Глава 6
Однажды утром, постучавшись, Шиан заглянул к Льер с совершенно сияющим видом.
– У меня отличные новости, ваше высочество, – и застенчивая улыбка на губах, – я вчера встречался с начальством, и сегодня вам позволено посетить оперу.
Если бы Льер не сидела на стуле, то, наверное бы упала. Она просто не верила собственным ушам: ее промариновали в глуши полтора месяца, а теперь, словно по мановению волшебной палочки, позволяют высунуть нос наружу. И не только высунуть, а даже развлечься!
– Да, это так! – только сейчас она заметила, что Шиан сменил инквизиторскую униформу на вполне светский костюм, сюртук отличного покроя, бархатный жилет, белоснежную рубашку. Темные волосы все также были собраны в пучок на затылке, но смена одежды волшебным образом сказалась на внешности этого парня. Нет, он не стал писаным красавцем. Но Льер вдруг увидела – и прочувствовала породу. Мальчик, скорее всего, был благородных кровей. Не просто так у него руки ученого, или музыканта – но никак не потомка крестьянина или горшечника.
От осознания того, что наконец-то она вернется в столицу, и хотя бы на вечер выберется из места своего заключения, ей захотелось прыгать и хлопать в ладоши, словно маленькой девочке, но потом… она вспомнила и поникла. У нее ведь не было ни одного сколь-нибудь приличного платья.
– Я… не могу, – упавшим голосом сказала она и посмотрела на инквизитора, – мне нечего одеть.
– Мастер Нирс предвидел нечто подобное, – весело сказал Шиан и продемонстрировал туго набитый мешочек, – опера начнется в восемь вечера, сейчас полдень. Мне приказано сопроводить вас в нужные магазины, где вы бы могли приобрести все, что пожелаете. И, кстати, мастер Нирс сообщил мне неофициально, что его величество Шедар тоже будет на опере. Так что вы сможете его увидеть… Издалека, конечно же.
Льер закусила губу. И подумала – для чего все это затевается?
– Аламар Нирс хочет устроить мне встречу… с ним? – спросила напрямую.
– Я же сказал, издалека, – Шиан покачал головой, – приведите себя в порядок. Через пол часа прибудет карета.
Льер всплеснула руками.
– И куда мы поедем? Боги, я совершенно не знаю здешних магазинов. Ведь я дальше дворца никогда не бывала.
– Я кое-что знаю, – заметил Шиан, – пожалуйста, собирайтесь. Буду ждать снаружи.
И только когда он вышел, Льер поняла, что у нее дрожат руки.
В мыслях царил сумбур. Наконец, наконец она вдохнет полной грудью! Пусть даже рядом со своим надсмотрщиком, но увидит столицу королевства, сможет выглянуть из окошка кареты, и будет любоваться проплывающими мимо домами, впитывать, словно губка, обрывки разговоров, окинет пристальным взглядом наряды столичных модниц. А потом… опера. Стыдно вспомнить, дома, в Ависии, Льер терпеть не могла все эти многочасовые подвывания. Сейчас же она была готова бежать туда хоть и босая, только бы выдраться из этого болота, где каждый последующий день в точности повторяет предыдущий, и где единственное, что меняется – сад за окном. Она будет слушать оперу так, словно сами боги спустились на землю и поют. И, как предупредил Шиан, сможет увидеть своего будущего мужа.
Тут Льер нахмурилась. Ну, увидит. В королевской ложе, в окружении приближенных. А дальше что?
Собственно, и видеть-то его не особо хотелось. Неистовое когда-то желание стать королевой уже превратилось в затертую до дыр и утратившую первоначальный цвет привычку.
«Ну, ладно, – сказала она сама себе, – что ж теперь, все назад развернуть? А ведь уже и не получится. Как сказал мастер Нирс, ты натворила слишком много дел, чтобы вот так запросто теперь стать свободной».
Мысли Льер то крутились размеренно и плавно, словно шестерни знакомых механизмов, то скакали как блохи. Чувствуя, как начинают гореть щеки, Льер все же быстро оделась, собрала волосы с пучок на затылке, а концы его закрутила неким подобием розы. Ей остро не хватало нескольких капель духов, она привыкла оставлять за собой легкий шлейф цветочного аромата. Но кто ж даст духи пленнице? Всеблагий, да здесь даже зеркала не было!
Льер покусала губы, чтобы вернуть им краску, и, набросив на плечи шаль, вышла на крыльцо.
Охотничий домик, в котором ее держали, располагался вдали от шумных трактов, у подножия невысокой горы, поросшей лесом. И вместе с тем это не была такая глушь, куда нужно продираться сквозь чащу, бурелом и болота: дом и сад, взятые в кольцо высоких каменных забором, почти вплотную подбирались к вполне обычной деревенской дороге.
И вот Льер осторожно, словно боясь обжечь ноги, ступила за ворота. По-весеннему свежий ветер огладил щеки, выхватил из прически локон. Она вдохнула полной грудью и зажмурилась. Никак не могла поверить в то, что наконец-то – хотя бы на время – покинет этот опостылевший угол.
Их ждала карета с позолоченным королевским гербом, запряженная четверкой великолепных вороных. Шиан распахнул дверцу и услужливо подал руку, чтобы помочь забраться внутрь. Льер только глянула на него из-под ресниц – и дыхание колким ершиком застряло в горле. Снова этот внимательный и, кажется, чуть насмешливый взгляд. Темная прядь падает на глаза. Ощущение гладкой кожи под пальцами, но, похоже, Шиан привык иметь дело и с оружием – на его ладони отчетливо проступают мозоли.
Судорожно выдохнув, Льер нырнула внутрь кареты, упала на мягкий диван. Да что ж это такое? Чем ее околдовал этот мальчишка? Ведь не король, и не принц. Но… похоже, зацепил чем-то.
Она с трудом осознала, что Шиан уселся напротив, и что карета тронулась и весело покатила по дороге.
Ох, нет. Ей придется ближайшие пару часов провести в карете с ним. Хуже пытки не придумаешь.
И, чтобы хоть как-то отвлечься, Льер отодвинула шторку и уставилась в окно, подставляя лицо невесомым поцелуям ветра.
Некоторое время ехали молча, потому Шиан спросил:
– Вы рады? Рады, что вам позволено побывать в опере?
Льер щурилась на теплое весеннее солнце в окружении легчайших пуховых облаков и с наслаждением вдыхала напоенный ароматами теплой земли и зелени воздух.
– Конечно, я рада. Правда, раньше я оперу терпеть не могла… но готова ее полюбить уже только за то, что она дала мне возможность вырваться из этой банки, в которой меня держит король.
– Король Шедар – большой любитель оперы, – заметил инквизитор, – когда вы станете его женой, то вам придется поддерживать супруга во всем.
Льер отодвинулась от окна и откинулась на мягкие кожаные подушки. Шиан сидел напротив, закинув ногу за ногу, и улыбался.
– Мне не составит труда посещать оперу вместе с моим супругом, – сказала она, – но, видишь ли, в чем беда… Иногда мне кажется, что я совершила ошибку…
Шиан приподнял бровь.
– Да, ошибку… И заключается она в том, что мне не нужно было соглашаться на этот брак. Вернее, не так. Я, наверное, поступила правильно, помогая мастеру Нирсу убрать узурпатора и расчистить дорожку к трону истинному наследнику. Не нужно было заключать сделку на замужество. Это глупо, с самого начала глупо и неправильно. Но тогда… тогда мне еще хотелось стать королевой. Наверное, в отместку Ксеону.
– А теперь?
Льер вздохнула. А что теперь?
– Теперь я хочу вернуться домой, в Ависию, и продолжить работу над артефактами. Мне нравится вещьмагия, Шиан, и я бы не хотела ее забросить. Пожалуй, это даже лучше, чем корона. От короны никакого толку, кроме того, что на тебя глазеет толпа по праздникам, и ты живешь во дворце. А вещьмагия… Ох, ты вряд ли поймешь. То незабываемое чувство, когда твои расчеты оказываются верны, и артефакт срабатывает именно так, как ожидалось и не иначе… Это куда сильнее, чем ощущение золотого ободка на голове. В такие минуты понимаешь, что весь мир у твоих ног.
Она прикусила губу и замолчала. С чего бы ее так тянуло на откровения? Потом нехотя добавила:
– А ведь король Шедар вряд ли позволит мне заниматься вещьмагией.
– Почему вы так думаете? – задумчиво проговорил Шиан.
– Да потому, что король не может позволить себе держать рядом женщину, в занятиях которой мало кто понимает, – буркнула Льер, – я ведь могу и отравляющие артефакты изготовить. И взрывные. И перемещающие. Шедар наверняка сочтет это опасным для себя. Видишь ли, в вашем королевстве традиционно в чести маги с расщепленным даром. А в Ависии магов всегда было гораздо меньше, видать, кровь первых айхи не дошла до материка в должном количестве. Поэтому в Ависии много талантливых артефакторов и специалистов в области вещьмагии, и один артефактор может быть легко проверен другим. А кто будет проверять меня здесь, в Рехши?
Шиан вдруг улыбнулся так тепло, что Льер невольно и сама расплылась в глупейшей улыбке.
– Никто, – сказал он, – кроме вашей совести. Если его величество вам доверится, неужели вы будете помышлять о том, чтобы сделать ему гадость?
– Если он будет относиться ко мне хотя бы терпимо, то ему ровным счетом ничего не угрожает, – честно ответила Льер, – я, конечно, вовсе не белая овечка, и всякое видала… Да и, что уж там, всякое делала. Но не в моих правилах вредить человеку, который меня хоть сколь-нибудь ценит. Впрочем… как я уже сказала, корона манит меня все меньше и меньше. Боюсь, что к тому моменту, как его величество созреет жениться, я буду просить мастера Нирса, чтобы отправил меня в Ависию.
– Будет жаль, если вы уедете.
Сказал – и лицо окаменело вмиг. Наверное, понял, что лишнего сболтнул. Льер вздохнула. Да, пожалуй, за Шианом она будет тосковать. Не сильно, но все же.
Она умолкла и вновь уставилась в окно.
Меж тем уже был виден город, сгрудившиеся дома, крытые одинаковыми черепичными крышами. Вот их обогнал всадник на белом коне. Вот навстречу в открытом возке пронеслась обнимающаяся парочка.
Наверное, Льер размякла и расслабилась, потому что следующий вопрос Шиана заставил ее съежиться и покрыться холодным потом.
– Вы… любили Ксеона? – тихо спросил он и умолк, сверля ее взглядом.
– Почему ты спрашиваешь? – Льер даже не подумала о том, что надо бы поставить мальчишку на место. Не его это дело, ворошить несвежее бельишко.
– Простите… – он смутился, но взгляда не опустил, – я пытаюсь понять… почему… вот так он… с вами…
Льер прикрыла на минутку глаза. Попыталась вспомнить, когда в последний раз с кем-то говорила по душам – и поняла, что если нечто подобное и случалось, то настолько давно, что ничего уже и в памяти не задержалось. Редкие разговоры с тем же Ксеоном не в счет, он был прежде всего деловым партнером, и оставался им довольно долго, даже после того, как выпорол и изнасиловал. С доктором Мельхольмом Льер вообще старалась не говорить ни о чем, кроме как о вещьмагии. Потому что у учителя были весьма своеобразные взгляды на жизнь, а взглядов Льер он разделять не желал, считал ниже своего достоинства прислушиваться к мнению женщины.
Она посмотрела на Шиана – он все еще ждал ответа, и казался очень спокойным, немного смущенным. Льер сглотнула. И внезапно поняла, что ей следует что есть сил держаться за край обитого кожей дивана – потому что желание прикоснуться к инквизитору стало почти необоримым. Погладить по щеке, очертить контуры скул, почувствовать под пальцами мягкие губы…
– Я не любила его, конечно же, – наконец, с трудом выталкивая каждое слово, произнесла Льер, – как и многих до него. Никого из них я не любила. Это были просто… просто люди. Некоторые могли доставить мне удовольствие, некоторые – не очень-то. И Ксеон – один из них, не более того.
Шиан слегка побледнел и вжался в мягкую спинку.
«Не нравится, – Льер хмыкнула, – что ж, ты должен понимать, мальчик, что перед тобой не святая».
– Не стоит принимать все так близко к сердцу, – сказала она сухо, отчего-то злясь на саму себя.
Ну вот зачем было упоминать прежних любовников? Тем более, что их было не так уж и много. Она всегда проявляла крайнюю разборчивость в выборе мужчин.
Льер посмотрела на Шиана, и подумала, что он выглядит так, словно ему очень больно от услышанного.
«И зачем я ему сказала? Вот зачем?»
И Льер попыталась перевести разговор в другое русло.
– В какой магазин мы поедем?
Шиан пожал плечами и ничего не ответил.
«Ну ты и дура, – пришла к выводу Льер, – болтливая курица».
Глава 7
По магазинам они все же прошлись, да так, что к концу похода Льер с трудом держалась на ногах. В карету загрузили объемные свертки, картонные коробки разных размеров, и только потом внутрь забралась сама она – одетая в великолепное бирюзовое платье в тон глазам. Сшитое по последней моде, оно сидело великолепно. Длинные рукава прикрывали все то, что должны были, а драгоценное колье с хризопразами заманчиво поблескивало в глубоком вырезе.
Шиан сел рядом, поскольку больше места не было, постучал в стенку кареты.
– Как я выгляжу? – шепотом спросила Льер.
Ей все еще хотелось расшевелить его, заставить говорить – но после того, как она брякнула про бывших любовников, которых и не любила вовсе, Шиан словно язык проглотил. Даже не смотрел на нее, отводя взгляд.
– Ну скажиииии, скажи, – торопливо зашептала она и погладила инквизитора по предплечью.
Он повернулся, смерил ее ледяным взглядом и скупо улыбнулся.
– Вы прекрасно выглядите, ваше высочество.
– Да что с тобой? Что? – Льер возмущенно тряхнула его за плечо, – то ты разговариваешь со мной, то не разговариваешь! И чем это я тебя обидела, ребенок?
– Я не ребенок, – с леденящим кровь спокойствием отозвался Шиан, глядя перед собой.
А Льер показалось, что она услышала скрежет зубов.
– Ну так и не веди себя, как ребенок, а прямо скажи, что не так, – буркнула она, – в конце концов, я твои мысли не читаю.
Больше она ничего не успела, ни сказать, ни сделать. Шиан повернулся к ней резко и, схватив за руки, буквально впечатал своим телом в мягкую спинку дивана, чтобы еще через мгновение впиться в ее губы. Неистово. Жарко. Нетерпеливо. Так, что опешившая Льер даже не сопротивлялась.
И это было… невозможно приятно. Так, что ей захотелось обвить Шиана руками и ногами, и вообще, позволить делать с собой все, что он только захочет. Она судорожно втянула носом воздух, от Шиана пахло мятной свежестью и дождем, сумасшедшей молодостью и одновременно властью. И это оказалось настолько хорошо, что Льер едва не простонала «продолжай». При том, что безумец толком-то и целоваться не умел…
Но все хорошее, увы, заканчивается. Шиан резко отстранился и замер, даже дышать перестал. Льер несколько мгновений смотрела на его породистый профиль в полумраке кареты, а потом, вздохнув, отвесила парню пощечину.
В конце концов, за кого он ее держит.
Отважно встретила пылающий страстью и яростью взгляд, гордо вскинула подбородок и уставилась в окно.
Что делать-то?
Происходило… неправильное. И одна ее часть, разумная, вопила и билась в истерическом припадке. Надо было с этим заканчивать. Пожаловаться Аламару, попросить заменить охрану. А другая часть, заходясь совершенно безумным хохотом, отплясывала вокруг костра, сложенного из необузданной, совершенно животной похоти и… как ни странно, нежности и желания подарить парню ласку и заботу.
Льер тихо выругалась сквозь зубы.
И облизнулась. На пылающих губах остался его вкус, свежесть и дождь. Покосилась на Шиана – тот сидел с совершенно невозмутимым видом, сложив на груди руки.
– Ты невозможный, – сказала Льер, – ну кто так целуется?
– У меня нет столько опыта, как у вас, – в голосе Шиана переливалась изрядная порция чистейшего яда, обжигающего, словно кислота.
– Ну так… а кто тебе мешал? Мастер Нирс к девкам не пускал, что ли? – шепотом спросила Льер. Ей одновременно хотелось плакать и смеяться.
– Отец, – отрешенно ответил Шиан и умолк.
…Карета остановилась. И Льер, выглянув в окно, поняла, что они стоят в очереди из таких же карет, что выстроились к парадному подъезду роскошного белого здания оперы.
Внезапно прошиб ледяной пот. Еще немного… и она будет вынуждена выйти из кареты, из этой защитной скорлупы, чтобы тотчас поймать на себе сотни ненавидящих взглядов.
О, те, кто при Ксеоне бывал при дворе, быстро поняли, кто она такая. Догадались о той роли, которую сыграла рыжеволосая красотка в столь стремительном взлете принца. И видели в ней не королеву, нет. Странную, непонятную и оттого пугающую ведьму из далекой враждебной Ависии.
Льер покосилась на замершего рядом Шиана, и вдруг поняла, что устала, невозможно и дико устала. От своего заточения, от сомнений, от вязкого, липкого страха, что обволакивал ее каждый раз, как только Шиан приносил питье в кувшине. Все равно что белка в колесе, и нет ни конца, ни края. Но ведь должен быть выход из всей этой круговерти? И неожиданно Льер захотелось перестать быть умной, хитрой и сильной. Оставаться просто слабой женщиной, которая не может – и не хочет грести против течения, которой единственное, что нужно – сильное плечо любимого мужчины рядом. И чтобы ни о чем больше не думать. Нарожать детишек и ходить самой вытирать им сопли.
– Мне страшно, – прошептала она, – там ведь те, кто знал меня… как невесту Ксеона.
– Теперь вас знают как невесту короля Шедара, – безжизненным голосом ответил инквизитор, – не бойтесь. Я… и мастер Нирс не дадим вас в обиду.
И как бы невзначай похлопал по перевязи со шпагой.
Потом они выбрались из кареты, и Льер с головой окунулась в мир искрящейся позолоты, тяжелого голубого бархата, мрамора и журчащих голосов за спиной.
Впрочем, ничего страшного не произошло. На нее косились с откровенным любопытством, но Шиан предложил ей руку, а она закрыла лицо веером, и так они поднялись на второй этаж, к своей ложе.
Льер со вздохом села в кресло и осмотрелась. Внизу, в партере, копошились придворные, словно яркие южные насекомые. Королевская ложа находилась по правую руку и пустовала. Льер положила локти на обитые лазурным бархатом перила и стала терпеливо ждать начала, время от времени поглядывая на королевскую ложу.
Потом погас свет, а королевская ложа все еще пустовала.
Она кожей чувствовала сидящего позади Шиана, ей хотелось повернуться к нему и, позабыв об опере, найти в полумраке губы, пахнущие свежестью и дождем.
В королевской ложе наконец появились люди, и король Шедар, в белоснежном мундире, сел в кресло. По бокам от него стали два стража.
В потемках было невозможно рассмотреть его лицо, однако Льер пришла к выводу, что юный король темноволос. Она едва не рассмеялась – собирается замуж за человека, которого ни разу не видела… Впрочем, разве не так заключаются браки между монаршими особами?
Тяжелый, туско мерцающий занавес дрогнул и подался в разные стороны. Представление началось, и Льер откровенно заскучала.
Она пели. Поодиночке. По очереди. Все вместе разом. Томно передвигаясь по сцене и с явным трудом таская на себе тяжелые костюмы, расшитые сверкающими стекляшками.