Моя Вера

– Девушка, девушка-а-а с цветами, подождите.

Я обернулась. Он догонял меня.

– Возьмите деньги.

Я покачала головой и ускорила шаг. Свернув на улицу, параллельную мосту, я увидела пару. Девушка присела на корточки у ведра с тюльпанами и восторженно их разглядывала, а тот самый парень с довольным видом стоял рядом. Ну что ж, хотя бы цветы я смогла пристроить в хорошие руки. Зябко кутаясь в пальто, я зашагала домой.

В гостиной было темно. Шторы и ковер находились на своих местах. Серо и темно, что еще нужно? Из столовой доносились голоса. Судя по всему Анна потчевала Валерия и Пашу очередным полезным блюдом. Я поднялась наверх и вместо супружеской спальни прошла в гостевую. Не хотелось никого видеть, и я надеялась, что про меня забудут. Приняв очередную дозу обезболивающего, я легла. Растворилась в темноте. Так лучше.

Глава 6

После ухода Наташки я долго лежала на полу. Не осталось сил ни плакать ни шевелиться, я провалилась в какое-то странное состояние между сном и явью, когда вроде бы все понимаешь, но в то же время в голове нет ни одной ясной мысли. Потом физические неудобства все же дали о себе знать: я замерзла, у меня затекло все тело, я неуклюже поднялась, легла на кровать и закуталась в одеяло. Постепенно пришло осознание всего, что случилось, и стало очень больно. Да, я была виновата перед Наташкой, но таких грубых и жестоких слов я от нее совсем не ожидала. Неужели она и правда считает меня такой? Шлюхой, тварью… – я зажмурилась, вспоминая все бранные слова, которыми она меня обозвала. Наверное, она права, я же сплю с женатым мужчиной, да еще и забеременела от него. Беременность! Эта мысль ударила словно хлыстом, я скорчилась, обхватив себя руками. Что же мне теперь делать? Нужно скорее рассказать Валерию!

Я протянула руку к тумбочке и нашарила в глубине ящика телефон. Набрала номер и, дрожа от волнения, слушала гудки в трубке. Он не ответил. Он уехал на какую-то конференцию, сказал, что сам позвонит, когда вернется. Но разве я могу ждать, когда моя жизнь перевернулась с ног на голову? Мне нужно, чтобы он сказал, что делать, чтобы он притянул к себе, поцеловал и успокоил. И сказал, что ничего страшного, что он полюбит этого ребенка. Да контрацепция не сработала, так бывает, но что ж теперь, уже ничего не поделаешь. Я шептала сама себе, представляя, что это слова Валерия, и потихоньку успокоилась. Ничего, даже лучше, что он не ответил, я поговорю с ним с глазу на глаз, когда он приедет. Разве такие вещи сообщают по телефону? Вот я глупая. Я подожду, пара дней ничего не изменят. А пока нужно помириться с Наташкой. Она ведь добрая, я перед ней извинюсь, и она все поймет. Я набрала номер подруги. Ее телефон был отключен. Видно, еще сердится. Но я дождусь, пока она вернется домой и поговорю с ней. Объясню, что мы с Валерием любим друг друга, и что я не хотела ее обманывать.

Убаюканная собственными рассуждениями, я задремала. Проснулась глубокой ночью и поняла, что Наташка не пришла ночевать. Мне стало тревожно. Я снова и снова набирала ее, но телефон не отвечал. До утра я уже не уснула. Поспешила на занятия в колледж, надеясь увидеть ее. Но она и там не появилась. Я разволновалась не на шутку. Спрашивала однокурсниц, не видели ли они ее, но те только качали головами и переглядывались. На занятиях я сидела словно на иголках, не могла думать ни о чем другом кроме того, куда она подевалась. А вдруг с ней что-то случилось, вдруг она исполнила свою угрозу и утопилась, как грозилась когда-то. Вдруг она настолько любит Валерия, что не смогла пережить того, как я с ней поступила. Я себя так накрутила этими мыслями, что едва уже не теряла сознание от волнения. Не досидев до конца занятий, я побежала обратно в общежитие. Наташка не вернулась. Я начала обзванивать больницы. К этому времени я уже была уверена, что с ней что-то случилось. Замирая от ужаса, я позвонила и в морг. К счастью ее там не было, но я настолько перенервничала, что не могла даже подняться с кровати. Мелькнула мысль, что Наташка могла уехать домой, но звонить ее родителям я не решилась. Ведь если ее там нет, они узнают, что она пропала и разволнуются.

На следующий день Наташка тоже не появилась. В колледж я уже не пошла. Кроме утреннего токсикоза появилась слабость и я едва могла ходить, только по коридору, по стеночке до туалета. От переживаний я ничего не ела и это еще больше ухудшило мое состояние. Наташкин телефон так и не отвечал и где мне ее искать я не имела понятия. Идти в милицию? Вот как только соберусь с силами, так и пойду, обещала я себе. Сегодня должен был приехать Валерий. Я надеялась, что он мне поможет и подскажет что делать дальше, потому что я совсем растерялась. Когда под вечер наконец раздался от него звонок, я с екнувшим сердцем схватила трубку.

– Приезжай срочно ко мне на квартиру, – произнес он раздраженным и даже злым тоном.

– Я… но.. ты за мной не заедешь? – растерялась я.

– Приезжай срочно, сказал же. Я жду.

Я кое-как поднялась с кровати, оделась. Кружилась голова, подташнивало, и я не имела понятия, как мне удастся самой доехать до квартиры. Я вызвала такси и пообещала себе держаться, хотя от холодного тона Валерия и от того, что мне предстояло ему сообщить, было очень не по себе. Надежда на его участие и помощь как-то растворились, пока я дрожала от страха, сидя в автомобиле, и когда стояла перед дверями квартиры, не решаясь позвонить.

Он открыл сам, словно ждал меня с той стороны. Грубо схватил за руку, втащил внутрь. Я вскрикнула, и когда он меня отпустил, схватилась за полочку для обуви, чтобы устоять на ногах.

– Зачем ты это сделала?! – проорал он, склонившись надо мной.

У меня подкосились ноги, я сползла вниз, села на пол и с ужасом посмотрела в его горящие злобой глаза.

– Что? О чем ты? – прошептала я, едва дыша.

– Глупая ты девка! Решила отомстить? Решила испортить мне жизнь, карьеру? Чего, чего тебе не хватало? Я все тебе дал! – Он с силой затряс меня за плечи.

Мне показалось я попала в ад, в котором происходит что-то, чего я не в силах понять.

Он резко отпустил меня, выпрямился, сжал руки в кулаки. Его глаза горели бешенством, он выплевывал короткие, отрывистые фразы сквозь сжатые зубы.

– Я понял! Деньги! Тебе нужны деньги! Решила шантажировать меня? Сука! Сколько ты хочешь? – Он снова склонился надо мной, впился злым взглядом в лицо.

– О чем ты говоришь? – заскулила я, закрыв уши руками. – Я ничего не делала. Я ничего не понимаю.

– Не понимаешь! – Он бросился в комнату, потом вернулся с какой-то бумагой в руке, сунул ее мне.

– Это я написал по-твоему? Ты понимаешь, чего мне может стоить твоя шуточка? Ты хоть понимаешь, во что ты вообще ввязалась?

Я держала в трясущейся руке листок и пыталась прочитать, но буквы расплывались перед глазами. Меня всю трясло, словно на электрическом стуле. Но я старалась. Валерий стоял надо мной и ждал пока я прочту. Я поняла только какие-то отдельные слова. «Аморальное поведение», «изнасиловал», «принуждал к интимным отношениям», «сексуальное домогательство», «беременность», «прошу принять меры».

– Ч-ч-что эт-то? – пролепетала я.

– Это я у тебя спрашиваю что это! Ты зачем это написала? Кто тебя насиловал? Сама прыгнула на меня, а теперь я тебя домогался? Немедленно забери эту писульку и скажи, что соврала.

– Я… не писала… этого… – Листок выпал из рук на пол, окружающие предметы заплясали перед глазами.

– Там подпись твоя стоит, ты что меня за дурака держишь? И какого черта? Все же нормально было, что тебе в голову взбрело? Ты понимаешь, что меня из-за тебя уволят? Ты понимаешь, что вся моя карьера пойдет под откос?

– Я не писала…

Мой задыхающийся шепот он не слышал, продолжал повторять мне что-то о своей карьере, кричал, размахивал руками. Вскоре его слова стали долетать только обрывками, а потом и вовсе наступила темнота.

Из мутного марева выплыло его лицо. Валерий хмурился, но хотя бы уже не кричал. Внимательно смотрел на меня и чуть похлопывал по щекам.

– Очнулась? Еще обмороков твоих мне не хватало.

Я чуть повернула голову. Я лежала на диване, в комнате. Наверное, он перенес меня сюда из коридора.

– Ну а теперь говори, что это за шутки с этим заявлением? Зачем ты его написала?

– Я не писала… – снова повторила я, и у меня хлынули слезы. Ну почему он мне не верит? Почему злится и кричит тогда, когда мне больше всего нужна его помощь?

– Не писала? – хмуро повторил он и сел рядом на диван. А это что тогда такое? – Он потряс перед моим лицом бумагой.

– Не знаю…

– Вера, не дури мне голову! – снова вскипел он, а я сжалась от ужаса. – Мне сегодня в колледже дали эту бумажку. Сказали что ее написала ты. Мне грозит увольнение за аморальное поведение. Ты это понимаешь?

Я ничего не понимала. Я только могла икать, всхлипывать и шмыгать носом. Валерий снова сунул мне листок в руки, и я начала читать. Там было написано, что я обвиняю Валерия в домогательствах и изнасиловании, и что я от него беременна. Заявление отпечатано на компьютере, так что почерк распознать нельзя, но внизу стояла моя подпись. Хотя и не совсем моя.

Это не моя подпись, – Я отложила бумагу и села на диване, с отчаянием глядя на Валерия. – Пожалуйста, поверь я этого не делала. Разве я могла бы?

– Тогда кто? – Валерий вскочил и запустил руки в волосы. – Кто? Никто не знал о нас.

– Наверное это… Наташка… – чуть слышно пробормотала я.

– Наташка? Опять? Она то здесь причем?

– Она узнала о нас и очень разозлилась, потому что она тебя любит и… пообещала устроить что-то плохое.

– А на кой черт ты вообще ей рассказала? Мы же скрывали, ты что забыла? – Валерий стоял напротив и сверлил меня взглядом.

От страха, что он сейчас разозлится еще сильнее, узнав о беременности, у меня заболел живот. Я обхватила себя руками и молчала, уткнувшись глазами в пол.

– Вера рассказывай как есть. Мне нужно разобраться с этим, иначе все будет очень плохо. – Он старался говорить спокойно, но я чувствовала, что его нервы на пределе.

– Я не хотела… она узнала случайно и… – Я снова разревелась, не решаясь сказать.

Валерий тронул меня за плечо, и я отшатнулась, забилась в угол дивана.

Он придвинулся ближе, сгреб меня в охапку, провел рукой по волосам.

– Успокойся, успокойся. Просто расскажи, что случилось, и мы все исправим. Ты поругалась со своей подругой, и она решила тебе отомстить, правильно?

Он говорил так спокойно и ласково, будто только что не кричал на меня. Я немного расслабилась, уткнулась ему в плечо. Конечно, мне нужно ему рассказать. Я ведь пришла для этого. Сейчас мы все решим, и все наладится.

– Понимаешь, Наташка, она… узнала случайно, что… я беременна.

Когда я выдохнула последнее слово, то почувствовала как Валерий напрягся, его рука на моем плече сжалась, причиняя боль.

– Что? – отрывисто переспросил он.

– Я сделала тест… недавно. А Наташка она это увидела и…

Валерий отодвинулся, и мне пришлось поднять голову с его плеча. Я увидела его ледяной взгляд и плотно сжатые губы.

– Ты беременна? – медленно переспросил он, и у него дернулась щека.

– Да, – я не знала что еще добавить и пока не понимала, как он будет реагировать.

– Я давал тебе таблетки. Ты что не пила?

– Пила. Но так получилось. Я не знала, правда Ты… ты только не сердись…

Он с шумом выдохнул и обхватил голову руками, чуть наклонившись вперед.

Я все еще ждала, что вот он сейчас все поймет и скажет что рад. Конечно, я не думала, что он обрадуется сразу, ведь новость и правда неожиданная. Ему нужно немного времени, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

– Какой срок? – пробубнил он, не поднимая головы.

– Я не знаю. Тест только два дня назад сделала, еще не была у врача.

Валерий молчал, уткнув лицо в ладони. Я замерла, гадая, что же он скажет.

Он выпрямился и посмотрел на меня с подобием улыбки на лице. Я улыбнулась в ответ дрожащими губами. Он глубоко вздохнул и привлек меня к себе, обнимая.

– Завтра, Вера, мы сходим с тобой в колледж. Там ты скажешь, что это заявление – фальшивка. Что ты его не писала. Что все это придумала подружка, чтобы отомстить тебе. Я найду эту Наташку и заставлю ее признаться, что это сделала она. Ты скажешь, что между нами ничего не было, что все это клевета. Я подтвержу. Поняла?

Я закивала.

– Вот и умница. – Он поцеловал меня в макушку. – Когда все это утрясется, я отвезу тебя в частную клинику. Там все сделают быстро, под наркозом. Больно не будет. Полежишь там пару дней после процедуры, и все будет хорошо. Я за этим прослежу.

– Процедуры? – Внутри меня что-то задрожало, как натянутая струна. Я подняла голову и посмотрела на Валерия. У него было очень расслабленное и доброе лицо.

– Ну ты же не собираешься рожать, я правильно понимаю? Я этого ребенка признать не смогу, а тебе он сейчас не нужен. У тебя выпускные экзамены на носу, нужно устраиваться на работу, а не с младенцем сидеть, верно? – Он растянул губы в улыбке и по-отечески погладил меня по плечу.

Я машинально кивнула. Ну да, действительно, какой сейчас может быть ребенок. Валерий абсолютно прав.

Увидев, что я не спорю, он обрадовался еще больше. Притянул меня к себе, зарылся пальцами в волосы, снова заговорил расслаблено и тягуче.

– Любимая, мне жаль, что так получилось. Прости, что накричал на тебя, но ты только представь как для меня все это было неожиданно. Я приезжаю с конференции, ни о чем ни сном ни духом, а тут такие новости, что меня хотят уволить за аморальное поведение. Я не мог поверить, что ты так со мной поступила, я так разнервничался. Ну и новость про беременность, ты сама понимаешь, тоже заставила переживать. Но ты не волнуйся. Я найду лучших врачей, процедура не из приятных, но ты быстро восстановишься, и все будет хорошо.

Его голос словно вгонял в транс. Мне было так хорошо, спокойно и уютно. Какой же он все-таки хороший, он все сделал так, как я мечтала. Обнял меня, успокоил и сказал, что делать. Теперь он уладит и проблему с Наташкой, и с этой… ненужной беременностью. Он все сделает как нужно. Мне не о чем волноваться.

– Ну я пойду.

Его фраза словно выдернула меня из мягких облачков и спустила на твердую землю.

– Куда ты?! – жалобно вскрикнула я. Мне не хотелось снова оставаться одной.

– Мне нужно домой. Жена знает, что я сегодня приезжаю. Ты оставайся здесь, в общежитии тебе уже делать нечего. Завтра заеду за тобой, и пойдем в колледж.

Он поцеловал меня прежде, чем я успела ответить. Он был таким нежным, таким внимательным. Конечно, он все говорит правильно. Я переночую здесь, а завтра мы пойдем в колледж и решим проблему. Действительно, что мне делать в общежитии, если он давно обещал, что я смогу жить в его квартире. Как же он много делает для меня.

Валерий ушел и мне стало холодно. Без магии его голоса и объятий я снова почувствовала себя одинокой, глупой и несчастной. Я завернулась в плед и легла на диван, но все равно дрожала. Думала о Наташке, о том, почему она со мной так поступила, и находила ей оправдания. Я ведь сама обманула ее, встречалась за ее спиной с Валерием, зная как она его любит. Конечно, она имеет право меня ненавидеть. Но хорошо, что Валерий все решит, и этот ее поступок не отразится на нем плохо. А я все скажу, как он попросит, ведь мы должны поддерживать друг друга. Я не хочу навредить его карьере. Волей-неволей мысли перескочили на предстоящую мне «процедуру». Я впервые назвала ее как полагается. Аборт. Валерий хочет, чтобы я сделала аборт.

Я вздрогнула, вскочила, прошлась по комнате. Это неправильное слово. Оно все переворачивало, оно нарушало легкий и понятный ход моих мыслей. Некстати вспомнилось видео, которое нам на занятиях показывали недавно. Там была эта процедура во всех подробностях. Кто-то отворачивался, кто-то не выдерживал и уходил. Даже невозмутимая Наташка сидела с зеленым лицом и периодически закрывала глаза. Я все досмотрела до конца, но потом мне всю ночь снились кошмары. И сейчас кадры из того видео так и стояли перед глазами.

– Глупости, глупости, – шептала я сама себе, зажмурившись. – Я ничего не буду видеть и не почувствую. Валерий же сказал, что все пройдет хорошо.

«Статистика бесплодия после первого аборта в молодом возрасте» – ворвался вдруг в мою голову голос преподавателя. Я тряхнула головой и зашагала по комнате.

Всю ночь меня выматывала внутренняя борьба. Я то убеждала себя, что аборт будет лучшим выходом, то вдруг меня снова терзали сомнения. А утром в измученную бессонницей голову пришла внезапная мысль: «Я хочу поехать домой». Сначала я сама себе не поверила. Ну зачем ехать туда, откуда несколько лет назад бежала сломя голову? Разве меня кто-то там поймет и поддержит? Но голос разума отступал. Какие-то глупые, ни на чем не основанные надежды подхватили меня. Я хотела увидеть маму. Мы не виделись уже три с лишним года с момента моего отъезда и теперь мне очень хотелось поговорить с ней. Сказать, что я жду ребенка, ведь это ее внук. Это же так важно. Вдруг глубоко внутри затеплилась надежда, что мне удастся избежать «процедуры». Что мама поддержит, подскажет, что делать.

«А отец? – снова возвращал на землю голос разума. – Ну что отец? – легкомысленно отвечала я самой себе. – Мама говорит, что он одумался, что сейчас они живут нормально. Не век же его бояться. А с Валерием мы сходим в колледж попозже, когда я вернусь. Ведь ничего страшного не случится, если я уеду всего на пару дней».

Смешавшиеся внутри эмоции не давали мыслить здраво. Едва рассвело, я побежала на автовокзал на первый автобус до районного центра.

* * *

Мама открыла дверь, и я с порога, не сдержавшись, кинулась ей на шею. На пару минут забыла обо всем кроме того, как я по ней соскучилась. Она целовала меня и плакала, но в ее суетливых движениях опять сквозил страх. Словно она так и не научилась делать что-то свободно, без оглядки, без опасений.

– Отец дома? – осторожно спросила я, выпуская ее из объятий.

– Нету, нету. Верочка, доченька. Какая радость неожиданная. Ты проходи, садись. Я сейчас чайку вот…

Она засуетилась по дому. Я прошла на кухню, села за стол, внимательно наблюдая за мамой. Отметила, что выглядит она по-прежнему плохо и болезненно. Но взгляд ее казался живым, я хотела надеяться, что она и правда рада мне. Она суетилась, неловко зажигая плиту, дрожащими руками плескала воду в чайник и ни на минуту не останавливалась, словно не хотела, чтобы я разглядывала ее.

– Мам, ты сядь не суетись. Как ты здесь живешь?

– Да как… как все. Все нормально у нас, доча.

– Отец где?

– На заработках он. На заработках. Вчера уехал.

– Мам, он пьет?

– Ну как пьет. Как все. Нормально, Вера, все у нас. Ты о себе лучше расскажи, как ты там в городе?

– Он тебя бьет? – Я не хотела ничего говорить, пока не узнаю главное. Хотела успеть все понять. Пока мама не ушла в свой мир.

Мамины руки задрожали, она спрятала их под фартук.

– Что ему бить-то. Успокоился уж. Я ж тебе писала, что все хорошо у нас.

Она отвернулась к шкафчику, начала доставать хлеб, звякать баночками с вареньем. Я ей не мешала. Я знала, что она мне врет. Да и на что я надеялась, разве этот человек мог бы измениться так быстро. Я молча смотрела как она разливает чай. Зря я сюда приехала. Я не смогу признаться маме в беременности, это ее добьет.

Когда мама села напротив и сжала руками кружку с чаем, я внимательно посмотрела ей в лицо. Оно было худым, изжелта-бледным, больным. С трудом верилось, что ей нет еще и сорока. Она выглядела старухой.

– А ты надолго ли приехала, Вера? – произнесла она и вздрогнула, пугливо оглядываясь.

Боль полоснула по сердцу. Я понимала, что мама боится реакции отца на мой приезд.

– Не знаю, мама. А отец надолго уехал?

– Не зна-а-аю, не зна-а-а-аю, Вера, – нараспев произнесла она.

Я заметила, что ее глаза затягивает пелена безумия. Мне захотелось вскочить, встряхнуть ее как следует, хотелось чтобы хоть на пять минут она избавилась от своего страха, но я знала, что все бесполезно. Глаза защипали слезы.

– Мама… – Я взяла ее безвольно лежавшие на столе руки в свои, поцеловала, прижалась к ним щекой. – Мама, ты мне все врала? Отец не изменился, он продолжает тебя бить? Ты боишься его?

– Вера, а то правда, что ты в городе загуляла с женатым? – прошептала она, склонившись к моему уху.

Я вздрогнула как от удара и выпрямилась.

– Что ты говоришь?

– Слухи ходят по деревне про тебя. Что ты встречаешься с преподавателем, женатым. И что ребеночка нагуляла от него. Но я не верю. Я всем говорю – это неправда, моя Вера не такая. Только отец-то вот… поверил. – Она тяжело вздохнула. – Говорит прибьет тебя за такой позор, если правда то.

Я опустила голову на руки. Даже слез уже не было, внутри словно все выжгло от маминых слов.

– Так скажи, правда или нет?

Я собрала последние силы и взглянула маме в лицо.

– Неправда, мам. Не верь.

Она просияла, улыбнулась.

– Вот! Я же говорила. Люди болтают, на чужой роток не накинешь платок, как говорится. Только, Вер, ты б уехала лучше. Там в городе-то лучше оно тебе. А я с тобой повидалась и ладно, сердце мое спокойно теперь.

– Уеду, мам. Сейчас еще немного посижу и поеду.

– Посидеть-то оно можно. Можно! Вот я сейчас еще чайку нам… – Она вскочила, снова захлопотала над чайником.

А я сидела и думала, как же мне подняться, если сил совсем не осталось. Обмякла вся на стуле как кисель и тела своего не чувствую. Только больно внутри так, что все горит.

Когда мама сунула мне горячую чашку с чаем, я вздрогнула, торопливо отхлебнула, обожглась, но это немного привело меня в чувство.

– Мам, я скоро выпускные экзамены буду сдавать.

– А? Молодец, умница моя. – Мама погладила меня по голове, села рядом, сжимая чашку.

– Поедешь со мной в город, когда я квартиру найду?

– Нет, нет… для чего я тебе там… – мама неопределенно поводила рукой в воздухе. – Я уж тут лучше, в своем доме.

– Да я же училась, чтобы тебя отсюда вытащить, а ты все тут… – я оставила чашку и схватила маму за руку. – Поедем, у меня уже и работа есть, я в больнице, где практику прохожу, останусь работать. Оставь его, пусть живет здесь один.

– Ты не понимаешь. Вера. – Мама нахмурилась. – Не могу я его оставить. Пропадет он без меня.

– Что?! – Я не верила своим ушам. – Ты его жалеешь? Он тебя столько лет калечит. Посмотри на себя, в кого ты превратилась! Из-за него я все детство как бомжиха, по улице да по чужим домам скиталась, а ты его жалеешь?

– Не кричи. – Мама строго посмотрела на меня, будто хотела отругать. – Ты ничего не знаешь.

– Чего я не знаю? Так расскажи, почему я должна этого изверга жалеть!

– Ладно. – Мама поднялась, начала зачем-то шарить в шкафу. Достала оттуда пальто и начала отпарывать подкладку.

– Что ты делаешь? – с удивлением смотрела я на нее.

– Сейчас расскажу тебе. Ты уже взрослая, все должна понять. А коль со мной что случится, хочу я, чтобы ты правду знала.

– Какую еще правду?

– А вот послушай, – говорила мама монотонным голосом, методично отпарывая нитки. – Я рассказывала тебе, что мы с твоим отцом, с Николаем то есть, в детдоме выросли. С детства дружили, ну и поженились. Ты это знаешь. Только был там еще один мальчуган, Игорь звали. Дружили мы втроем крепко. Все детдомовские, родителей не знающие, тянулись друг к другу. Только когда подросли и школу закончили, поняла я, что не просто как к подруге они ко мне относятся. Влюбились в меня оба. А я… – Мама распорола последнюю нитку, и из подкладки выпали письмо и фотография. Она быстро подняла их с пола, посмотрела на фото, еще не показывая его мне. Я сидела молча и напряженно ждала.

– А мне понравился Игорь, – продолжила она, погладив фотографию. – Веселый он был и добрый. А Николай… хоть и знались мы с детства, а бывало как посмотрит на меня, так и страх насквозь прошибал. И знала, что дурного не сделает, а вот поди ж ты, боялась. После школы распределили нас по училищам. Колю и Игоря в автомеханики, а меня в токарное. Тогда знаешь, не выбирали, где учиться, а распределяли туда, где люди нужны. Тогда стала я бегать к Игорю тайно. Ничего у нас не было, так гуляли да целовались, но оба понимали, если Николай узнает, то не понравится ему это, вот и прятались. А потом они училище-то закончили и по восемнадцать лет им стало, значит в армию пора идти. Я когда узнала про это, что заберут их скоро, как обезумела и стыд всякий потеряла. Стала с Игорем встречаться открыто и Николаю все сказала. Ничего он не ответил, только пропал куда-то на время, но мне и не до него было. Потом узнала я, что Игоря забирают, а Николая нет. На медкомиссии сказали, что сердце у него больное что ли.

Я невольно фыркнула. Больное сердце? Да этот алкаш здоров как бык! Но не стала ничего говорить и перебивать маму.

– Игорю я обещала, что ждать его буду. А он мне, что поженимся, когда он вернется. Успел он написать одно письмо, что посылают его в Афганистан. – Она погладила конверт. – А потом и месяца не прошло как сообщили, что погиб он. – Мама тяжело вздохнула, и на глазах у нее выступили слезы.

– Я как узнала про это, побежала топиться. Не хотела жить без него. А вытащил меня из воды Николай. Затащил в какую-то хибарку на берегу, раздел, отогреть пытался. Плохо помню, что там было, я как чумная все повторяла, что жить не хочу. А он говорил, что любит, что жить без меня не может. Ну и… взял он меня там. Не понял, наверное, что он не первый, хотя с Игорем перед его отъездом у нас уже все случилось. Сразу же как мы домой вернулись тогда, он меня замуж позвал. Говорил, что честный и что жениться должен. А я что, мне все равно было, да и жаль его стало. Взяла да и согласилась.

Я уже начала понимать к чему мама клонит, но все еще сидела, затаив дыхание и ждала, когда же она это скажет.

– Узнала я, что беременна, через месяц на медкомисии на заводе. Глупая ж была, не знала ничего об этом, на то что красные дни не пришли, даже внимания не обратила. А когда врач мне сказала, я чуть со стыда не сгорела. Сказала Николаю, он обрадовался, говорил, что жениться скорее надо. Сам хлопотал за все, чтобы нас быстро поженили и чтобы в колхоз уехать работать и чтобы дом нам этот дали как молодой семье. А про то, что у нас с Игорем было, я ему не призналась. Только он сам понял, когда ты чуток подросла.

Мама замолчала, а я вся вытянулась, замерла, ожидая от нее этого признания.

– Как две капли воды ты на Игоря похожа, – с этими словами мама протянула мне фотографию. С нее смотрел улыбающийся молодой парень, моя копия в мужском обличье. Я хоть уже и догадалась, но все равно дыхание перехватило. Я перевернула фотографию. «Моей Любушке на добрую память. 1983 год» было написано на обратной стороне.

– Он – мой отец? – все же переспросила я дрожащим голосом.

Мама кивнула и закрыла лицо руками. Воцарилось молчание. Я чувствовала, как внутри поднимается радость. Какое счастье, что я не имею отношения к человеку, которого ненавидела всю свою жизнь. Но теперь я прекрасно понимала причину его ненависти ко мне, да и к маме тоже.

– Мам, почему ты от него не ушла? – осторожно спросила я, нарушая тишину.

– Да куда же я пойду? С дитем? – вдруг вся вскинулась она, всплескивая руками.

– А разве лучше так жить? Ты видела как он относится к тебе? Ко мне? Какой смысл было оставаться? Терпеть побои и все это???

– Ты, Вера, ничего не понимаешь, – назидательно произнесла мама. – Это может сейчас положено с мужиками налево и направо спать и детей от них рожать, а тогда время другое было. И мать-одиночка без мужа – это позор был! Я перед Николаем виновата, я его обманула и обманом замуж пошла. А он меня простил и тебя воспитывал. Ну а то, что поколачивал, так заслужила я.

– Мама, мама, что же ты такое говоришь… – горько прошептала я. Внизу живота заныло, я обхватила его руками.

– Николай меня любил… и любит. Сам сказал, что тебя воспитает как свою. Ну а гордость мужскую никуда не денешь, вот и пить он начал с горя-то. Я виновата, все я. Поэтому мне теперь судьба с ним жить и вину свою тем искупить. А твоей вины тут нет, поэтому ты уезжай и живи в городе. Ты у меня теперь ученая, авось и будет у тебя все хорошо.

Я не знала, что сказать. Горло перехватил спазм, я едва сдерживала слезы. Мне многое хотелось сказать маме о своем детстве, о страхе, о ненависти, о скитаниях по заброшенным сарайчикам и о жизни в подсобке. Но я знала, что мама меня не услышит. Она все для себя решила, сделала свой выбор. А у меня осталось только осознание того, что Николай мне не отец. И это принесло облегчение. Я взглянула на фотографию, которую сжимала в руке и поняла, что пора уходить. Я узнала здесь все, что мне было нужно.

– Мам, я пойду. – Я тяжело оперлась на стол, вставая, положила на него фотографию.

– Уже уходишь? Ну иди, Бог с тобой. – Мама перекрестила меня и протянула письмо и фотографию. – Возьми это.

– Зачем?

– Хочу, чтоб у тебя было. Я всю жизнь боялась, что Николай найдет и изорвет. Пусть у тебя будет память об отце.

Я не выдержала, заплакала, обнимая маму. Мы немного посидели, обнявшись, но я знала, что как бы не было тяжело, мне придется уйти. И о беременности рассказывать маме нельзя.

Сидя в автобусе на обратном пути, я открыла письмо. Нежные слова, признания в любви снова заставили плакать. Разглядывая фотографию, я думала о том, что этот парень кажется мне более близким и знакомым, чем тот, которого я всю жизнь считала отцом.

Выйдя из автобуса я пересела на городской транспорт и машинально поехала к общежитию. Ключей от квартиры Валерия у меня все равно не было, да и сейчас я почти не думала о нем. Мне хотелось немного побыть одной. А потом я соберусь с духом и, конечно, позвоню ему. Ведь я должна сходить с ним в колледж и сказать, что он ни в чем не виноват.

Дверь нашей комнаты почему-то была открыта настежь. Я увидела, что Наташка сидит на кровати, а милиционер роется в моей тумбочке. Я так обрадовалась, что подруга жива и здорова, что сразу не обратила внимания на милиционера.

– Наташа, привет! Наконец-то ты вернулась! – воскликнула я и сделала шаг к ней. Тут же дорогу мне преградила рука милиционера.

– Вы гражданка Чистякова Вера Николаевна? – строго спросил он.

– Ну я, – оробела я. – А что случилось?

– Документы предъявите.

– Я послушно полезла в сумку, отдала паспорт и посмотрела на Наташку. Та усиленно делала вид, что меня не замечает.

– Наташ, а что случилось? Почему здесь милиция?

– Гражданка Иванова обвиняет вас в краже. Позвольте осмотреть вашу сумку?

– Что? Наташ, ты чего? Какая кража?

Она подскочила на кровати

– Да обыщите ее, что вы с ней цацкаетесь! Это она украла, говорю вам!

Я так растерялась, что молча отдала сумку милиционеру, не сводя глаз с Наташки. Та подскочила к нему, выхватила ее и вытряхнула над кроватью. Кошелек, расческа, косметичка и прочие мелочи раскатились по одеялу.