Глава 3
Прошло еще два дня. Зеленые носики тюльпанов уверенно тянулись к солнцу. Надежда на то, что все завершится хорошо, таяла как последний ноздреватый лед.
Шедар никогда не женится на ней. Будет здесь держать… скажем, как заложницу. Чтобы было чем потрясти перед носом у короля Ависии.
Время застывало солнечными каплями, и Льер казалось, что и сама она умерла, и только некие высшие силы заставляют ее каждый день вставать, умываться, съедать скромный завтрак. Тело – не тело, а деревянная кукла с шарнирами. Хорошо, что движется. А внутри все отмирает, леденеет, пластами отваливается в кромешную пустоту, оставляя только один вопрос – зачем все это?
Зачем все это Шедару, уже сто раз мог отделаться.
Зачем все это Льер, дурацкая корона, золотой обруч на голове, иллюзия свободы. Там, у отца, она была как в клетке. Вырвалась, чтобы тут же угодить в новую.
Букетик подснежников, поставленный в низкую вазочку, начал вянуть, и от вида умирающих цветов словно кто-то дергал суровую нитку, которой было прошито сердце. Льер отчаянно хотелось домой, в Ависию. Она перестала понимать, почему помогала Ксеону. Чем было плохо остаться просто ненаследной принцессой?
К вечеру третьего дня Льер захотелось напиться и забыться, хотя бы на одну ночь. Она позвала служанку и, не поворачивая головы, процедила:
– Принесите мне вина.
Женщина безмолвно удалилась, а Льер так и осталась сидеть, глядя в окно. Там, за стеклом, весна вступала в права, все было живо, ярко. Здесь… замершее время, ожидание, ставшее лучшим наказанием для той, что помогла узурпатору.
Льер не обернулась, когда стукнул поднос о столешницу. Подождала, пока скрипнет закрываемая дверь, и только потом поднялась со стула. Служанка ушла, но бессменный надсмотрщик остался в комнате. Стоял, подпирая стену, и молча смотрел на Льер темными умными глазами.
Она усмехнулась и сделала приглашающий жест.
– Не составите ли компанию крокодилу?
Инквизитор откашлялся.
– Ваше высочество…
– Какое, к темному, высочество. Посмотри на меня. Я здесь пленница. И по этому поводу собираюсь напиться в хлам. Предлагаю присоединиться.
– Но я…
– Ладно, не хочешь, можешь продолжать стоять там.
Она махнула рукой, уселась за стол и сунула нос в кувшин. Оттуда пахло сладостью крепкого вина, Льер удовлетворенно хмыкнула и щедро плеснула в серебряный кубок. Потом, глядя на инквизитора поверх кубка, сделала медленный глоток, покатала вино на языке и поморщилась. Льер предпочитала сухие вина, а не это карамельное безобразие с миндальным душком. Впрочем, сойдет, чтобы напиться.
– Мне вот любопытно, – сказала Льер в пространство, особо не ожидая ответа, – почему именно тебя поставили охранять ненаследную принцессу Ависии? Можешь не отвечать, я думаю, ты и сам не знаешь. Наверное, тебе много чего пообещали в случае успеха мероприятия? А тебе, небось, и не нравится здесь торчать целыми днями? Да еще и смотреть на вот такую особу вроде меня?
Она залпом выпила содержимое кубка и, прищурившись, посмотрела на инквизитора. Ей вдруг подумалось, что какой-то этот парень худой и бледный, и совершенно неожиданно зашевелился дремлющий материнский инстинкт. Откормить бы его. Приласкать. Сирота, небось.
– Твоя мать жива? – хрипло поинтересовалась Льер, вновь наполняя бокал.
– Нет, ваше высочество.
– А ты ее хотя бы знал?
– Нет…
– Хреновое детство, а?
В голове воцарилась приятная легкость. Все мысли – тревожные, тоскливые – заволокло розовой дымкой, и Льер тут же подумала, что вот, наконец-то ей хорошо. Суррогат свободы.
– Не слишком, – ей показалось, что мальчишка усмехнулся.
И взгляд снова, как назло, прилип к его красивым, породистым запястьям. В приятной дымке опьянения Льер отчего-то представил себе, как бы эти пальцы аккуратно расстегивали застежки ее платья.
«Ну что за ерунда? Прекрати. Немедленно».
Она еще раз оглядела его. Высокий, худоват, правда, но это пройдет вместе с молодостью. Плечи неширокие, но видно, что крепкие, хорошо развиты.
Чтобы затоптать не в меру разгулявшуюся фантазию, Льер торопливо выпила вино. Голова закружилась, комната предательски качнулась вбок.
«И это с двух стаканчиков? Да ты стала слабачкой, Льер!»
– Чтоб ты знал, – она наставила указательный палец на расплывающегося темным пятном инквизитора, – я ни о чем не жалею. Да, я помогла Ксеону, за что и поплатилась. Синяки и ссадины от кандалов заживают весьма медленно… как там тебя… Шиан. И потому, когда твой начальник, мастер Нирс, предложил выйти замуж за принца Шедара в обмен на… хм, некоторые услуги, я согласилась. И, наконец, если бы не я… То ваш верховный инквизитор уже был бы похоронен, а принц Шедар так и не увидел бы солнечного света.
Перед глазами поплыло окончательно, и Льер с удивлением поняла, что ей не хватает воздуха. Невидимый обруч стиснул шею, она вцепилась ногтями в него, пытаясь содрать, но ничего не вышло. На нее стремительно надвигалась тьма, и в сумрачной круговерти Льер вдруг увидела лицо парнишки, совсем близко. Кажется, он был обеспокоен. Что-то кричал. Кого-то звал.
«Все-таки отравили», – успела подумать Льер.
Невыносимая боль вспыхнула в легких, охватила ее всю. А потом действительность резко схлопнулась, как будто упала крышка сундука, отрезая Льер от прошлого и будущего.
Глава 4
Свет возвращался медленно, завитками просачиваясь сквозь пыльную завесу беспамятства. Потом вернулось ощущение горечи во рту. Сердце билось скачками. Сквозь ресницы Льер бездумно и долго смотрела на беленый потолок с дубовыми балками, а потом вспомнила, что король Шедар все же сделал первый шаг и приказал ее отравить.
Жаль, что не довел до конца.
Но кто ж ее спас, выдернул из игольчатых когтей смерти?
– Она пришла в себя, – голос верховного инквизитора было сложно не узнать.
– Как хорошо. А я-то уж подумал – все…
– Вовремя сообщили. Еще несколько минут – и все.
– А что теперь?
– А что теперь… Будет восстанавливаться некоторое время. Как раз, Всеблагий даст, к обряду бракосочетания поднимется на ноги.
«Я не хочу, не хочууууу!» – мысленно завопила Льер.
Она уже ничего не хочет. Ни короны, ни трона королевства Рехши. Домой хочется, в свою уютную спальню.
– Я… не… – выдохнула она хрипло и с ужасом поняла, что не в состоянии шевелить языком, не говоря уже о том, чтобы кого-то в чем-то убедить.
Над ней склонился Аламар Нирс, и впервые в его ледяных глазах Льер увидела нечто, похожее на сочувствие.
– Ваше высочество… Вам повезло, что Шиан вовремя ко мне обратился. Успели.
– Он… Шедар… – все-таки прохрипела Льер, а инквизитор неожиданно улыбнулся.
– Нет, ваше высочество. Даже не думайте, это не Шедар вас приказал отравить. Служанка уже во всем созналась. Видите ли, остались недовольные во дворце, которым не по душе перспектива иметь вас королевой. Но я приму особые меры, чтобы ничего подобного не повторилось.
Льер прикрыла глаза. Ну конечно, ее там все ненавидят. Надо быть кромешной дурой, чтобы после этого по-прежнему желать корону.
«К Претемному все. Я уеду. Убегу. Домой».
– Кстати, поблагодарите Шиана за свое спасение, – добавил сухо инквизитор, – если бы не он, то…
Льер молча кивнула. Поблагодарит, обязательно. Дайте только на ноги подняться.
– Теперь Шиан будет с вами постоянно, – прозвучало над головой, – и вся пища, что будет доставляться вам, должна обязательно проверяться соответствующими артефактами.
Потом он ушел, а Льер поняла, что медленно проваливается в сон.
Но прежде чем уснуть, она ощутила легкое прикосновение. Шиан отвел со лба волосы назад, а потом, как будто нечаянно, пропустил локоны меж пальцев. Льер вдруг захотелось ухватиться за его руки и не отпускать, как будто она висела над пропастью, а Шиан был ее единственным спасением.
…Когда она снова открыла глаза, комната была залита ярким солнечным светом, а по стенам прыгали вперемешку солнечные зайчики и едва наметившиеся тени от веток. Льер пошевелилась, и тут же к ней склонился Шиан, ловко подсунул ладонь под затылок и осторожно приподнял голову.
– Пить хотите?
– Да, пожалуйста, – прошептала Льер, с трудом ворочая пересохшим языком.
Через секунду ее губ коснулась холодная чашка, и в рот потихоньку полилась вода. Льер жадно глотала, и, хоть и подташнивало, и голова кружилась, почувствовала себя почти человеком.
– Пока довольно, – тихо сказал Шиан, убирая чашку.
Он опустил голову Льер на подушку, и, отставив воду, сел рядом на табурет.
– Как вы себя чувствуете?
Она даже нашла в себе силы улыбнуться. Похоже, только этому мальчику и не все равно, как она себя чувствует. Шедару, видимо, на все плевать с высокой башни.
– Так себе, – выдохнула она.
Говорить стало куда легче, силы возвращались.
– Ту служанку казнили, – сообщил Шиан.
– Другую пришлют, – Льер усмехнулась, – такую же.
– Нет, не пришлют, – как-то очень зло произнес инквизитор, – больше никого не пришлют.
– А кто же… – она хотела спросить, кто же будет ухаживать за ней.
И внезапно поняла, кто. И пожелала Аламару провалиться в царство Претемного. Так ее еще не унижали.
– Я буду ухаживать за вами, – подтвердил Шиан бодро, – я все умею.
– Нет… нееет…
– Но почему?
Льер закрыла глаза. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Да за что ж ей это все? Не слишком ли много за помощь принцу Ксеону? От возмущения даже сил прибыло.
– Я не позволю мужчине быть моей сиделкой! – прохрипела Льер, – и передайте… да, передайте его величеству, что если ему не все равно, что происходит с его невестой, то было бы недурственно подобрать верных людей для ее свиты!
– А я вас чем не устраиваю? – на красивых губах Шиана появилась лукавая усмешка.
– Да ты… ты совершенно чужой мне мужчина, побери тебя темный!
– Ну… не думайте обо мне, как о мужчине.
– Да ты издеваешься, – выдохнула Льер.
Может быть, она и рада была бы не думать. Но вспоминался букетик подснежников. И нежное, робкое прикосновение к волосам. И эти его губы, такие соблазнительные, так и хочется попробовать, каковы они на вкус. И руки. И прямая крепкая спина, видно, как мышцы перекатываются под тканью черной рубашки.
– Я лучше… сама, – прошептала она, – да-да, сама.
– Как пожелает ее высочество.
Он в самом деле смеется, или ей мерещится?
Льер поежилась в кровати и с тоской подумала, что очень скоро ей захочется воспользоваться ночным горшком. А сил нет. Но и желания, чтобы ее усаживал на горшок молодой мужчина, тоже нет. И что делать?
Чтобы отвлечься, Льер попросила:
– Расскажи мне, что происходит в столице. До тебя ведь доходят слухи, а?
Шиан закинул ногу за ногу, сцепил замком пальцы.
– Да что там может происходить? Его величество готовится к свадьбе. Коронация уже три недели как была.
– Три недели, – сдавленно выдохнула Льер.
Три, мать их, недели.
И все это значит только одно: Шедар передумал жениться, она ему не нужна. А к какой он там свадьбе готовится – неизвестно. Впрочем, принцесс по соседним государствам довольно, и всем им нужно выйти замуж.
Глава 5
За последующие дни Льер успела досконально изучить каждую трещинку на потолке – когда лежала – а заодно понять, сколько мусора на полу – когда ноги подкосились, и она упала после того, как немыслимыми, запредельными усилиями смогла самостоятельно воспользоваться горшком. Тогда… Она упала, колени подогнулись, а ватное от слабости тело попросту сложилось безвольной кучкой. И Льер заплакала, в первый раз за все это время. Она лежала на холодном полу, и рыдания раздирали горло. Внутри все болело от отчаяния и безнадежности, и все, что оставалось – царапать ногтями грубо оструганные доски пола.
Льер даже не услышала, как в комнату вошел Шиан. Дернулась запоздало, когда он осторожно обхватил ее за талию, приподнял, а потом и вовсе взял на руки и понес к постели. Молча. Потом осторожно уложил на простыни, выпрямился… и их взгляды, сквозь пелену слез, пересеклись.
Всеблагий! Она же в одной полотняной сорочке. И очень хорошо видны проклятые синяки на руках, и на щиколотках. А этот… смотрит так, что, невзирая на плачевное ее состояние, к щекам приливает жар.
– У-у-укрой ме…ня… – кое-как выдавила Льер.
– Да, конечно, ваше высочество.
Но вместо того, чтобы просто укутать в одеяло, Шиан вдруг осторожно взял ее за руку и принялся совершенно беззастенчиво разглядывать проступающие под кожей желтые пятна.
– За что… это?
– Н-не твое дело, – огрызнулась Льер.
А потом вдруг подумала – да не все ли равно? Она и без того непонятно кто, и непонятно зачем здесь. А там, во дворце, ее все ненавидят. Или боятся и ненавидят. И обязательно постараются избавиться. Да и в конце концов, что она теряет?
– Его величество Ксеон, предыдущий король, держал меня в подземелье. В кандалах, – она резко выдохнула, – а до этого бил. Тем самым хлыстом, которым король Маттиас воспитывал своих механоидов. Он хотел покорности. А у меня… ее не было. Никогда. Твое любопытство удовлетворено?
Шиан покачал головой, но руку не отпустил. И его взгляд… Пристальный, изучающий. Льер судорожно сглотнула. Кончики пальцев начало покалывать от странного, приятного ощущения. Во рту пересохло, и Льер машинально облизнула губы. Все еще глядя прямо в глаза инквизитору. Он держал ее руку в своей, подушечкой большого пальца поглаживая следы на запястьях, и молчал. И от этой странной безмолвной ласки тело сделалось мягким и совершенно безвольным. Льер вновь посмотрела на губы инквизитора, и поняла, что хочет… нет, просто с ума сходит от внезапно нахлынувшего желания расстегнуть вот эту черную инквизиторскую рубашку и попробовать на вкус гладкую кожу, сперва поцелуями от груди к плоскому, поджарому животу, а потом жарко и жестко, зубами прихватывая шею, заставляя его стонать, сгорать от возбуждения…
Льер не выдержала первой и, зажмурившись, вырвала руку из такого сладкого плена.
Она, должно быть, сходит с ума. Да и этот… тоже хорош. Что он там себе возомнил?
По идее, она станет королевой.
Или же… возможно, Шиан попросту знает, что король никогда на ней не женится, поэтому и позволяет себе некоторые шалости.
– Вы… хотите пить? – спросил он.
– Да, пожалуйста. И укрой меня наконец… мне холодно…
А про себя добавила: а то ведь я перед тобой почти что голая. Раньше ее подобные мелочи не смущали, но Шиан… Одним своим видом почему-то будил давно забытую застенчивость и странную скованность.
– А если король Шедар тоже будет требовать покорности от своей жены? – глухо поинтересовался инквизитор.
Он снова застыл изваянием на табурете, а Льер в очередной раз подумала, что он какой-то бледный и недокормленный. Как будто сам недавно в темнице сидел.
– Сдается мне, что я не стану его женой, – пробормотала Льер, – три недели прошло со дня коронации, а он не дал о себе знать. Скорее всего, держит меня здесь как заложницу.
– А если все-таки станете?
Льер покосилась на парня. Бледный, темные глаза сверкают. Губы решительно сжаты.
– Если он будет относиться ко мне с должным уважением, то получит то же в ответ, – подумав, произнесла Льер, – жаль только, что я совсем его не знаю.
Шиан фыркнул.
– Я видел его, ваше высочество. Он почти мой ровесник. Очень спокойный и, наверное, добрый. Он не станет вас бить. Вернее, Шедар не похож на человека, которому это доставит удовольствие.
– И то хорошо, – прошептала Льер, – но, веришь ли, на самом деле мне уже не хочется быть королевой. Я устала… от всего этого. Больше всего мне бы хотелось вернуться домой.
– Говорят, дом женщины там, где ее муж…
– Это неверный перевод, – непроизвольно поправила Льер, – верный – дом там, где любовь…
И вновь подумала о том, что прикосновения этого мальчика, нежные, робкие, будят в ней пламенеющее торнадо. А это верный знак, что надо держаться от него подальше.
Больше Льер не падала, а Шиан к ней не приближался. Но от этого в душе рождалось смутное, постоянно гложущее раздражение. Как будто чего-то не хватало.