Тайна Греты

2
Похищение Греты

Бруно никогда не был моим другом, но так я бы и никого не назвал. Вокруг него всегда был некий ореол таинственности, кроме того, работа в разведке усугубляла это впечатление. Появление секретных служб всегда заставляло меня задумываться над тем, что правда на самом деле доступна немногим, и мало кто сможет до нее добраться. Мой опыт научил меня не подпускать людей слишком близко, потому что в моем мире абсолютно каждый может оказаться тем, кто воткнет тебе нож в спину. Но мы с Бруно всегда следовали линии взаимоуважения и взаимопомощи. Непохожий на меня ни внешне, ни по характеру – усы темно-рыжего цвета были его единственной отличительной чертой – он был далеко не простым человеком, которым легко управлять. Сын военного и обычной домохозяйки, секретные службы стали для него не только работой, но и полем для игр. Если он вмешивался в расследование, мы, без сомнения, всегда оказывались поближе к криминальному миру. Бруно сочетал в себе умение планировать и авантюризм, что отличало его от среднестатистического представителя мира властей. Он никогда не работал только на государственной службе: относительно стабильная ситуация его не радовала, а была скорее помехой его живому уму. Работал на себя, на свое имя, как любой нормальный авантюрист. Это не только добавляло ярких красок в его жизнь, но и делало его богаче материально. Со временем под влиянием опыта его сознание претерпело изменения. Как крокодил, он научился плавать в мутной воде и не боялся завязнуть в болоте, более того, это стало его естественной средой обитания. Благодаря его рассказам – которые с годами, в близком общении, я научился расшифровывать – я узнал многое, просто слушая. Я продолжаю это делать по сей день, хоть и несколько в иной манере. В моем сознании часто появлялось одно воспоминание – про череду событий – когда он позвонил мне, посоветовав не выходить из дома. Даже не объяснив почему. Только через два часа причины предстали передо мной: два полицейских вертолета разрывали небо гулом моторов. Это была перестрелка, потому что в паре кварталов от моего дома выследили одного из величайших преступников в истории.

– В холодильнике у меня есть бутылка для тебя, – я знал, что он не откажется.

При помощи правильных вопросов, выяснил что человек, ставший причиной происходившего был гораздо значительнее, чем я ожидал. Наркотики, торговля оружием, проституция были только малой частью криминальных дел этого Босса.

– Это было просто, – его ухмылка из-под усов дала мне понять, что в этой истории было что послушать. Бруно был достаточно самовлюбленным, и мне не пришлось ждать долго, чтобы он начал рассказывать.

– Его подруга, женщина, которую любил, предала его, – сказал мне нарочито равнодушно, – ты же не думаешь, что итальянская разведка ищет беглецов при помощи микроскопов и дронов?

Он имел ввиду очередную тысячную статью в журнале, которую читали вместе, про способность государства действовать эффективно даже в трудные времена.

– Женщины, вот кто обладает истинной властью, всегда, – начинал он, потянувшись ко второму бокалу вина, – его любовница, иностранка, хотела вернуться на родину в Польшу к своему сыну. Сдала его за пару чемоданчиков с деньгами, – добавил с выражением некоторой брезгливости на лице.

– Один из чемоданчиков, кстати пропал! Офис хочет, чтобы я его вернул, – всем своим видом он выказывал презрение. – Говорят, что это я стал причиной его исчезновения, – подчеркивает, посмеиваясь.

– Очевидно же, что это не так, – отвечаю максимально иронично.– Утоли одно мое любопытство, как тебе удалось взять на крючок любовницу криминального авторитета?

– У меня есть секретные источники, которые восходят к наиболее древней и мощной базе данных – сплетням.

Я даже и не ожидал такого искреннего ответа. Затем он пояснил свои слова, покручивая бокал в руке:

– Даже у жены босса есть подружка, с которой она любит поболтать, у которой в свою очередь есть подружка, у которой есть подружка… – смеется так, будто рассказал хорошую шутку.

Мне было все ясно, но я продолжал слушать молча.

– Знаешь, в чем разница между мной и моими коллегами? Я умею быть в нужном месте в нужное время, даже если это касается забытой Богом дыры.

И это была правда.

Мужчина и женщина, которые вошли, практически трясутся. Первое базовое правило новой беседы – показать свое спокойствие, как в покере. Если сидишь за столом с хорошими картами, готовый сделать большую ставку, никогда не показывай никаких признаков возбуждения или повышенного интереса. Нужно относится как к двум любым другим картам, быть готовым их сбросить без всякого сожаления. Изучаю их, могу себе представить их внутреннее состояние, по опыту знаю, что этот момент имеет большее значение для них, чем для меня. Тот, кто обращается к частному детективу, всегда задается немым вопросом: «В правильном ли я месте? Этот человек может мне помочь?» Даю им изучить мой кабинет, стараясь быть любезным, чтобы они все же перешли к рассказу. Мать Греты, женщина очаровательной средиземноморской красоты, занимает позицию, которая мне сразу ясна. Закрытую. У нее короткие темные волосы, аккуратные, как и ее изысканные аксессуары. Знаю, что ее внимание направлено на другое, все вопросы в ее голове видны в ее глазах. Она хочет получить информацию, а не дать. Разделяю такую манеру поведения, я и сам стараюсь не дать понять многое о себе, профессиональная деформация. По факту, мне не остается ничего другого, кроме как пытаться дальше, обстановка до сих пор слишком стерильная, и скорее всего не хватит одной встречи. Мне необходимы все мельчайшие подробности.

– Я должен провести некоторые проверки, – опережаю их мысли, – я мог бы приехать через час, чтобы осмотреть место, где произошло похищение, – быстро понимаю, что их обрадовала эта фраза, кроме того никто никогда не отказывается от подобного внимания.

То немногое, что известно о женщине, которая продолжает проявлять ко мне недоверие, заставляет меня двигаться вперед, это стимулирует меня к тому, чтобы понять чего же мне не хватает в этой истории. Помню обо всем и остаюсь внимательным, показываю свое спокойствие и прощаюсь с супругами, провожая их до дверей.

После моего обычного Мартини Бьянко, который наливаю себе в офисе, я подхожу к рабочему столу Лизы. Задаюсь вопросом куда она пропала, в то время как мой взгляд падает на документы о конфиденциальности и разрешении на расследование дела о пропаже Греты, которое они подписали. Белые листы безупречно сложены в отдельную папку. Меня всегда это раздражало, но Лиза – даже сама не понимая – продолжает быть одержимой порядком, качество, которое ценю в людях, но которое не понимаю и никогда не пойму. В конце концов, это всего лишь документы. Беру бумаги, доставая их из надежного хранилища, решаю перечитать их, чтобы избежать проблем в будущем. Я не эксперт в графологии, но все же мне известны некоторые секреты, которые скрываются за манерой письма. Психология почерка – это наука: человек с внимательным глазом, как у меня например, всегда сможет расшифровать эти закодированные сообщения. Из мозгового центра сигнал подается в руку, которая выводит при помощи ручки знаки, проливающие свет на характеристики пишущего, такие как его эмоции, его личность, способность к приспособлению и даже тип его интеллекта. Подпись, которую поставили внизу документов, отображает многие черты характера, рассказывает многое о подсознании написавшего с подросткового возраста до взросления. Это может казаться шуткой, но написать свое имя и фамилию – это как приклеить этикетку на психологический портрет. Первое и самое очевидное действие, которое надо предпринять, посмотреть, где расположены подписи: место, которое индивидуум занимает в пространстве, имеет большой символический смысл. Уделяю внимание сначала Рудджеро. Отец подписывается по центру, это означает, что он мужчина солидный, но прячущий какую-то уязвимость, которая имела место быть в прошлом. Выбор подписаться посередине дает ему ощущение уверенности и защищенности со всех сторон, далеко от опасностей, которые могут собой символизировать края бумаги. Изучив место подписи, перевожу свое внимание на скрытые детали. Имя Рудджеро Орланди сразу производит впечатление внушительного, инициалы надутые и округленные, это свидетельствует о личности с эгоцентричным компонентом, о чувстве собственного могущества, под которым, возможно, прячутся слишком жесткие ограничения, от которых он страдал в подростковом возрасте. Имя и фамилия написаны слитно, понимаю, что держит все под контролем логики, не умея отделять разум от чувств, подчеркивает подпись, чем еще раз подтверждает мои догадки. Рудджеро чувствует острую потребность быть на виду и производить впечатление, всегда нацеленный на будущий результат. Перевожу свое внимание на жену: Мелания подписывается слева, ее спокойствие носит характер ностальгического и полно очень сильных пережитых эмоций, из-за которых она смотрит в будущее с особой осторожностью. Мой взгляд останавливается на ее фамилии и потом имени: Тоска Мелания. Нетрудно понять, почему эта женщина поменяла местами нормальный порядок имени и фамилии: для нее семья, к которой принадлежит, имеет главенствующее значение, точка отсылки к ее безопасности. «Тоска» немного отдалено от «Мелания» – без сомнения, это потому, что отделяет свою индивидуальность от образа в обществе – это две ее разделенные ипостаси, связанные диалектическими отношениями. Отмечаю, что некоторые части документа были написаны от руки. Очевидно, что это работа Лизы, она знает, как важно для меня видеть почерк человека, чтобы проникнуть глубже в его душу, за предел того, что он сам хочет показать. И благодаря этому, замечаю новые детали. Подпись Мелании существенно отличается от ее обычного почерка, который вижу на бланке. Как по форме, так и по склонности к скорости написания и ясности он несколько другой. Этот нюанс говорит мне многое о ее внутреннем конфликте. Между ее Я-индивидуальным – возможно слишком слабым, подавленным – от Я-общественного, которое заставило ее добиться – любой ценой – положения, которого она достигла в обществе. Синьора врач, но эти маленькие детали раскрывают передо мной женщину, которая скрывается под белым халатом. Могу увидеть ее неуверенность, выраженную в линии, проходящей через всю подпись и кончающейся на имени, что может символизировать собой ее желание стереть части себя. Возможно, у этой женщины заниженная самооценка, которую ей удается достаточно хорошо замаскировать. Крест, нарисованный на «Т» говорит о духе борьбы, в то время как острие, которым заканчивает «А» в подписи, говорит о том, что хочет кого-то поранить или даже пораниться. Этот фактор может также свидетельствовать о тяге к саморазрушению. «Интересно», – думаю пока кладу документы на место, в папку – не хочу выслушивать претензии Лизы, что я разрушил ее порядок. Мелания однозначно интересная женщина, двойственная женщина, которая со смелостью и страхом хочет сражаться, чтобы найти свою дочь. Могла бы быть чудесным союзником, но я должен быть осторожен. Такие знания помогают мне видеть больше, чем другие, позволяя мне делать то, на что осмелятся единицы. Я уже привык постоянно защищаться при помощи глубокого аналитического анализа от захватывающих меня эмоций и порывов. И это именно то, что помогает мне плавать в болоте, ходить в тумане и не потеряться. Запоминаю те картинки, которые у меня сложились в голове о супругах Орланди, и возвращаюсь в офис, думая о цитате Уитмана: «По-твоему, я противоречу себе? Ну что же, значит я противоречу себе. Я широк, я вмещаю в себя множество разных людей».

Телефон звонит в тот момент, когда я только растянулся на диванчиках в гостиной моего офиса.

– Имей в виду, твое участие в этом деле имеет большое значение.

Это мне и так было ясно.

– Поговорим вечером, – назначаю встречу в нашем обычном месте. Человек на том конце провода хорошо знает, насколько важно иметь терпение.

Стараюсь не думать, но с первого известия об этом похищении ко мне постоянно возвращается воспоминание о моем первом деле. Мой начальник, человек в себе уверенный, взял меня на это задание, когда я был молодым начинающим детективом. Несдержанным и любопытным. Готовым незаметно стащить у него любую маленькую подробность этой профессии. Как? Наблюдая. Кто скажет, что это неправильно, тот всего лишь невежда. Потому что это ремесло не выучишь по книгам. У тебя всего два варианта, если ты решил войти в это дело: или воруешь у кого-то – я взял у лучшего – или можешь только мечтать о том, чтобы стать детективом.

Мне было девятнадцать, неопытность подпитывала страсть к этой работе. Моим начальником был Вито Кастро. Поджарое тело и хорошая осанка: смотрел на всех сверху вниз – с высоты своих гордых метр девяноста. Классический Телец, 1956 года рождения, как и мой отец, правда он абсолютно отличался от него. Это было единственное, что я знал о нем. Его жизнь была окружена тайной. Мне удалось узнать, что он когда-то был агентом секретных служб – он никогда этого не подтверждал – но повторял постоянно, что никогда бы не вернулся на госслужбу. Я задавался вопросом, продолжает ли он думать также, когда спускается с холмов Виминале, где находится Министерство внутренних дел, ко мне, ждущему его в машине. Кто знает, какого черта он там делал и с кем встречался.

– Не задавай мне вопросов, – говорил мне, садясь в машину, – поехали отсюда.

Я слышал по голосу, что он был тесно связан с этой самой госслужбой, о которой говорил с таким пренебрежением. Что-то случилось, но что-то слишком серьезное, чтобы объяснять какому-то парнишке. Вито обладал необходимым опытом, чтобы управлять самым большим бюро расследования в Италии, мысленно снимая форму, которую физически никогда не надевал. Благодаря ему я научился жонглировать правилами и законом не нарушая их.

– Видишь ли, – говорил он мне, – полицейский или патрульный никогда не станет делать больше того, что обязан и что ему разрешено, – так он начал одно из наиболее важных для меня откровений, – всего лишь потому, что некоторые служат в вооруженных силах лишь затем, чтобы принести зарплату домой. Ухмыльнулся несколько брезгливо. -Наша миссия другая: мы, с позволения клиента, имеем право вести расследование как считаем нужным. Никакая прокуратура не устанавливает нам правил, мы подчиняемся только нашему разуму и нашей совести, – смотрит на меня, чтобы убедится, что я слушаю внимательно. В этом не было необходимости, я и так ничего другого не мог делать, слушал как зачарованный. – У меня нет смен, могу работать по восемнадцать часов в сутки, но если не хочу, могу точно так же лежать в лодке на море. Успех в нашей профессии зависит от хитрости и ловкости, где значение имеет мозг, мысль, сознание. Это больше, чем звездочки на погонах. – Мы приближались к офису, но он продолжал ехать прямо мимо поворота, чтобы продолжить свою речь. Хотел дать мне больше знаний.

– Мы те, для кого стратегия, подход, умение вести себя в сложной ситуации, как и хотеть разрешить проблему, очень важно. Клиенты выбирают нас, потому что мы даем результат, и должны быть благодарны пробелам в правоохранительной системе за то, что работаем, и нам платят и переплачивают те, кто может себе это позволить. – Показывает мне на папку. – Посмотри сюда: уже три агентства работали по этому делу, без результата. Знаешь почему? Они так и не сдвинулись с места, ни в голове, ни физически.

Длинный круг по дороге, усаженной деревьями, привел нас к одной незаметной дорожке, ведущей к офису. Вито почти заканчивал эту свою речь, которая была одновременно и уроком для меня: – Да, мы стоим в пять раз дороже, но решаем проблемы. Что в итоге обойдется дороже – позвонить или нет? Возможно второе…

Прошли годы, но я все еще помню каждую деталь того дела. Известно нам было только то, что восьмилетнего мальчика по имени Адил похитили. Кто-то увел его среди ночи. Мы отправились на Сицилию через два дня после его исчезновения. Первые поиски по всему острову велись тихо, мы не должны были препятствовать работе государственных учреждений. Мы поехали туда, потому что к нам обратился человек, который был для нас единственной зацепкой. Отец. Нашим главным врагом стало время. Обыскивали горы Сицилии, метр за раз, в основном ночью, с фонарями. Никакого проводника по местности, в одиночестве, в уверенности, что это могло нам помочь хоть как-то сдвинуться с места. Другой урок, который я усвоил там, работая с Вито, заключался в следующем.

– Часто, какое-то дело не дает тебе двигаться дальше, пока пытаешься связать малейшие детали месяцами. Потом в одну секунду пазл складывается и наступает поворотный момент.

Мы прочесали все удаленные места в горах, опасность постоянно поддерживала высокий уровень адреналина в крови. Я смотрел на Вито, постоянно державшего руку на пистолете, я знал, что он всегда носил его заряженным справа на ремне. Когда останавливались, чтобы свериться с картой, от холода тело еще больше немело.

– Стукни пятками одну об другую, – говорил мне, – тогда не будешь ощущать холода.

Он повторял это, пока при помощи фонарика проверял карту: -Делай так и сможешь сохранять концентрацию.

Благодаря этому совету я никогда не терял сосредоточения. Сотрудничать с правоохранительными органами было не легко. Журналисты и телевизионщики все осложняли. После ста пятидесяти двух дней с момента похищения, начали поступать требования выкупа всякими различными способами. В какой-то момент похитители потеряли терпение. Однажды ночью пришла посылка с плюшевым подарком на имя мальчика. Мы с Вито прибыли первыми на место, предупрежденные родителями. Хоть я и был уже взрослым парнем, эта сцена заставила застыть кровь в моих жилах. Осмотрев игрушку обнаружили вместо одной лапы палец. Исследования показали, что это был палец ноги Адила. Началась гонка со временем, таких посылок больше нельзя было допустить. Это стало нашей единственной целью. Усиленное внимание к деталям помогло закончить это дело о похищении в течение нескольких недель. Выкуп был заплачен, но мы не могли его сопровождать. По крайней мере у нас получилось вырвать жертву из пасти голодных волков.

Сообщение на Ватсап меня отвлекает:

ВСЕ В СИЛЕ НА СЕГОДНЯШНИЙ ВЕЧЕР?

Сначала я растерялся, я забыл об этой встрече, но я никогда не отказывался от возможности провести время с женщиной. Не собираюсь этого делать и в случае с Даниэлой.

ЕСТЕСТВЕННО.

Отправляю сообщение. Новая встреча – это еще один источник адреналина, больше эмоциональный, чем физический.

Женщину этого вечера, Даниэлу, видел неоднократно, всегда мимолетом, в баре возле офиса. В первый раз, когда я обратил на нее внимание, подумал, что она может стать хорошим способом отвлечься: с ее пышными длинными темными волосами, телом с сексуальными изгибами и голубыми глазами. Было бы неплохо провести с ней время, чтобы получить передышку, сказав своим делам «стоп». Во второй раз, как самец охотник, приготовился к атаке, хотел ее. Я пригласил ее на ужин, не зная номера телефона, ничего не знал о ней самой, но мне было интересно. Прошу Лизу отменить мои дела на день и заказываю онлайн – как мой фирменный знак – цветы для нее в этот вечер, подсолнухи и тюльпаны. Я умею быть галантным, если надо соблазнить женщину.

3
Семья Орланди

Большая вилла в стиле либерти, возникающая передо мной, меня не особо впечатляет, всего лишь очередное богатство. Я не испытываю ненависти к роскоши, являясь ее первым ценителем и последователем, но далеко не во всех ее проявлениях. От роскоши, которая предстала перед моими глазами, меня тошнит, впрочем, как обычно. Особенно, когда очевидно, что эти деньги не были добыты собственным трудом. Паркую машину без какой-либо проверки со стороны охраны, рассматривая окружающую действительность. Возле двери меня встречает Рудджеро.

– Привет, Брандо, – дверь закрывается за моими плечами.

Первое, что замечаю как детектив, это запах лаванды, как если бы все внутри дома все было абсолютно новым. Я не ожидал увидеть неопрятную обстановку, но и не рассчитывал на такой маниакальный порядок. Мне предложили присесть в большой гостиной, выдержанной в одном стиле. Дизайнер хорошо поработал, должен отметить. Дом аккуратен, даже слишком, все просто чертовски упорядочено: каждая картина на стене совпадает по размеру с другой, никаких разномастных форм, а эти висящие портреты, возможно, принадлежат каким-то усопшим родственникам. Они некрасивые и старые, по сравнению со всем остальным. Меня вообще не удивляет, что девушку украли. Я бы на ее месте сам сбежал. Цинизм позволяет мне держаться отстраненно, не включаясь в ситуацию эмоционально, всегда. Женщина сидит на стуле, ее взгляд направлен в окно, как только она замечает меня, тепло здоровается, уже чуть более открыто, чем раньше. Сажусь на один из диванчиков, родители устраиваются напротив меня. Разговор между детективом и клиентом начинается с выяснения подробностей. С опытом я научился уделять внимание мелочам, придавать значение жестам людей больше, чем словам.

– Как вы? – сразу мне никто ничего не скажет, потихоньку и аккуратно могу добиться того, что они начнут мне доверять.

– Ждем, -звучит ответ.

Я молчу, но вижу их беспокойство. Прошло уже сорок восемь часов и ни одного звонка. В их поведении я не замечаю ничего ненормального, оно более чем нормальное. Начинаю с простых вопросов. Сначала спрашиваю Рудджеро, который похоже больше сопротивляется, а потом его жену, которая отвечает на мои вопросы в естественной и полной решимости манере. Расспрашиваю сеньору о ночи похищения. Ее взгляд направлен поверх меня, смотрит за мою спину, и в любопытстве оборачиваюсь, чтобы посмотреть вместе с ней: фотографии. На стене за моими плечами множество фотографий. «Почему нет ни одной фотографии маленькой Греты?» -думаю. Синьора рассказывает мне, что все произошло тихо, открытое окно – единственный след, который оставили похитители. Уверен, что все уже было осмотрено после того, как они подали заявление. Даже если мне этого будет недостаточно. Я не доверяю следствию, проведенному властями. Агенты, которые обследовали место происшествия, конечно же, обычные люди, которым всего лишь надо принести зарплату домой. У них нет никакой серьезной причины, чтобы хотеть добраться до истины, в отличие от меня. Моя работа, кроме того что она просто захватывающая, позволяет мне жить безбедной жизнью. Естественно, никогда не выдам этих своих соображений супругам. Продолжаю вести себя сдержанно, поверхностно, спокойно, каким научился быть перед лицом ответов клиентов, а в особенности их лживых взглядов. Пытаюсь детальнее рассмотреть некоторые снимки. Изучаю фотографии, которые мать любезно передает мне, сняв со стены. Есть что-то странное в них.

– Какой была Грета, когда была маленькой? – Рудджеро смотрит на меня так, как будто не понял вопроса или не знает, что сказать.

– Обычная, наверное… – чешет затылок, колеблется. -Можно сказать веселая, жизнерадостная. Может даже слишком, – смотрит на жену.

Очевидно, что этот момент вызывает некоторую неловкость у мужчины. Он этого не знает, но это его слабое место. С опытом я научился ценить значимость языка тела. Самый лучший ответ помимо слов – это жест, их сопровождающий. Рудджеро что-то скрывает, но меня больше интересуют слезы на глазах жены в этот момент. Даю Рудджеро возможность успокоить супругу, которая как будто расстраивается все больше. Немного отдаляюсь от них, чтобы изучить вид из окон. Мне надо найти отправную точку этого дела, надо копнуть глубже: взять быка за рога? Еще не время.

– Синьора, по такой погоде я бы с удовольствием выпил чашечку травяного чая, не угостите? – Я понял, что этой женщине надо действовать, чтобы успокоиться. Кажется, сработало.

– Конечно, у меня есть черничный чай, привозной, – робко улыбается, вытирая последние слезы. Так, как будто делится со мной каким-то секретом.

Проходим вместе на кухню, очередная попытка выставить на всеобщее обозрение свои деньги, отлично получилось. Как я и ожидал, зрелище вызывает тошноту. Темная бытовая техника сочетается с деревом, конечно же ценным, из которого сделана мебель. В центре кухни нахожу большой остров. Посередине стоит пустое блюдо, в стиле Лимож, с золотыми ручками. Мои глаза непроизвольно закатываются. Сажусь и наблюдаю за женщиной, которая открывает по очереди все ящички. Понятно, что она что-то ищет.

– Знаете, я не очень хорошо ориентируюсь на этой кухне, – продолжает искать, в итоге находит то, что ей было нужно. Ничего не отвечаю на ее высказывание, вернусь к вопросам после чая. К моему удивлению, меня угощают еще и медом с печеньем, домашним и, надо сказать, превосходным. Черничный чай просто замечательный, все идеально.

– Кто еще проживает вместе в вами? Вы одни в доме? – могу начинать.

– Нет. У нас есть управляющий и одна горничная, – отвечает, глядя в свою уже пустую чашку.

– А где они сейчас? Я никого не заметил у дверей, только Рудджеро.

– Мы остались одни после похищения, – отвечает тихим голосом, после мимолетного колебания. Эта информация даже если и полезная, но не самая важная в этот момент, пока нет необходимости разговаривть с их помощниками.

– Я заметил вооруженную охрану снаружи, – показываю рукой с сторону улицы.

– Да, нам пришлось, – объясняет Рудджеро, и продолжает, зная, что я спрошу зачем, – я больше не чувствую себя в безопасности. Ласково поглаживает жену по плечу: – дом очень большой и без наших помощников мы чувствуем себя как-то одиноко.

Я не отвечаю, понимая, что могу узнать больше, только поговорив с самими работниками. Естественно, хозяевам дома этого не сообщаю, у меня еще есть время. Мне надо еще решить, мое ли это дело в принципе.

– Я хотел бы осмотреть виллу, если это возможно, – я поднимаюсь со стула, – просто общий осмотр. Только, чтобы иметь представление. Что сказали полицейские, которые писали рапорт? Что-то нашли?

– Мы в ожидании новостей от них… – сразу отвечает Рудджеро.

Проводят меня осмотреть огромную виллу в четыре этажа. Здание снаружи белое, огромный сад занимает широкое пространство с большим фонтаном в центре.

– У вас нет собак? – спрашиваю.

– Нет, потому что у Греты аллергия, у нее не очень крепкое здоровье, – ответ звучит сухо, это не то, что я ожидал от Рудджеро. Это избегание.

Хорошая постройка, даже если перелезть через забор не составит труда. Мой мозг начинает строить предположения. Внутри нет никакой защиты, большие ворота не нужны. Подхожу к накрытому бассейну, вокруг стоят шезлонги и даже большая барная стойка у стены. «Этой семье нравится развлекаться», – приходит мысль. Бросаю взгляд на окна, на них нет решеток, простота похищения меня не удивляет.

– Раньше никогда не было попыток похищения?

– Нет, – отвечает Рудджеро. Еще одно сухое «нет». Такое «нет», которым как бы хочет мне сказать «я влиятельный человек». Рудджеро не похож на наивного простака, но не могу исключить и того, что Грету украли люди, находящиеся к нему ближе, чем он думает. Мне понятно откуда происходит его уверенность, но поверить в его слова мне трудно. Есть некоторая театральность в том, как именно было совершено похищение, что не может быть вызвано только деньгами, дело в чем-то другом, и мне надо углубиться в это дело, чтобы разобраться. Опыт научил меня тому, что всегда найдется что-то или кто-то очень близкий к жертве, будь это убийство или разорение компании, поиски никогда не ведутся в широком радиусе, а, наоборот, в ближайшем окружении. Серьезные неприятности, которые причиняют ущерб, всегда проходят по одному и тому же сценарию: виновный всегда был рядом. Знаю точно, что секретные службы контролируют преступный бизнес: их роль в том, чтобы непрестанно следить за соблюдением границ и баланса сил. Все должно работать хорошо, а главное без внутренней вражды. Даже если Рудджеро трудно сказать мне больше, мне понятно, почему Бруно хочет, чтобы я взялся за это дело. Значит они тоже блуждают в потемках чего-то или кого-то тесно связанного с семьей Орланди. В этот момент у меня появляются вопросы, которые предпочитаю оставить при себе, потому что все равно не получу никакого стоящего ответа. Я тут только для того, чтобы наметить план действий и, если того стоит, взяться за это задание, которое мне кажется все более странным. Уже сто лет не случалось ничего подобного. Надо изучить поглубже эту семью.

– Ко мне все хорошо относятся, – мужчина кажется почти удивленным моим вопросом.

– Да, я Вас понимаю, но тут речь идет о похищении Вашей дочери, – говорю коротко и спокойно, чтобы произвести нужный эффект.

– Вы с кем-то поссорились недавно, может возникло какое-то недопонимание? – смотрю по сторонам, почти безразлично, чтобы не встретится с ним взглядом и дать ему остаться наедине с самим собой, чтобы подумать и вспомнить: -Любая мелочь. Грета может быть ближе, чем Вы думаете.

Он смотрит на меня, быстро узнаю этот взгляд, много раз ловил такой на себе. Рудджеро такой же человек, как и все остальные, кого я до этого встречал, он что-то скрывает и это очень видно. Понимаю по его быстро бегающим темным зрачкам, что там что-то есть, пауза затягивается и он не произносит ни слова. Я прекрасно знаю, что если мысли не складываются в слова, то в деле всегда замешан страх.

– Нет, ни единой размолвки ни с кем, – семь секунд паузы, мужчина прокашливается, чтобы отвлечься от неприятного момента, а я понимаю нутром, что нужно выбрать другую стратегию.

– Возможно у жены, на работе… – оставляю фразу недосказанной, будто сомневаюсь, упоминая ее.

– У такого врача, как моя жена? – смеется так, будто услышал хороший анекдот. – Это невозможно. Ее любят абсолютно все, каждый день ее пациенты только и делают, что ждут ее, – признается глядя мне в глаза.

– Может мы можем вернуться в дом и поговорить с ней, может она Вам что-то не сказала, – пытаюсь изобразить безразличие, решая копнуть не в глубь, а в ширь.

– У нас с женой нет секретов, она откровенна со мной, потому что я ее муж, – обиженный голос оставляет меня равнодушным, это конечно не то же самое, но понимаю его попытки защитить ее от дальнейших травм. Возвращаюсь в то место, с которого начал, почва суховата для тех дождей, которые недавно прошли. Останавливаемся на входе, жена занята приготовлением ужина.

– К нам все хорошо относятся, – прикуривает сигарету, – в моей компании от меня зависят пятьдесят четыре семьи. Зачем им причинять мне вред?

Его рассуждения не выдерживают никакой критики, как будто говорит наивный ребенок.