Чёрная сумка

Поиски старухи.

В пятницу Ирка решила не ходить в школу.

В понедельник математичка обещала закатить контрольную по алгебре: тут не прогуляешь. А вот пятница – самый подходящий денёк для прогула: расстроенным родителям сейчас дела нет до такой ерунды, как Иркина учёба, они наверняка ничего не заметят. А впереди выходные, и уж к понедельнику точно всё забудется.

Ирка оделась потеплее и с самого утра отправилась на поиски старухи.

День выдался чудесный! Выбеленный городок сиял зимней чистотой, дорожки хрустели под ногами, точно крахмальные простыни, а каждый вдох вкусного свежего воздуха катался на языке, словно шарик ванильного мороженого.

Запасы снега, который не переставая сыпал с самого понедельника, ночью вдруг иссякли – и над пышно взбитыми сливочными шапками на деревьях и облитыми молочной глазурью крышами вырвалось из-за облаков долгожданное солнце.

Ирка очень-очень надеялась на удачу, и ей наконец повезло: бабка как раз шла навстречу.

Дело в том, что старушка Женька, которая обычно прогуливалась ближе к вечеру, накануне вовсе не выходила из дому из-за ужасной головной боли – и теперь, привлечённая ярким солнышком, отправилась подышать с утра пораньше.

Ирка мигом нырнула за газетный киоск, пропустив бабку вперёд, а потом тихонько последовала за ней.

– Погоди-погоди, вредина, – бормотала Ирка, – скоро я всё разузнаю про твои тайные делишки!

Старушка Женька неторопливо прогуливалась по улицам, любуясь заснеженным миром, а Ирка думала, что преступница что-то разведывает и разнюхивает, готовя новые злодейства. Через час старушка устала, побрела обратно и в конце концов свернула с расчищенного дворником тротуара на узкую-узкую тропочку, вытоптанную в снежной целине двора. Она стала осторожно пробираться по ней к самому дальнему подъезду.

Ирка быстро осмотрелась: теперь она знала, в каком дворе, и даже – в каком подъезде, обитает преступница. Сначала Ирка хотела припустить вслед за бабкой, чтобы подсмотреть и номер её квартиры, да тут заметила неподалёку двух своих одноклассников: долговязого Петьку по прозвищу Крюк и крепыша Серёгу Тюрина, которого, ясное дело, иначе как Тюря никто в школе не называл.

Мальчишки увлечённо обстреливали друг друга снежками.

«Тюря и Крюк! Попались, деточки-прогульщики!» – презрительно пробормотаыла про себя Ирка, и в её голове созрел молниеносный план.

Она бросилась к облепленным снегом мальчишкам:

– Эй, хоббиты! Помогите, а?

Петька Крюк молча запустил в Ирку снежком, а Тюря с ясным взглядом поинтересовался:

– А что нам за это будет, Егорова?

– Ну ты даёшь, Тюря! Вы что забыли, повелители двоек? У нас же контроша по алгебре в понедельник, опять на па́ру схлопочете по паре. А я гарантирую помощь и качественную информационную поддержку, – щедро предложила Ирка, кося глазом в сторону уходящей старухи: не упустить бы!

И заметив явный интерес в глазах Тюрина, она спешно продолжила:

– Вон ту бабку видите? Забросайте её снежками, как бы случайно. Ну очень надо, просто позарез! Только немного, легонечко так, без криминала. А уж я в долгу не останусь.

Крюк хихикнул, Тюря важно кивнул, и через минуту два обалдуя с криками пронеслись через двор, вспахивая снег, точно взбесившиеся снеговики.

Настигнув жертву, они возобновили перестрелку и, мигом закидав снежками старушку Женьку и напоследок пару раз пальнув и в подбежавшую к ней Ирку, с гиканьем скрылись за углом.

Выронив сумку, старушка Женька стояла в оцепенении. Шляпка её, сбитая точным Петькиным попаданием, валялась в сугробе, в коротких сапожках хлюпал быстро тающий снег. В этот-то ужасный миг и оказалась рядышком заботливая Ирка: и шляпочку подняла, и сумочку подала, и пальто отряхнула. И взяв пострадавшую под руку, осторожно довела её до подъезда.

– Давайте, бабушка, я вас до самой квартиры провожу, – ласковым голосом предложила Ирка, – а то вон у вас сапоги какие мокрые, можете на лестнице нечаянно поскользнуться и все ноги переломать!

Немного придя в себя, старушка Женька взглянула в Иркины глаза – и только теперь узнала ту грустную девочку, с которой недавно беседовала на скамейке.

– Да-да, спасибо, деточка, – охотно закивала старушка, – проводи меня, пожалуйста, а то у меня с перепугу голова немного кружится и ноги подкашиваются…

И вот Ирка уже была внутри бабкиной квартиры – и даже в самой её комнате.

Быстро скинув в прихожей свою обувь, не раздеваясь, а лишь расстегнув на куртке молнию, девочка спешно помогала пострадавшей развешивать для просушки её серое пальто и устраивать у батареи вымокшие сапожки.

Украдкой осматриваясь, юная гостья недоумевала: на комнату злодейки, похитительницы детей, комната старухи похожа не была. Кругом старые фотографии – в альбомах, на стене в рамочках и на подставках: взрослые, детские, семейные. На окнах – цветы в глиняных горшках, на полках – книжки, очень много книжек, целые стопки. Старенькие занавески, старый линялый абажур с осыпавшейся бисерной бахромой, вытертый коврик у дверей, продавленный столетний диван. А на шкафу домики выстроились рядами – бумажные, картонные.

Целый городок.

– Это я мастерю, деточка, – объяснила хозяйка, перехватив любопытный Иркин взгляд. – Домики клеить – с детства моё самое любимое занятие. А тебя я сейчас чайком напою! С вареньицем, со сливовым! Только что-то мне всё ещё не по себе, так уж ты сходи на кухоньку, поставь чайник, пожалуйста, пока я тут прилягу на минутку.

Ирка вышла, затворила дверь, прислушалась: в квартире стояла тишина.

Широкий коридор поворачивал за угол, а рядом была ещё одна комната, плотно закрытая.

Девочка юркнула в кухню: там тоже оказалось просторно, вдоль левой стены стояло сразу два холодильника. Один совсем древний: пожелтевший, потёртый, маленький. Другой – тот, что побольше и поновее – был почему-то заперт на висячий замок.

Никогда раньше Ирка запертых холодильников не встречала. А может это и не холодильник вовсе?

Девочка вздрогнула, и ей стало до того жутко – ну просто до ледяных мурашек: вспомнились кровавые детективы про маньяков и всякие кино-кошмарики.

Она подёргала замок, негромко позвала: «Васёк! Васенька! Ты тут?»

Но изнутри никто не отозвался. То и дело оглядываясь на подозрительный холодильник, Ирка поставила на огонь чайник со свистком и выскользнула в коридор.

Дверь второй комнаты теперь оказалось приоткрытой, за ней слышались шаги и неясный шорох. Девочка подкралась, заглянула в щель и едва не вскрикнула: старуха, бодрая, ожившая и теперь уже полностью переодетая, торопливо сновала по комнате, шлёпая по ковру бархатными тапками – она явно куда-то спешила. Подбежав к зеркалу, старуха густо накрасила губы розовой помадой, облизнулась, повязала на шею алый шёлковый шарф и вдела в уши нелепые серьги-клубничины, так огненно сверкнувшие, что Ирка аж зажмурилась. Полюбовавшись своим отражением, расфуфыренная бабка схватила с дивана сумку – чёрную сумку! – ткнула в неё сильно покрасневший от суеты нос и громко спросила кого-то: «Ну как, готовы, карлики?»

Никто ей не ответил – ведь старуха была в комнате одна. «Наверно, у неё в сумке мобильник, – сообразила Ирка, – это она с сообщниками переговаривается, преступница! Карлики?! Уж не она ли – та самая великанша с дурацким именем, о которой спрашивал папа?»

Захлопнув сумку, старуха поставила её возле зеркала, нахлобучила меховую шапку до самых бровей – и внезапно метнулась к дверям. Девочка едва успела отскочить за угол – и теперь украдкой наблюдала оттуда.

Бабка выбежала в прихожую, стала натягивать сапоги – высокие, с каблуками. Потом надела длинную кудрявую шубу. Ирка поразилась быстроте и энергичности её движений, а больше всего – внезапно преобразившемуся лицу хозяйки дома: оно точно стало вдруг полнее, здоровее, румянее. А нос вообще казался ярко-малиновым.

– Вот гадкая притворщица! – вскипела про себя Ирка. – Бедненькой-добренькой прикидывалась, «ах-ох, головка кружится, ножки не идут»! А теперь вон как распрыгалась: и голова на месте, и горбиться перестала, и накрасилась, словно клоун. И на каблучищах своих летает, как топ-модель по подиуму! Наверно, она меня узнала и нарочно в кухню отослала, чтобы смыться отсюда по-тихому. Ой, а вдруг она меня сейчас запрёт и побежит за сообщниками?

Старуха отперла входную дверь, и девочка не на шутку испугалась. Она уже была готова выскочить из своего укрытия, а там будь что будет, лишь бы убежать поскорее! Но на её счастье старуха замерла возле приоткрытой двери, прислушиваясь и точно опасаясь чего-то, а потом зачем-то вернулась в комнату.

Не раздумывая, Ирка на цыпочках пронеслась через прихожую, схватила из-под вешалки свою обувь и пулей вылетела на лестницу. Притаившись этажом выше, она наблюдала, как злодейка поворачивает в замке ключ и важно спускается по ступенькам. В руках старуха цепко держала чёрную сумку.

Девочка выждала, пока бабка скроется из виду, наспех обулась – и бросилась следом.

Сокровище.

Сумка покачивалась на локте бодро шагающей Варвары, а дети, уже привыкшие к качке, слегка подпрыгивали внутри и громко спорили.

– Никакая это не дань! – твердил Васенька.

– Не дань, а что? Что тогда? Великанша сказала, что дань, – возражала Ля.

– Она так сказала, – вторил Котя.

– Мало ли, что она сказала! Это не дань! – кричал Васенька. – Так мой папа говорит, а он всё знает!

– А что это тогда? Что? – сердито махала ручками Ля.

– Что? – вторил Котя.

– А то! Это что-то плохое, – отвечал Васенька, – так папа сказал.

– Ничего не плохое! Соберём дань и пойдём домой, – уверяла его Ля, – так великанша обещала.

– Пойдём домой, – вторил Котя, – она обещала!

– А я ей не верю, – упирался Васенька, – великанша плохая: она всех обманывает и нас обманет. Папа сказал, что брать в магазине без спросу – это воровать. Мы как воры стали из-за этой великанши! А воров сажают в тюрьму, за решётку! В клетку! В зоопарке такие видели?

Дети притихли.

Тем временем Варвара осторожно поднялась по скользким гранитным ступеням, важно прошествовала между двух зевающих мраморных львов в высоких снежных шапках – и потянула на себя старинную дверную ручку с бронзовыми шишечками, до блеска отполированными сотнями пальцев за долгие-долгие годы.

Притаившись сбоку от старинной лестницы, Ирка с удивлением наблюдала, как старуха входит в городской музей. «Сюда-то ей зачем? – ломала голову девочка. – Неужели она теперь музей грабить собралась?»

Ирка следом взбежала по лестнице, заняла очередь в кассу, и, стараясь не попасться преступнице на глаза, проворно сдала свою куртку в гардероб. Так что когда старуха наконец-то вошла в первый музейный зал, Ирка уже поджидала её там, укрывшись за огромным щитом могучего каменного богатыря.

Варвара шла быстро, очень быстро, всё убыстряя и убыстряя шаг – так не терпелось ей попасть в заветный зальчик, в тот самый небольшой зал, в котором провела она столько часов далёкого детства, который долго снился ей по ночам – и в котором мечтала она когда-то остаться навсегда. Окончив школу, она даже пыталась устроиться на работу в музей, надеясь, что именно ей доверят присматривать за чудесным залом.

Но Варвару в смотрительницы не взяли.

С тех пор потянулась длинная вереница дней, сложившихся в годы, но обиженная Варвара в музей больше не ходила. И вот теперь летела она по давно забытым галереям, минуя лестницы и комнаты – вперёд, вперёд! «А вдруг там будет закрыто?» – волновалась торопливая посетительница.

Но он оказался открытым – маленький зал из зелёного малахита. Всё те же зелёные шёлковые шторы у дверей, всё те же гладкие узорчатые колонны поддерживают расписной потолок, всё те же зеркала в витых золочёных рамах ловят невесомые хрустальные искорки, летящие с дрожащих подвесок бронзовой люстры.

А между зеркалами – обожаемая витрина. С замиранием сердца Варвара приблизилась к ней… Вот оно, вот!

Под стеклом, на тёмном зелёном бархате, стояли вещицы тончайшей выделки. Крошечная золотая карета с изумрудными окошками. Столик с рубиновой столешницей, а к нему – четыре кресла затейливого серебряного кружева. Кораблик из чернёного серебра с перламутровыми парусами и задумчивой русалкой на носу. Поднос с чайным сервизом, до того малюсеньким, что воспользоваться им могли бы лишь сказочные гномы. И ещё – изумительной работы зеркальца, шкатулки, пудреницы, веера.

Но среди всех этих ювелирных чудес Варвара видела лишь одно – миниатюрный букетик из драгоценных каменьев: жемчужные ромашки, сапфировые колокольчики, гибкие золотые колоски, листья, искрящиеся алмазной крошкой. А в самом центре – пылающая рубиновая клубничина. Сокровище, настоящее сокровище!

О нём днями и ночами мечтала она когда-то, и теперь это сокровище должно наконец принадлежать ей. Ей – и только ей!

– Правда, удивительно?

Варвара вздрогнула и оглянулась: к ней подходила музейная смотрительница, пожилая женщина в синем платье с кружевным воротничком.

– Вижу, дама, что и вам нравится, – продолжала смотрительница, любовно оглядывая витрину. – Знаете, я ведь специально сюда в музей работать пошла, чтобы каждый день этой красотой любоваться…

Сердце Варвары ревниво дрогнуло.

– Меня Марья Сергеевна зовут, я здесь уж четверть века служу. Сюда все приходят – и детишки, и взрослые, – ворковала смотрительница, – учителя школьников целыми группами водят, чтобы с детства учились мастерство понимать. Спасибо тем умельцам, что оставили людям такую красоту!

Марья Сергеевна улыбнулась и ласково взглянула в глаза Варваре:

– Вы смотрите, смотрите, дама, любуйтесь – не буду вам мешать!

Смотрительница деликатно отошла.

– Ну наконец-то отстала, болтливая бабка! – проворчала Варвара. – Нужна мне её болтовня, как же!

Варвара распахнула сумку и не глядя скомандовала:

– Эй, карлики! За дело! На витрину – шагом марш! Быстро!

Ирка кралась вслед за старухой до самого малахитового зала. Увидев, как бабка замерла возле подсвеченной витрины с ювелирными миниатюрами, девочка юркнула за колонну и затаилась. Она с нетерпением ждала, что же будет дальше, но старуха точно приросла к месту. Непонятно было, что она задумала и что ей вообще здесь нужно.

Ирка наблюдала.

Оказавшись на витрине, Ля, Котя и Васенька восхищённо озирались: такой большой нарядный зал! Сколько вокруг сверкания, сколько света!

Новое место на магазин похоже не было.

Напрасно Варвара скребла ногтем по стеклу, пыталась привлечь внимание детей: они её знаков не замечали.

– Тут красиво! – сказала Ля, залюбовавшись зелёным блеском малахита и сиянием огромной хрустальной люстры под великанским потолком. И тут малышка повернулась и обнаружила рядом с собой стол, креслица и золотую карету.

– Мальчики! Смотрите! Так это же всё для нас! – закричала Ля, удобно устраиваясь в плетёном креслице. – Какие чудесные подарки мы получили от великанши!

Котя тоже уселся в кресло, но неугомонная Ля уже вскочила: ей не терпелось сразу же осмотреть и карету. Котя бросился следом.

– Васенька, иди к нам, – звали они изнутри, – тут здорово! Тут скамеечки и зелёненькие окошки.

Но Васенька их не слушал: он внимательно изучал серебряный парусник. Он помнил, что уже видел однажды кораблик с такими парусами, сделанными из переливчатой ракушки. Только этот корабль большой, гораздо больше мальчика. А тот кораблик был совсем малюсенький, и стоял он под стеклом – в музее, куда перед самым Новым годом водил Васеньку его папа.

Мальчик посмотрел налево, на ажурную серебряную мебель. Потом посмотрел направо, на поднос с золотым чайником и фарфоровыми чашками. Всё это тоже было ему знакомо, только когда-то оно было крошечным, а теперь вдруг стало очень большим. И этот великанский зелёный зал так сильно походил на тот, в котором ещё недавно, взявшись за руки, радостно прогуливались Васенька и его папа.

А потом мальчик вдруг увидел свою сестру. Ирка стояла в великанском зале возле великанской колонны. И сама она тоже была огромной!

Неужели и его сестра Ирка внезапно стала такой же великаншей, как эта противная Варвара?

Или… или… Догадка была ужасной!

– Она нас превратила! – закричал Васенька; он кричал так громко, что испуганные Котя и Ля кубарем скатились по ступенькам золотой кареты. – Варвара нас превратила, понимаете? Никакая она не великанша! Это мы теперь маленькие, как гномы!

Варвару вконец разозлило, что дети не обращают на неё никакого внимания, и она вернула их обратно.

– Эй, карлики! – шипела Варвара, поднеся открытую сумку к самому лицу. – Нечего таращиться по сторонам! Вы должны сейчас же принести мне тот красивый букет из цветных стёклышек. Вон тот, видите? А не будете слушаться – останетесь в грязной сумке навсегда.

– Мы не будем тебя слушаться, – закричал Васенька, – не будем! Ты никакая не правительница, ты врунья! И ты не великанша! Мы всё поняли: это мы стали маленькими! Зачем ты превратила нас в малявок?

– Эта мелочь совсем отбилась от рук, – возмущённо фыркнула Варвара, и вновь угрожающе зашептала: – Да, я не великанша. Зато вы теперь – самые настоящие карлики, меньше тараканов. Не будете слушаться – так карликами навсегда и останетесь.

– Мы не будем для тебя воровать, – решительно заявили Котя и Ля, – мы не хотим сидеть в клетке!

– А ну, на витрину, за букетом, быстро! – почти в голос рявкнула Варвара, но, спохватившись, зажала ладонью рот. Она покосилась на смотрительницу: та с кем-то беседовала в стороне и, похоже, ничего не заметила.

Едва лишь дети вновь оказались на витрине, Васенька подбежал к стеклу и что есть сил заколотил по нему кулачками:

– Ирка! Ирка! Я тут! Смотри – это я! Ирка!

Но огро�