– Девчонки, уехать мне срочно нужно. Друг в беду попал, – с тревогой в голосе произнес сосед. – Он – искатель военных трофеев. На месте раскопок что-то произошло с его оборудованием.

– Надо, значит, надо! – сказала, приподнявшись в кровати Лиза.

– Думаю, через пару дней я вернусь, – сказал Саша, с тоской глядя в печальные глаза Тани. – Вот ключи. Если не трудно, цветы, пожалуйста, полейте.

– Возвращайся к нам, – тихо молвила Таня, нежно погладив пальчиками Сашину щеку.

– Обязательно вернусь, – коснулся он губами руки девушки, развернулся и был таков.

Весь день Таня была сама не своя. Беспокойство не сходило с ее бледного личика. Лиза пыталась всячески развлечь старшую сестру. То она старалась рассмешить ее шуточными историями, то брала Василинку на руки и ее пушистыми лапками, как кукольными ручками марионетки забавно жестикулировала перед носом Тани, то пробовала читать вслух. В конце концов, сестренки отвлеклись работой в саду, пока почерневшая туча не прогнала их беспросветным проливным дождем. Оставшуюся часть дня девочки посвятили творчеству, занимаясь поделками из бисера.

Когда поздно вечером раздался звонок на телефоне Тани, девушка быстроногой ланью бросилась к мобильному устройству. Звонил МихМихыч. С бьющимся сердцем Таня приняла вызов. – Танечка, с Сашкой беда! Он в больнице. Вместе с другом на старых снарядах подорвался, – горестно трясся голос в телефонной трубке. – Успел только попросить тебе позвонить и сознание потерял.

– Что с ним? – заплакала Таня. – Руки, ноги целы? Какие повреждения?

– Сам не знаю! – отозвался пожилой голос. – Лечу к нему в больницу. Врачам звонил, все в операционной.

– Мне оберег ему нужно привезти, – спохватилась девушка. – Вы помните, как матрешка тетю Веру спасла, вы мне рассказывали? Она и Саше поможет.

– Из больницы сразу к вам приеду, только это будет не скоро, – сообщил МихМихыч и отключился.

Густо-черная непогодная ночь подкралась к дому с покосившимися оконцами, заволакивая обитателей немой безысходной кручиной. Лиза с Василинкой, обнявшись, молча, поглядывали на плачущую свечу в массивном подсвечнике на столе возле кровати. Таня безмолвно роняла неисчислимые безутешные слезинки в подушку.

– Здравствуйте, девочки, – раздался сладкозвучный голосок из шкафа.

– Мама? – испугалась Таня, очнувшись от горестных мыслей. Девушка приподняла голову от подушки. Следом вскочила Лиза и ринулась к дверце шкафа. На ее полочке стояла крошечная матрешка, слабо освещаемая тусклым светом восковой свечи.

– Я – последняя игрушка, крошка-матрешка Любовь. Негасимая, светлая, верная, – ответила деревянная куколка, перебираясь в ладони Лизы.

Сестренки сумели разглядеть нежно-розовое личико с чисто-голубыми глазами, приятной улыбкой и курносым носиком, обрамленное светлыми прядями длинных волос, спадающих на дивное червонное платье из легкого шифона.

– Следуйте за мной, девочки, – распорядилась матрешка. – Дорога каждая минута! – Возьми, Танечка, свой оберег, – велела она девушке.

Как только Таня достала атласный мешочек с волшебными травами и угольками, гостья попросила сестер взяться за руки. Распахнулось тут окно, впустив в комнату косматую черную тучу с колким грозовым дождем. Вошли девочки смело в черное рыхлое облако, держа в руках деревянную куколку, и мгновенно очутились в ночной больничной палате, где на единственной кровати спал Александр, тело которого было присоединено к медицинским аппаратам жизнеобеспечения.

– Клади ему на грудь свой оберег, – шепотом сказала куколка-волшебница.

Таня дрожащими руками положила атласный мешочек к сердцу любимого друга, коснулась губами щеки Саши и вернулась к Лизе с матрешкой.

– Невинна девичья любовь, но любовь материнская – священна! – произнесла волшебница и легким дуновением направила в сторону умирающего парня мягкий рассеивающий свет. Чем быстрее приближался свет к Саше, тем ярче становился. Наконец, он настолько осветил палату, что ослепил сестренок.

Девочки сумели опомниться только утром от необычного