ЛЛ: «Хм, действительно завидую».
Она поставила скобку-смайлик. Ванька выдохнул. Напряжение уходило, он чувствовал, что разговор пошёл проще, не с теми наездами, – хоть и надуманными, – которые были до этого.
Но его позабавило, как открыто и легко Лера писала ему. И как свободно Ванька сам стал отвечать на сообщения.
Он вспомнил, как Лера сконфуженно разговаривала с ним тогда, весной, при встрече в магазине. Как она была неуверенна и тиха. Видимо, Лера из тех людей, кому проще выражать свои мысли и чувства через сообщения. И если бы Ванька об этом знал, начал бы писать ей письма и записки в школе, а не напирал личным присутствием.
*
На выпускном во время танцев, любых, так оказывалось, что Лера была всегда рядом с Ванькой. И он смотрел только на неё, видел только её счастливое и воодушевлённое лицо. В тот момент совсем не было мыслей, что это всё происходит от того, что она, вероятно, надеялась в будущем его больше не встречать. Тогда же в его голове взрывался фейерверк надежды и радости, шипел и блестел, озарял всё вокруг, как искрящиеся глаза Леры.
К ночи медленные танцы стали включаться реже. Ванька боялся, что на Леру позарится кто-нибудь ещё, но нет: она танцевала с ним. Прижималась сильно, будто хотела вдавить себя в него. Говорила: «Ваня, прости». А он спрашивал: «За что?» Но Лера не отвечала, улыбалась грустно и загадочно, словно Мона Лиза.
На последнем танце Лера поцеловала его – в шею. Но этого было достаточно, чтобы в Ванькиной голове стёрлись все мысли и одновременно запустилось желание никогда не отпускать Леру.
Ванька прервал танец, смело взял её за руку и вывел из зала. Они шли тёмными лестничными пролётами наверх, по сонному школьному крылу в раздевалку, подальше от лишних ушей и глаз. И когда он остановился, повернулся к ней, заметил опять то самое выражение скованности и страха на её лице: Лера была не уверена, что хочет этого.
Однако за секунду всё поменялось. Ваньке показалось, что она прошептала себе под нос что-то вроде: «Ай, к чёрту». И сама поцеловала его, неловко приподнявшись на носочки, потому что успела снять каблуки.
Это был не первый Ванькин поцелуй. Но первый страстный и с любимой девушкой. Он чувствовал, как кровь ускоряется и дурманит, как всё его тело наполняется теплом и волнением, как начинает гореть где-то в районе сердца. И как же хотелось прижать Леру ещё ближе к себе.
Она обнимала его за талию, Ванька взял её за лицо, потом одну руку перевёл на затылок, чтобы Лера даже не подумала сбежать. И тогда он впервые услышал, как девушка в его руках застонала – а ведь он не сделал ничего такого. Стон вышел чуть слышный, глубокий и какой-то вибрирующий.
В раздевалке они провели недолго. Но за это время он успел наговорить ей, что она лучшая, хорошая, яркая, светлая, необычная и изумительная. Ванька сразу понял, что их ничего не будет связывать после этого дня. Минутная слабость выльется в приятные воспоминания, к которым Ванька будет нередко возвращаться. А Лера молчала, целовала его в шею, влажно и горячо дышала на кожу и водила по колким мурашкам мягкими пальцами.
На этом их отношения закончились.
*
В: «Как там в городе?»
Ваньке нравилось писать Лере просто так, словно они уже до этого разговаривали. Не надо никаких «привет», «как спалось». Просто пишешь, словно беседуешь сам с собой. И было в этом что-то правильное.
ЛЛ: «Вообще неплохо. Не хочешь вернуться?»
В: «Нет спасибо».
Ванька ответил быстро, поспешно, даже запятую забыл. Да и ладно.
ЛЛ: «Здесь много возможностей».
Но и много боли как физической, так и душевной.
В: «Меня возможности не так сильно привлекают, как спокойствие. А ты? Не хотела бы вернуться в посёлок?»
ЛЛ: «Нет, спасибо».
Ответила Лера со смайликом, ссылаясь к Ванькиному сообщению. Он отправил скобку, намекая, что понял шутку.
ЛЛ: «Но мне нравится приезжать отдыхать. Да и у бабушки хорошо. Так по-домашнему, привычно, уютно. Этого мне не хватает в городе».
В: «Понимаю. Посёлок оказался не настолько захолустным, как мне думалось в школьное время. Да и есть чем заняться, особенно летом: грибы, ягоды, рыбалка, рассветы и закаты, речка, шашлыки. Столько дел, только успевай развлекаться. После работы, конечно».
ЛЛ: «Рыбак и грибник? И как, много собирается?»
В: «Достаточно, чтобы вечер провести за чисткой», – отправил Ванька, задумался. И торопливо добавил: «Приедешь, покажу тебе странное место. Нашёл его в начале года. Но больше туда не совался. Жуткое. Мурашки так и носятся по всему телу. Но красивое».
ЛЛ: «Жуткого – боюсь. Но было бы интересно посмотреть».
Лера отправила смайлики. И Ванька не понял – это настоящая заинтересованность или так, любезная, для поддержания разговора.
В: «Место называется Чёрный ручей. Там растут одни мухоморы. Ничего толкового нет. Даже птицы кричат где-то в стороне, а не в этом месте».
ЛЛ: «Ух, уже страшно. А сам ручей чёрный? Рыба там есть?»
В: «Ручей не видел. До него не дойти: вокруг болото. Далеко не залезть, но даже на окраине находиться неуютно. Ну ты сама увидишь».
ЛЛ: «Хотелось бы».
Ванька был уверен, что она действительно это увидит. Он мечтал хоть с кем-то – нет! именно с Лерой! – поделиться тем, чем жил уже на протяжении года.
Лес. Ваньке казалось, что лес Лере понравится. Главное – не показывать слишком страшное и неудобное. Обработать от комаров и клещей одежду перед походом, чтобы не было потом никаких опасений заражения энцефалитом или ещё чем пострашнее. Нет, Леру подвергать такому риску Ванька не собирался. В любом случае заставит её заправить штаны в носки, даже если она будет возмущаться, что это не модно, не идёт ей. Хотя он подозревал, что Лера больше будет переживать за здоровье, чем за красоту.
*
Была ночь. Точнее, Ванька уже лёг, но заснуть никак не получалось, ни на одном из боков не приходило успокоение. Пол-одиннадцатого, а он всё думал о Лере. Ему было интересно, чем она занимается, чем вообще живёт, как проводит свободное время. Хотелось переписываться с ней чаще, узнать про неё всё-всё. Ванька зажмурился, сжал кулаки, чтобы не сорваться, не схватить телефон, не написать первым. Вообще не писать. Может ей неинтересно с ним общаться. С тяжёлым вздохом он вновь перевернулся, на спину.
Телефон завибрировал – коротко, не настойчиво, но ощутимо. Ванька торопливо схватил его. Пальцы запутались друг в друге, подушечки вспотели и не сразу получилось снять блокировку, но он заметил, что сообщение в Телеграме.
– Глупо, как же глупо так волноваться, – Ванька с усмешкой открыл приложение. Улыбка сползла, что свежая смола по стволу.
Мама: «Хватит ворочаться. Из-за тебя заснуть не могу».
В: «Прости, мам, больше не буду».
Лера была онлайн. Ванька поспешно отложил телефон в сторону, чтобы не сорваться. Но опять послышалась вибрация.
ЛЛ: «Почему не спишь?»
От переживания Ванька уронил телефон на лицо, и тот звонко шлёпнул его по лбу. В маминой комнате заскрипела кровать, Ванька на секунду замер, словно белка от внезапного звука, и поудобнее перехватил телефон: вот бы Лера не вышла из сети.
В: «Думаю. Ты когда-нибудь слышала шелест утренних звёзд?»
ЛЛ: «Нет. А разве их шелест не теряется в других звуках?»
В: «Нет, если найти правильное время и место. Например, перед самым рассветом, на крыше. Чтобы тихо вокруг и спокойно. Тогда будет слышно».
ЛЛ: «Крышу будет сложно найти».
Ванька улыбнулся: практичная до мозга костей.
В: «Можно и на поле. Главное перед рассветом».
ЛЛ: «Ну вот, мне теперь хочется это услышать. Ты мне покажешь?»
Ванька шумно выдохнул, сердце билось с перебоями, как перед паникой: чуть трепыхалось временами, но всё же работало. Ах, как же он хотел показать. Как же…
В: «Конечно покажу. Ты только приезжай».
Отправил и сам подумал, что последняя фраза больше походила на крик отчаяния: всё сделаю, ты только приезжай, будь рядом, ну давай же встретимся, давай.
Ничего, иногда полезно так писать и говорить. Ванька недовольно провёл по лицу, убирая паутину сомнений.
В: «Всё покажу, что обещал. Но для этого ты должна быть тут».
Добавил смайлик в конце, чтобы не выглядело уж чересчур надрывно. Он что, упрашивает Леру приехать? Ну и ладно! Не развалится от этого. А ей приятно будет. Может. Тем более Ванька часто так себя с ней вёл: напористо, смело, даже немного подобострастно. Ему ещё в школе нравилось видеть, как с досадой она морщится от его внимания, но Лера никогда не давала отпор. Только недовольство исходило от неё, ни разу Ванька не слышал слова «нет». Но он и не доводил до такого, чтобы Лера свирепо отталкивала его.
Она писала долго. Очень долго. Ему уже показалось, что он видит сон о том, как они переписываются, и что поутру ничего не будет. Хотя с Телеграма станется: Лера удалит, а тот и рад будет предложить ещё и стереть все сообщения у Ваньки. Он встрепенулся: может сделать скриншот? Да нет. Лера не настолько боится выдать себя… выдать? перед кем? Разве она говорила, что опасается перед кем-то спалиться? Ванька нахмурился, задумался: а есть ли у Леры кто? Может она просто не одна? Поэтому не подаёт признаков внимания. Но как же её: «Покажешь мне?» Это же интерес? Ванька запутался. Решил, что потом как-нибудь во всём разберётся, всё спросит. Сейчас они просто закончат интересный разговор и пойдут спать.
ЛЛ: «Приеду, я обязательно приеду. Но чуть позже. Надо кое с чем разобраться».
Или кое с кем? Но Ванька решил не уточнять, не готов был перед сном загружаться этими мыслями.
ЛЛ: «Спи сладко».
Ванька только и успел пожелать Лере спокойной ночи, как она вышла. Словно и не было её, словно и не она просила его показать, как шелестят звёзды.
Этой ночью Лера опять снилась Ваньке. Он не помнил, чтобы у неё был определённый образ, она вся расплывалась, была не настоящей, без чётких линий и лица, но он точно знал, что это была она, только её присутствие так будоражило, даже в нереальности.
*
Лера приехала в конце июля. Два месяца они переписывались, перекидывались мемами, рассказывали интересности из жизни. Ванька давно в таком количестве не общался с женским полом. И поначалу ему было неловко, но чувствовалась в их общении непринуждённость, лёгкость и – всё же – внимание. С обеих сторон.
Ванька, как и договаривались, приехал за Лерой в девять утра. Погода была хорошая: лёгкая, освежающая влажность, солнце, что часто пропадало за облаками, и северо-западный ветер, отрезвляющий, но как будто совсем не июльский.
Это была их первая встреча после той, когда она записала его номер телефона. Ванька волновался: как себя вести? обнять её или пока не стоит? что говорить? Может, надо было перед этим сходить куда-нибудь в нормальное место, а не сразу тащить Леру за грибами? Но ведь она сама настояла, что хочет именно погулять по лесу.
Дом её бабушки был старым, синяя краска по углам и ближе к земле поистрепалась, отошла, оголяя сероватое нутро. На окнах висели узорчатый тюль и тёмные шторы. В палисаднике сидели цветы, в которых Ванька не разбирался.
Скрипнула калитка, он заметил тёмную фигурку Леры, что выходила со двора, и выбрался из машины, чтобы помочь ей сесть.
– Ох, что это такое? Сейчас восемнадцать градусов, Лерка, ты чего? – Ванька засмеялся, не выдержал того, что увидел перед собой.
Она вырядилась так, словно уже был глубокий сентябрь, когда в лесу даже просто гулять холодно, не то, что собирать грибы. Спортивные штаны заправлены в высокие ботинки, хоть и лёгкая куртка была накинута поверх толстовки, капюшон которой смешно вывернулся. Вся одежда была тёмной, мрачной, невзрачной, и только светлая, тонкая коса белой плетью свисала наперёд.
– Ничего смешного не вижу, мы же едем в лес, – сказала она насупившись. И сразу стала такой милой и детской, захотелось щёлкнуть её по носу.
– Ну не на север же мы едем, – хохотнул Ванька, забирая у неё рюкзак и распахивая дверь. – Ладно, ничего страшного. Если что, разденем тебя.
Лера как-то загадочно посмотрела на Ваньку. Улыбнулась одним уголком губ и маленьким, нежным кульком упала на переднее сиденье. И только закрыв дверь, он понял, что именно сказанул. Но, признаться, не жалел об этом.
– Долго ехать?
Ванька специально включил тихо музыку, чтобы не было неловкого молчания. Но Лера сама начала говорить: спросила, что за машина, давно ли Ванька водит и прочее.
– Да нет, ещё минут пять по дороге, а потом на просёлочную свернём – придётся немного потрястись, – он виновато усмехнулся, но она лишь кивнула с яркой, широкой улыбкой. Неужели ей нравится?
– Что будем искать? – спросила Лера, посматривая на заброшенный дом с Ванькой стороны, отчего ей пришлось наклониться к нему, приблизиться. В голове зашумело от нового, дурманящего запаха: что-то травянистое и свежее. Ему всегда нравился запах свежескошенной травы. И где она только смогла найти такие духи?
– Грибы, – скорее выдохнул, чем сказал.
Она глянула на него, поймала взгляд, задержалась на долю секунды, а потом отпрянула. Ванька даже педаль газа отпустил от неожиданности, машина дёрнулась.