Всё в натуре, пацаны.
Подхалим Яго намекал на порочную
связь Дездемоны с Кассио.
Перепутались рамсы
В чердаке у пахана.
И последние часы
Дожила его жена.
Отелло обезумел от ревности.
Он ей баню учинил.
Взял он рыбинку свою
И на шконку завалил.
Сверху крякнул и адью.
Он допросил и потом задушил её.
Спит, зажмурившись, жена.
В небе светится лысак.
Гложет совесть пахана,
Что попал в такой просак.
Светит месяц. Дездемона умерла.
Подлый бывший корефан
На мокруху побудил.
Запечалился пахан
И перо себе всадил.
Отелло умер.
И собрался там сходняк,
И на нём решили так,
Что из этого чушка
Будут делать петушка.
Зачинщика Яго ожидал суровый приговор.
Вот такой у нас финал.
Больше нечего сказать.
Я ни слова не соврал,
Век свободы не видать.
Евгений Онегин
Когда-то Акира Куросава поставил японский вариант пьесы Горького “На дне”. А почему бы “Евгения Онегина” не сделать понятным для жителей Крайнего Севера…
Эугэн Анэгын
(чукотская версия)
I
Мой дядя сам нечестно правил,
Ведь честно править он не мог,
И вовремя не предоставил
Он на недвижимость налог.
Его пример другим наука.
Ну и короче, этот сука
Однажды ночью со всех ног
Сбежал на северо-восток.
Однако, долго он скитался,
Как заяц путая следы.
И в результате оказался
В районе вечной мерзлоты.
И там под северным сияньем
Прошли все лучшие года,
А служба доброго взыманья
Не добралась ещё туда.
Его кормили и поили
И местных девушек водили,
И дядя вклад весомый внёс
В демографический вопрос.
Но покарали его боги
За то, что не платил налоги.
Он захворал. Лежал, потел
И даже кушать не хотел.
Позвали местного шамана.
Но тот был, как обычно, пьяный
И всю ярангу провонял,
Пока злых духов изгонял.
Короче, сифилис, чахотка,
А также прочие дела…
Вот так суровая Чукотка
Бедного дядю извела.
II
Так думал молодой балбеса,
Гоня собачек восьмерых
В санях со скоростью экспресса
По тундре средь снегов седых.
Казалось бы, чего бы ради
Без всяких видимых причин
Задумался об этом дяде
Чукотский парень Анэгын.
Но Анэгын был добрый малый,
Хотя и молодой пока
И всё, что с детства наблюдал он –
Яранга, тундра и тоска.
Но предаваться праздной лени
Наш добрый малый не любил,
Он тупо разводил оленей
И в глаз песца из лука бил.
Набил песца писец как много,
На нарты некуда совать
И вот собрался в путь-дорога
Себе невеста покупать.
Эугэн имел большой яранга,
Но на хозяйстве был один
И вот поехал спозаранка,
Чтобы навын рагтат гыргын