Перезагрузка времени

Глава 6. Ён.

Автомобиль с беглецом на заднем сиденье мчался по подземным туннелям к центральной санчасти города. Компанию Ёну составили двое менеджеров. Вызванное к зданию «Песочные часы» транспортное средство, которое он ждал целых шесть минут, должно будет высадить болтливых попутчиков в квартале от санитарного комплекса.

Ён неотрывно смотрел на навигационную панель, на уменьшающиеся километры, на томительные минуты до цели. Изредка озирался по сторонам, чтобы удостовериться в отсутствии погони. Впрочем, вряд ли его будут преследовать. Когда вскроется совершенное им преступление, автомобиль перехватят удаленно. Его доставят прямиком в полицейское управление, где арестуют и накажут по всей строгости корпоративных законов.

Физик прикинул, что в запасе у него осталось не более десяти минут.

Все началось с того, что он и его ассистентка сопроводили полицейского и инспектора по охране труда в «Зону А». Кси расспрашивал об устройстве антибитового передатчика, задавал каверзные вопросы, как неожиданно приёмник распечатал абиграмму.

– Мён, зачитайте, пожалуйста, ― попросил он колеблющуюся помощницу.

– Вам лучше самому ознакомиться с содержимым, ― протянула она листок.

Тестовое сообщение: «ЭНТС. Беги! Найди Юмису. Она в санчасти. Мён поможет».

Ён Нгуен

Дата отправки: 27.04.2476; 21:40

Дата получения: 27.04.2476; 20:50

Несколько раз руководитель НИИ пробежал глазами по тексту. Вместо стандартной демонстрации возможностей антибитового передатчика он предлагал самому себе нарушить закон ― скрыться от полиции и стать разыскиваемым преступником.

Картина событий из пока не наступившего будущего прорисовывалась размытыми, но вполне различимыми очертаниями через подсказки в виде аббревиатуры и неоднозначное поведение Мён. Сокращение ЭНТС означало «это не тестовое сообщение» и сигнализировало Ёну о грозящей опасности. Так он обходил официальные абиграммы. Нет, он никогда не использовал перезагрузку времени в корыстных целях ― только во благо НИИ, чтобы избежать дорогостоящих и рискованных исследований, которые могли стоить ему карьеры. Проще говоря, замаскированное под тестовую абиграмму сообщение с пометкой ЭНТС было никакое не тестовое, а вполне конкретное и требовало незамедлительных действий. Другая подсказка, косвенная, дополняющая понимание будущего, заключалась в поведенческой модели Мён. Без ее нейроцифрового одобрения он не смог бы отмотать назад пятьдесят минут. Единственная причина, побудившая роботессу встать на сторону своего босса, могла крыться в нарушении алгоритма безопасности, когда одновременно обоим операторам антибитового передатчика ― ей и Ёну ― угрожало лишение свободы. Исследователь времени предположил, что Кси выдвинул им обвинения, которые были расценены Мён как необоснованные, и приказал их задержать. Еще в медкапсуле, не успев прийти в себя, он ощутил стремление инспектора назначить виновного и поскорее закрыть дело. Так работает оптимизированная система правосудия: сломанную деталь не ремонтируют, а заменяют на идентичную. В государстве с нулевой преступностью для раскрытия преступления из метрополии пришлось бы выписывать настоящих следователей, а это ― имиджевые риски, лишние траты и снижение эффективности, приводящей к падению стоимости акций.

– Мён, ― стараясь говорить привычно, обратился распорядитель времени к помощнице. ― Я… Как вы думаете?.. ― На остальное не хватило слов.

– Что вы там шепчетесь? ― окликнул Кси.

– Возник неотложный вопрос, ― ответила секретарша.

– Мистер Нгуен еще не восстановлен в должности, чтобы заниматься рабочими делами.

– Мы получили абиграмму. Вам, наверно, интересно посмотреть, как антибитовый передатчик перезагружает время? ― нашелся хозяин «Зоны А», еле удерживая привычную тональность голоса.

– Я весь внимание.

– Видите ту маркерную доску? Я сейчас ее передвину, и кое-что вам покажу.

– Повышенное беспокойство, ― всполошился робот-полицейский, оценив состояние подозреваемого.

Руководитель НИИ направился к доске на колесиках. До выхода из «Зоны А» оставалось несколько быстрых шагов. Заикаясь от волнения, он произносил какие-то банальности.

– Арестовать! ― послышалась команда.

У него была секунда на принятие решения: бежать или сдаться. Последнее означало добровольно накормить собою ненасытную систему корпоратократического правосудия. Чавкая его костями, эта механизированная система, возможно, прислушается к мольбам и даже вынесет справедливый приговор, по вероятности сравнимый с выживанием при падении с восемнадцатого этажа не на дерево, а на мостовую.

Бежать!

Ён выскользнул в холл. По пути вдавил экстренную кнопку ― полотно двери со свистом гильотинировало воздух. Это задержит их на минуту-другую. Мён, обязанная подчиняться стражам правопорядка, будет обязана снять блокировку.

Глава исследовательского института рванул через интерьер «сумрачный космос» к лифту.

Механический гул открывающейся двери и приказ:

– Задержать!

За спиной забарабанили ботинки.

Нескончаемый коридор. Ритмичная дробь била почти в затылок, когда Ён нырнул в лоно грузового лифта. В смыкающемся проеме исчез щенячий взгляд безжалостной машины, едва не ворвавшейся к нему в кабину.

Пока лифт летел вверх, комки панического ужаса рассосались. План действий созрел моментально: забрать пистолет из камеры хранения, угнать полицейский автомобиль, поскорее отыскать девушку из аппликации знакомств.

Беглец поднялся в холл. Заблокировал двери лифта урной для мусора. В запасе у него максимум полчаса. Если робот пробежал пятисотметровый коридор за тридцать секунд, значит, подъем, с учетом затрачиваемой энергии на преодоление высоты, займет минут десять; плюс разблокировка четырех противопожарных дверей на промежуточных площадках ― по пять минут на каждую, ― на последней он поймает Сеть и сообщит о побеге подозреваемого… вернее, преступника.

Бело-синий седан на магнитной подушке угнать не удалось. Очевидно, транспортное средство управлялось роботом-полицейским, без которого не открывалась даже дверь.

Дождавшись вызванную машину, он запрыгнул на заднее сиденье. Долгих пять с половиной минут ушло на то, чтобы по пути забрать второго пассажира. К счастью, попутчиков всего двое. Система автотранспорта оптимизирует пассажиропотоки, перевозя по несколько клиентов в одном направлении, так что в машину забивается до десяти человек.

Физик пересчитывал в уме скоротечные секунды. С момента дерзкого побега прошло уже двадцать минут. Через семь минут автомобиль высадит попутчиков на перекрестке Первого и Второго Закона Ньютона. Полминуты на то, чтобы они вылезли, две ― до санчасти. Успевает!

Многозадачный мозг, сконцентрированный на оценке сиюминутных действий, одновременно рассчитывал дальнейшие события. Они вырисовывались в таком порядке: он найдет виновного в подрыве «Песочных часов», вернет себе честное имя и решит загадку абиграммы, полученную двадцать четвертого апреля. Единственной зацепкой для реализации задуманного была иностранка из грязного устья. Из разговора с Кси на площади Моря Дирака он сделал вывод, что она прямо или косвенно связана с гомосапами, а где гомосапы, там и повстанческое движение. Перезагрузка времени на пятьдесят минут стерла параллельные события, в которых он наверняка узнал что-то важное о Юмису, раз она упомянута в последней абиграмме. Вероятно, инспектор связал их виртуальное знакомство и сделал неверные, но далекоидущие выводы. С другой стороны, любопытная красотка из рассадника одиноких сердец могла быть завербована разведкой иностранного государства (японское вмешательство исключать не следует), а сапиенсы ― это прикрытие.

Скользя по фацету мысли, Ён поместил Юмису в рамку гипотезы, согласно которой, она ― ключ к решению основной проблемы. Он приедет в санчасть ― интересно, что она там делает? ― и заставит ее признаться.

Время, быстротечное время. Через три минуты его попутчики выйдут в пункте назначения.

Аэроэкран принял сообщение от секретарши:

«Мистер Нгуен, надеюсь, вы нашли Юмису».

Мён вошла в Сеть, значит, полицейский синхронизировался и объявил его в розыск.

«Пока нет. Через пять минут буду в санчасти», ― силой мысли написал он в ответ.

«Мы поднялись до предпоследней площадки. Здесь ловит наша внутренняя сеть. Полиция о ней не знает. У вас в запасе не более шести минут».

«Я успеваю. Мён, у вас будут огромные неприятности».

«Не больше ваших. Кси намерен вызвать группу ликвидаторов. Они стреляют на поражение».

«Я открываю вам доступ к уничтожению лог-файлов, чтобы никто не узнал, что вы предупредили меня».

«Им станет в любом случаем известно, что я разрешила перезагрузку времени. Но не стоит беспокоиться. Я всего лишь бессердечная машина, нечувствительная к боли».

«Кси что-то сделал и это запустило алгоритм безопасности. Поэтому вы помогли мне», ― он хотел еще дописать, что это явилось бы смягчающим обстоятельством, а не техническим сбоем, который неизбежно повлечет за собой утилизацию его подчиненной, но не написал ― это противоречило правилам субординации.

«Помочь можно и вопреки правилам. Роботам тоже доступны некоторые чувства».

«Презрение?» ― предположил Ён.

«За что вас презирать? За ту историю с девушкой? Куда мне с ней тягаться? Она же человек».

«Мы об этом никогда не говорили».

«И хорошо», ― написала она.

«Я не допущу, чтобы вас утилизировали. Перезагрузка времени исправит все».

«Не думай обо мне, у тебя есть дела поважнее. Берегись ликвидаторов! И прощай, Ён».

«Мён, спасибо тебе», ― поблагодарил он.

«АБОНЕНТ НЕДОСТУПЕН», ― всплыла системная ошибка.

Автомобиль остановился на пересечении улиц, названных в честь ньютоновских законов термодинамики.

– Будьте самоуверенны, но вежливы, когда общаетесь с заказчиком, ― говорил менеджер через открытую дверь. Второй пассажир внимал советам. ― И не падайте духом, когда клиент требует перевыполнить норму, просто спокойно настаивайте на своем.

– Я тороплюсь! ― сообщил с нетерпением Ён.

– Извините, не будете возражать, если я заеду в одно место? Тут совсем рядом. ― Сидящий впереди принялся вносить в навигатор новые координаты.

– Нет!

– Спасибо за понимание, ― продолжал он вписывать адрес, а тому, что стоял снаружи, выразил благодарность за совет.

– Убирайся! ― Ён приставил к его щеке пистолет.

Парализованный страхом атакованный заныл.

– Вон отсюда!

– Пожалуйста, ― вопил он, ― у меня нет страховки на случай внезапной смерти.

Тот, что стоял снаружи, зачем-то улегся на землю, сцепив руки за головой.

Ён выскочил из машины и бросился бежать к одноэтажному строению, из которого его под присмотром дознавателя выписали несколько часов назад.

Непримечательное здание, разрывающее ковер тесного лесопарка, возвышалось над прилегающим сквером. Обычное, не претендующее внешним видом на какую-либо значимость, для горожан Пусана оно являлось символом рождения и смерти.

Беглый ученый подбежал к стойке регистратуры.

– Доброй ночи, мистер Нгуен! ― приятная на вид роботесса идентифицировала его и начала неспешно перечислять: ― Стандартное медицинское обследование ― желтая линия, генотерапия ― синяя, эвтаназия ― зеленая…

– Я к пациенту. Ее зовут Юмису.

– Часы приема с восьми утра и до десяти вечера, ― улыбнулась администраторша. ― Пока ждете, можете воспользоваться нашей акцией по процедуре ликворофилинга со свободной лицензией. Мы предлагаем расширенный пакет по археологии Сеула, обновленную базу данных по истории Древней Греции и специальное издание разрешенной политической сатиры.

– Мне нужна Юмису!

– Предложение действует только до конца недели.

– Я хочу поговорить с ней!

– Для релаксации идеально подойдет джазовая подборка «музыка в голове». Только сегодня на него действует скидка в пятьдесят процентов.

«Она тянет время! Ликвидаторы уже в пути», ― смекнул Ён. Он направил на роботессу пистолет, но та не отреагировала. Тогда он приставил дуло к своему виску.

– Я застрелюсь, если вы не вызовете Юмису.

– Эвтаназия ― зеленая линия.

Он побежал вглубь медицинского учреждения. Под ногами замелькали затертые желтые, синие, красные полосы, по пути встречались редкий персонал и пациенты.

Повернув за угол, он сбил с ног девушку в пышном наряде, ожидающую приема в кабинет. Оба растянулись на полу. Вскакивая и извиняясь, он помог ей подняться, заглянув мимолетом в ошалевшее лицо. Не Юмису.

В конце коридора оказался тупик. Зеленая линия привела к раздвижным дверям, за ними ― застекленная с трех сторон комната ожидания. Скамейки, столик с напитками, ненавязчивая классическая мелодия и сложившийся пополам мужчина, сдавивший ладонями уши. Он не повернулся на запыхавшегося нарушителя спокойствия, не отреагировал на экстренное требование громкоговорителей немедленно покинуть санитарный комплекс. Если бы не подергивающиеся пальцы в светлых лохмах, растрепавшие модную прическу, столь популярную среди выпускников и молодых специалистов, эту маниакальную натуру можно было спутать с отключенным андроидом.

Ён не сразу заметил призрачные фигуры. Специальный камуфляж и ботинки на звукопоглощающей подошве делали спецотряд ликвидаторов случайными бликами, скользившими по коридору. Призраки-убийцы рассредоточились по периметру, оцепляя пространство вокруг стеклянной залы ожидания. Невидимыми винтовками, как представил себе Ён, они целились так, чтобы не задеть гражданского. Они готовились к штурму.

Отступать некуда. Или взять в заложники доходягу, что корчится на скамье, или поднять руки и медленно опуститься на колени. В первом случае он не успеет вытащить пистолет, как его застрелят, а во втором ― он лишит себя всякого шанса на успех.

Фигуры подошли совсем близко. Вскоре отрубят электричество и все закончится в кромешной тьме.

Загнанный в угол нарушитель закона попятился, оказавшись вплотную с пришибленным пациентом. Держался возле него, чтобы потянуть время.

Внезапно послышалось приглушенное торможение. Стенные панели разъехались, обнажая пространство портативной палаты смертника. Ласковый голос пригласил зайти:

– Добро пожаловать в мир вечных грёз.

Мужчина оживился, размотался из скрюченного клубка, зашаркал по направлению к подъехавшей капсуле, волоча потухший взгляд. Уже на пороге глянул через плечо сквозь пелену беспробудной грусти. Будто щурясь на закат, он устало улыбнулся светлыми морщинками в уголках глаз.

Ён втолкнул его внутрь. Двери закрылись, пол дрогнул, они поехали.

Мобильная палата не отличалась от той, в которой после падения очнулся глава НИИ. Такое же количество крючков для одежды, та же комбинация встроенных разноцветных ящиков, в углу ― душевая кабинка с расставленными кремами в алфавитном порядке, а у входа поднятое откидное сиденье для посетителей. Резервуар с синеватой субстанцией занимал центральное место. Трехмерная голограмма соснового леса визуально увеличивала пространство. Все по-казенному аскетично и просто.

– Вы сделали правильный выбор! ― механическое поздравление от голосового помощника.

– Других вариантов как-то не было, ― буркнул физик, радуясь своей удаче.

– Ложитесь в теплую ванну. Перед процедурой мы покажем документальный фильм о космосе. Просим позаботиться о сортировке личных вещей: для обуви ― коричневый контейнер, для одежды ― оранжевый, для драгоценностей ― белый, ― перечислил незримый ассистент.

– Что ты здесь делаешь? ― благозвучным голосом спросил смертник.

– Не отвлекайся, ― отмахнулся Ён, раздумывая, как ему выбраться из мобильной палаты-контейнера, когда та прибудет на центральный склад, куда стекались больничные капсулы со всего архипелага. Там, в одной из таких же палат, он отыщет Юмису.

– Я не могу, когда ты смотришь.

– Какая тебе разница? Через час ты растворишься в этой жиже.

– Мы разве не вместе?

– Еще чего! Я не собираюсь умирать. Я намерен вернуть себе работу и нормальную жизнь.

– А меня уволили. Кому я такой нужен?

– Подумаешь! После сегодняшнего я наверняка лишусь должности, но это не повод залезать с тобой в растворитель.

– Еще не прошло двух недель, ― длинная пауза. ― Это все из-за аэроэкрана. Должно быть, он активирует в нас влечение к саморазрушению, когда мы утрачиваем цель к существованию.

– Откуда знаешь?

– Мне кое-кто рассказал.

– И ты ему поверил?

Мужчина пожал плечами и как-то виновато оправдался:

– Не поверил. А если это и правда, то какой прок от безработного генетика с промытой башкой?

– Биотехан, значит.

– Трэй, ― представился белобрысый смертник. ― А эти ботинки не мои. Я их нашел, ― зачем-то пояснил он. ― Мои старые сгнили. Это нормальный процесс. Все гниет и разваливается. И техника, и одежда, и люди…

– Увольняют только отъявленных бездельников, ― фраза повисла многоточием.

Трэй как-то наспех стянул обувь и сдернул с себя ультрамодные атласные штаны. На нем не было трусов. Линкерная³⁸ застежка на куртке от прикосновения разошлась и, как только он вынырнул из ее чрева, тут же срослась.

– Тепленькая, ― проверил он температуру, окунув палец в жидкость.

Ён медленно отвернулся, уводя взгляд от узкобедренной наготы. Обнаженное мужское тело на мгновение смутило.

Послышалось чавканье геля. Когда первая эссенция наноботов будет впрыснута в обволакивающий раствор, саван сновидений бережно накроет смертника, а ишемический инсульт выключит подсветку сознания; красивая плоть будет сервирована для второй партии субмикронных машин, которые пережуют без остатка, мясо, кости, волосы, имплантаты, мечты. Никчемного работягу спишут в два этапа, но даже после смерти он послужит на благо обществу. Его останки высушат, расфасуют и отправят на фермы по производству синтетической еды. Резервуар подготовят для следующего пациента, чтобы лечить от ожогов или внутреннего кровоизлияния, но уже нанороботами другого типа.

Движение прекратилось, зернистая поверхность геля сделалась зеркальной. Трэй не шевелился, не дышал.

Над головой что-то лязгнуло: подъемный кран подцепил их палату, чтобы запарковать ее в стопке таких же больничных палат.

Транспортировка закончилась, и Ёном овладела неистовая активность. Он набросился на двери, но они оказались наглухо задраены. Душевая кабинка с туалетом являли собой монолитную конструкцию без единой заклепки и шва. Простукивание панелей, разделенных узкими линиями стыков, ничего не принесло, они звучали одинаково. Никаких тайных люков он не обнаружил, кроме небольшой створки на уровне пола. За этой малоприметной дверкой скрывались спинтронные схемы и блок питания.

– Мы начнем процедуры, когда оба клиента займут свои места, ― подбодрил виртуальный ассистент.

– Я передумал, а вы начинайте.

– Присутствие посторонних недопустимо. Ничто не должно отвлекать от перехода в стихию чарующих грёз. Мы вернемся в док ожидания и продолжим без вас.

Медкапсула пришла в движение.

Ён метался между давящих стен. Запрыгнул в ванну, погрузив ботинки в вязковатую субстанцию, барабанил по потолку, дергал за вентиляционные жалюзи, скоблил по молочному стеклу плафона. Слабых мест не находилось.

– Хватит шуметь, я не могу сконцентрироваться. ― Трэй распахнул глаза, стрелявшие негодованием.

– О, ты еще жив?

Плавающий островок лица с атоллом белесых волос скривился от ярости. Толстые линии бровей сомкнулись, придав выражению резкие черты. Закипающее под ногами Ёна бешенство процедило сквозь зубы:

– Вообще-то, здесь умирают люди.

– Кучка удобрения разгневалась?

– Мне гарантировали спокойный уход, а я лежу, будто на нудистском пляже в час пик. Когда ты уберешься отсюда? И хватит на меня пялиться! ― В безобидном негодовании биоинженера было что-то очаровательно комичное.

– Ты забавный, когда злишься, ― подначил исследователь времени. Спрыгнув на пол, он поскользнулся и чуть не упал.

Трэй хохотнул.

– Хорошо, я согласен на эвтаназию! ― заявил Ён искусственному интеллекту. Потянув время, он что-нибудь придумает.

– Мистер Нгуен, ― проскрипела физиономия Кси, уродливо растянувшаяся во всю стену, ― ваше физическое устранение добавит мне ненужной отчетности. Сдавайтесь, и мы решим проблемы мирным путем.

Хлюпающим ботинком Ён пнул растворившуюся голограмму. Задник трехмерного экрана был вмонтирован так же крепко, как и остальные предметы в дрейфующей каморке.

– Нельзя потише? ― процедил безработный самоубийца, приподнимая липкую голову. ― Как же ты бесишь! Аж захотелось утопить тебя в этой жиже!

– А ты с характером, ― физик схватил его за скользкие плечи и поднял в сидячее положение. ― Хватит жаловаться, вылезай! Поможешь мне. Помереть всегда успеешь!

Не дав опомниться, он рывком вырвал незадачливого пациента из объятий эвтаназийной колыбели.

Лицо Трэя переливалось всеми оттенками злобы, кудряшки обзавелись головным убором из комковатой массы. Он сплюнул сгусток слизи, поморщился и шмыгнул. Усмехнувшись, Ён протянул впитывающую губку, одолженную у туалетной кабинки. Не дожидаясь, когда несостоявшийся самоубийца сотрет с перламутровой кожи комки слизи, Ён подал ему штаны, куртку и обувь.

– Испортил человеку смерть. Доволен?

– Переворачивай!

– Что?

– Это чертово корыто!

– Издеваешься?

– За мной гонятся.

– Не мои проблемы.

– Почему бы напоследок не повеселиться?

– Повеселиться? ― с сомнением повторил он.

– У тебя же нет других планов на вечер. Делай, что говорю! ― велел Ён. Этим импульсом задора он перетянул Трэя на свою сторону.

Отсоединив крепежный элемент, они навалились. Ванна со страшным грохотом опрокинулась набок. Вязкая жидкость затопила пол, затекла в панель со спинтронными схемами. По задумке Ёна короткое замыкание должно было остановить капсулу, но ожидания не оправдались. Больничный ковчег продолжал вояж в оцепленный ликвидаторами док.

Ён зачерпывал щедрые ладони бирюзового студня, загустевшего без подогрева, и вхолостую орошал им квантово-электронные микросхемы.

– Хватит стоять без дела, ― обрушился он на безучастного попутчика, ― помоги как-нибудь.

Трэй нехотя поковырялся в основании перевернутой емкости. Трубки, обогревательные элементы, схемы, оптоволокно, обоймы картриджей ― целый арсенал для всевозможных медицинских процедур. Он извлек полупустую кассету с субмикронными роботами, такими микроскопическими, что они вели себя как жидкость. Эта мутная, сверхподвижная и, судя по предупреждающему значку, очень опасная субстанция, напористо заползала на стенки.

– Концентрированная эссенция особого применения в биогелевой среде для растворения неорганических имплантатов, зубной эмали и акриловых протезов. Использовать в автоматизированном дозаторе для изменения вязкости. Хранить при температуре от нуля до плюс пятидесяти, ― зачитал Трэй этикетку.

– Молодец, биотехан, ― похвалил Ён, ― то, что нужно!

Мужчины забрались на откидной стул и выплеснули активную добавку в растекшуюся под ними массу.

Прошло несколько минут. Невидимые глазу микроскопические существа должны были кромсать благородные металлы, но вместо этого они бесследно растворились в беспокойной луже. Руководитель НИИ в обнимку с юнцом ― именно таким он воспринимал Трэя ― балансировал на скользком пластиковом сиденье. Одежда молодого человека благоухала и весенними клумбами, и прибрежным илом реки Нактоган, когда ее восставшие воды перебивали морскую соль, и пряностями медовой пыльцы с добавками мокрых трав ― изобилие уличных ароматов подсказывало, что он провел много ночей под открытым небом.

– Ты ничего не напутал? ― спросил физик.

– Наверно, они действуют не сразу.

Немного помолчав, Ён заговорил с беспокойным нетерпением:

– Сколько ждать? День? Два?

– Почем мне знать? Может, они не действуют на спинтронику. Хотя, по идее, ее используют в имплантированных датчиках.

– А если она зачехлена во что-то кислотостойкое? Я не могу больше ждать.

– Ты всегда такой нетерпеливый?

– Когда рискую погибнуть.

– И часто с тобой такое бывает?

– Давай посчитаем: на этой неделе мне продырявили голову, подкинули бомбу, я выпрыгнул с восемнадцатого этажа, в лифте меня чуть не грохнул полицейский андроид, в санчасти…

– Не продолжай, я понял, это твой стиль жизни.

Свет внезапно погас. Капсула остановилась, будто споткнулась о какое-то препятствие. Атласный комок вырвался из некрепких объятий. За шумом падения раздалось натужное кряхтение.

– Эй, биотехан! Отзовись! Ты как? ― шарил Ён в одинокой пустоте.

– Мои ребра… ― прохрипела тьма.

– Живой?

– Грохнулся на ванну.

– Пора уходить.

– Стой, где стоишь! Гель еще активен.

– И долго ждать?

– На этикетке было написано что-то про два часа.

– Сколько?! У нас нет двух часов.

Ён дотянулся до раздвижных дверей и нащупал стыки. Легкий нажим ― обесточенные механизмы поддались. Вспыхнувший рыжим просвет озарил забавную картину: Трэй лежал на животе поперек перевернутого резервуара, зависнув над кислотным месивом; высоко задрав ноги и руки, он напоминал парашютиста в затяжном прыжке.

Изъеденный наноботами пол треснул. Агрессивная масса утекала в проеденную брешь, заливая промежуточный отсек электромагнитов, что поддерживали капсулу на лету. Ванна угрожающе накренилась, окунувшись в разлом, из которого потянуло едкой гарью окисленного железа.

Трэй, изловчившись, сменил позу на сидячую. Ён помог ему перебраться на откидной стул.

Они выбрались в технический туннель для грузоперевозок, соединяющий центральную санчасть с хранилищем.

Левитирующий контейнер постепенно проседал на левый край, словно тонущий корабль. Кислотный биогель сочился из щелей электромагнитной подушки. Когда крен достиг критического угла и страховочное шасси коснулись линии монорельса, какой-то взбесившийся электрический импульс вдруг подбросил мобильную палату. Капсула забилась в разрушительном припадке, порождая жуткий гвалт, резонировавший в застоявшемся воздухе.

Агония продолжалась недолго. Мятая, расколотая медкапсула рухнула поперек туннеля непролазной баррикадой.

Ён ускорил шаг. Трэй не отставал.

– Зови меня Ёном, ― завязал разговор физик.

– Ён Нгуен, ― задумчиво протянул биолог. Переливающиеся раскаты эха стерли мелодичность его голоса. Он выдержал паузу. Краем глаза Ён заметил, как Трэй покосился на него. Он перехватил взгляд биоинженера, но тот растерянно отвернулся.

– Мы раньше не пересекались?

– Вряд ли. Нет. Не думаю.

– Я учился в физико-математической школе. Другие ученики нас «фымышонками» обзывали. В пятнадцатом году закончил, а потом университет.

– Меня тогда еще и на свет не извлекли.

– А научные конференции по физике посещал? Мне иногда приходилось доклады делать. Может, там ты меня видел?

– Сомневаюсь. Я даже своего бывшего коллегу не узнал бы, ― проронил Трэй, не поднимая глаз.

– А новости про «Песочные часы» слышал?

– Конечно. Об этом на каждом углу талдычили.

– Я работал в том НИИ.

– Ничего себе! ― воскликнул Трэй. Он открыто посмотрел на Ёна, будто был ему закадычным другом, от которого только что узнал страшную тайну. ― Жаль, красивое здание было. Мне нравилось гулять по площади Моря Дирака.

– Людное место. Возможно, мы там и виделись.

– Я уже никого не помню. Разве что того иностранца, и то с трудом. Странный был тип.

– Надеюсь, память на лица к тебе вернется. А в чем заключалась его странность?

– Странный и все.

– Турист или экспат? Из какого союза?

– Обычный прилипала. Много трепался.

– У нас в университете навязчивых тоже прилипалами называли. А с чего ты взял, что он иностранец?

– Имя у него необычное было, и аэроэкраном не пользовался. Это он мне посоветовал аэроэкран вырезать. По-корейски без акцента говорил. Не знаю, может, и местный был. Я от соджу опьянел тогда.

– От этой гадости всякое показаться может. Прилипалам лишь бы языком почесать. Шутка ли, аэроэкран удалить?

– Да, они много болтают, ― согласился Трэй.

– А я частенько студенческие годы вспоминаю, ― признался Ён, почувствовав себя тем самым болтливым прилипалой из ночного Пусана. «Если говорить, то по делу» ― гласила корейская мудрость, но почему-то сейчас ему хотелось поделиться чем-то приземленным.

Трэй не ответил. В шаркающих отзвуках гуляющего эха Ён рассказал о своем хобби ― антикварном кресле. Это произвело нулевой эффект, и он перескочил на тему карьеры:

– Еще в универе меня определили на нынешнюю работу. Пару раз в командировки вырывался. Яркие получил впечатления. Говорят, человеку все приедается, со временем он устает от всего. Никогда не замечал за собой усталости, даже энергичнее стал, с тех пор как в нашей лабе³⁹ практикантропом⁴⁰ трудился. Еще в юности обожал ковыряться во всяких формулах.

– Понятно, ― короткий ответ.

– Я бы никогда не посмел совершить что-то противозаконное. Так скажет любой преступник, но я действительно ни в чем не виноват. На меня покушались, а полиция мне не верит. Им лишь бы дело поскорее закрыть. Происходящее кажется таким нереальным.

– Мне тоже, ― отозвался попутчик. Что именно выглядело нереально ― их знакомство или признание Ёна, ― биоинженер не пояснил.

– Если этот туннель когда-нибудь закончится, что планируешь делать?

– Не знаю, ― отозвался Трэй. Он хотел что-то добавить, но Ён его опередил:

– У нас неплохо получается командная работа.

– Скоро мы придем в санчасть?

– Мы идем на склад. Туда транспортируются больничные палаты. Я разыскиваю одну женщину, с ее помощью докажу свою невиновность. Во всяком случае, надеюсь на это.

– Она работает кладовщиком? ― в биоинженере пробудился интерес.

– Она иностранка, приезжая. С ней приключилась какая-то неприятность. Я слышал, что склад огромен, и мне бы не помешала любая помощь.

– Вы на Кодже познакомились?

– С чего ты решил?

– На том острове улица специальная есть. Там экспаты, неформалы, любители попробовать… Понимаешь, о чем я?

– Ты о сексе? Какая гадость, ― раздраженно прокомментировал отрицатель близости, увидев в попутчике завсегдатая улицы разврата. ― С этой женщиной мы повстречались виртуально. По иным причинам, так сказать. В общем-то, мы едва знакомы.

– Она подтвердит твое алиби?

– Примерно так.

– Я подумал, она тебе небезразлична.

– Еще чего! В этом мире мне дороги только две вещи: работа и мое кресло. К сожалению, я их потерял, но это ненадолго.

– Есть вещи, которые никогда не вернуть.

Глава института не стал спорить. Безработному биологу даже не представить, на что способна перезагрузка времени. Любая сломанная вещь возвращается в пару кликов.

Их путь преградил обездвиженный контейнер. Разлившаяся кислота повредила электромагнитный монорельс, парализовав грузоперевозки по всей линии. Они протиснулись между стеной туннеля и платформой и на другой стороне продолжили путь. Ён шел впереди, а его новый знакомый плелся с отставанием, отчего приходилось сбавлять шаг.

– Кстати, куда мы идем? ― спросил биоинженер, будто забыл, о чем они только что вели беседы. Для Ёна с его идеальной памятью было непривычно видеть растерянного человека. Впрочем, забывчивость собеседника раздражения не вызвала, хотя самоубийцы должны вызывать у любого порядочного гражданина как минимум неодобрение. Может, Ён считал себя в долгу перед Трэем? Межличностные отношения для его математического слада ума всегда были запутанной концепцией.