садиться и вставать ему было тяжело.

– Это хорошо что вы сегодня отмечаете, – сказал он, – на праздник говорят дождь будет, а вот сегодня погода идеальная.

Пол налил вина из семейного погреба в походную кружку и протянул её нашему новому компаньону.

– А вино и правда очень недурное, – произнес мистер Синклер довольным голосом, – я то думал сейчас молодые люди если и выберут хорошее вино, то всё равно испортят его, смешав с газировкой.

Мы говорили с ним о разных мелочах – о погоде, о подготовке к празднику. Пол угостил его ещё одной кружечкой и мистер Синклер сидел, любуясь пейзажем и смаковал сладкое красное вино.

– Сэр, а вы ещё изучаете лей-линии? – спросил Пол, который недавно начал интересоваться этой темой.

Вы наверняка слышали про эти линии. Эта тема недавно снова начала набирать популярность и многие, вооружившись линейкой, начали чертить на картах линии от церквей до курганов и искусственных насыпей в поисках «энергетических каналов», или как их только не называют. Хотя изначально так назывались прямые линии, которые соединяли различные объекты в древние времена (курганы, церкви на местах древних языческих святилищ и мегалиты) и эти линии выступали как прямые дороги. В наших краях забравшись на холм можно без труда наблюдать с высоты как одна воображаемая линия пересекает несколько таких объектов, во времена когда не было карт строгая ориентация объектов и дорог была очень важна. Правда, эту теорию многие не воспринимают всерьез, списывая все найденные закономерности на совпадения, а любую неудачу возводят в ранг финального развенчания. Теорию о том, что леи это линии вдоль энергетических потоков не хотят обсуждать ни сторонники изначальной теории лей-линий, ни её противники, считая её абсурдной, вот она в итоге и процветает.

– Сейчас больше в кабинете, книги и заметки о них перечитываю, а сам в походы уже не хожу. Просто вдоль холмов и лесов хожу и любуюсь видами. А ты тоже этим интересуешься?

– Есть немного, правда, по нашему краю информации маловато, да даже карт старых не так много можно найти. Но это очень интересно, изучать как в древности люди ориентировались среди этих холмов и рек, где проходили пути миграции.

– Если интересно, заходи ко мне в гости хоть завтра. У меня старые издания и альманахи сохранились. Плюс составленные мной карты можешь посмотреть. Ко мне вроде в прошлом году или позапрошлом один журналист из города приезжал, нашел мои старые публикации в одном журнале и хотел расспросить меня как местного «эксперта». Всё про астрал и энергетику что-то говорил, а я на него смотрю удивленный и говорю – «какие энергетические линии, сынок, это тебе не трамвайные пути, это природа! Тут везде энергия, приезжай сюда почаще и сам поймешь», – он сделал паузу, огляделся и продолжил, – ещё мой отец вступил в общество по изучению лей-линий, а после войны интерес как-то на спад у многих пошел, не до того было. Да и немцы в те времена подобные исследования у себя вели, и многим в голову взбрело что нужно прекращать любую деятельность, которая делает тебя похожей на немца. И зря. У нас под ногами и вокруг нас столько неразгаданного. У меня интерес к леям уже после войны возник, когда в госпитале лежал раненый, истекал кровью, а в голове только мысли о родных краях были. Лежал на койке, вспоминал их и старел, и от безделья и тоски я начал писать стихи.

– Говорите стареете, а тем не менее, из всех тех кто воевал, в нашей деревне вы выглядите лучше всех! – сказала Сенга, – Неужели секрет в прогулках? И я ни разу не слышала чтобы вы читали стихи, хотя на каждом празднике и собраниях бываете.

– Нет, милая, секрет в том что когда ты на голову выше одноклассников, можно в суматохе записаться добровольцем и отправиться в свой детский крестовый поход. Это я ещё молодым читать стихи любил на собраниях, сейчас я нового почти не пишу, а старыми мучить людей не хочу, утомил их уже.

– А у вас есть стихотворение по случаю? – вновь обратилась с вопросом Сенга.

– Раз мы начали про лей-линии и родной край, есть у меня одно любимое. Самое первое, оно не особо праздничное, но судите сами.

Кровь течет из меня потоком,

Будто буря уносит тельца кровяные.

Среди взрывов снарядов мне так одиноко,

Неужель не увижу просторы родные.

Я лежу и прощаюсь с семьею,

И шепчу им прощальные речи,

Зарастут мои кости травою,

Хоть бы был я не зря искалечен.

Я молю чтоб скорей завершилась война,

Земляки чтоб вернулись обратно

Как настанут опять тишины времена

За меня погуляйте ребята.

За меня вы вдохните родной аромат

От шипастых цветочков медовых.

В мире живите, завещает ваш брат,

Что теряется в речах бредовых.

Родной Ангус всплывает пред взором,

И теперь своих предков достоин.

Пиктский всадник на камне узорном!

Я теперь как и ты, храбрый воин!

Да, мы привыкли что стихи о родном крае несут больше описаний природы и с войной не связаны как правило. Поэтому декламация погрузила нас в легкую печаль. Но зато можно сказать что нам в этот день явился настоящий скальд, ибо в древние времена поэзия была неразрывно связана с военным делом – скальд значит воин. Признаюсь честно, с первого раза я этот стих не запомнил, но решил что его стоит включить в мой рассказ, поэтому на днях специально зашел к вдове мистера Синклера которая предоставила мне пару маленьких старых томиков с его стихами.

– По-моему замечательные стихи, – сказал Томас, – мне кажется, в нашей школе их смело можно читать на уроках истории.

– В школьной программе и так хватает мрачных стихов, и не всем такое понятно. Наверно, к счастью, – ответил мистер Синклер, – засиделся я с вами. Спасибо за угощение, но мне уже пора к ужину возвращаться, – с моей помощью он поднялся на ноги и дальше уверенно спустился с холма и, прихрамывая, направился в сторону дома.

Небо чуть потемнело и из голубого превратилось в ярко-синее, солнце медленно двигалось вниз. Вот подержалась бы такая погода ещё пару дней, можно было бы отправиться к морю. Как красиво это небо должно отражаться в морской воде во время штиля! А пока я наслаждался не нагретыми камнями под ногами и лёгким морским ветерком, а горячими губами Элли, на которых ощущался сладковатый привкус вина, того самого вина, которое ударило нам в головы и заставило подзабыть приличия и начать целоваться в присутствии друзей, полулёжа на негустом ковре из клевера, которому чудом удалось пробиться через каменистую почву.

Но лёгкое смущение перед друзьями всё же заставило нас выпустить друг друга из объятий. В глазах Сенги я читал «ну вот, а ещё не хотел с ней знакомиться!». Элли легла на траву и начала изучать клевер. Она разглядывала зеленые листочки, опершись локтями о землю и кончики её рыжих волос ложились на листочки клевера. На ней была светлая футболка и короткие черные шорты, а ближе к вечеру она накинула легкую курточку из тёмной ткани.

– Что ты там так внимательно изучаешь? – спросила Сенга.

– Ищу четырехлистный клевер, – ответила Элли, не отрывая взгляд от зелени, – считается, что такой клевер может помочь видеть фей и эльфов. Есть рассказ про доярку, которая внезапно начала видеть в коровнике фей. Оказалось, что в пучок травы который она взяла, случайно попал четырехлистный клевер.

– Слушай, – начала Сенга, – тебе ещё не кажется, что любовь к эльфам переросла в одержимость?

Элли кажется не поняла сути вопроса.

– Ну, смотри, – продолжила Сенга, – вегетарианцы очень любит животных, но они не гоняются по полям за лисами, чтобы обниматься с ними и не ходят в зоопарки чтобы наблюдать за зверями и не суются в дельфинарии. Так к чему это я, тебе не кажется что в своей любви к эльфам ты начинаешь нарушать их личное пространство?

– Сенга, милая, – серьезным голосом начала Элли и перевела взгляд с листочков клевера на подругу, – скажи пожалуйста, ты дура?

– Прости, что?

– Я спрашиваю не дура ли ты, – с ледяным спокойствием продолжала Элли, – мне кажется, нет. Но тогда почему ты задаешь такие идиотские вопросы? И к тому же пытаешься сравнить несравнимое.

– То есть я веду себя как идиотка? – возмутилась Сенга и начала немного повышать голос, – я, между прочим, волнуюсь за твой рассудок, подруженька…

– То есть ты меня сумасшедшей считаешь, а историю, что я тебе рассказала, ложью?

– Нет, я верю в твою историю, – сказала Сенга уже более спокойным голосом. Не знаю, правда ли она хотела успокоить подругу спокойным голосом или просто решила подыграть чтобы поскорее уладить конфликт, – но я смотрю на твоё поведение, и понимаю что боюсь что ты превратишься в чудика, вроде тех кого показывают в американских документалках про НЛО, это я про тех кто один раз став очевидцем, встречает старость в палатке в пустыне с биноклем в руках.

Элли кажется тронула речь Сенги и она молча смотрела на неё в ответ.

– Я надеюсь, ты понимаешь, – продолжила свою речь Сенга, – когда мы с тобой начали общаться полгода назад, а потом ты познакомилась с ребятами, мне было очень приятно что наши интересы, которые многие другие посчитали бы странными, у нас совпали. Но я с тобой подружилась не из-за того что ты имела контакты с потусторонним миром, я тебя ценю как человека.

– Прости, что завелась, – с остатками недовольных нот пробубнила Элли.

– Девушки, может, не будете ссориться, мы всё-таки празднуем, – вмешался в разговор Пол, – я смотрю удачные бутылочки я прихватил из погреба, и возможно вам уже хватит.

У Элли не было настроения для откровенного разговора, поэтому вмешательство Пола действительно спасло наш маленький праздник. Отвернувшись от Сенги она последний раз взглянула на клевер и пробубнила так тихо, что я еле расслышал её слова, при том что сидел совсем рядом.

– Тоже мне, нашла удачное сравнение, – и поправила прядь волос закрывшую её кошачий глаз, – лисы хотят чтоб в их норе их никто не нашел. А вот эльфы с некоторыми и поиграть не прочь!

До самого захода солнца Элли с Сенгой не разговаривали. Напряжение между ними устранила Сенга – она встала с земли, отряхнула короткую черную юбку и протянула руку Элли, искренне улыбаясь ей.

– Пойдем, – сказала она и помогла Элли подняться, а затем достала из маленького походного рюкзачка фонарик, – солнце зашло, пойдём к ручью, насобираем трав и погадаем у воды.

Когда желтоватый луч от фонаря скрылся внизу за деревьями, Пол обратился ко мне с вопросом:

– У вас с Элли всё в порядке? У неё всё нормально?

– Да, так-то у нас никаких проблем, – ответил я.

– Хорошо. Но что-то она уж слишком бурно отреагировала на слова Сенги, хорошо что она не обидчивая.

– Думаю, завтра поговорю с ней на эту тему. Вообще, она часто ведет себя будто не от мира сего. На деревенский праздник идти пока не хочет, на самом деле её тяга к одиночеству меня сильно напрягает, и это при том что необщительным считают меня!

– Нет, ты её на праздник всё-таки вытащи, – сказал Томас, – я думаю будет как всегда весело.

На этом мы закончили обсуждать Элли и говорили о различных мелочах. Через полчаса вдалеке показался луч фонаря и из-за деревьев, держась за руки, вышли Элли и Сенга.

– Ну вот, и пополнила запас лечебных травок, – сказала Сенга. Это занятие не занимает много времени даже ночью, если с детства помнишь, где в округе растут какие цветы и травы.

– А о чём у ручья нагадали? – поинтересовался Томас.

– Извини, но это секрет, – ответила Сенга и задорно рассмеялась, – никому нельзя говорить о том что нагадала девушка!

Когда все вновь собрались, Томас достал гитару и её лакированная поверхность ожила в сиянии языков пламени костра, и настало время, когда тишину холмов нарушили нежные звуки акустической гитары. Ночь выдалась невероятно светлой и безоблачной, вдалеке в деревне в домах горело всего несколько окон, зато на небе зажглись тысячи белых огоньков. Мы встречали восходящее солнце народными песнями, а затем отложив гитару в сторону взялись за руки и завели хоровод вокруг костра. А примерно в четыре часа утра само небо встретило солнце на востоке сиянием Венеры-Аурвандиля.

XII

Мистер Синклер был прав, накануне деревенского праздника Мидсаммера, пошел дождь который шел всю ночь до самого утра. Но утром небо над деревней прояснилось и тёплое июньское солнце и тёплый ветер уже к полудню высушили траву под ногами. Хотя множество черно-фиолетовых туч продолжали кружить по небу до следующего дня, но тем не менее, люди собравшиеся на праздник, были оптимистами и в большинстве своем даже не взяли с собой зонты.

Элли с самого утра всячески упиралась и все искала отговорки чтобы не идти на праздник, но так ничего и не смогла придумать. Отговорка, что ей нужно помочь родителям в магазине тоже не помогла бы, так как я прекрасно знал что сегодня её родители как обычно закрыли магазин и должны были принять активное участие в праздновании.

– Я была на празднике кучу раз, сомневаюсь, что за последние пару лет я пропустила что-то новое, – говорила она, – ну ладно, всё равно делать сегодня нечего, так что схожу, – и она поднялась наверх. чтобы переодеться. Её выбор пал на белоснежную блузку и неклассическую укороченную юбку до колена из тартана «Ройял Стюарт». Тартан королевского дома ей действительно очень шел и идеально подходил к цвету волос, а местный тартан она себе приобрести пока не спешила, так как в церемониях и в праздниках она участвовать не любила, а в повседневной жизни носить этот цвет было бы не с чем. Также она быстро придала прямым волосам объем и сместила пробор на левую сторону.

В свою очередь я не стал особо наряжаться, и решил не надевать килт, а ограничился белой рубашкой и черными джинсами, из аксессуаров достал из ящика ремень с пряжкой в форме кельтского креста.

У холма, неподалеку от церкви, поставили несколько палаток и отдельных лавочек. Придя на праздник мы сразу же встретили Сенгу, она расположилась под небольшим навесом и сидела за круглым столом. На ней была длинная юбка и светлая блузка с широкими рукавами. Воротник украшала крупная заколка. Сегодня она развлекала пришедших на праздник гаданием на картах. Ближе к вечеру она обещала присоединиться к нам, Томас и Пол ещё не появились и должны были прийти попозже.

Дальше стояли палатки, где гости могли подкрепиться и утолить жажду. Одной из таких палаток заведовали сегодня родители Элли. Сондра и Шон выглядели очень молодо, им только исполнилось сорок – стройная миловидная блондинка с румяными щеками и тонким носом и высокий мужчина, в его темной шевелюре пробивалась рыжина, очевидно в полной мере передавшаяся дочери. Если бы я не знал что у них старшая дочь чуть младше меня, то вполне мог принять их за молодоженов. Их младший ребенок остался дома у тети, и они планировали подойти на праздник уже ближе к вечеру. В обеденный час к палатке начали стягиваться люди, поэтому мы не стали задерживаться здесь чтобы не создавать очередь.

В следующем ряду стояли шатры, предлагавшие увеселительную программу для детей, а за ними под большим полосатым тентом располагалось музыкальное оборудование, куда оно было спрятано на случай, если дождь всё-таки вернётся.

Праздник начался с волынок. Несмотря на то что эта чудная музыка затрагивала тончайшие струны души, собравшиеся были рады когда первая, довольно грустная, мелодия сменилась быстрой и веселой и на поляну вышла дюжина танцоров. Среди них было всего несколько молодых людей, в целом же группа состояла из людей пожилых. Несмотря на мою любовь к народному творчеству, в танцах я никогда не участвовал как обладатель природной неуклюжести, хотя наблюдать со стороны – одно удовольствие! Костюмы у женщин были не одинаковые – блузы у всех белые, но у каждой своего покроя, юбки однотонные или из тартана разной длины. Костюмы мужчин были более форменными, все они были одеты в белые сорочки, у каждого на поясе висел спорран, часть из них была одета в килты с местной бирюзово-синей клеткой, а на двух мужчинах можно было заметить клановые килты.

Должен признаться, мне было немного завидно, когда я любовался танцорами – как ловко они летают по поляне на носочках, ничуть не отставая от быстрого темпа музыки, вычерчивая невероятные узоры своими ногами. Я попытался представить что я лечу над танцорами и вижу светящийся след, остающийся после каждого движения ноги. Воображение начало рисовать передо мной невероятные симметричные лабиринты узоров со страниц древних кельтских книг, но вот я начал путаться в этих узлах и перед моим взором предстал уж слишком сложный узор, напоминающий фракталы с поздних работ Луиса Уэйна. Тем временем сменился темп музыки и начался следующий танец. Танцующие несколько раз внезапно менялись партнерами, при этом ничуть не сбиваясь, быстрая музыка только больше подбадривала их, а счастливые улыбки передавались кажется всем зрителям.

Но вот первая часть праздничного представления закончилась, и на поляну позвали всех желающих потанцевать. Увы, я пропустил момент когда настала пора скрываться и был рекрутирован для танца, невзирая на мои отговорки. Я не отдавил той женщине ноги, даже мне тяжело представить, насколько неуклюжим надо быть чтобы отдавить ноги партнерше, но зато я исправно путал направления и терялся в пространстве во время смены партнеров. Конечно, я могу вальсировать под медленную музыку и мне удается сольное исполнение забытого танца «сапожнический хорнпайп», который танцуют вприсядку, но на этом все мои хореографические способности кончаются. Выбегать с поляны было бы неприлично, поэтому я продержался до конца мелодии и сразу же попрощался с партнершей, извинившись перед ней, и поспешил вернуться к Элли.

– На самом деле ты выглядел очень мило, – сказала Элли и взяла меня за руку, – ты был похож на потерявшегося длинноногого олененка.

– Ну, хоть тебя это зрелище умилило. А я так вспотел, впору домой идти переодеваться! Но сначала запью свой позор.

И мы направились к палатке родителей Элли выпить эля. Шон вручил мне холодный стакан, и только я коснулся кубами освежающего напитка, как внезапно вздрогнул от неожиданности.

– Соэрли, Элвина, приветствую! – услышал я за спиной голос инспектора Эванса.

– Инспектор, что-то случилось? – ну и глупый же я задал вопрос! Что, житель деревни не может прийти на праздник? Но его голос внезапно выбил меня из колеи, всего-то стоило чуть облажаться с танцем, и вот уже волнение заставляло меня катиться вниз в пропасть. К тому же я уверен что мой голос в тот момент звучал виновато.

– Нет, просто пришел на праздник, ну и в принципе за порядком могу последить если что, – повернувшись, я увидел что он был не в полицейской форме. Сегодня он был одет в оранжевую футболку и легкую синюю ветровку, – а что у тебя голос такой, будто провинился в чем? – подметил он в шутку.

– Виноват в том что танцевал с другой девушкой да ещё и ноги ей отдавил, – заступилась за меня Элли, она взяла меня под руку и улыбнулась инспектору.

– Ааа, пустяки! Я в молодости как ни пытался танцевать, выглядел всегда дураком, – ответил инспектор, – думаю, как на пенсию выйду так сразу запишусь на танцы, торопиться уже никуда не надо будет, да и из-за таких мелочей в моём возрасте уже не краснеешь. А я, пожалуй, возьму кружечку тёмного, – последняя фраза предназначалась отцу Элли.

– Чёрт, ты и правда весь взмок, – сказала Элли, когда мы отошли подальше, – может, уйдем всё-таки?

– Нет, все нормально. Давай останемся, скоро Томас должен подойти, он собирался парочку песен сыграть.

Время пролетело быстро и вот уже настал вечер. Несколько раз выступали волынщики, ни разу не повторившись за вечер. Томас отыграл небольшую акустическую программу, а в перерывах просто играла музыка из колонок. С наступлением темноты родителей с маленькими детьми стало меньше. Зато после рабочего дня на празднике выросло число мужчин, они охотно участвовали в силовых соревнованиях. На свет фонарей и факелов вышел молодой учитель младших классов, который полдня показывал кукольные представления для самых маленьких. Направляясь к палатке с напитками, он разминал уставшие кисти рук – решил что вечером в темноте тоже имеет право побаловать себя стаканчиком хмельного напитка.

Кажется, все кто хотел чтобы ему погадали, уже побывали за столом у Сенги, поэтому она решила что её миссия на празднике завершена и присоединилась к нам. Гуляя по поляне я встретил миссис Франкленд, она была в компании двух своих очаровательных дочерей, которых я не видел уже почти год. Судя по тому, что все они пребывали в хорошем настроении, я догадался что ремонт был сделан не зря и принес дочерям радость. После короткого выступления Томас поучаствовал в парочке силовых испытаний и позволил себе кружечку эля. Также, уже вечером, мы встретили Пола, он беседовал с мистером Синклером, с тех пор они начали тесно общаться и заскучавший поэт вновь увлекся изучением лей-линий.

Наконец, люди начали собираться на холме. Редкие звезды и луна изредка выглядывали из-за туч, на вершину холма первыми поднялись мужчины с факелами, а за ними на свет пошли и все остальные празднующие. Двое мужчин закатили на холм тяжелое деревянное колесо высотой если не со средний человеческий рост, то по грудь точно. Спицы колеса начали тщательно оплетать заранее подготовленной сухой соломой. Через пару минут все приготовления были закончены. В первых рядах зрителей стояли следящие за пожарной безопасностью добровольцы, которые не растеряются в случае непредвиденной ситуации. Было время, когда эта традиция вообще была под запретом из-за частых пожаров. Вперед выступил мистер Синклер, только тогда я заметил, что он опирается не на свою привычную трость, а на кривую сучковатую палку.

Я думал что Элли не дотянет до кульминации праздника и запросится домой раньше, но я обнаружил её в состоянии абсолютного зачарования. Она стояла, вытянувшись как струна, и смотрела на костер горящий на холме. Один зрачок максимально расширился, ловя каждый красный отблеск пламени, а второй оставался узкой полоской на зеленом поле. В свете костра блеск её глаз подчеркивал волшебство сказочного момента.

Двое мужчин с факелами подошли к колесу и быстрыми движениями в нескольких местах зажгли сухую солому. Мистер Синклер придерживал колесо палкой и, когда огонь достаточно разгорелся, он ловко словно гоняющий палочкой обруч ребенок, направил колесо к склону холма и столкнул его с горки.

Вроде ничего необычного не происходило, но все неотрывно смотрели на катящееся колесо. Оно стремительно неслось вниз по холму, разбрасывая вокруг искры и издавая негромкий треск. За несколько секунд этот младший брат солнца проделал путь, занимающий в небе полгода. Алые языки пламени набирали скорость, в своей быстроте соревнуясь со скоростью вращения. Если будете на подобном празднике, посмотрите как неровно сгорает колесо, с легким треском в некоторых местах дерево вспыхивает сильнее – вот вам самые настоящие солнечные вспышки в миниатюре. Но вот движение колеса закончилось когда склон остался позади, а впереди его встречала груда темно-серых камней, которая лежала здесь вытянувшись длинной линией ещё с незапамятных времен. Раздался треск, удар дерева о камни, колесо повалилось на бок, последний раз сильно вспыхнув ради зрителей и осталось лежать неподвижно, догорая в течении нескольких последующих минут.

Двое мужчин быстро спустились с холма к камням чтобы проследить как бы от колеса не загорелась редкая трава. Пока колесо догорало, Элли не отрывая взгляд смотрела в сторону огонька. Все это время она была очень сосредоточена и сохраняла серьезное выражение лица, но вот уголки её губ приподнялись и она помахала кому-то рукой, притом что следившие за огнем стояли к нам спиной и не могли видеть её. Наверно, она махала на прощание догоравшему колесу, ибо больше никого у каменной гряды я не видел.

Её разлука с огненным колесом не была очень долгой – ночи стояли самые короткие в году, и уже скоро должно было взойти солнце. А пока на прощание немногие оставшиеся на всю ночь собрались в круг, и перед тем как расходиться, уже без музыки, закружились в хороводе вокруг костра. Мы просто веселились, смеялись, и как бы странно это ни звучало, одобрительно говорили о том как хорошо загорелось колесо. Свет костра померк под лучами восходящего солнца, мы залили огонь водой и засобирались по домам. Родители Элли ушли гораздо раньше, чтобы с утра, лишь немногим позже обычного, открыть магазин и позволили дочери погулять до утра и освободили её от работы. Я придерживал Элли за талию, она уже клевала носом и почти спала на ходу, она закрыла глаза и чуть шевеля губами мурлыкала мелодию в ритме рил, которую услышала на празднике.

«Элли, Элли. А ты ещё не хотела идти».