Ты небом клялся мне не раз,

Что будешь ты моим,

Что договор, связавший нас,

Навеки нерушим.

О небо, смерть мне подари.

Я вечным сном усну

У двери лорда Грегори,

Простив его вину.

Роберт Бернс «Лорд Грегори»

– Клари, давай уйдем? Тебе совершенно не зачем все это видеть и напрасно мучить себя. Ты ничего тут поделать не можешь. Идем отсюда? – в который раз спрашивал меня Свен.

– Нет. Мы останемся. Давай потанцуем?

Зал был великолепен. Сотни магических огней освещали бальную залу. Они отражались в многочисленных драгоценностях юных несок и дородных эмакум. Сверкало всё. И начищенные до блеска зеркала, и носки бальных туфель, золото потолка и подносы с шампанским и соком. Лепнина стен и колон соперничала по белизне с перьями на прическах и веерах. Пол из прекраснейшего паркета был так же натерт до блеска, и, если бы я уже не раз танцевала на нем, мне было бы страшно поскользнуться.

Произошедшее ограбление на аукционе никак не отразилось на нашем внешнем виде. А поэтому и я, и Свен легко вписались и ничем не выделялись на общем фоне. На аукцион я надела свое лучшее платье и украшения, поэтому и сейчас чувствовала себя уверенно. На нас не обращали внимания. Иногда я кивала знакомым, но если мое появление и вызвало удивление, то в скандал точно не переросло. Всем было всё равно. Приклеенные улыбки юных несок, занятых только своей персоной, их мамочек, обращающих внимание только на кавалеров дочерей. Прямые спины и несгибаемые корсеты, как будто они палку проглотили. Тут за собой бы уследить. При таком-то количестве народу.

После того, как я приняла решение прийти сюда, выбор спутника был очевиден. Себастьян точно не подходил. А вот Свен подошел идеально. Он кивнул, когда я, отозвав его в сторону, попросила меня сопровождать. Свен достал из кармана приглашения на две персоны. На мой округлившийся в вопросе рот он рассмеялся и сказал, что попросту утащил их со стола герцога в его кабинете. Мы так увлеченно орали друг на друга, и герцог бил кулаком по столу, что этого никто не заметил. Свен сказал, что предвидел необходимость этого воровства и ничуть не жалеет. Его сиятельство пустят и так.

Бальная зала была огромна. Тут легко было потеряться и не найти то, что ищешь. Но к герцогу Рихарду де Алеманьа это, разумеется, никак не относилось. Его было видно даже с другого конца бальной залы. Как только я вошла, и поискала его глазами, грудь просто пробило страшной болью.

Мне стала понятна и его отчужденность, и постоянная занятость в последнее время. Эта занятость выглядела великолепно. Если я была, в моем понимании, миловидна, то девушка, которую он придерживал за талию и чью руку то и дело подносил к губам, была очень красива. Густые черные волосы, вьющимися длинными локонами спадавшие до самой талии. Бархатные темные глаза, прекрасная кожа, тонкие и правильные черты лица. Одета девушка была изыскано и со вкусом.

Герцог да Вильронд с дочерью неской Изабеллой да Вильронд были специальными и особыми гостями Лютеции и лично Его Сиятельства герцога Рихарда де Алеманьа. Это звучало буквально отовсюду. Это было новостью всех столичных газет. И только я, сосредоточенная на принятии своего нежданного материнства, ничего не заметила. Буквально всё мне об этом трубило. И газеты, и поведение Рихарда, и его отчуждение. А я не хотела видеть очевидных истин. То, что было у меня под самым носом.

Как же больно это было. Осознавать, что ты ничем не отличаешься от бесконечной череды его любовниц и содержанок. Что все, что ты принимала за проявление любви, было самой обычной похотью и ничем большим. Содержанка и дочка лавочника. Я была никем. Не обладала большим магическим потенциалом, как юная неска Изабелла да Вильронд. Не была так красива, богата и знатна. Не была дочерью могущественного герцога. И еще много него «не». А вот «да» было слишком мало.

А еще я понимала, что не могу его осуждать. Он всегда был предельно честен со мной. Он ничего мне толком и не обещал. А вот предостережения сыпались, как из рога изобилия. Все вокруг только и говорили, что я не могу быть ему парой. Что мы слишком из разных слоев общества. Что любовь предпочитает равных. И не бывает по-другому. Что хоть это и другой мир, но все же мир, а не волшебная сказка. И только в сказках принц женится на Золушке. А в реальной жизни такого не бывает.

Я протянула руку в ответ на поклон Свена и приглашение на танец. Он закружил меня по зале, и мы все ближе приближались к месту, где стоял Рихард со спутницей. При ближайшем рассмотрении она оказалась еще красивее. И вместе они смотрелись просто великолепно. Рихард в его парадном мундире со звездой мага и золотыми аксельбантами и яркая утонченная брюнетка.

Наши глаза встретились. В его появилось недоумение, а потом недовольство. А вот в моих глазах он мог прочесть только безграничное понимание и печаль.

– Свен, пойдем на выход. Я увидела, что хотела,– шепнула я партнеру.

– Клари, это было плохой идеей. Но я знал, что все равно не смогу тебя отговорить. Осталось только помочь. Идем. – Он, взяв меня за руку, повел в сторону выхода.

Спиной мне казалось, я просто чувствовала прожигающий насквозь взгляд Рихарда. Но мы смешались с толпой, и вскоре это ощущение пропало.

Мы сидели в машине и не трогались с места. Я попросила Свена об этом. В тени каменной кладки нашу машинку было не видно. Это была не самая удачная машина для поездки на бал. На карету она явно не тянула. Скорее на тыкву. Но это была единственная машина, которую Свен сумел раздобыть за такой короткий срок. Она была не просто маленькой, а очень маленькой. Мое платье еле влезло в нее. Заднее сидение отсутствовало как факт. Переднее пассажирское в принципе тоже, потому что назвать полноценным сидением то, на чем я уместилась, было проблематично. Свен с его ростом все же помещался на водительском сидении, но и только. Мы стояли около стены, окружающей замок Рихарда и ждали непонятно чего. Просто сидели в этой коробченке для лягушонки и молчали. Свен не сказал ни слова. Просто молча кивнул на мою просьбу. Всё понимающий и не нуждающийся в объяснениях Свен. За какие заслуги я получила его дружбу и привязанность?

И вот в темноте показалась большая машина Рихарда. При её приближении тут же осветились большие кованые ворота и, распахнувшись, гостеприимно впустили её. Я выскочила из машины и, оставаясь в тени стены, помчалась к воротам. Я бежала в шикарном платье и легких туфельках, и, казалось, даже ветер, не сможет меня перегнать. Подбежав, я увидела, как машина остановилась, подъехав к дверям. Лакей открыл дверцу, и Рихард вышел из машины. Но не прошел в дом, а подал руку спутнице, помогая ей выбраться из недр механического зверя. Неска Изабелла да Вильронд элегантно вышла из машины и, сверкая белоснежной улыбкой, что-то сказала Рихарду. Тот улыбнулся и, обняв её, повел в дом.

Они ушли, а я по-прежнему стояла, вцепившись в решётку. Он привел её в свой дом. До сегодняшнего дня это был наш дом. Меня обняли сзади теплые руки Свена и принялись отдирать от решетки мои ладони.

– Клари. Я отвезу тебя домой. Ты не можешь тут стоять. Мне жаль тебе это говорить, но неска Изабелла да Вильронд и Его Сиятельство будут сегодня ночевать в замке вместе. Смотри, машину отогнали в гараж и заперли. Она останется тут, и ты больше ничего не увидишь.

– Может быть, она еще уедет?

– Нет, Клари. Не уедет. Смотри, в пристройке у шофера зажегся свет. Его явно на сегодня отпустили. Клари, хватит мучать себя. Я отвезу тебя домой. Тебе нужно отдохнуть. Это был невероятно длинный день.

– Да. Ты прав. Я как героиня того романа подумаю об этом завтра. Во всех романах героини следуют этому мудрому совету.

И я дала Свену оторвать свои руки от решетки радуясь, что куст высокой гортензии скрывал меня из виду. И меня вряд ли заметили в замке. Да еще среди ночи. А Рихард и Изабелла были слишком заняты друг другом.

Но едва я села в машину слезы полились из глаз ручьем. А вскоре и истерика накрыла меня с головой. Я рыдала и не могла остановиться. Вся накопившаяся боль и все страхи разом хлынули потоком. Я рыдала и за пережитый ужас во время ограбления, и за холодность Рихарда, и за сверкающее великолепие бала. Я оплакивала все и сразу. Весь этот бесконечный день. А стоило мне подумать о том, чем сейчас занят Рихард, меня накрывало с новой силой.

В лавку мэтра Липринора Свен внес меня на руках. И, усадив в кресло, куда-то отошел. Я продолжала рыдать и не могла успокоиться. Слезы давно должны были закончиться, но поток их был, казалось, неиссякаем. Перед моим лицом появился стакан с водой, и я жадно его схватила. А то так и слезы закончатся, нужно же пополнить запасы жидкости. Я пила и по вкусу догадалась, что это не просто вода. Наверное, что-то из запасов эмакум Альмы.

Зря я всё-таки так скептически все время относилась к её каплям и микстурам. А они работают. Вот уже второй раз я убедилась, что они способны меня успокоить и вернуть из мира страданий и переживаний в реальный мир. Я успокоилась и, взяв протянутый платок, вытерла лицо. Надо брать себя в руки.

– Клари, девочка тебе лучше? – голос мэтра окончательно привел меня в чувство.

– Да, спасибо, мэтр. Я пришла в себя, – ответила я.

– Я просто хочу, чтобы ты всегда помнила, что ты не одна. Что у тебя есть я, Альмочка, есть твои братья, и друзья. И поверь мне это очень много. И все проблемы решаются гораздо легче, когда их можно разделить с близкими людьми, – продолжил мэтр.

Я всхлипнула. Вот не сказал же он ничего, чего бы я не знала. А мне стало легче. Я справлюсь. Со всем справлюсь. И потерю Рихарда я тоже переживу. Как бы ни было сейчас больно, я должна жить дальше. И я же теперь не одна. Нужно думать теперь не только о собственном благополучии, но и о малыше.

Я собиралась встать и пойти к себе, как вдруг раздался грохот. Что-то упало в углу антикварной лавки.

Свен оказывается никуда не уехал, поэтому мы все втроем устремились на шум. Упала картина. Сравнительно небольшое полотно, но в тяжелой позолоченной раме. Свен наклонился и поднял её.

– Что это мэтр? Я раньше её не видела.

– Да, Клари. Я только вчера её приобрел. Старый друг занес. Возможно, это эскиз к полотну «Совет о мести» Франко Гайеза. Но это не точно. Хотел всё тебя попросить магически осмотреть. Но как-то все, к слову, не пришлось, – ответил мэтр.

– «Совет о мести»? Я не совсем понимаю. А о чем картина? – опять спросила я.

– Клари, уже поздно. Ты уверена, что хочешь сейчас это обсудить? – Свен мягко поинтересовался и как-то очень осторожно, как будто боялся меня спугнуть.

– Да. Хочу. Мэтр, я…

– Я понимаю, Клари. Возможно, несмотря на тяжелый день и в самом деле тебе сложно будет уснуть. Вот выпей еще воды с каплями Альмочки, а я пока расскажу вам сказку на ночь, – и мэтр протянул мне еще один стакан.

Я приняла его и с удовольствием просмаковала капельки. Действует, как дорогое виски из прошлой жизни, что я один раз пробовала. Так же успокаивает и согревает. А мэтр между тем продолжил:

– Это триптих. «Совет о мести» Франко Гайеза – это его первая часть. У нас тут всего лишь две головки, но это большая картина. На ней одна из женщин нашёптывает героине о неверности её возлюбленного.

– Вот как? Что-то многовато на сегодня измен. Простите, мэтр. Прошу вас продолжайте, – я прикрыла рот ладошкой.

– И, как видишь, в глазах у нашей героини злость. Она внемлет совету подруги и решает отомстить. Вторая часть триптиха называется «Тайное обвинение». Девушка идет к почтовому ящику, чтобы бросить в него анонимное обвинение в измене. И поверь, это очень серьезное обвинение.

– А почему не отправить вестника? – удивилась я.

– Вестник не будет анонимным. А тут донос. Его всегда подбрасывают или оставляют вот в таких ящиках. Правда, все равно можно вычислить человека, написавшего письмо. Представь себе её думы и страдания. Ей хочется отмстить, она испытывает злость и муку, но в то же время и сомнения в правильности такого поступка. Это очень хорошо передано на полотне. – Мэтр задумчиво отобрал у меня стакан и поставил в шкаф.

– А дальше? Вы же сказали триптих? – поторопила я его.

– Третья картина, к сожалению, утеряна, но у нас есть копия одного из учеников Франко Гайеза. «Месть соперницы» так называется третья картина. На ней девушка уже пожалела о содеянном. Она бежит за магом, в данном случае, по-моему, огня, судя по красной мантии, чтобы забрать письмо. Но её подруга снова её останавливает и продолжает увещевать и советовать отомстить неверному возлюбленному.

– И чем все заканчивается? – с замиранием спросила я.

– У нас нет ответа. Мы не знаем. Каждый должен это решить для себя сам.– Мэтр серьезно посмотрел на меня, а потом добавил: – Нужно постараться не натворить дел сгоряча. Что бы потом не сожалеть о них. Сделанного порой не воротишь и не исправишь.

– Я, пожалуй, пойду к себе. Устала. Очень поздно уже. Спокойной ночи, Свен. Спокойной ночи, мэтр.

– Я поеду. Я навещу тебя завтра, Клари? – кивнул Свен, направляясь к выходу.

– Разумеется, Свен. Я всегда тебе очень рада.

– Спи спокойно, Клари. Утром все будет не так, как вечером. Вот увидишь, – пожелал мне мэтр Липринор на прощанье.

Да. Он оказался прав. Утром все газеты трубили о помолвке Его Сиятельства герцога Рихарда де Алеманьа с дочерью герцога да Вильронд неской Изабеллой да Вильронд. И о предстоящей через три месяца свадьбе. Празднества обещали быть пышными и веселыми.

Я держала в руках газету и буквы сливались у меня перед глазами из-за слез, грозивших опять превратиться в бурный поток. А мне-то показалось, что вчера они закончились. Я взяла себя в руки. Нужно поговорить с Рихардом. Как многое мы можем потерять просто, потому что вовремя не сказали, не спросили и не поддержали. Мне нужно с ним поговорить. И я понеслась к замку Рихарда в надежде, что все еще будет не так. Что он мне все объяснит и все будет, как прежде. Я цеплялась за эти мысли, как за спасательный якорь.

Я влетела в замок, стремительно пробежала по лестнице и силой дернула ручку кабинета на себя, даже не постучав. Рихард был там. Он сидел за своим столом, заваленным бумагами и ничуть, казалось, не был удивлен моим появлением. По-моему, он ждал меня.

– Это правда?

– Если ты имеешь в виду новость о моем обручении с неской Изабеллой да Вильронд, то да. Это правда. Мы помолвлены и поженимся через три месяца.

Я стояла в кабинете Рихарда, прислонившись спиною к двери, так как боялась, что не выдержу всего этого и просто упаду. Я до последнего надеялась, что это не правда. Что это недоразумение, и он мне все разъяснит. Разъяснил.

Он встал, чтобы подойти ко мне, но я решительно подняла руку в останавливающем жесте и сказала, отлипая от двери и беря себя в руки.

– Сядь за стол и не подходи ко мне.

– Клари…

– Сядь.

– Хорошо. Только давай ты успокоишься, и мы поговорим без ненужных эмоций. Ты всегда знала, что я не смогу на тебе жениться. Я не обманывал тебя. – Он опустился в кресло за столом.

– Только ты всегда говорил мне, что до этого события еще десять лет, по меньшей мере. – Теперь, когда нас разделял стол, мне стало как-то спокойнее.

– Череда покушений, похищений и твое тюремное заключение наглядно показали мне, как мало у меня надежных союзников. Отец Изабеллы так же, как и я, член совета Двенадцати. Он будет надежной опорой и хорошим союзником. Он очень богат, родовит и обладает существенной властью. Этот союз мне необходим. Я устал. Просто устал. Мне надоели эти покушения, разбойники и мне совершенно не понравилось, что я должен рыскать по городской тюрьме в поисках любимой.

Его голос звучал так спокойно, как будто мы и не обсуждали жизненно важные вопросы. А может жизненно важные наши отношения были только для меня? А он между тем продолжил.

– Ты не сможешь теперь жить в этом замке. Но, Клари, я куплю тебе другой. Ничуть не хуже. Уверяю тебя. Где-то бывать вместе мы тоже не сможем. Но я буду у тебя бывать каждую свободную минуту.

– Нет.

– Что?

– Я сказала, нет. Мне не нужен домик на окраине, куда ты будешь приходить по ночам, скрываясь от толпы журналистов, сурового тестя и красавицы жены. На этом наши отношения закончены.

– Ты не сможешь уйти, Клари. Тебе плохо без меня. Тебе больно без меня. Ты нуждаешься во мне. И эти цепи ты не сможешь разорвать. Поэтому ты будешь делать, так как я скажу, – его голос звучал так уверенно, что мне вдруг ужасно захотелось что-то сломать.

И я что бы погасить это сумасшедшее желание с силой сжала один из браслетов на руке. Мягкий металл треснул, а мне стало легче. Я швырнула сломанную вещь в сторону и уверенно произнесла:

– Нет. Я больше не хочу тебя видеть. Мы больше не будем вместе. Наши отношения закончены.

И мне вдруг стало чуть легче. Как будто порвалась одна из нитей, связывающая нас. Но, по всей видимости, именно это и произошло. Потому что герцог вдруг поднес руку к виску и потёр его.

– Как ты это сделала? Ты порвала одну из нитей. Но как? – он был явно потрясен.

Но на этот вопрос у меня не было ответа. Я не знаю, как. Но я это сделала. А он вдруг продолжил совершенно другим тоном. Ласковым и чарующим:

– Клари, любимая. Ты все не так поняла. Я не оставляю тебя, мы не расстаёмся. Мы по-прежнему будем вместе. Я тебе обещаю, ты даже не сильно и почувствуешь разницу. И потом, через лет пять, Изабелла родит наследника, и мы с ней, скорее всего, разъедемся. А мы снова сможем жить вместе. Стоит только чуть потерпеть.

– Я так понимаю, что ты этой ночью уже показывал ей, как ты умеешь делать наследников. Именно поэтому ты просил, что бы я переночевала у мэтра. Ты сегодня переспал с ней? – грубо спросила я.

– Да.

И он тут же схватился уже обеими руками за виски. Потому что я ощутила жуткую боль от его измены и порвала еще одну нить. А он посмотрел на меня потрясенно.

– Клари, я был вынужден. Она настаивала на этом. И не соглашалась объявить о помолвке, пока мы не станем любовниками.

– Бедняжечка. Да тебя просто изнасиловали в извращенной форме. Подай на нее в суд. Хотя, ты же на ней женишься. Так что наслаждайся.

– Клари…

– Я тебе больше не Клари. Так меня зовут только близкие мне люди, Ваше сиятельство. А вы теперь к ним не принадлежите. Я покину ваш дом в течение часа. Надеюсь, что мы больше не увидимся. Поздравляю с помолвкой, Ваше Сиятельство. И желаю счастья в браке.

Скорее всего, я порвала этими словами еще одну его нерушимую нить, так как герцог опять поморщился.

– Ты не сможешь. Ты придешь ко мне просить принять тебя обратно через пару дней. И я приму. И всё забуду. Даю тебе три дня, Клари. А потом возвращайся.

Я кивнула, развернулась, и быстрым шагом вышла из кабинета, устремляясь в свои комнаты. Я там никогда не ночевала. Они состояли из спальни и главное гардероба. Довольно обширного. И вот сама не знаю почему, но там находились два баула способные вместить очень много. Первым делом я, схватив свой походный саквояж, стала собирать все драгоценности, что мне дарил герцог. Я должна гордо их оставить? Ага. Сейчас. Мне еще ребенка содержать, и на дорогу деньги нужны. Потому что решение созрело еще там в кабинете. Мне нужно уехать и срочно. Буду считать это алиментами на последующие двадцать два года. А если родится девочка, то и все двадцать пять. Еще и на приданое хватит.

Потом выдвинув баул, я стала складывать свои вещи. Все. Баулы были магические и сжимали все вещи, выдувая весь воздух, как пылесос. В результате у меня всё влезло. Закрыв два баула, я уселась и огляделась. Я собрала все. Теперь в комнате не осталось ничего, принадлежащего мне. Теперь к эмакум Кокорине. Она поможет с доставкой багажа к мэтру. Как он сказал, три дня? Я уложусь в два.

Когда я под завывания и причитания эмакум Кокорины выходила из замка, неся с собой саквояж с драгоценностями, я почувствовала, едва вступив на мостовую и закрыв ворота, как порвалась еще одна нить.

Уже к вечеру все два баула были доставлены, и я стала перебирать их на предмет того, что я беру с собой. А что оставляю у мэтра. Я чувствовала, что должна уехать. Я люблю Рихарда, несмотря ни на что. И мне и в самом деле плохо без него. Он прав. Если я не уеду, то приползу к нему через три отведенных мне на это дня. Но он не знает о ребенке. Этот малыш все меняет, придает мне сил и желания бороться.

Его Сиятельство герцог Рихард де Алеманьа придумал просто бесподобно. Иметь прекрасную во всех отношениях жену, богатую, родовитую и красивую. С такой женой можно появиться, где угодно и не слышать шепотков за спиной. А еще и я любовница под боком, привязанная нитями силы к нему намертво. Так, чтобы не ушла и не сопротивлялась. Не устраивала скандалов и сцен. Очень удобно. Только вот я не собираюсь в этом участвовать. Ни за что. Пока Рихард был свободен, я была согласна мирится с очень многими вещами. Но теперь он женат или почти женат. И это все меняет.

И я еще поборюсь за счастье, свободу и возможность жить, как хочу я.