Девочки проснулись к обеду. Лиза, повернувшись личиком к Таниной кровати, спросила старшую сестру: – Танюша, вот если бы ты нашла цветок папоротника, что бы ты у него попросила?

– Не знаю, Лисенок. А ты? – задумалась Таня.

– Дар видеть невидимое. Помогла бы я тогда богатырю Шурику клад с монетами отыскать, – мечтательно ответила младшая сестренка.

– А я попросила бы силу сверхъестественную, такую, чтобы родителей отыскать, – с грустью произнесла Таня.

– Я их не помню, и бабушку тоже, – тихо сказала Лиза, опустив глазки. – Расскажи мне о них, пожалуйста.

– В сто первый раз? Лисенок, ты эту историю знаешь наизусть, – сетовала старшая сестра.

– Ну и что! – настаивала на своем Лиза.

Тут из сеней донесся громкий стук в дверь.

– Девчонки, стригушки, выходите! – позвал с крылечка сосед.

– Ах, этот богатырь, ну он ответит за стригушек! – возмутилась Лиза. Спрыгнула она с кровати, схватила подушку и воинственно отправилась открывать дверь.

Таня рассмеялась, набросила поверх легкий халатик и побежала за сестренкой.

– Это кто здесь стригушки? Ах ты, хромой богатыришка Шушурик! – воскликнула Лиза, отперев засовы и хлопнув подушкой по животу Александра.

От неожиданности парень покачнулся. – Все, сдаюсь! О, великие княгини Елизавета и Татьяна, готов искупить вину! Примите силушку мою богатырскую для лепки вареников царских наивкуснейших, – шутя, проревел сосед, возведя руки вверх и демонстративно упав на колени.

– То-то же, – сказала Лиза и потащила его за руку в дом.

Таня, улыбаясь, покачала головой.

– Бери ведро, иди за водой! – скомандовала Лиза и сунула синее пластмассовое ведро в руки парня.

– Саша, ты пропал! С ней лучше не спорить, – сказала с сочувствием в голосе Таня.

Александр с ведром вышел из дома. Тем временем девочки успели прибрать постели, переодеться и умыться из умывальника, остатки воды в который они вылили из другого ведра, где плавала ночью матрешка.

Дальше день завертелся в веселых хлопотах. Приготовили сестренки тесто и занялись вместе с Сашей лепкой вареников из творога и картошки. Процесс лепки рассмешил всех до слез. Богатырь Шурик нарочно все делал не так и лепил белые бантики, цепляя их, то себе на макушку, то на нос Лизе, то на уши Тане.

– Ну, все! Так мы до вечера еду не приготовим, – рассердилась Таня, погрозив скалкой в сторону соседа. – Будешь нам мешать, славный богатырь, выгоним! Не видать тебе тогда еды царской! Ходи весь день голодным!

Наконец, закончили с лепкой. Отварили хозяйки вареники и сели угощаться вместе с богатырем, подливая в свои тарелки сметану. Не забыли они и про Василинку. Лакомилась кошечка варениками с большим удовольствием из блюдечка возле печки.

Сытно пообедав, решили девочки на пруд пойти купаться. Не боялись теперь они ничего, ведь был у них защитник-богатырь в джинсах и обереги ночной волшебницы-матрешки.

До позднего вечера пробыли сестренки на пруду. Барахтались в воде до посинения губ, брызгались и резвились с весельчаком Сашей. Загорали на сказочном Василинкином одеяле, читали, смотрели короткие юмористические видеосюжеты на планшете соседа, плели венки из луговых цветов, которые приносила Лиза. Делали селфи и украшали разными забавными рамочками на телефоне. Слушали байки богатыря про необычные поиски старинных монет и разной утвари на месте заброшенных деревень.

– Завтра на развалины съездим в одну деревню, здесь недалеко. Я уверен, теперь мы точно что-нибудь откопаем, – пообещал Александр, расставаясь с девочками у калитки. – Кисенок, скажи «мяу» в знак согласия!

– Мяу, – отозвалась Лиза и вбежала по ступеням крылечка в дом.

– Мне нравится быть вместе, с вами как-то просто и на душе хорошо. Таня, буду очень рад, если ты не откажешься, завтра поехать со мной, – сказал сосед, пристально глядя в глаза девушки. Его пальцы тихонько коснулись тоненьких пальчиков Тани.

Зарделась девушка, опустила пушистые ресницы, кивнула головкой, согласившись, и метнулась в дом вслед за Лизой.

– Он тебя еще не поцеловал? – спросила младшая сестренка на порожке сеней.

– Да ну, тебя, Лисенок! Что за чепуха! Мы просто друзья-соседи, – быстро проговорила Таня, закрывая дверь на засовы.

– Он так на тебя смотрит, ну совсем не по-соседски, – сделала вывод Лиза.

– Тебе показалось! – буркнула Таня. – Лисенок, быстренько зубы чисть, прыгай в пижаму, и спать, нечего болтать! – распорядилась девушка.

Пока Лиза, напевая песенки себе под нос, возилась возле умывальника, Таня расстелила постели. Неожиданно тренькнул на столе телефон, оповестив о сообщении. Таня прочла Сашино послание: «Жалею, что не поцеловал». Девушка расплылась в милой улыбке и ответила: «Целуй теперь подушку, богатырь! Спокойной ночи». Тут же пришел ответ: «Уже скучаю и жду завтра. Спокойной ночи, княгиня».

– Танюша, что там тебе настрочил наш богатырь Шурик? – спросила Лиза, юркнув под одеяло.

– Он пожелал нам спокойной ночи, любопытный мой Лисенок, – ответила старшая сестра, поцеловав девочку в щечку.

Таня переоделась, погасила свет и удалилась в кухоньку к умывальнику. Закончив вечерние процедуры, девушка вернулась в комнату, сказав младшей сестренке: – Лиска, мы забыли нарвать домой цветов. Пустая ваза на столе смотрится совсем уныло.

– Танюша, завтра соберем, – молвила сонным голоском Лиза.

Внезапно с кухни послышалось звонкое «дзынь-нь-нь».

– Василинка, это ты там хозяйничаешь? – испуганно произнесла Таня в темноту.

– Это наша матрешка, – воскликнула радостно Лиза, спрыгнув с кровати. Сонливости девочки как не бывало.

Сестры схватили со стола подсвечник и побежали на кухню. В бледном лунном свете проглядывались очертания деревянной куколки, словно цветочком, расположившейся в прозрачной вазе на кухонном столе. Пока Таня пыталась зажечь свечу, младшая сестра уже успела достать матрешку из вазы. Куколка и вправду смотрелась настоящим цветочком. Платочек ее и блузка с коротким рукавом были желтенькими, а сарафан весь в белых клиньях-лепестках. Ротик был прорисован розовым бантиком, а голубые глазки были очерчены серо-зелеными ресничками.

– Привет, малышка, – заговорила с матрешкой Лиза, открывая ее половинки. На руки девочки посыпалось множество маленьких белоснежных цветочных лепестков, которые вихрем взлетели и, кружась плотным кольцом вокруг вазы, улеглись в тонкое стекло двумя яркими крупными ромашками. Цветы были волшебными, потому как сразу открыли глазки-пуговки на желтых серединках-личиках и улыбнулись крошечными штрихами-ротиками.

– Вот это да, – не могла поверить глазам изумленная Лиза.

– Здравствуйте, ромашки-очаровашки, – произнесла Таня. – Вы сегодня, с какой сказкой к нам пожаловали?

– Здравствуйте, сестрички, – ответно поприветствовали гостьи. – Мы ромашки – влюбленные мордашки. Пришли рассказать о добром празднике в России, символом которого стала ромашка, цветок чистой и бескорыстной любви.

– Это же День семьи, любви и верности, – воскликнула Таня. – Его летом восьмого июля празднуют. Но ведь это современный праздник.

– Верно-верно, – замахали веселыми мордашками влюбленные цветочки. – Только православная церковь 8 июля издревле почитает святых Петра и Февронию, покровителей брака и семьи, которые всей своей жизнью показали пример настоящего семейного счастья.

– Ничего такого, вообще не знаю, ни о каких святых, – сказала Лиза.

– А мы сейчас расскажем, – прощебетали ромашки. – Слушайте внимательно.

Сестренки удобно расположились на табуретах, облокотившись на стол перед свечой и во все глаза, уставились на вазу с гостьями-ромашками.

– Давным-давно князя Петра, сына Муромского князя Юрия, поразила страшная проказа, – начала долгий рассказ первая ромашка. – Все попытки вылечить несчастного от болезни завершались плачевно, никто не мог вернуть Петру здоровье. Смирившись со своей участью, увидел он необычный сон, в котором ему открылось, что есть на свете девушка, способная оздоровить пораженное тело. В вещем сне Петру было открыто имя спасительницы – Феврония.

– Феврония была крестьянкой из рязанской деревни, дочерью обычного пчеловода, – продолжила вторая желтолицая гостья в белом ободке из тонких лепестков. – Девушка с детских лет изучала травы и обладала даром целительства, даже дикие звери слушались ее. Добрая и красивая юная особа сразу же приглянулась молодому князю, и он дал слово, что женится на красавице сразу же после выздоровления. Феврония вылечила Петра, но тот не сдержал обещания и не повел деревенскую девушку под венец.

– Внезапно проказа обрушилась на княжескую голову с пущей силой, – нахмурив желтые дуги-бровки, заговорила вновь первая ромашка. – Тогда гонцы во второй раз отправились за целительницей, и Феврония не стала отказывать в лечении князю, она снова подарила ему здоровье. После этого Петр женился на спасительнице и до конца дней своих не пожалел об этом. Супруги жили в любви, согласии, уважении и никогда не обманывали друг друга.

– После смерти старшего брата Петру было суждено взять городскую власть в свои руки, – подхватила вторая рассказчица. – Бояре с одобрением отнеслись к уважаемому правителю, но простая крестьянка не давала им покоя – никто не хотел видеть у власти представительницу низшего сословия. На Февронию постоянно клеветали боярские жены, подговаривая своих мужей сжить со свету неугодную им умницу и красавицу. В один из дней князю поставили ультиматум – либо прогнать из дома любимую супругу, либо покинуть пост правителя. Петр долго не раздумывал и выбрал отречение от власти, он решил вообще уехать из Мурома.

– В изгнании молодая мудрая княгиня всячески поддерживала опечалившегося супруга, – с выражением сообщила первая ромашка. – Когда в доме были трудности с едой и деньгами, она всегда находила чудесный выход. Петр по-прежнему боготворил свою суженую и ни разу не упрекнул возлюбленную в том, что ради нее ему пришлось оставить высокий пост и жить в лишениях. Однако лишения княжеской пары длились недолго, вскоре Муромские бояре поняли, что без грамотного правителя в городе будет сложно поддерживать порядок. Одумавшись, они послали за князем гонцов и попросили его вернуться вместе с женой в родной город и снова занять пост градоначальника. Петр посоветовался с Февронией и они, не став противиться, вернулись домой. В любви и согласии преданные супруги Петр и Феврония прожили до старости, а дожив до седых волос, приняли монашество под именами Евфросиния и Давид.

– Будучи монахами, нежно любящие друг друга супруги молили Бога о смерти в один день, – повествовала напарница первой ромашки. – Мечтая о том, чтобы оказаться вместе на небесах, они приготовили себе один на двоих гроб, где два тела должна была разделять лишь тонкая перегородка. Предание гласит, что пожилые монахи действительно отошли в иной мир в один день – это случилось 25 июня 1228 года по строму стилю, что соответствует 8 июля по действующему календарю. Живя, как и подобает монахам, в разных кельях, они умерли в один час. Монахи побоялись гнева Господа и не стали класть усопших в один гроб – никогда подобных захоронений не было в христианстве. Тела покойных находились в разных храмах, но каким-то чудесным образом они оказались рядом. После того как такое чудо свершилось во второй раз, монахи решили захоронить любящих супругов вместе вблизи соборной церкви Рождества Пресвятой Богородицы. Только через 300 лет спустя своей смерти князь Петр Муромский и его супруга Феврония были причислены к лику святых. Православная церковь объявила их покровителями семьи, а мощи святых обрели покой в Свято-Троицком женском монастыре в городе Муроме. 8 июля в православном календаре считается Днем Петра и Февронии.

– Спасибо вам, милые цветики-ромашки, за рассказ ваш интересный, – поблагодарила Лиза, тронув пальчиками зеленые листочки-ручки волшебниц. – Танюша, – обратилась она к старшей сестре. – Тебе непременно надо свадьбу делать восьмого июля.

– Ой, Лисенок, – посетовала Таня. – Сначала жениха надо найти.

– А наш богатырь, чем тебе не жених? – поддразнивала ее младшая сестренка.

– Лиска, будешь приставать со своим богатырем, я тебя защекочу до коликов! – пригрозила Таня. – Посмотри-ка лучше на наши волшебные цветочки, заскучали они от твоей болтовни, – перевела разговор Таня.

– Ничуть. А вот наши Танечка с Лизонькой – да, – улыбнулись ромашки сестренкам. – Хотелось бы вам, девочки, на свадьбе русской народной погулять?

– Очень-очень, – захлопала в ладоши Лиза, спрыгнув с табурета.

– На подруженьку Агнию желаете поглядеть, как с Гришенькой она венчается? – спросили сестер цветочки в вазе.

– Это было бы замечательно! – отозвалась Таня.

– Ну, тогда возьмите нас в руки – каждая по цветку, – распорядились ромашки. – Мы сегодня станем вашими спутницами-невидимками.

Закружились в руках девочек белоснежные ободки-лепестки на желтеньких головках на тоненьких зеленых стебелечках, загипнотизировали сестренок Таню и Лизу и унесли в далекое прошлое.

Не успели девочки глазом моргнуть, как очутились в старинной русской избе. Увидели они стол в углу, над столом иконы под самым потолком, перед ними горящие лампадки. За столом на скамье, покрытой белым войлоком, сидела невеста в красном платье. Лицо девушки было закрыто плотным белым покрывалом. Она негромко плакала и причитала: – «Ты моя, родима матушка! Успокой меня, голубушка! Не спалось мне ночкой темною, ночкой темною, холодною. Лишь под утро задремалося, и такой мне сон привиделся: по горам крутым ходила я, собирала, красны ягоды. Круты горы – мое горюшко, красны ягоды – мои слезоньки!» Дом был полон людей: матушка и батюшка, крестные родители, домочадцы и подружки, свашка.

– Почему Агния плачет, – спросила испуганная Лиза Таню. – Она разве не рада?

Сестренки сидели на скамье возле окна вместе с подружками Агнии.

– Таков обычай, – шепнула ей в ответ ромашка-невидимка. – Невеста прощается с родимым домом.

– А почему на Агнии не фата, а плотное покрывало? – спросила шепотом Таня.

– По поверьям, пребывает она сейчас в мире мертвых. Мертвой она становится для своего рода. Только когда в церкви получит она Божье благословление, тогда окажется в мире живых, возродится в роду жениха, тогда-то и снимет покрывало во время свадебного пира, – тихо объяснила маленькая ромашка-невидимка в ее руках.

– Это не первое причитание Агнии, – сказала Лизина ромашка. – Плакала Агния горько накануне свадьбы, на девичнике с подруженьками, во время ритуального омовения в бане, когда поливали они ее водицей из трех ведер под песни плачевные. Плакала она и во время одевания и причесывания к торжеству, прощаясь с девичьей волей. Ведь считается, что чем больше слез прольет невеста до свадьбы, тем меньше их будет пролито во время супружеской жизни.

– Вот оказывается, с чего русская свадьба начинается – со слез невесты! – подивилась Лиза.

– Не совсем так, – в один голос залепетали цветочки-невидимки. – Начинается она со сватовства. Когда родня жениха приходит к родителям невесты расхваливать жениха, сказать о его намерениях, присмотреться к семье девушки, поговорить о ее приданом.

– О каком таком приданом надо еще говорить? – полюбопытствовала Лиза.

– Об имуществе невесты, которое полагалось вместе с невестой: мебель, посуда, женская одежда и украшения, золото и серебро, – ответили ромашки.

– Понятно, – прошептала Лиза. – Значит, после этого самого сватовства невеста много слез проплакивать начинает?

– Снова нет, – произнесла ромашка Лизы шепотком под усилившийся плач Агнии. – После сватовства следуют смотрины невесты, где она обязана произвести впечатление на семью жениха своей скромностью и умением вести хозяйство, также показаться во всех своих нарядах.

– А потом следует сговор с пышным застольем, когда родители жениха и невесты договариваются о свадьбе, назначают дату, обсуждают затраты, – вмешалась ромашка Тани. – Нарушить договор уже ничто не может, только смерть кого-то из молодых.

– Как все строго! Заплачешь тут, пожалуй, – рассудила Лиза.

– Сговор родителей называли по-другому рукобитием, когда отцы молодых, договорившись обо всем, скрепляли договор рукопожатием, – пояснила Танина ромашка-невидимка.

– Лизонька, видишь вон ту резную шкатулку на столе возле Агнии, – шепнула волшебница-ромашка Лизы. – Это подарок жениха. Прислал Гришенька его поутру для своей суженой в знак того, что не намерен отказываться от своего счастья.

– А что там, в шкатулке? – спросила девочка.

– Гребешок, ленты и сладости, – ответил цветочек.

Неожиданно с улицы раздался шум, звон бубенцов и цокот лошадиных копыт, многоголосье, веселые крики и песни под гармошку.

– Это ведь жених приехал, правда, ведь, правда? – засуетилась на скамье Лиза, оглядываясь на окно. – Танюша, Танюша, смотри скорей!

– Это прибыл свадебный поезд, – шепнула ромашка Тани. – Несколько пар запряженных лошадей с повозками.

– Их не менее десяти, – недоумевала Таня, глядя в окно с остальными присутствующими.

Поезд был празднично снаряжен, красивая упряжь блистала. В гривы лошадей были вплетены красные ленты. Тройка с дугами, обмотанными кумачом с колокольчиками и бубенцами, предназначенная для невесты, была накрыта попоной. Повозники лошадей были в ярко-вышитых рубахах с красными поясами. Гости из семьи жениха были также празднично одеты. Выделялся из всех главный повозник – дружка, свидетель и друг жениха. Он размашисто хлопал плетью по воздуху.

– Дружка нечистую силу плетью отгоняет, – пояснили ромашки.

– А кто там ворота запер? Почему никого не пускают? – спросила Лиза.

– Это сельчане, сейчас будут требовать выкуп за невесту, – ответила Лизина ромашка.

– Не отдадим невесту, не отдадим! – шумели за окном сельчане. – Денежку давайте, денежку!

Дружка рассыпал звонкие монеты и ворота отворились. Тут же он вместе с гостями появился в избе невесты и остановился возле икон.

– Господу Богу помолимся, – громко произнес молодой человек. Он был невероятно красив, каштановые волосы чуть завивались, карие глаза смотрели на всех открыто. Все, кто находился в доме, стали молиться.

– Всем добрым людям поклонимся! – сказал затем дружка. Парень поклонился отцу и матери невесты, а потом всем остальным на три стороны. Все поприветствовали его и гостей ответным поклоном.

– Приехал я по приказанию его милости, сокола ясного, нашего князя молодого новобрачного, из дому в дом привез нижайший поклон! Здравствуйте, сватушки и свахоньки любезные и гости почтенные! – огласил громко дружка и обошел всех, поздоровавшись и поцеловавшись.

– Сватушка любезный, Иван Тимофеевич! – обратился парень к отцу Агнии. – Не обещались ли вы отдать свое дитя за нашего жениха?

– Обещались! – радостно ответил Иван Тимофеевич.

– Покорнейше благодарим, Иван Тимофеевич! – сказал дружка. Подошел он ближе к невесте и произнес: – Как наша новобрачная Агния спала, почивала? Утром весело вставала?

– Водой ключевой умывалась, тонким полотенцем утиралась, к злату венцу одевалась, белилами белилась, перед святой иконой становилась, Богу молилась, – утирая слезы, проговорила невеста.

– Дозволь мне, красна девица, твою правую рученьку, – попросил дружка.

Но не тут-то было! Налетели со всех сторон девушки-подружки да детишки, загородили новобрачную от дружки, повозников и гостей жениха. Повозники в шутку давай детишек кнутами к печи погонять, девушек из-за стола вытаскивать. А те не отступают, гогочут, торгуются, требуют денежный выкуп. Откупился дружка. Вывел он Агнию из-за стола со словами: – Расступись народ, красна девица идет! Не сама идет, храбрый друженька ведет!

Агния подошла к подружкам, всем подарила по «шишке» – маленькой круглой булочке, а Тане вдруг протянула она ленточку.

– Это ее обрядовый дар любимой подруге – ленточка-косник, которую она раньше вплетала в свою косу, – прошептала с объяснениями ромашка Тани.

Потом Агния подошла плача к родным. Отец девушки взял в руки хлеб-соль, мать икону и благословили новобрачную. Помолилась Агния, поцеловала икону, хлеб, батюшку и матушку, поклонилась им в ноги.

Произнес тут дружка во всеуслышание, держа за руку невесту: – А теперь, батюшка родимый и матушка родная, извольте вы запрягать доброго коня под княгиню молодую новобрачную! В путь-дорогу ехать ко святой Божией церкви, под злат венец стать, Закон Божий исполнять, русу косу расплести, честной женой в дом ввести!

Вышли все из избы, сели в свадебный поезд и помчались к Храму, куда должен был прибыть жених, также получивший благословление от своих родителей.

– Танюша, – тихо на ушко произнесла Лиза старшей сестре, слезая с праздничной повозки возле Храма. – Я в первый раз на лошадях каталась! Это так здорово!

Возле Храма увидели сестренки, как жених и невеста сошлись рука об руку и вошли в церковь.

– Видный жених! То, что надо для нашей Агнии! – выдала Лиза. – И рубаха у него с очень красивой вышивкой!

– Это подарок невесты. Агния старалась вышивала, – проговорила Лизина ромашка-невидимка.

Было чему подивиться Тане и Лизе. Посмотрели они с замиранием сердца впервые на обручение молодых и таинство венчания. Изумились девочки, что связали руки новобрачных специальным платком, дабы никто не мог нарушить их союз, что поставили их на специальную белую ткань, осыпанную хмелем и монетами.

– Посмотрите, девочки, внимательно на свечи новобрачных, – молвили ромашки. – Кто свечу выше держит, тот и будет в семье главенствовать.

– Ура-ура! Это Агния! – ликовала Лиза.

– А видите, как задувают Агния и Гришенька свечи вместе? – снова сказали ромашки. – Это чтобы умереть в один день в старости.

Поразились сестры тому, как ударил плетью Иван Тимофеевич дочь свою Агнию после благословения священнослужителя.

– За что он ее так? – воскликнула, отшатнувшись, Лиза.

– Тише, Лизонька! Не шуми! – шепнула ромашка. – Так надо! Это родительский наказ слушаться ей и почитать своего мужа.

После Храма отправились все на поезде свадебном веселом в дом жениха. С громкой песнею подошли гости к воротам Гришиных родителей: – Мы далеко ездили, родную девицу Агнию привезли, в дому бережливую, а в поле – работницу! И бела, и румяна, личиком написана, а умом насыпана!

Из дома встречать молодых выбежали родители. В руках отца было расшитое полотенце с хлебом-солью, который новобрачные поцеловали после поклона. Молодые направились не спеша в дом, а мать жениха, с веником в руках, шла первая и прометала дорогу перед женихом и невестой от самой улицы до крыльца дома.

– Зачем она веником метет? – удивилась Лиза.

– От сглаза и порчи, от нечистой силушки, – пояснили цветочки-волшебницы. – Злые люди могут набросать пшена заколдованного.

– А зачем раскрытые замочки? Вон те, что Агния с Гришей на крылечке перешагивают? – спросила Таня.

– Чтобы свадьба успешной была. Их сейчас замкнут, – ответили ромашки.

Вошли в дом. На полу шуба из овчины мехом наружу. Жених и невеста встали на нее, поклонились родителям в ноги. Мать взяла икону. Родители благословили молодых. Жених и невеста поцеловали икону, хлеб-соль, батюшку с матушкой и сели на лавке у стола.

Далее начался обряд повивания, невесте при этом расплели косоньку и сменили головной убор с девичьего на женский. А жениху расчесали кудри гребнем.

После следовал шумный выкуп приданого невесты, а затем свадебное одаривание. Агнии и Гришеньке все преподносили подарки и денежки. Дружка с подносом, на котором стоял стакан водки, и кусочек обрядового хлеба-каравая весело выкрикивал, угощая каждого из гостей и собирая дары: – Стаканчик выпивай, сто рублей вынимай, дари – не скупись! Время дарит, казна звенит!

Наконец, перешли к свадебному пиру. Множество музыкантов играли на дудочках, желейках, балалайках и гармошках. Приглашенные певцы веселили гостей плясовыми песнями, нескладухами и небылицами. Столы ломились от разнообразия яств. Всюду звучали радостные поздравления и выкрики «Горько!»

– Ходи, хата, ходи, хата! Ходи, курица мохната! Ходи, сени и порог! И сметана и пирог! – хохотала во весь голос радостная Лиза, собирая в рот со стола разные вкусности.

И только когда сестренки отпили по глоточку сладкого кваса, закружились в глазах их белоснежные лепестки ромашек-очаровашек, заворожили сладким сном и унесли в родной деревенский домик.