– Нет! Я не принимаю постапокалиптическое будущее! Были уже здесь миллиарды лет назад! Знаем! Проходили! Мне нужно увидеть причину, я хочу видеть причину, – закричала в никуда Эрна и резко вскочила на ноги: – Я хочу знать, почему Мильшальм снова провёл Тень в наши планы!
Эрна в исступлении огляделась: перед глазами открылась панорама горящего города, падающего вниз, исчезающего в прошлом. И вдруг взгляд застрял на огромной, освещённой неоновым светом комнате, выполненной в неоклассическом стальном стиле, с белыми квадратными диванами, стальной оснасткой по стенам, и камином, наполненном звёздной энергией вместо привычного огня.
Эрна быстро оглянулась назад – там за стеклом была панорама города…мирно сияющего звёздным светом под глубоко-фиолетовым небом. По ту сторону окна мелькали шатлы, по парящим дорогам перемещались нарийцы, – город был цел.
– Я здесь ни одна? – насторожилась Эрна и ещё раз внимательно осмотрела комнату, полуразвернувшись, и не отрывая своей руки от окна (словно боялась потерять связь с тем городом). Её взгляд напрягся и она, наконец, заметила лёгкие, размытые золотые тени, то есть ломаные и перетекающие линии золотой энергии, которые со временем стали собираться в силуэты, а затем в образы, становясь всё чётче, пока Эрна не вошла в эту реальность и до неё донёсся разговор.
– Нам надо о многом поговорить, дорогой, – сказала Эрна, безучастно глядя в окно, откуда открывался вид на миллионы огней поглощенного тьмой города.
Они с Тхэгеном находились род крышей ночного неба, в небоскрёбе, тесно толпившимся рядом с другими такими же соседями, стремящимися вверх, но с холодным безучастным светом своих стальных глаз.
Эрна из той реальности стояла у окна, грустно опустив плечи и неловко подрагивая, казалось, от холода, но в комнате датчик показывал нормальную для человека температуру. Разговор предстоял нелёгкий и она это прекрасно понимала. Куда подавалась ее естественная внутренняя сила? А где теперь тот счастливый, согревающий своим теплом, свет ее глаз? Почему она теперь внутренне боялась искренне улыбнуться, отчего ей приходилось обдумывать каждый свой шаг? Что случилось с этим миром?
– Что-то случилось, любимая? – забеспокоился Тхэген, подходя к ней и почему-то нерешительно остановившись в шаге за ее спиной.
Он никак не мог понять эти дни, что её гнетёт. Ему так хотелось её обнять, как он делал это раньше, но что-то не пускало, сдерживало его сердце. Тхэгён винил в этом Эрну, хоть и стыдится себе в этом прямо признаться.
Эрна дрогнула. Опять он ничего не видит, не чувствует, как изменились вокруг внешние потоки энергии, как они ощетинились, целясь своими ледяными иглами прямо в неё. В место этого он видел перед глазами миллионы жителей своего родного города, саму только мысль, что он сможет им помочь. Он видел возможность спасения миллионов, не замечая, как совсем рядом гибнет его любимый человек. Зря она уступила ему тогда, не надо было идти к кронпринцу Борею. Теперь они в самом центре его нарийского дворца. И здесь становилось все теснее.
– Я задыхаюсь здесь, – набравшись смелости, начала Эрна, поворачиваясь к нему.
Но она снова увидела его искренний взволнованный взгляд, и ее сердце сдавило от жалости. Он просто не может всего видеть, не видит всю красоту вселенских потоков, как она может его винить?! Ей нужно быть сдержаннее, терпеливее. Все просто, но ее не покидало ощущение, что она при этом разрывает самые тонкие струны своей души.
Эрна попыталась улыбнуться, понимая, что снова не сможет оставить его здесь одного. Она воспринимала его сейчас как маленького ребёнка. Настолько беспомощным он был по меркам заринов (учеников семи вселенных). Что тут говорить о Великих Хранителях?
– Ты опять начинаешь ругаться из-за Борея? Боже! Успокойся! Я уже десять раз пробил его во всех возможных слоях астрального поля. Он чист. Никто из его окружения не хочет тебе навредить. Для этого у Белой Ложи нет причин. Через два дня будет встреча, и мы, наконец-то сможем обговорить с ними наш план сдерживания Огненной Ложи, особенно лорда Наля. Потерпи. Прошу и не сбивай меня с толку.
– Я не думала ругаться, – растерялась Эрна, не понимая, почему такой простой разговор принял внезапно такую витиеватую форму, – Зачем ты опять фокусируешься на астральной плоскости? Почему ты всегда аппелируешь к примитивным формам решения проблемы. Конечно ты там ничего не увидешь, Борей без особых усилий моделирует в астрале нужную ему реальность. Выйди уже, наконец, за рамки астрала, найди мир тонких энергий. Именно там ты сможешь увидеть истинные следы каждого живущего существа, отыскать причину и следствие. Я так хочу тебе это показать, но в этом теле не могу. Прости, и пойми меня. Ты не видишь, но даже сейчас мне приходится отражать одну энергетическую атаку за другой.
– Мне кажется, что ты слишком чувствительно относишься ко всему этому. Мы здесь уже пять дней. Если бы нас хотели убить, то попытались бы уже что-то предпринять. Успокойся. Ты просто проецируешь на кронпринца Борея всё, что случилось на последней встрече с лордом Налем. Не переживай! Хорошо?
– Да какой Наль! Я вообще с ним не встречалась, – всплакнула от бессилия Эрна: – Это ты знаешь про него. Все те последствия, о которых ты говоришь…. Ты сам проецируешь, вернее всеми силами огораживаешься от них, делаешь это настолько усердно, что просто слеп ко всем остальным. Ты не видишь ничего вокруг себя, кроме Наля, и той боли, которую он тебе когда-то причинил. Услышь меня, наконец!
– Знаешь, порой мне кажется, что ты не хочешь спасать всех этих людей, что я ошибся тогда, думая, что ты светлое чудо, свет, который спасет. А ты – эгоистка, думаешь только о себе, и порой, можешь только привлекать к своей персоне внимание и больше ничего!
Эрна расстроено смотрела на разгорячённого Тхэгёна и с каждым его словом на душе становилось всё тяжелее и тяжелее.
– Надоело! Не хочешь здесь находиться, можешь уходить. Я сам всё закончу! – категорически заявил Тхэгён.
– Да что же это такое ты говоришь… Зачем ты так? Да и не могу я отсюда уйти, как и ты. Мы – свободные пленники, скованные круговой порукой, в которую ты нас втянул.
– Тогда зачем ты всё это начала? – устало отмахнулся Тхэгён: – Пойду, проветрюсь.
Погруженный в свою историю, в значительной степени написанную для него в тех самых тонких слоях, он развернулся и решительно вышел из нарийского пентхауза, оставляя за спиной любовь всей своей жизни.
– Мы оба перестали понимать друг друга, – горько прошептала Эрна из этой реальности, все еще глядя на двери, одна в этом ледяном дворце.
Ей захотелось улететь, исчезнуть отсюда, взмахнуть своими белыми крыльями и раствориться в небе сияющей энергией, как это было раньше, но вместо этого она тихо стукнулась лбом о стекло и бессильно сползла вниз, неудержимо рыдая.
– Что же с вами случилось? – ошеломленно наблюдала за всем этим настоящая Эрна: – Мы же так любили друг друга, а теперь она плачет…
Эрна подошла обратно к окну, за которым открывалась загадочная панорама города, с которой всё и началось, и задумчиво приложила сияющую ладонь к стеклу. Сейчас она примирялась с увиденным. Конечно, здесь не было взрывов, но боль меньшей не стала. Где-то в стороне всё еще плакала Эрна из той реальности, которая тихо стала уходить на второй план, теряясь в золотых нитях энергий.
– Значит, Мильшальм не может видеть то, что видят Хранители. А Эрна из того варианта событий не хотела портить его ожидания от любви. Она чрезмерно берегла его. Пожертвовала общей миссией, ради его человеческого воплощения. Хотя… здесь ничего странного, я всегда выбирала его.
Эрна медленно закрыла глаза. Она видела достаточно. Теперь предстояло вернуться, лечь на кровать, где лежало её новое тело – на сей раз человеческое, и проснуться, впервые за миллионы лет в этом мире.
А в это время Тхэгён быстро собирал вещи, закидывая впопыхах в дорожную сумку. Необходимо было срочно уходить, и желательно из города. Его будут искать. Страну он пока не покинет – нужны документы для своей желанной незнакомки. Но контактами от «Тэндон-Индастрис» он в этом городе воспользоваться не сможет. Значит, нужно найти кого-то нейтрального.
Эрна устало проснулась. Перед глазами всё еще стояло её подавленное и разбитое вероятное будущее. На душе было тяжело и даже не хотелось вставать. Надо было всё обдумать. Понять, что она в другом мире, то есть в мире людей, что она теперь и есть сам человек, тот, которых она тренировала миллиарды лет назад в своём Дворце.
Тхэгён остановился и неожиданно посмотрел в её сторону.
– Ты уже проснулась?…
Эрна внимательно, ничего не говоря, посмотрела ему в глаза. Долго и проникновенно, изучая стоящего перед ней человека. Да-да. Она уже была предупреждена и знала, что на желанную встречу с Мильшальмом рассчитывать особо не стоит. А вот насколько этот человек может быть похож на него – это предстояло выяснить. Считается, что дух сейчас спрятан очень далеко. Ох, уж сколько всего в людях появилось за всё это время.
– Я хочу поговорить с тобой искренне. Ты помнишь, что я – одна из Великих Хранителей этого мира, также как и ты? Ты помнишь своё настоящее древнее имя? , – делая паузы, спрашивала Эрна: – Помнишь наших братьев и сестёр? А также помнишь, почему мы потеряли друг друга из виду на несколько миллиардов лет? Ответь на эти четыре простых вопроса, душа моя.
Если после первого вопроса Тхэгён растерялся (всё же он ждал чего-то лирического с её стороны), то после остальных на его лице появилась улыбка.
– Радость моя, любимая, тебе ещё надо отдохнуть. Ты не до конца пришла в себя – сказал он и поцеловал её в лоб.
– Да. Но, у нас, ведь, нет времени на отдых, – поправила его Эрна, растеряно и изумлённо. С ответами на вопросы уже всё было ясно. Он даже не понял, о чём она спросила. Это к слову.
На душе появилось необычное чувство тепла, глядя вот так на него – человека (бесспорно), и совершенно ничем не похожего на Мильшальма, но…этот взгляд, пусть и с человеческими эмоциями, это был Мильшальм. Она чувствовала его дух сквозь это тело. Это просто чудо – видеть перед собой прошлое и настоящее, образ любви из прошлого в новом теле.
– И это тоже правда, – согласился Тхэгён и проведя рукой по лицу, крепко прижал к себе, целуя в губы.
– Я очень хочу остаться с тобой вот так, здесь, никуда не бежа. Целовать тебя дни и ночи на пролёт. Не вылазить из этой кровати. Забыть про весь мир. Но там за дверью уже наверное собираются нарийские ищейки, чистяльщики и остальные, желающие нас схватить, – и Тхэгён открыто улыбнулся, и в его глазах отразилась душа, играя нежным светом любви.
– Я не хочу тебя потерять, поэтому придётся тебя забрать отсюда, – и при этих словах Тхэгён со счастливой улыбкой подхватил её на руки и закружил вокруг себя. Затем он положил её на кровать и рухнул рядом с ней.
– Но для этого нам надо добраться до одного места, где тебе помогут сделать документы, – наклонился над ней Тхэгён.
– Какое место? – спросила Эрна, а её сердце взволнованно забилось, и стало жарко.
– Да так, к одному приятелю, задолжавшему мне услугу, – уточнил Тхэгён с хитрой улыбкой, не желая вдаваться в подробности: – Это не далеко. Не волнуйся, – и он ещё раз поцеловал её, наслаждаясь моментом.
Эрна улыбнулась:
– Но, ведь, ты обо мне ничего не знаешь.
– Я знаю, что люблю тебя. И ты меня тоже, – улыбаясь, ответил Тхэгён, целуя её в шею и медленно спускаясь ниже.
Эрна с ярким блеском в глазах повернула голову на бок, думая и разглаживая ладонью одеяло:
– Хорошо. Я помогу тебе. А потом ты мне поможешь. От перемены места, ничего страшного не произойдёт.
И после Эрна обхватила его руками.
– Даже так? – воодушевился Тхэгён и перевернул её, а она его в ответ, целуя. На окне покачнулись от ветра лёгкая гардина, выпуская за окно их радостные голоса. Там внизу уже закручивались события.
Генки приложил руку ко лбу, щурясь на полуженное солнце. Его лицо было без особого энтузиазма. Это после того-то, как на их глазах босс рухнул как подкошенный, предварительно растаяв во вспышке света! Постояв так, он нехотя вернулся в реальность. Надо было что-то делать! Тело босса всё ещё валялось в городе, бесхозное. А инструкций на такой случай они никогда не получали. Да они и прикасаться к нему не имели права, поскольку не состояли ни во внутренней, ни во внешней разведке лож.
– Ну, Барменталюшка? – кисло начал Генки: – Есть идеи? Потому что у меня никаких! – апатично закончил Генки, глядя, как через дорогу окружили их босса, и как туда уже подъезжала скорая помощь.
– Аналогично! Без идей! – с фатализмом в голосе ответил Барменталь и пожал плечами. Шаны уже искренне успели похоронить шефа. Мысль о том, что им придётся за всё это отвечать, добавляло ещё большего трагизма ситуации.
– Есть трубка? – добавил Барменталь.
– Нет, в берлоге оставил, – не поворачиваясь, и всё также смотря, как укладывают тело на носилки, ответил Генки.
– Это ты зря, конечно! – ответил Барменталь, смотря, как носилки подняли в скорую.
– К нам ещё никогда так часто не обращались нарийские персоны королевских кровей. Только два раза. И то, за последние два дня, – задумчиво заметил Барменталь, проважая взглядом скорую с телом шефа.
– Да, – согласился Генки, – и все эти два задания мы провали, так ни одно и не закончив.
– Да, – поддержал его Барменталь: – В первом особенно стыдно было. Когда лорду Азазалю докладывали.
– Думаешь? – удивился Генки, – А мне не было. Эх! А потом босс лично приехал… Как думаешь, что с ним случилось? Теперь-то и доложить некому. Мы связывались только с ним.
– Ты сейчас о каком боссе говоришь? О первом или о втором? – спохватился Барменталь, чувствуя в этом выход из ситуации.
– Точно… Первый! – согласился с его мыслью Генки, а затем с особым оживлением побежал к внедорожнику.
– Что стоишь? – крикнул ему Генки, заводя двигатель: – Пошли тело второго босса освобождать. Нам его ещё первому боссу вернуть надо, и отчитаться ему о том, что здесь произошло.
– Ты прав. Разбираться со следователями внешней разведки нет никакого желания, – и Барменталь быстрее ветра оказался в машине со своим другом.
– Врубай на полную! – бодро скомандовал Барменталь, и с громкой музыкой в салоне, они понеслись вслед за отъехавшей скорой.
Глава 3
– Найди её и верни домой! – Азазаль вспомнился усталый голос Давида. И пусть Давид опять поступил эгоистично, поставил себя выше дружбы, но он был кронпринцем, поэтому ему можно простить, – и Азазаль тяжело открыл свои тёмно-синие с ледяным узором глаза.
Голова всё ещё гудела. Вряд ли от падения. Перебарывая звон в ушах, нариец королевских кровей, а по сему рольмиец во плоти, Азазаль решительно поднялся с земли, обжигая всех своим ледяным взглядом. А испепелить здесь было кого! Хотя бы за то, что двое из присутсвующих были напрямую виноваты в том, что он сейчас был не на королевском балу, где должна была быть просто феерическая программа: там звёздное небо показывали! А третья – Азазаль увидел на руках Тхэгёна девушку с огромными белыми крыльями за спиной – вообще стала причиной всех проблем его друга. А раз она здесь, значит, вопрос с поисками неизвестного духа уже отпадает. Эта неизвестная сила оказалась ангелом крылатого подвида. Значит, один из их расы уцелел после зачистки, организованной предками Борея миллиарды лет назад.
Итак, аватар остался по ту сторону золотого щита. Азазаль всё ещё мог наблюдать его отсюда. Впервые в истории Лож! Ещё никогда не было такого, чтобы нариец спонтанно вышел из аватара во внешний мир. По-хорошему, он сейчас должен был быть невидимым для внешнего мира, но, видимо, внешнего мира как раз здесь не оказалось.
– Ну что ж, Борей! Надеюсь, твоё спасение того стоило! – Азазаль снисходительно окинул взглядом, лежащую на траве Росю: она была без сознания.
Тут он вспомнил последний разговор с Давидом, как тот отрицал влияние Роси на себя и пытался скрыть свои эмоции к ней. Борей (он же Давид) утаил детали, отправляя друга на секретное задание, не думая о том, что тем самым мог круто его подставить. Информация с места покушения на эльнрике уже должна была оказаться в Совете Безопасности двух Лож. А это значит, что их дружба окажется под большим давлением.
– Навь меня порази! – искренне заволновался Азазаль, видя, как просыпается Рося, приподнимается и смотрит ему в глаза. Она не испугалась, хотя Азазаль был в самой своей лучшей рольмийской форме. Она уже знала кто такие рольмийцы? Неужели Борей и об этом забыл рассказать Азазалю! Как он вообще мог обойти все секретные протоколы и рассказать человеку о нашем мире?!
Азазаль впился в неё своим взглядом, с долей достоинства требуя, чтобы она признала его власть над ней и склонила свою голову. Чего, естественно, от неё не последовало. Рося вообще поступила оригинально: она в ответ зачем-то стала пятиться назад, пока не натолкнулась на прямо ходящего снежного барса, ощупывая его мохнатые лапы. Азазаль даже заволновался.
– Эй! Лапы от неё убери! – с напором в голосе ступил вперёд Азазаль, желая прочертить невидимую черту между собственностью Белокаменной Ложи и Иным. Сама мысль что кто-то, кроме их семьи, мог прикасаться к ней, разжигала внутри волнение. А это существо в образе прямо ходящего снежного барса, было из другого мира. Азазаль понял, что он тоже из крылатых, только таких он раньше не видел: видимо, не всю их расу переписали в архив тогда. Хватит с него сюрпризов! Ещё Борей неизвестно что успел с Росей сделать!
– Не нервничай так, братец! Конечно, ты всегда был немного грубым, Рольм, но никогда не позволял себе нервничать! – легко улыбнулся ему прямо ходящий снежный барс и демонстративно дёрнул хвостом в его сторону.
Азазаль побагровел от негодования, и крепко сжал кулаки, не отводя уже своего уже жалящего взгляда от Ирби.
– Повтори ещё раз, что ты посмел сказать рольмийцу?! – процедил сквозь зубы Азазаль, теряя контроль над своим внутренним огнём.
Ирби обиженно шевельнул пятнистыми кошачьими ушами на своей голове, не теряя при этом улыбки со своего лица и доброго расположения духа. Он только мягко положил мохнатые лапы на плечи Роси, желая её аккуратно отодвинуть в сторону (лучше ей сейчас было побыть в стороне, ведь обстановка накалялась).
Росю подвинули. Но ей всё ещё было немного неловко за лапы барса и боязно за нарийца, стоящего в нескольких метрах от неё. Ведь, одно дело видеть дядю…вернее кронпринца, да ещё нарийского с безопасного расстояния (через астрал), а другое – наблюдать эту опасную расу инопланетян (так ей легче было принять то, что происходило вокруг) прямо перед собой.
Рося сейчас смотрела на Азазаля, на этого уверенного в себе мужчину, (возможно даже слишком уверенного), на то, как он готов был сорваться на человека-барса, и видела благородство в его мотивах. Она точно не знала, как это поняла, но у него было что-то общее с Давидом. Давид точно также защищал её, только без этой горячности, конечно.
Росе даже стало чуточку приятно, а на щеках появился едва заметный розовый румянец. Медлить было нельзя. Их надо было разнять.