Найди меня под облаками

Часть вторая

Глава 1

Пакеты были очень тяжелыми. В каждом по десять кило. В одном пшено, в другом рис. Эти крупы Полине достались даром. В них завелись жучки, и их собирались выбросить, но она взяла. Ничего страшного, переберет, промоет и сварит кашу «Дружба» на пару сотен человек. Тем более у нее было сухое молоко, тоже просроченное, но всего на недельку.

– Поля, давай помогу! – услышала она знакомый голос. – Ты же надорвешься сейчас.

К ней, чуть прихрамывая, спешил сосед, Эммануил Андреевич. Он был уже в возрасте и не мог похвастаться богатырским здоровьем, а вот хорошими манерами – да. Полина познакомилась с ним несколько месяцев назад. Неблагодарные внуки отселили старика, чтобы он не мешал им. Да не купили ему квартиру, сняли. А сами остались в трешке в центре. Эммануил Андреевич, или, как все его называли, дядя Лу, не был на них в обиде за это. И со своей небольшой пенсии сам оплачивал коммуналку, а еще копил на подарок внуку, тому вот-вот стукнет двадцать. А внучке уже двадцать пять. Она художница, и ей необходима студия. В доме, из которого выжили деда, много света и пространства. Дядя Лу показывал Поле работы внучки, она их хвалила, а про себя думала, так нарисует и двенадцатилетний.

– Опять бомжей кормить будешь? – спросил старик, взяв у нее один из пакетов.

– Кто-то должен.

– В наши времена за тунеядство статья была. Не приносишь пользу обществу, в тюрьму, там и покормят.

Полина промолчала. Спорить с дядей Лу бесполезно, он на все имел свое мнение и до конца его отстаивал. Можно сказать, с пеной у рта. Поэтому постоянно вступал в дебаты с бабками у подъезда, и они его не любили. Специально занимали всю лавочку, чтобы сосед не садился рядом. Приходилось дяде Лу отходить к дальней, у гаражей, а там шум, запахи выхлопных газов да сварки, и зачастую неприятные зрелища: то кто-то мочится, то по пьяному делу дерется (многие мужики туда побухать с друзьями ходили, а не машину починить).

– А твой-то Ханурик где? – задал еще один вопрос Эммануил Андреевич. Они как раз к подъезду подошли.

– На работе.

– Да ладно? Устроился наконец.

Хануриком он называл молодого человека Поли. Тот был маленьким, худеньким, а по мнению дяди Лу, еще и бесполезным. Типичное домашнее животное, заведенное для радости, но по факту приносящее лишь проблемы. То блохи у него, то глисты, то лишай, а еще он в тапки гадит.

Звали парня Поли Макаром. Имя внушительное. Фамилия тоже – Богатырев. Услышишь сочетание, представишь здоровяка на армейском «уазике», любителя охоты, рыбалки, баньки с веничком, который гнет сковородки, играючи валит деревья, разгоняет хулиганов одним своим грозным видом. Но ее Макар был не из таких.

Познакомились они в конце марта, но погода была не весенней. Стоял ужасный холод, дул ледяной ветер, сыпал снег, она бежала к метро, чтобы поскорее оказаться в помещении. Тут же стала отряхиваться, сбивать с ботинок снег. Сделав это, направилась к турникетам, как заметила охранника метро, что за шкирку тащил какого-то паренька на выход. Она не могла не отреагировать.

– Что вы творите? – вскричала она и бросилась на защиту бедолаги. – Разве так можно?

– Девушка, не лезьте, – процедил охранник.

– А вы не превышайте полномочий! Этот парень дебоширил? Или он пьян? – Она запаха алкоголя не чувствовала, да и хрупкий паренек не производил впечатления опасного типа.

– Трется тут уже два часа. Явно что-то замышляет. И документов у него нет.

– Это не повод хватать за шкирку.

Охранник, туповатый на вид, со свернутым конопатым носом, разжал кулак и переключился на Полину.

– Самая умная? – Он говорил «окая». Приехал из глухой провинции, устроился на то место, которое давало хоть какую-то власть, и теперь самоутверждается. – А ну-ка свои документы предъяви.

– И не подумаю. Вы не полицейский, а простой охранник метрополитена.

– Ментов вызвать?

– Если вам больше заняться нечем…

Как оказалось, да. Охранник послал какой-то сигнал по рации, и вскоре к ним подошел усталый дяденька в форме.

– Что тут у нас? – спросил он.

– Подозрительные люди. Особенно этот. – И указал на паренька.

Точнее, на того, кто выглядел как подросток издали. Рассмотрев его, Поля поняла, что тому уж под тридцать. Просто он компактный и очень миловидный. Черты лица точеные, ресницы до бровей достают, кожа нежная, без щетины. А в темно-русых волосах седина пробивается. Она и выдает возраст.

– У меня рюкзак украли, – выпалил парень. – Там все, в том числе документы. Я Макар Сергеевич Богатырев из станицы Славянской Краснодарского края.

– Когда это случилось?

– Сегодня, как приехал. В метро кто-то тиснул, и мне пришлось торчать в фойе, чтобы буран переждать.

– Буран? – Мент хмыкнул.

– Я с юга, у нас другая погода сейчас.

– Заявление писал?

– Нет, я не знал, куда пойти. А тут ваш цербер начал на меня гавкать.

– Ладно, пошли со мной, напишешь.

И он повел Макара за собой. Полина не могла его оставить, она привыкла помогать людям, поэтому устремилась следом.

– Вы, девушка, ему кто? – спросил полицейский.

– Я просто случайная прохожая, возмущенная несправедливостью.

– Не перевелись еще неравнодушные люди в Белокаменной. При вас-то документы имеются?

– И паспорт, и СНИЛС, и даже страховой полис.

Полина родилась и выросла в Москве. Более того, она имела свою квартиру, пусть маленькую и не в лучшем районе. От бабушки досталась. С двадцати пяти она в ней проживала, это, считай, уже три года. Когда въезжала, думала, вот сделаю ремонт, уют создам, и как заживу… Но ни денег, ни времени не нашла на то, чтобы хоть что-то в квартире поменять, кроме занавесок, смесителя и постельного белья. Полина работала в детском саду воспитателем, потому что любила малышей. Знала, своих у нее никогда не будет. В двадцать четыре она перенесла страшную операцию, после которой пыталась отравиться. Поля не видела жизни без полноценной семьи с надежным мужем и детишками. Но когда ее откачали и она более-менее пришла в себя, к ней подошла завотделением. Женщина взрослая, суровая, державшая в узде весь коллектив. У нее даже санитары не выпивали. Она присела к больной на койку и сказала:

– Думаешь, ты одна такая несчастная, бесплодная? Я тоже.

– У вас же два сына, внуки…

– Да. Обоих пацанов взяла из детского дома и воспитала, как своих. Сейчас один реаниматолог, второй работает на радио. И у того, и у другого матери были пьяницами и наркоманками. Никто их не брал, а я не побоялась.

– Но я хочу своих.

– Они твоими и станут. Когда я прихожу к внучке на утренники, все говорят, она копия бабушка. А мы не кровные. Так что хватит жалеть себя. Начни…

– Жалеть других?

– Нет, сострадать. Это разные понятия.

Поля много думала над словами женщины и первое, что сделала, когда выписалась, это уволилась со своей высокооплачиваемой работы. Она была помощником руководителя у топ-менеджера крупной компании. Не по блату устроилась, а прошла жесткий отбор, чтобы только стажером стать. Через три месяца ее взяли в штат. Когда она принесла начальнику заявление об увольнении по собственному желанию, тот, мягко сказать, удивился. Пытался отговорить, сулил повышение зарплаты. Но Поля все для себя решила. Имея диплом психолога, она легко устроилась в детский сад (желающих работать за копейки было немного). Потом, когда переехала в бабушкину квартиру и вынуждена была поменять садик, стала воспитателем.

С волонтерами она контактировала давно. Их компания устраивала показательные акции, чтобы улучшить свой имидж. Этим занималась Полина. Уволившись, не бросила это дело. Более того, стала посвящать ему больше времени. Она всегда была доброй, неравнодушной. В детстве тащила в дом бездомных животных, а иногда людей. Как-то отец пришел с работы, а на их кухне сидит заросший волосами мужик в его старых вещах и наворачивает борщ. Он узнал в нем бомжа с ближайшей помойки, быстро выпроводил его, заставил дочку все помыть с хлоркой, а ванную, в которой гость бултыхался, аж трижды.

Папа строго-настрого запретил Поле впускать в дом посторонних. И она больше этого не делала. Долгие годы. Однако когда поняла, что Макару некуда податься, решила его приютить. Видно же, что нормальный парень, не бандит, не бродяга, просто невезучий. Поля накормила его, уложила в кухне на диван. Парень тут же отключился, изнервничался, устал. А Поля взяла в руки планшет и стала искать следы Макара Богатырева в Сети. Доброта не синоним наивности. Если б она поняла, что он врун, мошенник, тут же выгнала бы. Но ее новый знакомец не обманывал. В одной из сетей она нашла его профиль. В нем фото немного, но все с кубанским колоритом. Везде с друзьями. Ни на одном снимке нет девушки. Значит, свободный.

Утром, когда оба проснулись, Поля спросила:

– Ты в Москву зачем приехал?

– На заработки, как и все.

– Уже знаешь, куда устроишься?

– Я монтажник-высотник, тут для меня полно работы. И предложения были от земляков. Но пока документы не найдутся, меня никто не возьмет.

– Надо новые делать.

– То есть мои сгинули?

– Скорее всего.

– А по моему паспорту микрозаймов никто не наберет? – перепугался Макар.

– Ты написал заявление о его утере в полицейском отделении. Если что, оспорим. – Она употребила множественное число. То есть уже тогда разделила с Макаром его проблемы. А по факту, взвалила на себя.

Поля бегала с ним по инстанциям, договаривалась, а еще давала кров, кормила. Она оформила на Макара сим-карту, отдала ему старый, но не древний, телефон. Ее удивляло то, что он не звонит родным.

– Ты сирота? – спросила она.

– Почему? Нет. Есть родители, братья-сестры. Просто я с ними не общаюсь.

– По какой причине?

– Я паршивая овца.

И закончил на этом.

Когда документы были готовы, Полина и Макар уже состояли в любовной связи. Они спали в одной кровати, вместе ходили по магазинам, готовили, убирали. В хозяйстве от сожителя был прок. Он и гвоздь мог вбить, и борща наварить, и за тремя котами туалеты помыть. Но от волонтерства Макар отказался сразу. Категорически! А бездомные вызывали у него презрение. Что странно, ведь он мог оказаться среди них, если бы Полина ему не помогла. Пусть не на всю жизнь, но не несколько дней! И он не отказался бы от тарелки каши, горячего чая, теплых варежек…

– Нет, ты не права, – вставал в позу Макар, когда она пыталась его переубедить. – Я подачек не принимаю. Только помощь, и то не от всех. Будь на твоем месте другой человек, я бы дал себя вышвырнуть в буран.

– Чем же я отличаюсь от остальных?

– Всем. Ты даже не лучик… Ты солнышко. Таких больше нет. – И принимался целовать ее круглое и некрасивое лицо.

Да, Поле с внешностью не повезло, она уродилась дурнушкой! Поэтому сама удивлялась тому, что ее взяли работать в крутой офис. Мелкие черты лица, толстые щеки при общей худобе, волосы цвета сена. Они оставались такими даже после покраски в салоне. Ее природный пигмент доминировал над немецкими профессиональными средствами. Два-три раза голову помоешь, и вот он – осенний стог.

К Поле нужно было привыкнуть, чтобы увидеть ее внутреннюю красоту. Поэтому в нее никто не влюблялся с первого взгляда. Макар не исключение. Он три недели спал в кухне, прежде чем поцеловал ее. Богатырев не робел, просто не видел до этого в Поле женщину.

Получив документы, он стал искать работу. Нужна была высокооплачиваемая (не для того в столицу ехал, чтобы получать как дома). Но конкуренция оказалась огромной, и у остальных уже имелись свои клиенты, а также оборудование. Поля находила Макару шабашки. Ими он не брезговал. Пару-тройку раз в месяц выходил на работу. Все, что ему платили, отдавал Полине. Но это были не деньги, а просто слезы.

Дядя Лу не одобрял ее выбора. О чем говорил в лицо, как привык. Они жили на одной лестничной клетке и периодически встречались. Эммануил Андреевич как будто ждал, когда Поля выйдет, чтобы с ней пообщаться. А с кем еще? Другие соседи его на дух не переносили. Внуки не навещали. А он к ним ездил часто. Возвращался либо сердитым, либо расстроенным, и даже с Полиной не хотел беседовать. Закрывался у себя на день-два.

– Куда твой Ханурик устроился? – спросил дядя Лу, когда они зашли в лифт.

– В крупную клининговую компанию.

– Уборщицей?

– Мойщиком окон в небоскребах.

– Тю…

– Фирма обслуживает «Москва-Сити».

– И что?

– Вы просто не в курсе, но там очень крутые офисы и квартиры, услуги клининга стоят огромных денег, и работники отлично получают.

– Ладно, поглядим, сколько он тебе принесет.

– Вы все равно не узнаете, я вам не скажу.

– Милая моя, я хромой и вижу плохо, но слух у меня, как у орла. Я иногда слышу ваши разговоры, и знаю, что ты мечтаешь о новом телевизоре. Чтоб с этим… как его?

– Вай-фаем?

– Ага. И если твой Ханурик тебя любит, он с первой же зарплаты купит тебе его.

– Это дорого!

– В кредит. У него ж теперь постоянная работа. Только чует мое сердце, быстренько он ее бросит. А тебе что-нибудь наврет…

– Да что вы к Макару придираетесь? – вспылила она.

– Не нравится он мне, а ты очень. Поумнеть бы тебе еще… – Они вышли из лифта, дядя Лу поставил пакет на коврик у двери Полины. – Не обижайся на меня, ладно? Я все это не со зла говорю. Просто смотрю на тебя и думаю, вот мне бы такую внучку…

Голос его чуть дрогнул. Поле показалось, что и глаза увлажнились. Она хотела сказать дяде Лу как минимум, что не обижается, но он развернулся, быстро доковылял до своей двери и скрылся за ней.

Полина тоже зашла в квартиру.

Сегодня у нее был выходной. Но отдыхать некогда, нужно перебрать крупы (а до этого сбегать за ними в магазин – там Полю знали и звонили, если что-то появлялось из некондиции), замочить сухофрукты для компота, потом поехать на старой газели модели «Соболь» в столовую, на кухню которой их пускают, там приготовить вместе с товарищами полноценный ужин на толпу бездомных, накормить ее, прибрать после мусор, а по возвращении домой еще и Макару ужин приготовить. Он наверняка вернется усталым, продрогшим, голодным, конечно же, и ее обязанность его порадовать. Она почти его жена. Если не будет щей или жареной картошки на сале, его любимой, Макар слова не скажет, сварит себе пельмени, но наверняка подумает: для бомжей первое, второе и компот, а для любимого полуфабрикаты.

И Поля, засучив рукава, принялась, как в народе говорится, шуршать. Крупа, сухофрукты, тут еще и мясо надо разморозить, а потом бульон сварить, чтобы вечером в него накидать овощей и картошки и накормить Макара щами. Салат накрошить дело трех минут. Можно еще испечь быструю ватрушку.

– Интересно, купит он мне телевизор? – не покидала подброшенная дядей Лу мысль.

Она давно бы приобрела его сама, если бы не Макар. Она умела даже со своей скромной зарплаты откладывать по две-три тысячи. Десять месяцев, и вот он – телевизор. Пусть не самый большой и современный, да еще мало уважаемой некоторыми фирмы. Но она обращала внимание на бренды, только когда работала в корпорации. Ей приходилось покупать айфоны, айпады, одежду и сумки с логотипами. Поля никому не говорила, что все это она берет на «Авито». Кто-то надел костюм два раза и больше не может в нем появиться на людях, а она запросто. А телефоны с выходом новой модели резко падали в цене. Их можно было и в магазине приобрести.

В дверь позвонили. Поля бросилась открывать.

На пороге стоял дядя Лу. В его руках большой пакет замороженной клюквы. Кило на три.

– Возьми, сваришь как-нибудь своим бомжам морс, – сказал он и, сунув пакет ей в руку, удалился.

– Спасибо, – крикнула Полина вслед.

Старик только отмахнулся.

Хороший он в глубине души, только несчастный.

Глава 2

В душевой было много народу. Их, мужиков, человек пятнадцать, в соседней, женской, еще полдюжины. Все они закончили работу и теперь приводили себя в порядок перед тем, как пойти домой. Макар был в легком шоке. Он четыре года работал монтажником на высоте, утеплял, укреплял здания, чинил карнизы, обслуживал офисные кондиционеры, но с ним и его коллегами никто не нянчился. А тут… Просто лакшери курорт! Одежду, обмундирование выдают, плюс рации, чтобы связываться друг с другом, а еще воду, снеки для перекуса. Через пять часов полноценный обед с горячим. Потом еще столько же нужно проработать, и все! Водные процедуры тоже входят в двенадцатичасовой рабочий день. График два через два. Зарплата как две Полиных. И это стартовая. Наберешься опыта, станешь быстрее мыть окна, она повысится. А сумеешь выделиться и занять место бригадира, будешь деньги мешками таскать. Два требования к работникам: не халтурить и не воровать.

Самое удивительное, что Макар нашел эту работу по объявлению. Точнее, рекламному буклету. Вынул его из почтового ящика. Прочитал, заинтересовался, позвонил. Позвали на собеседование. Оказалось, он подходящий кандидат: опыт работ на высоте очень приветствовался.

За сегодня он, конечно, устал, но не до изнеможения. А после душа вообще чувствовал себя бодро.

– Макарыч, как тебе первый день? – обратился к нему парень по кличке Дробовик.

Когда-то он случайно выстрелил из этого оружия себе в ногу, но это ранение спасло его от скоропалительной женитьбы на первой давшей ему девчонке. Пока в больнице лежал, невеста загуляла, и Дробовик от своего намерения отказался. Потом узнал, что на ней пробы негде ставить, и набил на руке изображение своего спасителя. Эту историю он рассказал Макару, когда они работали – Дробовик был его куратором.

– Мне все понравилось, – ответил ему Богатырев.

– Да, у нас тут все условия созданы для рабочего класса. Поэтому каждый за место держится.

– Чье я тогда занял?

– Девчонка одна в декрет ушла. Прикинь, через стекло умудрилась очаровать одного мужика из офиса. Сейчас живет как принцесса…

– На Рублевке?

– Ты сказки-то не сочиняй. Такие истории из кино. Ее муж просто обеспеченный человек, не олигарх. Но для девушки с окраины Кагалыма и начальник отдела крупной столичной фирмы – принц. – Дробовик, болтая, одевался. Сделал он это быстро. После чего выпалил: – Как насчет того, чтобы по пивку?

– Я не пью.

– Совсем? – Макар кивнул. – Я, если что, угощаю.

– Спасибо, но я домой. До завтра.

Макар на самом деле не употреблял алкоголя даже по праздникам. Не курил и не сквернословил.

Он родился в семье истовых баптистов. Мама и папа поженились молодыми, когда оба учились на втором курсе института. Оба были комсомольцами и атеистами. Через два года у них родился первенец, за ним следом второй ребенок появился. Отец худо-бедно окончил институт, а мама погрязла в пеленках-распашонках. Жили бедно, но не впроголодь. Государство молодой семье помогало, немного родители. Думали Богатыревы, что как дети чуть подрастут, заживут лучше: отца продвинут по службе, мама работу найдет. Но грянули девяностые со всеми вытекающими. Ни дотаций, ни зарплат, выплачиваемых вовремя. Богатыревы, как и многие, начали тонуть в нищете. А тут еще третья беременность.

Тогда-то их и отыскали баптисты. В те времена много проповедников с Запада в Россию ринулось. Они были лучезарны, вежливы, убедительны и очень настойчивы. Приглашали на службы, книги раздавали, а иногда помощь гуманитарную. На нее они Богатыревых и поймали. Когда овощи с огорода закончились, на мясо денег нет, а тебе приносят тушенку и «Анкл Бенс», поневоле начнешь людям доверять. И стали родители ходить на собрания. Детей с собой брали. И тот, что в животике, напитывался словом божьим. Жаль, родился больным и вскоре умер. Но родителям сказали, это испытание для избранных Господом.

Мать потом родила еще Макара. Первым его воспоминанием была проповедь какого-то гастролирующего по стране американского пастора. Он был чернокожим, очень крикливым и музыкальным. Привез с собой двух помощниц с божественными голосами. Они пели после каждой проповеди, и это было здорово. Но проповедник врывался и начинал то визжать, то сипеть, то басить. Мог упасть на пол и хохотать. Макара он до дрожи пугал. Мальчик не спал ночами, да еще и писался.

…Богатыреву было тяжко вспоминать о прошлом. И до сих пор ему в кошмарах снился чернокожий проповедник. Но в принципе жизнь его сложилась нормально. Получив аттестат, он уехал из дома, отучился на слесаря-ремонтника, отслужил в армии, поработал в Краснодаре, переехал в Москву и встретил замечательную девушку. О своем прошлом он Поле не рассказывал – стыдился. Не себя, родителей. По сути, они были побирушками. Отец был в состоянии найти более денежную работу или хотя бы шабашку, мать могла куда-то устроиться, вместо того чтобы торчать в церкви все свободное время. Они рожали детей, но о них, по сути, не думали. Не считались с их мнениями и желаниями. Отбирали игрушки, развратных Барби и агрессивных роботов, книги, более или менее модную одежду. Старшему брату не позволили на бокс записаться, а сестре на танцы (будет вилять задницей в короткой юбке, грех-то какой). Как потом Макар понял, то была секта при церкви, потому что другие баптисты жили иначе. Или это пастор постепенно сходил с ума, утягивая за собой главную помощницу?

Макар терпеть не мог побирушек, бомжей, просветителей и агитаторов. Будь его воля, всех бы отправил на каторгу, чтоб в шахтах и каменоломнях работали и приносили пользу обществу. Мнение свое он оставлял при себе. Знал, оно Полине не понравится. Да и не имел он права в текущей ситуации на других вякать. Сам жил за счет женщины. Пусть временно, но…

В Москву Макар не на заработки поехал. Ему хватало тех денег, что он имел в Краснодаре. Он хотел найти в столице человека, который мог сделать его богатым. Конкретного! Но его сначала обманули, потом обокрали, вот и пришлось на работу устраиваться. Благо подвернулась такая замечательная.

…Зазвонил телефон. Полина!

– Алло.

– Привет, милый. Как ты?

– Нормально. Работу закончил, иду к метро.

– Устал, замерз, проголодался? Я щи варю. И буду печь ватрушку.

И как сказать, что не особо устал, не сильно замерз, а есть пока не хочется вообще?

– Как здорово! Но ты же сама весь день на ногах, ограничься супом.

– Она ленивая, быстро готовится. Завтра с собой возьмешь на работу.

– Поль, нас кормят.

– Дрянью какой-нибудь…

На самом деле привозили отличную иду из кафе домашней кухни, но Макар об этом умолчал. Поля – спасатель по жизни. С теми же документами он бы и сам разобрался. Но она хотела водить его за ручку по инстанциям. Макар не возражал. И соглашался на те шабашки, что она ему находила. Ее дурили, работа стоила вдвое дороже, но он выполнял ее и не роптал. Деньги отдавал Поле и умилялся тому, как она радуется двум-трем тысячам. Если все получится, он найдет нужного человека, разбогатеет, то купит ей… Хоспис! Смертельно больным людям и он не прочь помогать. Как и усыновлять детей. У них с Полей их будет не меньше пяти. Они так счастливо заживут, что о них документальный фильм снимут…

Нужно только подождать.