Имя нам – легион
Баба Зоя разменяла четырёхкомнатную квартиру, чтобы детям купить по углу, а сама переехала в старый дом невесть какой серии в три этажа, но зато в самом центре города. Благоустроенная квартира, побеленная и покрашенная в манере далёких шестидесятых, чувствуется, совсем недавно ещё пахла краской и выглядела вполне опрятно. Общей площадью двадцать четыре квадратных метра она продавалась очень дёшево, и Зоя Ивановна, не мешкая, согласилась.
Спасибо мужу. Покойничек работал без устали всю свою жизнь, чтобы обеспечить семью достойным жильём. За год до смерти он сумел купить элитную квартиру в сто восемьдесят девять квадратов. Дочки к этому времени повзрослели и выскочив замуж удачно раздербанили родительскую хату на две новенькие двушки. Да вот эту странную квартирку в центре для Зои Ивановны.
Было впечатление, что дом находится в Бермудском городском треугольнике. На развилке. Разделяя Кировский и Советский район города. А треугольник потому, что до сих пор в городе тайно существовала улица Сталина. Она как раз и являлась катетом в фигуре из трёх улиц.
Оба домоуправления от этого треугольника в шесть домов отказывались. Дом, видимо, со смерти Иосифа Виссарионовича ни разу не ремонтировали. Жалобы в домоуправление не доходили. Сантехнику, крышу, отопление жильцы ремонтировали сами. Просто повезло, что в доме жили сантехник, электрик, кровельщик, короче, полный комплект специалистов. Одно удручало: штукатура-маляра среди них не было, и подъезд выглядел на редкость облупленным. Остатки тёмно-зелёных панелей на фоне серого цемента с язвами плесени в вечерние часы напоминали мрачные застенки НКВД.
Неделю баба Зоя спала сном ангела, что редко случалось в её возрасте. А вот на полнолуние её прихватила бессонница. В полнолуние такое случалось особенно часто, и Зоя Ивановна, зевнув, достала из связки книг «Бесы» Достоевского. Давно до них очередь не доходила. Она читала в кровати при свете яркого ночника. Полосатые тени скользили по стенам: прыгали зайчиками, пробирались гигантскими Йети. Раньше баба Зоя ночью спала и такого театра теней перед ней не открывалось. В её прежнем доме окна выходили во двор, и тени появлялись от фар автомобилей только вечером, в то время, когда люди съезжались домой после рабочей смены.
Теперь её глаза шныряли взад и вперёд, рассматривая диковинную 2D анимацию. Примерно в час ночи тени остановились. Большое и довольно фигуристое пятно в виде орангутана «с улицы Морг» оказалось прямо напротив и долго сверлило её взглядом. Именно сверлило. Сущность этого явления определить было невозможно Да Зоя Ивановна и не собиралась.
Зое Ивановна в молодости состояла в коммунистической партии и вела в школе, где работала учительницей физики, атеистический кружок. Поэтому природа теней ей была знакома хорошо, имела, так сказать, строго научное обоснование. Долго, не мигая, разглядывая тень, она начала засыпать. Вскоре, дотянувшись до выключателя, уже с закрытыми от усталости глазами, женщина уснула.
Проснулась Зоя от грохота и скрипа, а главное, ей было трудно дышать. Пробудившись с чувством настигающей опасности и страха, она сразу потянулась к свету, но тело сковала тяжесть. Ощущение было такое, будто сверху на неё положили два мешка картошки и ребра вот-вот треснут. Тени метались по стенам, будто ветер сошёл с ума, раскачивая уличный фонарь. В стекло и правда бились ветки соседней берёзы, которую клонило чуть не земли.
– Всё можно объяснить, всё объяснимо....– шептала баба Зоя, всматриваясь в тёмноту квартиры.
Лягушка не выжила бы в молоке, если б не молотила битый час лапками, и Зоя, памятуя об этом, в отчаянии начала бороться. Она раскачивала сетку кровати тазом, крутила плечами в попытках перевернуться. И вот, ей наконец везёт: что-то падает на пол, стуча костями и глухо хрюкая: хр-хр-хр. Это «хр-хр» она слышала и раньше, пока пыталась раскачиваться, списывая звуки на скрип старой кровати. Хр-хр-хрррр!! Хр-хр-хрррр!
Зоя Ивановна тотчас включает свет и бросает взор на пол. Светильник мигает, чёрная тень подскакивает и бежит, топая голыми пятками. Сопя и хрюкая, чёрная тварь моментально проходит стену её насквозь и исчезает. Ещё совсем недавно женщина страдала миопией, но вот года три, как её глаза видели завидно далеко. Несколько секунд она наблюдала чёрного лохматого мужика, бежавшего к стене. Лохматого: с ног до головы! При этом абсолютно нагого. Пару раз он обернулся: в его глазах горело адское пламя…
На следующий день Зоя Ивановна целый день была настороже. Бежать к детям и жаловаться ей мешала гордость. Но, чёрт возьми, в её доме с утра происходило невесть что: посуда падала, ложки с вилками летали, пронзая тонкие тюлевые занавески, а тарелку с борщом вынесло прочь из квартиры, в само собой открывшееся настежь окно.Это случилось, когда Зоя Ивановне кто-то наступил на тапки, и она выпустила из рук заветную тарелку.
Что ждало её ночью, она даже представлять не хотела.
Лёжа с книгой два часа к ряду, она наблюдала ужасающее представление на противоположной стене. Казалось, что тени перешли из фазы 2D в фазу 3D анимации. И, отложив книгу, женщина уже не решалась выключать ночник. Крепкое судно, на котором так долго держалось её атеистическое мировоззрение, дало течь и сейчас медленно шло ко дну. Зоя Ивановна старалась не заснуть. Даже дышать громко она боялась. Сердце стучало в ушах. Но женщина крепилась, сжав кулаки и контролируя сердцебиение усилием собственной воли.
Но представление длилось дольше ожидаемого. Чувство страха стало медленно отступать. Видимо, сказалось напряжение. И в один из моментов глаза предательски закрылись: её накрыла волна, уносящая в мир пугающих сновидений…
Снилось, что она сидит в лодке посреди большого озера, а вокруг бурлит мутная серая жижа. Лодку кидает из стороны в сторону, крутит. И вот после очередного водоворота с левом борта из воды появляются две мохнатые лапы. Что-то чёрное начинает взбираться в лодку и вот уже сидит напротив, сверля Зою огненными глазами. С лохматого чудовища стекает бурая грязь. И вот он начинает поворачиваться из стороны в сторону, словно пёс, отряхивая с себя вонючую грязь. А глазами так и сверлит, не отрывая от Зои горящего взгляда…
Она закричала, открывая глаза. Прямо на ней верхом сидел тот самый чёрт. Ёй Богу чёрт, иначе не скажешь!Сидел и взирал на женщину своими огненными глазницами.
Сердце заколотилось, но женщина не собиралась сдаваться. Она схватила с тумбочки небольшое круглое зеркало и выставила перед чёртом.
– Убирайся прочь! Иди к себе в чёртов Ад! Проваливай! – потеряв от волнения голос, что есть силы, хрипела она, задыхаясь. Чёрту это явно не нравилось. Он отклонялся в стороны всякий раз, когда отсветы от лампы больно кололи его в огненные глазницы, отражаясь от зеркала. С громким воплем он соскочил с кровати и растворился в стене.
Оставшуюся часть ночи женщина метала взгляды по сторонам, заглядывая в тёмные углы комнаты. Потом дремала, боясь по-настоящему уснуть. И к утру проснулась от грохота на кухне: кто-то готовил там для неё дьявольский завтрак. Женщина даже глянуть побоялась. Она влезла в тапочки и, прерывисто дыша, шаркая ногами, вышла на лестничную площадку, нерешительно постучав в дверь соседей.
– Может я, старая дура, с ума схожу…, но у меня в квартире бесится чёрт. Может, вы сможете чем-то помочь? Пойдемте, пойдёмте, умоляю, – глядя на соседей, жалостливо твердила она.
Зоя Ивановна, подталкивая в спины трёх дюжих молодцов, один другого крепче, затолкала их в свою квартиру. Там бес уже «стоял на ушах». Чёрная лохматая тень прыгала на кровати, кидалась стульями и рвала в клочья раритетные книги: первое собрание сочинений Н. В. Гоголя в 14-ти томах, доставшиеся Зое Ивановне от мамы.
Три мускулистых мужика под два метра ростом рванули к выходу. Зоя Ивановна не выпускала. Теперь «либо пан, либо пропал»!
– Выпустите, Богом молю, выпустите, тётенька. Мы не хотим с этим бесом воевать. Мы с ним уже давно полюбовно сосуществуем, – молил сосед.
– Так вы с ним знакомы? – удивленно ахнула страдалица.
– У нас кроме стука больше ничегошеньки не бывает, – уверял её второй верзила.
– Мы с ним ссорится не хотим. Ни за что! – запричитал третий.
– Понятно, – почти плача, сделала вывод Зоя Ивановна, выхватила из воздуха летящую мимо неё сумочку и пошла в церковь. Первый раз в своей жизни.
– Отец Гавриил, так вас зовут?
– Да, вы правы, – ответил, погладив рукой свою окладистую бородку, священник.
– У меня в доме чёрт бесится. Вы сможете помочь? Святой водой окропить или, что там у вас есть в арсенале? Боюсь, Богу душу отдам. Железные нервы и здоровое сердце, видимо, уже в прошлом.
– А вы крещёная, дочь моя?
– Пока не было необходимости.
– Тогда Бог, Отец наш небесный, душу вашу не примет. Нужно покаяться и принять крещение.
– А с чёртом что делать? Он разве не ваш? Не вашей компетенции находится, не в христианской?
– Чёрт от сатаны. И вообще, он к нашему округу может и не относиться вовсе. Адрес ваш какой будет?
– Ивановского 145.
– Господи, спаси рабов Твоих ныне и приистно, и вовеки веков, – запел вдруг батюшка, нанося на себя крестные знамения. – Здесь ничем помочь не могу. Ей Богу! Мы уже несколько раз демона этого гоняли. Да вы не волнуйтесь так, он почти безобидный. Зла большого вам не причинит. А знаете, дочь моя, однажды я этим вопросом вплотную интересовался. Справки наводил. Так вот, один очень старый дьякон, что сейчас в Боголюбовке живёт, рассказал, что про этого чёрта когда-то легенда ходила. Легенда о чёрте-каторжнике … В том домишке, на Ивановского, в царские времена тюрьма была. Построили её из чего бог послал, на фундаменте времен Ивана Грозного. Говорят, тюрьма там находилась и раньше. Испокон веков стояла стало быть. И служила разным царям в разные времена. Привратники заметили, как-то что стал там чёрт промышлять. И раз этого чёрта изловили и допросили. Так он поведал, что сам в той тюрьме пленник. За инакомыслие в стане сатаны он был осужден мучить преступников до тех пор, пока не порвётся красная нить, которой опоясан фундамент тюрьмы, где он заточен на веки вечные. Во оно как!
Зоя Ивановна шла домой, чуть не плача. Верить в этот бред совсем не хотелось, но то, что чёрта уже изгоняли и не раз, давало ей чёткое понимание, почему квартира стоила так дешево. Если и удастся её вновь продать, то вряд ли на эти гроши можно будет купить что-то более или менее приемлемое.
Пока баба Зоя размышляла об этом, солнце уже клонилось к закату. Она подошла к дому и с грустью взглянула на облупленный старый фундамент. Ещё осенью прошлого года, по словам соседей, прорвало трубу канализации. Приехала аварийка, выкопали траншею, трубу залатали, а яму закидали кое-как. По весне её размыло, и фундамент оголился. Больше к этому месту уже никто не возвращался, чтобы навести порядок.
Губы бабы Зои кривились от обиды на ЖЭК, на священника, на чёрта. «Чёрт его побери!». Когда вдруг увидела освященную солнцем красную полосу в основании фундамента, выглядывающую из-под земли.
Она побежала домой, взяла в кухонном ящичке лопатку для торта и бросилась на улицу соскребать краску со старых кирпичей оголившегося фундамента. Как только она коснулась железом красной полосы, в её квартире раздался страшный грохот! В окне было видно, как чёрная тень мечется туда-сюда, ударяясь о стены.
Баба Зоя, прикладывая последние силы, скребла краску, которая за много веков насквозь пропитала фундамент. Всё было тщетно. Тогда она побежала к соседям и после недолгих поисков мужики нашли молоток и зубило. Под вой и грохот «чёртовой вечеринки» мужикам, по очереди работающим зубилом, через час работы, наконец, удалось выбить из фундамента несколько кирпичей, вымазанных красной краской. Краска сочилась из них, словно кровь, которой был вымазан каземат для чёрта.
Как только кирпичи вылетели вон, дом моментально просел, и чёрное облако вылетело со свистом наружу, просачиваясь из всех щелей. «Пшик» и дом словно выдохнул пыль веков и замер, пустив от фундамента к крыше широкую лохматую трещину.
Опасаясь разрушения, жильцы от греха подальше переночевали у друзей и знакомых, а на следующий день вызвали команду МЧС. После тщательной экспертизы никаких существенных повреждений обнаружено не было. Трещиной повредился относительно новый верхний слой кирпичной кладки. Но зато моментально слетело с дома старое проклятье: в доме сделали капитальный ремонт, сменив все системы снабжения. Стены по периметру обшили, и на фоне новых домов он выглядел просто как конфетка.
Всё бы ничего, но Зое Ивановне невероятно трудно было избавляться от плохой привычки: она постоянно чертыхалась и всякий раз после этого в её кармане появлялась хрустящая пятитысячная бумажка (имя им легион). Видимо, так лохматый бес выражал свою искреннюю благодарность. Зою это немножко пугало, и она отдавала деньги на благотворительность…
Красные шторы
Таня сложила в пакет свою голубую пижамку с зайчиками и вышла за дверь, заперев её на два оборота ключом. Сегодня у них с подружками была запланирована ночёвка. Мама работала в ночную смену, а бабушка страдала от давления, поэтому семилетняя Таня коротала вечер одна. Отец уехал в командировку, и девочка договорилась с подружками устроить ночёвку у подружки Кати, живущей этажом ниже.
Позвали Марину из соседнего подъезда и вот уже почти час балдели в Катиной комнате: прыгали на кровати, ели конфеты при включённой гирлянде и рассказывали по очереди разные истории. Вначале Таня, потом Катя, и вот пришла очередь Маринки, и она, собрав девчонок в кружок, накинула поверх одеяло и зажгла перед собой маленький фонарик. Лица девочек зловеще осветились....
– Жила была девочка. Жила она с мамой, бабушкой и маленьким братиком. Однажды мама купила на рынке красные шторы… – Таня замерла. Страшные истории она слушать боялась.
– Марин, не надо. Может, не будем страшилки? – попросила она.
– Чего трусишь? Как маленькая прям… – сказала Марина.
– Давай, Марин, ну, расскажи, расскажи! – поддержала подругу Катя.
– …Ночью проснулась мама девочки и слышит: кап, кап, кап… Пошла она на кухню кран крепче закрутить и слышит голос доносится от окна: Встань на стул… Встала мама девочки на стул: шторы её схватили и сожрали…
Таня весь вечер ерзала, и когда девочки уже угомонились и уснули, она ни на миг не могла сомкнуть глаз. Везде мерещились тени, шорохи и стоны. Наконец не выдержала и, одевшись, надумала вернуться домой. В коридоре её встретила Катина мама:
– Ты куда?
– Я домой пойду.
– Иди-ка, ложись, не дури. Я обещала твоей маме, что ты у нас переночуешь, – сказала она строго и взяла Таню за руку.
– Нет. Я домой хочу, тётя Женя. Не могу уснуть. Домой хочу… – слёзно просила она с кислой миной капризного, обиженного ребенка. Тётя Зоя сжалилась:
– Ну ладно. Пойдём. До квартиры провожу. Я должна убедиться, что ты ушла от нас без происшествий.
На лестничной площадке завывал сквозняк. От этого старомодные плафоны скрипели и покачивались на проводах. Тени прыгали по стенам, кривляясь зловещей дьявольской клоунадой. Тётя Женя дождалась, когда девочка закроет за собой дверь, и вернулась в свою квартиру.
Таня зарыла дверь и замерла на пороге, прислушиваться к тишине. Никого. «Мой дом – моя крепость», вспомнила она бабушкины слова. Вошла в свою комнату и бросила рюкзачок на кровать. Она уже начала доставать пижаму, чтоб переодеться, когда издали послышалось: «Таня… это ты? Подойди… Таня… иди сюда… помоги мне…».
Голос приглушенно булькал со стороны кухни. Она выглянула в коридор и на цыпочках стала двигаться на звук. Снова послышался глухой плеск и далекие слова: «Помог-и-и-и мне…».
Повернув за угол, она увидела часть кухни: на окнах висели красные занавески из органзы. Танина мама купила их пару дней назад, когда, наконец, они закончили ремонт на кухне и поставили новый стильный гарнитур. Таня об этом совсем забыла. На такие вещи она почти не обращала внимания и сейчас просто онемела от ужаса. Руки и ноги одеревенели, в голове кружили несвязные мысли.
В кухне никого не было. На первый взгляд: ничего подозрительного, но за шторой находилось что-то массивное, напоминающее Тане горбатого уродливого карлика. Таня приблизилась к окну: «Лучше сразу понять, что это.?». Снова послышалось глухое : «Таня…Таня…» и кто-то дотронулся до неё сзади…
Таня завизжала и, хватаясь за что попало, импульсивно дернула на себя красную штору. Гардина не выдержала и повалилась. Таня, споткнувшись, грохнулась на пол, роняя табуретки.
Из кухни слышался крик, вой, нечеловеческий визг… Красная штора накрыла её с головой, окончательно сорвавшись с петель вместе с гардиной. Сверху над девочкой тут же нависла чёрная тень, прижав к полу и вонзив в шею острые клыки. Таня размахивала руками и ногами, громко, истерически кричала и крутила головой, выискивая cмepтeльнyю yгpoзу, но раз от раза натыкалась на острые колючки нависающей над ней твари. Просачиваясь, сквозь редкие волокна повреждённой органзы, на лицо девочки стекала липкая красная жидкость… Таня задыхалась, постепенно теряя силы к сопротивлению.
– Таааня, Тааанечка! – поражаясь увиденному, воскликнула Танина бабушка, с трудом выбравшись из ванной и войдя на кухню. Она всё-таки решила приехать посидеть с внучкой. Заодно захватила кактус. Дочка просила. Она видела где-то, что он очень красиво цветёт. Но у бабушки ему было не комфортно, кактус многие годы никак не мог зацвести. И ещё бабуля привезла внучке последнюю баночку малинового варенья.
Не застав внучку дома, бабуля решила принять душ, но от горячей воды ей вновь стало худо. Когда входная дверь хлопнула, бабушка поняла, что это Таня и стала звать на помощь.... Как же она удивилась, застав на кухне вздыбленную кошку, разбитую баночку с вареньем и поваленный на пол кактус: опунция Бергера, под которым, прижатая гардиной, кричала и билась её любимая внучка.
Как говорится: у страха глаза велики!
Далеко в Горном Алтае
Во время путешествия по Алтаю воистину можно увидеть много чудес! Кроме божественной красоты природы и восторга от приключений, Геля и её муж Евгений почувствовали не только жаркое солнце гор, но и холод в венах от того, что им пришлось пережить.
Однажды они целый день колесили по извилистому Чуйскому тракту и к вечеру в районе Красных ворот начали искать место, где остановиться. После нескольких неудачных попыток найти пристанище, Геля вдруг вспомнила о своей дальней знакомой и решила позвонить.
Подруги весело поболтали, и знакомая предложила им остановиться у свояченицы, которая проживала где-то рядом, в тех живописных местах горного Алтая, где они как раз сейчас находились. И дала Ангелине адресок.
Не прошло и десяти минут, как супруги были на месте. Пухлощёкая алтайка приняла их со всей гостеприимностью, но в её маленьком доме места для гостей было явно маловато. А главное, хозяйка сдавала домик девушке-студентке, а сама чаще всего ночевала в аиле, который служил ей и домом и летней кухней. Студентка готова была потесниться, но паре было неловко, что они так неожиданно, совершенно не вовремя нагрянули. Из окна домика был виден большой запущенный огород. Женщина жила одна и явно не была склонна к огородничеству.
– А можно мы в огороде палатку поставим? Думаю, так будет удобнее, – предложила Геля.
– Ну что вы. Как можно? Я уже собиралась у соседей переночевать, чтобы вас не стеснять. В соседнем доме живет мой бывший! – хитро улыбнулась она.
– Да нет, мы вас явно стесняем! Лучше мы в огороде в палатке! – настаивала Ангелина. Муж недовольно поглядывал то на бурьян, то на алтайку.
– Может, ещё что-нибудь поищем? Пара часов у нас есть, – сказал он жене на ухо. Не нравится мне здесь.
– Прекрати. Неудобно. И я уже договорилась.
Они притоптали небольшой пятачок земли и быстро поставили палатку. Попили с хозяйкой вкусный травяной чай с плюшками и пошли спать.
Было уже за полночь. Дом стоял на отшибе, поэтому вокруг царила мёртвая тишина. Примерно полчаса Геля и её муж даже сверчков не слышали. От усталости веки быстро отяжелели, и пара начала было засыпать, как внезапно под ухом раздался хруст травы. Казалось, что кто-то ходит вокруг палатки, подминая прошлогодний сухостой. Следом они услышали глухое рычание и застыли, глядя друг на друга в темноте. Путешественники надеялась, что ЭТО что-то вскоре уйдёт само и не двигались с места. Ещё несколько напряженных минут и, наконец, наступила тишина. Супруги снова задремали.
Сквозь сон Геля услышала глухие удары. Словно палкой кто-то бил по забору. Она проснулась и увидела, что муж тоже не спит. Стук продолжался не более пяти минут, но муж не выдержал, выбрался из палатки и пошёл на разведку. В огороде и за забором ночная жизнь била ключом. Козёл стучал рогами по замшелым оглоблям, а вдалеке, в глубине огорода бродил небольшой, четыре-пять особей, табун лошадей. Видимо, шорох навели они, когда пробирались, ломая пустые трубки прошлогоднего репейника, через прореху в старом заборе. Лошади сонно стояли, переминаясь с ноги на ногу, и громко фыркали, отгоняя навязчивый гнус.
Супруги вновь улеглись, принимая во внимание звуки живой природы вокруг. А то им, городским жителям, воображение рисовало свирепых волков, разбойников и прочую нечисть. Теперь они снова попытались уснуть…
Сколько времени прошло, неизвестно, но проснулась Геля от давления внизу живота и нехотя поползла, выбираясь из палатки. Во дворе стоял туман, и она сонно бродила среди лошадей, пока не нашла дорогу в туалет. Геля клевала носом в кабинке, но мелкие холодные капельки тумана не давали расслабится и быстро привели её в норму, проникая сквозь толстые щели старой конструкции невидимым моросящим дождём. Лошади заржали, и она, привстав, вгляделась вдаль сквозь прорезь-окошко деревянной дверцы, озиралась по сторонам.
Ангелина увидела лошадей. Они тихо ржали, шарахаясь от кого-то в тумане. Девушка хорошо рассмотрела край палатки в лунном свете и чётко увидела, как к ней подбиралось нечто большое и лохматое. Она в ужасе набрала полную грудь воздуха и замерла. Волк сделал скачок, другой… И вот, когда до палатки оставалось пара прыжков, перед громадным зверем появилась огромная серая сова. Она ухнула и вцепилась когтями в волчью морду. И тут завязалась недолгая, но яростная битва. Волк никак не мог скинуть с себя сову и, обернувшись мускулистым приземистым мужиком, попытался одолеть её снова. Сова тоже обернулась пухлощекой алтайкой. В её руке оказался посох и, начертав им в воздухе какой-то магический знак, она погнала оборотня прочь:
– Как ты смеешь пакостить здесь! Вредить моим гостям, плешивая псина! Пошёл прочь, пока не навлек беду на всю вашу свору.
Оборотень зарычал и от злости метнулся к табуну. Его жертвой тут же стала серая кобылка. Другие кони в страхе заметались и, минуя волка, в панике бросились со двора.
Алтайка ещё какое-то время наблюдала, стоя неподалеку, как оборотень расправляется с кобылкой, а потом взметнулась пестрой серой совой и улетела. Оборотень, утолив жажду, снова обнюхал воздух и недовольно удалился.
Ноги у Ангелины занемели и подкашивались. Она не заметила, как добралась до палатки. Влезла в спальник и дрожала вплоть до петухов.
Они с мужем, не выспавшиеся, выпили у хозяйки пару глотков обжигающего алтайского напитка из трав и спешно покинули двор.