Скверна. 999 999 999 маны. Шаг первый

Шевели мозгами, Марк

Я продолжал хмурить брови, глядя в сторону выхода, в котором скрылась пожилая пара. В голове было совсем пусто – я никак не мог осознать, что именно сейчас произошло. Все пошло совсем не по плану, и это напрочь выбило меня из колеи.

Вагон остался без единой души, я принялся нелепо оглядываться по сторонам в ожидании персонала поезда, да хоть кого-нибудь! Однако даже спустя пять минут после остановки никто не подошел ко мне. Я был совершенно один.

Еще через минуту-две я окончательно пришел в себя и смог заставить тело двигаться. Ступор постепенно уходил, на его место приходила паника, которую я тут же постарался успокоить. Ничего ведь такого не случилось, да? Персонал поезда обязан быть где-то тут, неподалеку.

Я направился к комнате проводника и постучал. На мой стук никто так и не ответил. Еще немного постояв и не дождавшись результата, я дернул за ручку – и дверь отъехала. Но увиденное заставило меня захлопнуть ее обратно.

Можно было бы подумать, что будучи наследником аристократического клана, рода прославленных мечников, я просто обязан был сохранить невозмутимое лицо и цинично пожать плечами, увидев мертвого человека. Но нет, я никогда не видел трупов, поэтому я едва сдержал желание выплюнуть желудок, увидев тело проводника с лужей крови под ним.

В этот раз сдержать панический приступ оказалось в разы сложнее. Ради этого я отправился в самую дальнюю часть вагона, подальше от тела, уселся на свободное место и стал просто дышать. Настроить себя на продуктивное русло получилось, но вот успокоиться – нет. Руки все так же потряхивало, ноги были словно ватные, а в ушах стоял звон, не дающий сосредоточиться.

Так, шевели мозгами, Марк. Как и когда это могло произойти? Когда ты видел проводника живым в последний раз? – Минут 10 назад, перед тем как старик пошел за чаем. Несложно догадаться, кто это сделал, да и кроме нас в вагоне никого не было. Старик убил проводника, чтобы тот не помешал ему? Не оглушил, не связал, хотя мог это сделать, а именно убил.

Но главной мыслью в моей голове было другое: «Как же мне все-таки повезло». Я не знаю, кем был этот дед на самом деле, но когда он «ходил за чаем», я не услышал ни единого звука или шороха, не почувствовал ничего подозрительного. Ничего такого, что можно было бы почувствовать, когда рядом человек умирает насильственной смертью.

Старик смог убить проводника бесшумно, так, между делом. А затем вернуться назад и даже не измениться в лице, будто мгновение назад не человека жизни лишил, а просто за чаем сходил. Ну да, именно это он и сделал.

Что страшнее: труп в вагоне или остановка в этом чертовом городе? Даже не знаю. Но надеюсь, мы скоро поедем, и из проблем останется только труп. В конце концов, это был всего лишь стоп-кран. Небольшой осмотр – и машинист опять тронет поезд. Мне нужно просто немного подождать.

«А если не тронет?» – пронеслось у меня в голове. И следом последовало решение: тогда мне придется пройтись по поезду к головному вагону, отыскать машиниста и выяснить обстоятельства. Донести известие о том, что случилось. Ничего сложного.

В какой стороне там голова поезда? Ага, в той же, где и труп. Класс.

Пулей пролетев мимо комнаты проводника, я оказался в тамбуре, из которого вышли старик со старухой. О том, что я был в этом вагоне не один, сейчас напоминала только небольшая щель в дверях, из которой дул сильный сквозняк. Я попробовал дернуть за ручку – заперто. Видимо, дедуля прихватил у проводника ключи и запер двери за собой. Спасибо ему, что уж тут сказать.

А вот у меня ключей нет, и это проблема. Все выходы и входы в наших поездах закрыты на замок во время поездки, чтобы какой-нибудь дурак не решил выскочить на полном ходу и отполировать лицом землю. Открытыми оставляют лишь двери между самими вагонами. Это значит, что мне нужно двигаться вперед к голове поезда через смежные вагоны, так как мой находится в хвосте. Я стоял как раз перед нужной мне дверью и, недолго думая, потянул за ручку. Времени в обрез – в любой момент могут появиться люди отца.

Я оказался в тамбуре соседнего вагона. Передо мной двери, ведущие в пассажирское помещение. Слышны голоса. Человеческие, слава богу, и молодые. Говорят довольно спокойно, несмотря на ситуацию. Я вошел и увидел приятный интерьер вагона люкс.

Людей было немного. Две девушки и трое молодых парней чуть старше меня, которые столпились в противоположном конце вагона; зрелая женщина и старик без ноги, сидевший на своем месте в середине вагона. Он хмуро уставился прямо на меня.

Я неспешно шел под прожигающим взглядом мужчины, в то время как женщина витала в облаках. Остальные были увлечены разговором и не обращали на меня внимания.

По дороге нужно решить, как представиться явно не клановским пассажирам. Одет я повседневно: когда выходил из дома, пытался подобрать самую простую и недорогую одежду из своего гардероба – серая толстовка, простые джинсы и тренировочные кеды, – так что я должен был выглядеть как обычный парень.

Я не собираюсь рассказывать ни о своем происхождении, ни о случившемся в моем вагоне, ни о сумасшедших деде с бабкой, что вырвались на свободу и бродят сейчас где-то неподалеку. Умолчать я решил и об ужасах этого города, услышанных мною от соседей по вагону (хотя я не уверен, можно ли вообще верить словам этих умалишенных). В общем, зачем разводить панику?

С одной стороны, мое происхождение позволяет взять руководство на себя. Пробужденные были выше обычных людей, аристократы – выше Пробужденных, а уж семьи уровня Роттов возвышались даже над обычными мелкими аристократами; в теории я здесь имею больше прав, чем начальник поезда. С другой, зачем мне это нужно? А вот работникам поезда о том, кто я такой, сказать все-таки придется. Все-таки у меня в вагоне труп, а старики ушли. Подозрения сразу падут на меня.

Значит, решено. С неклановскими я контактирую по минимуму (в идеале – вообще ни с кем не говорю) и направляюсь прямиком к персоналу.

Я уже хотел было воплотить свой план на практике, пройдя мимо людей, но… увы.

– Эй, пацан! – один из трех парней заметил меня, когда я все-таки сумел тихо миновать их и подошел к двери в следующий вагон. Остальные резко обернулись и уставились на меня. – Туда нельзя.

– Почему? – остановившись, спросил я – и сразу же заметил, что боковая дверь на улицу была открыта.

– Проводник сказал оставаться тут, – ответил мне он же. Бритоголовый, на вид – едва за 20, одет, как и его друзья, в «особенную» брендовую одежду. Такую можно носить исключительно членам определенных неофициальных группировок, так называемым «правым», и запрещено надевать обычным людям, богачам и даже членам кланов.

Особенно членам кланов. Ведь именно им противостоят эти группировки. Если в такой одежде увидят человека, не относящегося к их группе, то обязательно спросят, на каком основании он ее носит. И если ты не из своих, то разденут прямо там, на улице.

Такие спутники – та еще проблема. Теперь я точно не могу раскрыть свою личность. Если эти трое – и правда члены того движения, о котором я думаю, то о богатеньких сынках могущественных кланов они не лучшего мнения, а следовательно, конфликта не избежать.

Пауза, во время которой я хмуро рассматривал причудливый внешний вид парней, заметно затянулась. Теперь, чтобы не давать им повода придумать претензию в мой адрес, нужно выдавить из себя все возможное дружелюбие.

– Думаете, долго стоять будем? – произнес я с вежливой улыбкой.

Все тот же бритоголовый глянул на меня с легким презрением в глазах и, сложив руки у груди, лениво ответил:

– Мы тебе на справочную похожи? Жди, – он раздраженно покачал головой и повернулся к своим менее разговорчивым товарищам, которые от нечего делать решили закурить прямо там.

Девушки прыснули смехом.

– Скорее на информационный стенд, – сказал я первое, что пришло на ум. Я не хотел им грубить, но такой наезд на ровном месте меня тоже не обрадовал.

– А ты смешной у мамы, да? – по лицу главного из троицы было заметно, как сильно его раздражает, что я постоянно отрываю их от разговора с девушками. Он демонстративно выдохнул и посмотрел мне прямо в глаза.

– А почему дверь на улицу открыта? – я продолжил задавать вопросы, пытаясь делать вид, что не заметил, как их раздражаю.

Бритоголовый втянул грудью воздух, скорчив улыбку в духе «когда ты наконец-то уйдешь, дебил», и решил, что проще будет быстро ответить, чем ждать моего ухода.

– Проводник хотел пройти по вагонам, но дверь с какого-то ляда не открывалась. Вот он и вышел через улицу, а нас посторожить ее попросил, – он на секунду замолчал, очень внушительно глянул на меня и отчетливо произнес, – ты ВСЕ спросил?

– Ага, – улыбнувшись, кивнул я и оперся спиной о стену. Мол, решил подождать, как все.

Что тут сказать, я просто блистательно втерся к ним в доверие! По крайней мере, меня не стали ни о чем спрашивать и переключили внимание обратно на девушек. Судя по тому, как парни смотрели на последних, их интересовало не столько само общение, сколько их тела. Особенно блондинки: у нее фигура была словно с обложки журнала.

Что же до остальных пассажиров… Я еще раз окинул взглядом вагон. Самой перепуганной выглядела женщина в летах. Она дрожащими пальцами теребила какой-то кулон у себя на шее и нервно оглядывалась по сторонам. Одноногий старик же, напротив, был спокоен как удав. На его лице даже сияла мирная улыбка, а еще он то и дело протирал свои костыли салфеткой – видимо, от скуки.

В то же время парни вернулись к беседе с девушками.

Бритоголовый комфортно развалился на сиденье и выдавал сомнительного качества шутки, каждая из которых, тем не менее, попадала в цель, заставляя девушек прикрывать рты ладонями от смеха. Было видно, что он не привык лезть из шкуры вон, чтобы получить немного женского внимания: все шло как по маслу и без особых стараний. Чего нельзя сказать о его друзьях. Первый – коротышка – невпопад перебирал темы для разговора в попытках перетянуть одеяло на себя и делал дамам неловкие комплименты, от которых испытывал стыд даже я, а второй – длинный и худой – больше молчал, изредка поддакивая бритоголовому.

Кажется, про меня забыли. Появилась брешь в обороне двери из-за этих смешливых девчонок? Как типично. Этим и воспользуемся.

Я быстро развернулся и направился к двери в тамбур.

– Эээ, ты куда? – встрепенулся один из них, наименее опасный по виду коротышка. Судя по всему, ему так и не перепало женского внимания и интереса, раз он удосужился оказаться настолько внимательным. Либо он решил выпендриться и поднять репутацию перед дамами за мой счет. Черт.

– В туалет, – я попытался звучать максимально убедительно.

– Проводник сказал не выходить! Что тебе не ясно? – буквально в два шага он оказался рядом со мной. Точно понтуется перед девушками.

Я внутренне выругался.

– Мне никто ничего не говорил. Отвали, – я глянул на девушек за его спиной. – Не позорься.

– Следи за базаром, черт, – его лицо скривилось.

В этот момент бритоголовый лидер тоже встал и открыл рот, чтобы вставить какую-то реплику, но мне уже стало очевидно, что конфликт достиг той стадии, когда бьют в морду. Мой изначальный план провалился. Смываемся по-быстрому.

Я молча потянулся к ручке двери и открыл ее.

– Ты тупой или что?! – коротышка схватил меня за левую руку.

Я с разворота вмазал ему в глаз кулаком. Он явно этого не ожидал и ослабил хватку. Я легко вырвался и кинул косой взгляд на позиции оставшихся парней.

Два «правых» уже были на полпути ко мне, готовые ввязаться в драку. Девушки заверещали, но это было словно писк мыши на фоне сирены: женщина с середины вагона внезапно устроила нам звуковой удар, завизжав так, что задрожали окна.

Это изрядно напугало не только меня, но и двух «правых», несущихся ко мне. Они затормозили и оглянулись назад.

– У-убью! – заорал коротышка, единственный из нас всех, кто не растерялся в тот момент. Он налетел на меня всем весом и попытался повалить на пол.

И, что тут сказать, у него это получилось. Он умудрился сбить меня с ног, и мы вместе вывалились в тамбур: я приложился спиной и затылком, а он оказался на мне. Ситуация хуже некуда. Мы в узком пространстве тамбура, я на полу. Меня просто забьют ногами, когда подоспеют оставшиеся «правые». Чего, конечно, допустить нельзя. Бью кулаком в челюсть коротышке – тот уходит в легкую прострацию, чем я мгновенно пользуюсь и скидываю его с себя. Пинаю ногами, одновременно отползая спиной к открытому выходу.

В какой-то момент под руками не оказывается металлического пола – и… я лечу по ступеням вниз. Удар, еще один удар виском о землю – и, наконец, ночное небо перед глазами.

Что ж. Технически я вышел из вагона.

Это просто паранойя

В голове разносилась острая боль от приземления на щебень, а сердце билось в безумном ритме. Признаться, это была первая реальная драка в моей жизни. И случилась она из-за моей импульсивности.

Я приподнялся и посмотрел на дверь, из которой только что вылетел. В проеме никого не было видно: коротышка, судя по всему, еще не пришел в себя. По моим расчетам, из поезда должен был вылететь если уж не он, то кто-то другой из числа «правых». Или даже все вместе. Однако, судя по крикам женщины, прямо сейчас доносившихся из поезда, бритоголовому может быть немного не до меня. Возможно, угрозу представляет только коротышка, которому я порядочно настучал пяткой по лицу. Я решил не дожидаться, когда он придет в себя. Как говорил один мною уважаемый человек: «Если твое отступление способствует достижению цели больше, чем эскалация конфликта, – отступай».

Я поднялся, огляделся по сторонам – и не заметил ничего достойного внимания, кроме оврага за насыпью и покосившихся столбов вдоль железно дорожных полотен. Мы остановились посреди лесополосы, город сквозь деревья видно не было, но я будто нутром чувствовал: он где-то там, за кривыми, грязными рядами деревьев.

Прохладный воздух прояснил голову и прогнал помутнение. Я кинул взгляд на землю и рассмотрел ямки на щебне – должно быть, это следы проводника. Я решил пробежаться трусцой вдоль вагонов, изредка поглядывая назад.

Миновав три-четыре вагона, я убедился, что из поезда за мной никто не отправился – ни коротышка, ни вся компания «правых». Сперва понял, что можно расслабиться, а потом сменил бег на шаг. Хотели бы догнать, сразу бы бросились за мной. Видимо, посчитали разбитую морду шестерки (с уверенностью могу сказать, что коротышка явно не пользуется авторитетом среди них) недостаточной причиной покидать общество девиц. А может, парни просто боялись выходить наружу. Или вопящая женщина стала более актуальной темой, чем я. Плевать.

Несколько секунд я смотрел на состав, стараясь подметить что-нибудь необычное. Выглядел поезд вполне себе стандартно: в нем было около шести вагонов-близнецов серого цвета. Вагон, из которого я кубарем вылетел, выглядел слегка новее остальных. Все двери и окна были закрыты: либо их точно так же позакрывали проводники после сорванного стоп-крана, либо они были закрыты изначально. Во время посадки на поезд моя голова была забита совершенно другими вещами, так что я не обратил внимания на такую мелочь.

В какой-то момент боль в голове стала слишком уж раздражающей. Крови не было, но на виске пальцами нащупывалась большая шишка. С одной стороны меня как Пробужденного, такое ничтожное ранение не должно особо волновать; с другой – из меня так себе Пробужденный. Из-за атрибута «Уроборос» ауры давали двойной эффект, но требовали в два раза больше маны. Моего запаса хватало на поддержание только одной ауры за раз, увы.

А сейчас было бы неплохо активировать две ауры – малую регенерацию и пренебрежение болью: одна ускорит естественную регенерацию организма, излечит травму, хоть и не мгновенно, а другая ничего не вылечит, но временно отключит чувство боли. Поэтому передо мной стоял выбор: поскорее восстановиться, чтобы было легче потом, либо же убрать давящую на затылок боль, чтобы трезво воспринимать происходящее сейчас.

Меня очень соблазняла возможность включить «Пренебрежение», но я понимал, что пока не произошло ничего такого, что я не мог бы перетерпеть. Раздраженно выдохнув и осознав, что еще какое-то время придется проходить с гудящей головой, я активировал регенерацию.

Процесс наложения ауры для Пробужденных был чем-то практически инстинктивным. Разумеется, контроля над аурами у нас куда больше, чем над сердцебиением или дыханием, но иногда сложно почувствовать грань между мыслью об активации и началом самого процесса.

По телу разнеслось легкое пощипывание, я закатал рукава своей толстовки и убедился, что все работает. Рисунки целебного растения обволокли запястья; они отсвечивали зеленым и напоминали виноградную лозу. У каждой ауры был определенный стиль узоров, однако конкретные рисунки на каждом носителе были уникальны – подобно отпечаткам пальцев. Их количество, размеры, форма и местоположение зависели от многих факторов, например от силы носителя, мастерства владения, его возраста и даже настроения. Мне всегда нравилось наблюдать за тем, как по телу начинают расползаться краски, словно живое тату. Жаль только, показывать их можно только членам своего клана, ведь это самый простой способ понять, что перед тобой Пробужденный, и узнать его силу.

Свечение угасло, и остались лишь рисунки – это говорило о том, что активация завершилась и запустился процесс регенерации. Стряхнув вниз рукава кофты, я двинулся дальше. Похоже, я достиг головы поезда.

Локомотив выглядел довольно странно. Массивная основа цилиндрической формы плавно переходила в острый, исполинских размеров нос, покрашенный красной краской. Выглядело все это дело довольно внушительно, особенно вблизи.

«Странное решение», – подумал я. – «Словно его отцепили от какого-то древнего поезда начала прошлого века и поместили таскать, может, и не самый новый, но уж никак не соответствующий ретро-стилистике первого вагона состав».

Схватившись рукой за поручень, я подтянулся вверх, на угольного цвета платформу, и принялся вглядываться внутрь. Пыльные окна мешали что-либо нормально рассмотреть – виднелись только смутные очертания каких-то рубильников и бесчисленных ручек. Подойдя к двери в кабину, я еще какое-то время пытался сформулировать, что хочу сказать команде поезда, но в итоге понял, что какие ни ищи слова, смягчить случившееся не получится.

Я сжал руку в кулак и громко постучал в дверь. Ничего не произошло. Постучал снова, но мне снова не ответили. Дежавю какое-то.

Я повернул ручку, морально готовясь к худшему. Надеюсь, это просто паранойя.

Внутри было довольно темно, у входа ничего не разглядеть, поэтому я пригнулся и направился вглубь кабины. Она была залита мерзким янтарным светом аварийной лампы, а запах стоял такой затхлый, что долго находиться там было невозможно. И не пришлось, так как в кабине было совершенно пусто.

В полумраке было тяжело найти какие-то зацепки, которые бы помогли мне в определении местоположения машиниста. Разве что дверь небольшого ржавеющего шкафчика с крючками для верхней одежды была распахнута настежь и неприятно поскрипывала. Внутри него было пусто. Я подошел к переднему окну и, уставившись на исчезающие вдали рельсы, стал думать.

Возможно, машинист направился осматривать вагоны на предмет повреждений. Однако ни по пути сюда, ни до этого я не видел и не слышал ничего, что указывало бы на присутствие людей снаружи поезда. Следов борьбы в кабине тоже нет, как и проводника, который отправился сюда за машинистом. А значит, проводник все-таки мог сюда добраться и, забрав с собой машиниста, куда-то уйти. Но куда? Наверняка есть весомая причина, по которой мы до сих пор не поехали дальше. С другой стороны, машинист мог пропасть еще до встречи с проводником, но это бессмыслица какая-то. Надеюсь, что тут не замешан тот старик. Мало ли, может, он точит зуб на весь персонал поезда и вырезает всех по очереди.

Я оторвался от созерцания вида из кабины и почувствовал, что боль в затылке поутихла. Это хорошо. Скорее всего, придется вернуться в вагон к людям. Это плохо.

Честно говоря, мне не особо хотелось видеться с этими людьми снова, все-таки за первую короткую встречу я успел изрядно подпортить с ними отношения. Но какие у меня варианты? Сидеть в кабине и ждать возвращения персонала? Сомнительная перспектива.

К тому же в моем вагоне лежит труп, а потому лучше бы мне находиться рядом и контролировать ситуацию, чтобы никто особо любопытный не решил пробраться в вагон и не сделал поспешных выводов о личности убийцы. Однозначно нужно возвращаться.

Я выбрался из кабины и вдохнул полной грудью. И как они в ней целыми днями торчат? Я пробыл там несколько минут, а уже успел ощутить себя килькой в консервной банке.

Я сделал несколько шагов по платформе локомотива и глянул на небо: серо-бежевое месиво из облаков, солнца не видно. По какой-то причине мне казалось, что сам небосвод сейчас гораздо ниже, чем обычно; это, конечно, абсурдно, но вполне подходит под атмосферу окружающей обстановки. Я ухмыльнулся, ведь в детстве облака всегда виделись мне красивыми сгустками белой ваты, в которые очень сильно хотелось зарыться с головой. Я даже не мог себе представить, что они могут так сильно давить.

Я помотал головой, стряхивая лишние мысли, и осторожно спрыгнул на землю. На всякий случай решил обойти голову поезда и посмотреть, что происходит с обратной стороны состава. Обогнув красный нос локомотива, я обнаружил, что ничего не происходит: все тот же лес, все та же щебенка, все то же отсутствие ответов хотя бы на один из вопросов, которые меня волновали. Разочарованно вздохнув, я отправился обратно, теперь уже по своим следам.

По мере приближения к нужному тамбуру меня все больше начинала смущать мертвая тишина в остальных вагонах. Неужели это настолько непопулярный маршрут, что на весь поезд набрался десяток человек, не считая персонала? А если люди в остальных вагонах все-таки были, то почему никто не пытается выбраться, поднять занавески? Просто пустота. Зайти внутрь и проверить я тоже не могу: все входы закрыты, а пытаться раздвинуть дверь, заблокированную воздушным замком, – та еще глупость.

Не дойдя пару метров до нужного вагона, я услышал знакомые вопли истеричной женщины и удивился, что ее до сих пор не успокоили.

– Нам нужно срочно запереть все двери! – кричала она. – Сейчас же! Закрывайте и остальные!

Сколько уже прошло времени, а она все кричит? У нее как минимум истерика, возможно, даже паника.

– Да зачем? – ответил ей кто-то пацанским голосомм (судя по всему, коротышка). – Все ж и так тихо. К тому же вот-вот может вернуться проводник вместе с той мразью…

А, это он обо мне. Ну конечно, мразь. Может, не стоит хватать незнакомых людей за руки, не имея для того ни оснований, ни полномочий, чтобы потом не получать в бубен, а, умник?

Рукой схватившись за поручень, я запрыгнул на ступеньки и прошел в тамбур. Дверь в вагон оказалась закрыта. Я дернул за ручку несколько раз и громко постучал по двери, но из-за воплей женщины мой стук в дверь никто не заметил. Пришлось кричать через дверь:

– Это я, и у меня плохие новости! Открывайте!

Крики за дверью резко прекратились, но лишь на долю секунды.

– ААААААА! Пришел! Не смейте, не смейте его пускать! – о дверь что-то ударилось.

Думаю, женщина навалилась на нее всем своим весом, несмотря на закрытый замок.

– Все в порядке, успокойтесь. Я просто сходил в туалет, а заодно заглянул в кабину к машинисту. Не нужно кричать без толку, – я попытался вразумить женщину.

– Я не знаю, кто ты или что ты, но меня не обманешь. Уходи! – ее слова начали повторяться. Мне показалось, что она уже сама не понимает, к чему эта истерика.

– Хорошо, просто подумайте. Я вышел на улицу, стал каким-то «не таким», хочу здесь всех сожрать, судя по вашим словам. Стал монстром, да?

– Не пудри мне мозги, тварь! – с одышкой выкрикнула мне женщина.

– Во-первых, какие монстры стучатся в двери, перед тем как устроить кровавый ужин? А во-вторых, будь я действительно чудищем, вас бы сожрал первой! Эй! Впустите меня наконец кто-нибудь!

– Я-я!.. – она запнулась.

В этот момент за дверью раздались громкие шаги – видимо, не один я был сыт по горло ее истериками.

– Да какой с этого лоха монстр? Мать, отойди от двери, – я сразу узнал голос коротышки. Забавно, что именно он первым встал на мою сторону.

Истеричка попыталась вставить еще несколько фраз, но коротышке каким-то образом удалось сдвинуть ее с места и открыть замок на двери.

Дверь открылась, но женщина мигом преградила мне путь. На ее лице было недоумение. Видимо, она ожидала, что я вернусь с парой аксессуаров в виде рогов и копыт, ну или горящего трезубца, но увы, обрадовать ее мне было нечем.

– Ну вот, видите? Не монстр, – я ухмыльнулся и глянул на коротышку.

И почему он решил меня впустить? По пути сюда я был несколько озадачен, как мне войти в вагон и с ходу не получить по лицу, однако к моему возвращению пыл парня успел подостыть.

– Меня тошнит от того, что приходится здесь торчать, – быстро выпалил коротышка, словно оправдываясь за то, что помогает мне. – А когда орут под ухо, то становится еще хуже.

Я заметил, что обе девушки снова сидели рядом с бритоголовым. Наверное, если бы не мое вторжение, то они так бы и продолжили смеяться над его простецкими шутками, параллельно игнорируя потуги коротышки наладить контакт. Похоже, стычка в тамбуре сегодня была не единственным боем, в котором парень не сумел одержать верх.

Женщина снова хотела мне что-то сказать, но, не найдя подходящих слов в своем, без сомнения, большом арсенале, лишь злобно смотрела на меня. Остальные пассажиры в недоумении наблюдали за происходящим. Блондинка сидела с поднятым вверх телефоном и снимала женщину на камеру – наверное, чтобы потом скинуть в какой-нибудь местный новостной паблик в одном из мессенджеров. Или просто переслать кому-то из друзей.

Осознав, что само собой ничего не решится, бритоголовый нехотя поднялся с места и подошел к нам. Несколько лениво окинув меня с женщиной взглядом, он выдохнул.

– Вы здесь уже всех достали. Впустите его и хватит орать, ей-богу.

Да, все-таки он негласный лидер троицы «правых», который преследовал лишь свои интересы. Он однозначно заинтересовался девушками, на остальное обращал внимание нехотя. Выглядел заносчиво и самоуверенно. Но уверенность его явно не была такой натянутой, как у коротышки, что шумел больше всех. Он скорее напоминал матерого решалу.

Женщина снова попыталась что-то возразить, но с такой истеричной подачей достучаться до людей было сложно. Все предостережения этой женщины уже никто не слушал.

– Как же мне надоел этот цирк, – прорычал лидер. – Свали отсюда! Парни, оттащите ее от двери!

Он единственный из троицы, кто позволил себе к ней так обращаться.

Бритоголовый силой отодвинул истеричку от двери, к коротышке быстро присоединился его молчаливый друг, с которым они вдвоем схватили женщину под руки и начали оттаскивать в противоположный тамбур. Не сказать, что задача была из легких, так как та постоянно кричала, пыталась вырваться и исцарапать лицо коротышке с уже и без того подбитым глазом после нашей стычки. Недаром говорят, что у душевнобольных сила растет пропорционально безумию.

Когда женщина и ее ор заметно удалились, бритоголовый ухмыльнулся и жестом пригласил меня внутрь.

– Как голова, путешественник? – меня смутило его хорошее расположение духа, учитывая произошедшее.

– Замечательно. Но у нас есть проблема, – быстро кинул я, проходя в вагон.

Словно под светом софитов, под взглядами испуганных пассажиров и одного полоумного деда я принялся объяснять всем, что произошло.

– Я был в кабине: там никого. Проводника тоже след простыл. В других вагонах тишина. Чую, мы здесь застряли. Нужно что-то делать, – я пытался звучать достаточно убедительно, чтобы немного исправить свою репутацию источника проблем.