С утра зарядил дождь, проливной и долгий. Небо покрылось тускло-серой пеленой. Ветер бросал ветви яблони из стороны в сторону, тревожно царапая стёкла открытого окна. Створки некогда белых окон гуляли со скрипом под танец ветра. Занавески намокли и скрутились. Облупившаяся краска подоконника покрылась влагой. Василинка недовольно мяукала, бегая по комнате и давая понять хозяевам, что в доме непорядок.

Первой проснулась бабушка Дуня.

– Свят! Свят! Что такое? – напугалась старушка, подбежав к окну. – Дом то видать совсем от старости покосило, окна шатаются, вот щеколды не держат. Надо опять Ивана просить помочь.

Затормошила она створки, загремела щеколдой, пытаясь затворить размокшие деревянные конструкции.

От шума Полинка заворочалась и выглянула из-под лоскутного одеяла. Бросило её тут в краску! Хорошо, что бабушка не видит. Ведь это она ночью окно не закрыла.

– Полюшка, зоренька моя, ранёхонько ещё, поспи маленько. Вон непогодь, какая, только на печи нежиться. А я пойду, супчик твой любимый грибной приготовлю, да кашу с тыковкой.

– Нет, бабушка, спать совсем не хочется. Я тебе лучше помогу.

Накинула Полинка халатик, спрыгнула с печки, сбрызнула личико холодной водой из умывальника, зубки жемчужные почистила, умылась, насухо обтерлась, косички переплела и бегом к бабе Дуне на кухоньку.

– Всё, бабушка, я готова. Говори, что делать! – сказала внучка.

– Заботушка ты моя родная! А что делать-то? – взмахнула старушка плечами. – Разве что на чердак заберись, вязанку лука принеси. Да надобно в подпол спуститься, овощи в дом занести, от дождя да сырости ведь сгниют.

– Будет сделано, – рапортовала Полинка. – А ты лекарства выпила?

– Попила, зоренька, попила, – ответила бабушка.

Выбежала Полинка в сени, схватила с табурета фонарик, быстрёхонько по деревянной лесенке взобралась вверх, и стала осматривать старый чердак. Посеревшие от пыли доски, старые газеты и журналы, узлы с одеждой, глиняные горшки, громоздкие часы с боем, старый патефон, деревянная прялка. Здесь можно потеряться на долгие часы, разгадывая тайны ветхого дома. По центру на гвоздях с крыши свисали чулочные луковые гирлянды. Перепрыгивая с доски на доску, Полинка дотянулась до лука. Смахнув с гвоздя одну луковую косу, девочка повернула к выходу. По деревянной доске покатилась одна из луковок, вывалившаяся из чулка. Повернувшись, Полинка посветила фонариком и увидела в ямке между деревяшками золотую матрёшку.

– Вау! Вот так луковка! – воскликнула девочка. – Какая ты! Самая красивая и богатая из всех куколок!

Расписные украшения, кокошник, сарафан – всё блистало золотом. Сунула Полинка матрешку в карман и спустилась с чердака. Незаметно от бабушки спрятала девочка матрёшку в глубинах лоскутного одеяла. Затем вернулась к бабе Дуне и отдала луковый чулок.

– Вот и ладно! Таперича полезай в подпол, корзины с морковью и картошкой достань. Чуть поодаль две тыквы возьми, – распорядилась бабушка.

Всё сделала Полинка, как баба Дуня просила. Потом кликнула кошку, забралась на печку и стала ей, вслух сказки Пушкина читать, заглядывая время от времени под лоскутное одеяло полюбоваться матрёшкой.

– Полюшка, ты громче читай! Я ведь тоже слушаю, – попросила бабушка.

– Бабушка, а ты разве в детстве сказок Пушкина не читала? – удивленно спросила внучка.

– Какое там! Безграмотная была и книги не на что купить было. Жили впроголодь в бане с мамой и сёстрами, дом наш погорел, отец в пожаре сгинул.

– Хорошо, бабушка, я буду громче читать и все-все сказки тебе прочту! – ответила Полинка.

Дождь и к ночи не прекратился, всё стучал уныло по окнам и крыше. Под стук дождевой дроби домочадцы стали укладываться спать.

– Хорошо бы, Полюшка, если бы приснились мне нынче ночью все тридцать три богатыря! – улыбнулась баба Дуня, расстилая постель.

– Пусть лучше дядька Черномор снится, он на деда Ивана похож! – засмеялась внучка.

– Ох, плутовка! Я и без сна на него нагляделась, – буркнула бабушка, выпила снотворное, перекрестилась, легла и тут же уснула.

Разместилась удобно на печи Полинка, зажгла воск в баночке и откинула лоскутное одеяло. Потянулась за матрёшкой, но не тут, то было. Кубышка заморгала нарисованными глазками, ловко спрыгнула с печи на лавку, с лавки на пол и покатилась к корзине с овощами. Когда девочка подошла к овощам, матрёшка уже сидела на большой оранжевой тыкве. Вспыхнула тут тыква пламенем охваченная, стала расти в огне и, кружась молниеносно, превратилась в золотую карету, размером с сундук. Тронула Полинка кончиком пальца волшебный экипаж и зажмурилась от боли, так обожгло её. Да только тут же очутилась она на ночной дороге возле дома, а карета выросла до размеров настоящего элегантного экипажа с бесподобными першеронами с плюмажами. Дорогой из дерева золоченый экипаж особенно сверкал в ночи. Всюду была роскошная рельефная резьба в виде цветов, масок, воинских доспехов и причудливая живопись. Ручки кареты были усыпаны стразами. Занавеси и обивка были из бархата. На крыше кареты красовалась корона – символ принадлежности к царскому двору. Зеркальная дверца отворилась и из кареты вышла, грациозно подав руку в атласной перчатке вышколенному, одетому в ливрею, кучеру высокая молодая особа с голубыми глазами, курносым носиком, белоснежной кожей лица и светлыми с рыжим отливом волосами. Платье её было из тонкой парчи с отделкой из дорогих кружев, вышитое золотом и серебром. В головном уборе блистали бриллианты.

– Здравствуй, Поленька! – величественно, и в то же время мягко, сказала особа. Я царевна Лизетт. Сегодня ночью я покажу тебе летний дворец – резиденцию императоров нашей страны, величие России! Пройдём со мной в экипаж.

С замиранием сердца Полинка садилась на бархатные подушки, чувствуя себя Золушкой. Свистнул кучер, резко щелкнул кнутом и направил лошадей с великолепной каретой в неведомое.

– Дорогая моя, очнись! – мягкая атласная ткань коснулась щеки девочки. – Мы въезжаем в царскую усадьбу моего батюшки, царя Петра I.

Полинка сдвинула бархат занавеси кареты и ахнула, такой красоты и такого размаха она не видывала нигде. Перед ее глазами был огромный светлый сад, утопающий в зеленых красках низко стриженых деревьев и кустарников. Карета плавно двигалась по просторам цветущих царских аллей, ненадолго приостанавливаясь у фонтанов и необычных скульптур. Поразил Полинку фонтан «Нептун», так назвала его Лизетт. Каменный морской владыка с трезубцем в руке выглядел роскошнее и пышнее других фонтанов. Под ним на пьедесталах были маски морских чудовищ, из которых били струи воды. У основания «Нептуна» расположились нимфы с вёслами в руках. Ещё вокруг морского Бога находились всадники на крылатых морских лошадях, погоняющие дельфинов. Сам пьедестал, на котором возвышался Нептун, был обнесен барельефом, усыпан множеством кораллов и красивых камней.

Наконец, карета остановилась. Взору Полинки предстало изящное трёхэтажное здание.

– Это, Поленька, Большой Петергофский дворец – мой любимый «русский Версаль». Ах, какие у нас здесь проходят праздники, приемы, балы и маскарады! До трех тысяч гостей бывает в этих стенах, – с гордой радостью воскликнула царевна. – Пойдём же скорее, я покажу тебе его самые великолепные залы.

Войдя во дворец за руку с Лизетт, Полинка очутилась в большом квадратном зале перед двухсветной лестницей. Расписные стены, лепнина, масляная живопись плафона, резьба по дереву, кованый металл, блеск позолоты, игра зеркал – такое изобилие роскоши! Невозможно было оторвать глаз! Танцевальный зал, Голубая приёмная, Тронный зал, Белая столовая, Китайские кабинеты, Картинный зал, Будуар, Диванная опочивальня императрицы, Туалетная и Мыльная комнаты, Кабинет императрицы, Дубовый кабинет – это та малая часть помещений дворцового лабиринта, которую удалось запомнить маленькой девочке из волшебной экскурсии с царевной. Ах, как ей хотелось обо всём рассказать бабушке, и деду Ивану, и подружкам Кате и Вале из интерната, и воспитателю Вере Ивановне!

Полинка непременно бы поделилась впечатлениями об огромном фаянсовом Веджвудском сервизе из Белой столовой из полторы тысячи предметов необычного кремового оттенка с тонким цветочным рисунком лилово-сиреневого цвета. Лизетт рассказывала, что придворные обеды и ужины проходят несколько часов; меню включает в себя несколько перемен; чтобы за разговорами блюда не остывали, тарелки ставятся на «водяницы» с кипятком; гостей обслуживает около пятисот человек прислуги, включая поваров, лакеев, кофешенков и др.

Рассказала бы она о красоте китайских лаковых ширм и расписных по чёрному фону декоративных панно с изображением этапов производства шелка, выступления военных в поход и сбора урожая риса, что находятся в Китайских кабинетах и замысловатых китайских фонарях из расписного стекла. Описала бы Полинка коллекцию фарфоровых изделий, разложенных повсюду: ваз, подсвечников, статуэток, лаковых шкатулок, выполненных по рассказам царевны, китайскими и японскими мастерами.

С особым чувством Лизетт показывала картины любимого придворного художника Пьетро Ротари, полотна которого изображали портреты молодых девушек и мужчин в национальных одеждах. Их было так много, что кружилась голова, более трёхсот работ. Разве смогла бы не упомянуть Полинка об этом близким?

Но самые восхитительные рассказы Полинка бы посвятила женской половине дворца. О Будуаре для утреннего времяпрепровождения царевны с золочеными орнаментами на стенах и дверях; о шёлковом алькове в бледно-голубых тканях серебристого отлива на стенах и изящно изогнутой мебели; о турецкой перегородке с арками и турецком диване с шелковыми подушками, над которыми висел портрет Лизетт ребенком.

– Вот тут я голенькая, лежу на подбитой соболями порфире с медальоном в руке, – смеялась царевна, показывая картину Полинке.

– Лизетт, а что такое порфира? – спросила девочка.

– Это такая пурпурная мантия, верхняя одежда монарха, – пояснила царевна.

Поведала бы Полинка ещё о необычности Мыльной комнаты, Купальне и Бане царевны, посвятила бы близких в тайны купания царских особ. Как сначала царевна по ступеням спускается вниз в холодную ванну посредине комнаты, встает во весь рост, а из люстры, увитой стеклянными лозами и вьюнком по трубке, подаётся вода и обдает девушку холодным душем. Как затем она идёт в соседнюю комнату – Купальню для принятия горячей ванны, а оттуда в Баню, где вместо каменки выложены чугунные ядра.

Долго ещё Полинка гуляла за руку с Лизетт по великолепным залам дворца. Утомилась немного. Заметив усталость маленькой гостьи, царевна угостила Полинку чаем и воздушными пирожными в Голубой гостиной. За столиком девочка получила от Лизетт царский подарок – веер из резных ажурных пластин слоновой кости с позолотой и экраном с расписными видами дворцов и парков.

– Дорогая моя, захочешь отправиться в дальнее путешествие, загадай желание куда, взмахни веером в сторону нужной части света и раскрой его резко, тут же всё исполнится, – объяснила царевна.

Радушно поблагодарив Лизетт, прошла Полинка с ней в большой двухсветный зал и, открыв окна-двери, попала на балконы с видом на Морской канал и Нижний парк.

Изумлению девочки не было предела, когда она увидела панораму Большого каскада – ансамбля из более шестидесяти фонтанов и двухсот пятидесяти скульптур. По мраморным лестницам струилась вода, стекающая в обширную чашу-бассейн. Бассейн выглядел как волшебное озеро, по берегам которого восседали языческие божества. Парапеты лестниц украшали золоченые статуи и фонтаны-вазы.

Лизетт и Полинка спустились в Нижний парк. Как лёгкое пёрышко Вилы перемещалась восторженная девочка по парку от фонтана к фонтану, подставляя ладошки под брызги воды, парила между великолепием архитектурных сооружений, павильонов и дворцов, кормила ручных белочек в зелёных лабиринтах.

– Это настоящий город фонтанов, – кричала от радости Полинка. – И я здесь! Мне не верится!

Намокшая девочка самозабвенно прыгала под струями воды фонтанов-шутих. Восторгаясь Петергофской сказкой, она не заметила, как вдруг исчезла Лизетт. Стихло всё вокруг. Остановились фонтаны. Бесшумно подъехала к Полинке знакомая сверкающая карета. Увидев её, она поняла, что наступило время покинуть это чудесное место. Как только Полинка села в экипаж, то сразу заметила среди бархатных подушек золотую матрёшку. Дорогая кубышка ласково произнесла: – Родная моя девочка! У тебя осталась одна последняя матрёшка, сестричка наша младшая, Дуняша. Позаботься о ней!

Тут же куколка пропала.

Закрутилась резко карета, охваченная огнём, точно горящая карусель, вспыхнула яркими искрами и исчезла в тайне ночи.