Дёшперим
Современные города стремительно растут. Из маленьких деревень в глубокой древности они превращаются в крупные города, и даже мегаполисы. Нашему городу всего шестьсот лет, но судя по раскопкам, и в старые времена здесь располагались славянские поселения.
Когда недалеко от города на окраине леса началось строительство коттеджного поселка, строители наткнулись на древнее языческое капище. Кости жертвенных животных и чёрные обугленные идолы хорошо сохранились, и их, не мешкая, перенесли в местный музей, а строительство остановили. Но, увы, больше ничего существенного в котловинах не нашлось. И за отсутствием претензий со стороны историков и археологов строительство коттеджного поселка продолжилось.
Предполагалось, что здесь вырастет элитный поселок, но такой уже существовал в южной части города, а «элиты» в городке оказалось не так много – инвестиций в проект и предпродажи не состоялись, поэтому землю нарезали небольшими участочками и натыкали однотипные серые коробки двухэтажных коттеджей эконом-класса.
Тот факт, что на месте строительства было найдено языческое капище, все уже забыли. Да и кто верит вообще в эту древнюю чепуху?
Аркадий и Тамара были уже не молодыми супругами. Когда Тамара узнала о беременности, её старшему сыну исполнилось двенадцать. Она считалась возрастной мамочкой, и второго ребеночка родила в тридцать семь лет.
Жили они всегда тяжело и до сих пор ютились в однёшке. Ко времени второй беременности дела в фирме у Аркадия пошли в гору, и он нежданно-негаданно стал вторым вице-президентом в компании. Вот тогда встал разговор о покупке нового жилья.
Покупать двушку не имело никакого смысла, а хорошая трехкомнатная квартира оказалась им не по зубам. Тогда семейство и обратило внимание на новенькие коттеджи. Хоть они продавались в черновой отделке, но на их покупку денег хватало. Решились. На отделку дома взяли кредит и не прогадали: уже через месяц после продажи своей однёшки они переселились в новенький светлый коттедж. Фишкой в новом доме, конечно, был настоящий камин.
Наконец-то все были счастливы и с кредитом расплатились достаточно быстро. Теперь они имели свой собственный уютный домик – почти родовое поместье. Участочек, конечно, маловат. Выйти на задний двор пожарить шашлыки и установить будку для собаки. На большее можно было не рассчитывать.
Но Тамаре этого было достаточно. Пары розовых кустов уже вполне хватало для счастья. Правда, продлилось оно ох, как не долго. Через год после рождения малыша у неё нашли неоперабельную опухоль мозга. Вскоре Аркадий остался совсем один. Нет, конечно, с ним в полупустом коттедже всё еще проживало два сына – Влад и Глеб. Но для Аркадия дом казался пустым. Мужчина впал в затяжную депрессию. Постепенно уныние охватило весь дом, некогда светлый, такой теплый и уютный.
Общение с пацанами стало лишь тяжелой рутиной, как и множество дел, внезапно свалившихся ему на голову. Он не знал, за что взяться, и чем дальше, тем больше. В итоге он просто решил не браться ни за что. Только сидел в промятом старом кресле, нажимая на кнопку пульта телевизора.
На работе дела пошли плохо. Новый молодой сотрудник быстро подсидел вялого, депрессивного, неухоженного коллегу, и вскоре занял его денежное место.
Влад одним глазом поглядывал на отца, пока раздевал малыша. Каждый раз приходя вечером домой, отец тупо бился головой о дверной косяк. Монотонно, словно метроном. «Что он хочет? Может, сдвинуть с мёртвой точки унылое, серое вещество своего мозга? Давно пора…» – думал подросток.
Влада всё больше бесило поведение отца, к тому же, именно на него свалилась вся работа по дому, а ещё и маленький Глебушка. Он не успевал делать уроки, и к концу года скатился на тройки. В семье хронически не хватало денег, и отношения с отцом вконец испортились. Влад стал дерзким и грубым. Хамил, и перечил отцу, отлынивал от домашних обязанностей. Жизнь в такой обстановке стала просто невыносимой.
Однажды ночью Влад проснулся от странного шума. В доме словно работал какой-то двигатель, и гул мотора, тихий и монотонный, проникал в каждую клеточку мозга. Влад встал и выглянул в коридор. По коридору шел отец. В сонном мороке он двигался на автопилоте и что—то шептал.
Шепот этот странным образом синхронизировался с идущим невесть откуда гулом. Влад прислушался:
– Тешпели, деспери, дёшперим…
В окно коридора светила полная луна, и за отцом, словно плащ, тянулась чёрная непроницаемая тень. Отец достиг комнаты мальчиков, и Влад прижался у открытой двери.
– Дёсшперим…– произнёс отец и внезапно посмотрел в сторону сына. Влад прижался к косяку ещё сильнее, и в это время чёрная тень скользнула сквозь открытый проем двери и упала на кроватку, где тихо посапывал маленький Глебушка. Ребёнок проснулся и громко заплакал.
Влад побоялся подойти к кроватке, но в комнату, словно очнувшись, вошёл отец и бросился утешать малыша. Глаза ребенка были широко распахнуты и полны тихого ужаса. Он дрожал и громко ревел. Отцу никак не удавалось успокоить испуганного Глебушку. Ни включенный свет, ни игрушка, ни любимая бутылочка с молочной смесью не помогали. Отец ходил с ним на руках и беспомощно тряс, якобы укачивая, при этом повторяя одни и те же слова:
– Ну что ты, Глебушка, всё хорошо, всё хорошо. Папа рядом…Всё хорошо…
Через десять минут непрерывного рева ребенок умолк и тут же заснул.
Влад, присев на край кровати, наблюдал за этой картиной и не понимал, что происходит. А главное, его как губку пропитал чёрный страх.
Самое неприятное было в том, что приступы плача у малыша стали повторяться каждую ночь. Влад словно цепенел, при этом не в силах покинуть свою кровать.
Он постоянно не высыпался и ходил с красными, как у кролика глазами…
Вот и сейчас он стоял у калитки, зевая, и наблюдал за соседской девчонкой. Они переехали в этот район практически одновременно, и теперь он жалел её также, как и себя порой. Ей досталось гораздо сильнее, чем ему. Всё—таки отец хоть как—то заботился о них, и периодически с мутных глаз его спадала паволока вселенского уныния. Он брал велосипеды, и они ехали кататься или шли в городской парк аттракционов. А у Марины такого не было. После того, как их бросил отец, мать начала пить, и Марине, ещё подростку, пришлось нелегко – на нее легли заботы о пятилетнем братишке. Иногда она отвозила его к бабушке с дедом, и только благодаря им всё же закончила школу.
Ещё в школе она подрабатывала. Теперь у неё было сразу несколько подработок. Мать пила беспробудно, но Марина не смела жаловаться на мать – её и братишку могли определить в детдом.
– Хотя это вопрос времени, долги по коммуналке растут, и ещё до осени придется продать этот чёртов дом, – рассказывала Марина.
Они часто встречались у мусорных контейнеров и шли вместе на остановку. Ребята привыкли делиться своими невзгодами. Друзей у них не было и, как приятели по несчастью, они прекрасно понимали друг друга.
– Этот проклятый дом принес нам только горе! Мне страшно ночью быть здесь. Мать ходит словно призрак и шепчет непонятные слова. У нас что-то с проводкой не так, лампы постоянно мигают, и свет отключается в самый неподходящий момент. В доме стоит странный гул, словно где—то работает насос. У вас не слышно?
– Слышно, бывает. Когда я просыпаюсь от крика Глебки, всегда слышу этот гул. Кстати, и свет начинает мигать именно в это время.
– Влад, если бы не бабушка с дедушкой, я бы уже сошла с ума. Они сказали, что если что смогут взять опеку над нами. Но как же мама? Мне так жалко маму!
– А себя тебе не жалко? Взрослые на то и взрослые, чтобы справляться с трудностями самостоятельно. Может ли взрослый, ответственный человек так поступать со своими детьми? Что за блажь, упиваться своим горем, когда рядом дети, которые даже не в состоянии о себе позаботиться? Таких родителей… – Влад сжал губы и всё тело его напряглось. В глазах мелькнул злой огонёк.
– Зря ты так, Влад. Мне маму жалко, не думаю, что взрослые – такие уж взрослые. Они тоже слабые и порой не знают, что делать.
– Вот! В том и дело, что слабые. А не должны! Тогда нам с тобой хочешь, не хочешь, приходиться становиться сильными. Разве это справедливо! – на глаза навернулась слеза и Влад, махнув рукой, быстро пошел вперёд.
У него—то не было бабушки с дедушкой, и спрятаться за чужой спиной не получалось.
Он ненавидел мир за это, а особенно отца.
В тот вечер Влад забрал Глеба из сада, и они вдвоем сидели дома – каждый занимался своим делом. Влад делал уроки, а Глеб уныло катал машинку. Он уже клевал носом, но активно сопротивлялся сну. Маленький человечек знал, что как только он уснёт, сразу придёт ОН. Поэтому терпел до последнего, и как мог, сгонял с себя наваждение. Глеб терпел до часу, до двух ночи, пока просто не падал там, где сидел. Вместе с ним по очереди бодрствовали Влад или отец ребенка. А на утро никто не в состоянии был встать. Глебка капризничал, и каждое утро соседи слышали его отчаянные вопли.
Отсыпался Глебушка в сон час в саду. А вечером его опять ждала суровая битва со сном. А маленькому было всего только два. Два года прошло с тех пор, как он родился и стал жить в этом страшном доме.
Глеб взял игрушечный молоточек и начать стучать по раскиданным игрушкам. Это действо дико раздражало Влада и мешало ему делать уроки, а отца всё не было. Час ночи, пол второго…
Наконец ребенок угомонился и уснул на ковре у кровати. Внутри у Влада всё кипело. Он знал, что вскоре малыш снова проснётся. У него было минут пятнадцать, двадцать и он, быстро одевшись, выбежал из дома.
Парень решил купить баночку энергетика в магазине, на остановке, иначе не смог бы доделать все школьные задания.
Тропинка на остановку тянулась из коттеджного поселка через рощу. Через небольшую речушку был построен мост. Подбежав к мосту, Влад увидел отца, тот тоже подходил к мосту. Но, с другой стороны. Они встретились.
От отца несло перегаром, и Влад ещё больше взбесился. Отец прочитал в глазах сына упрек и попытался оправдаться:
– Ну что ты, сынок! Разве папочка не может иногда выпить? Ну, прости, прости…
Но Влад уже не слушал отца. Гнев закипал в крови, и он со всей силой толкнул своего предка. Аркадий не смог удержаться на ногах, и всем телом подался назад, опрокинувшись через перила.
Влад замер. Он всегда хотел отцу смерти, но не сейчас…
Парень сбежал с моста и бросился в реку, туда, где темнел черный силуэт отца, и перевернул его на спину. Мужчина был в сознании, и Влад взвалил его себе на спину и потащил до дома. Влад был парень крупный, и в свои четырнадцать ростом был с отца. В то время как один уже вошел в силу, другой ослаб. Аркадий сильно сдал – был худ, и под глазами чернели нездоровые тени.
Он уже втаскивал отца в дом, как услышал Маринкин голос из соседнего дома. Она визжала как резанная.
Влад бросил отца в прихожей и быстро побежал в соседний дом…
Влад долго стучал в дверь соседнего дома, пока она сама собой не открылась. В прихожей стоял полный мрак, и Влад вдоль стены пробирался на ощупь. В глубине дома он слышал топот ног и шум от падающих предметов. Поднявшись на второй этаж, Влад поразился: в лунном свете его руки были черными. Видимо, испачкался о стены. По углам висела паутина, а стены покрывала плесень.
Он крикнул:
– Марина, ты где?
Дверь распахнулась, и из одной из комнат выскочила Марина. На руках у неё был братишка, а через плечо висел большой баул.
– Бежим, скорее! – сказала она Владу, удивляться ей уже не приходилось.
Они рванули вниз по ступенькам. Влад пропустил её вперед. Лампы замигали, и он увидел, как сзади, в конце коридора показалась зловещая фигура Маринкиной матери. Красные глаза светились, и вой, к которому уже привык Влад, начал закладывать уши. Зловещая фигура шептала знакомые:
– Дешперим…это яяя. Здесь моё унылое болото…Все вы в нём погибнете… тоска…и безутешность чёрной плесенью покроют вашу душу… навсегда… – громким шипением сломанного радио, эхом разносилось по дому. – Дёшперииииимммм….
Влад ступил на лестницу, и позади него сверкнула вспышка разорвавшейся лампочки. На пол полетели искры.
Дети впотьмах выскочили из дома побежали прочь. У калитки Влада они притормозили.
– Мы с Антошкой к бабушке. В доме творится…что—то невообразимое. Я отвезу ребенка и вернусь. Вызови, пожалуйста, полицию.
Дети обернулись назад. В окне второго этажа горел огонь.
– Возьми Антошку, – вдруг сказала Марина. – Мне нужно вернуться!
– Глупая! Туда нельзя.
Она схватил её за руку. Из дома доносились нечеловеческие звуки. Влад набрал номер пожарной службы, а потом и полиции. Через пять минут дом уже полыхал. Маринка отчаянно пыталась попасть внутрь, но Влад крепко держал девочку за рукав.
Завизжали сирены, и к дому подъехали пожарные машины.
Марину и её братика взяли под опеку бабушка и дед – родители мамы. Пожар списали на несчастный случай, произошедший в состоянии алкогольного опьянения.
После всего случившегося Аркадий протрезвел. Несчастье соседней семьи окончательно привело его в чувства.
Он не хотел, чтобы что—то напоминало о прошлой жизни. Продав дом, семья переехала в город.
По поселку поползли дурные слухи. Любители аномальных зон частенько бродили здесь с рамками и что—то замеряли. Сгоревший дом снесли, а соседний так и стоял заброшенным. После покупки в нём никто не жил. Пару раз дом снимали временные жильцы, но никто не продержался больше двух месяцев.
Днём там тусовались местные подростки, а ночью жуткое место посещали редкие заезжие стримеры…
Котёнок в Марсе
Тимофей встал, как обычно, тяжело и, зевая, отправился в душ. Только тёплый душ и кофе могли привести его рано утром в божеский вид. Ежедневный моцион состоял из стандартных заученных пунктов: стакан воды, туалет, завтрак, просмотр новостей, выбор одежды (из кучи уже ношенных рубашек предстояло найти самую приличную). А после он, как правило, хронически опаздывал на работу.
Душ в это утро не только пробудил ото сна, но и здорово вывел из себя. Нет, конечно, это было ожидаемо. Но не утром и не в полусонном состоянии. Вентиль горячей воды последнее время прокручивался, и Тимофей планировал вызвать сантехника, но руки все не доходили.
Вода регулировалась «хреново» и Тимофей за десять минут очень уж контрастного душа успел не на шутку взбеситься.
Он со злостью вывернул ручку крана, закрывая, и несколько минут придирчиво смотрел в запотевшее зеркало: бриться или не бритья? Особого желания после всего происшедшего не было. К тому же Тимофей всегда считал, что с трехдневной щетиной он просто неотразим:
– Нет, не буду.
Вдруг решил он и пошёл на кухню завтракать.
– Тааак, что у нас сегодня? Вторник? Ага, он самый. Нужно не забыть распечатать доклад для презентации, – разговаривал он сам с собой. – Директору должны понравиться мои сногсшибательные предложения. Ах да! Как я мог забыть! Эллочка тоже будет там! А ей страх как не нравится трехдневная щетина! Придется все-таки побриться.
Он пролистал новостную ленту, в конце заглянув в свой гороскоп: «…Сегодня девам стоит быть осторожными. Это связано с прохождением Марса через Зодиак. Нужно особенно опасаться воды и шумных улиц. Риск получить травму очень высок. Зато на личном фронте могут произойти положительные изменения».
Тимофей регулярно поверял собственную жизнь гороскопу и если б не совещание… он скорее согласился остаться дома, нежели отправиться на встречу судьбе, пророчащей травмы…
– Но Элла? Общее собрание – это единственный шанс показать себя с хорошей стороны, доказать, что я умный, креативный и воспитанный… и вообще парень хоть куда.
Однажды, увидев симпатичную девушку, он подъехал к ней так же, как и к другим, не особо оригинальничая, типа: «Девушка, мне передали, что вы меня ищите!». И Элла, не сомневаясь ни секунды, ответила просто убийственно:
– Наверное, в прошлой жизни. В этой я ищу совершенно другого человека.
Друзья по работе тихо заржали, а Тимофей как-то не привык терять лицо перед друзьями. Элла была одной из тех девушек, что постоянно и планомерно его отшивали. Вот уже почти год он подбирал к ней ключи. И никак! Но он тоже был не прост: так легко не отступится.
Мужчина встал из-за стола и отправился бриться: Эллочка не простит ему щетину. Тимофей открыл кран с горячей водой и услышал звонкое, пронзительное:
– Мьйаяу!
От неожиданности он вздрогнул и тут же выскочил в коридор:
– Где? Где это животное!
В тот же момент послышался громкий хлопок, и мощная струя воды вырвалась следом за ним в коридор. Мужчина только и успел, что отскочить и захлопнуть дверь ванной комнаты. Это сорвало кран горячей воды.
– Началось! Марс атакует!
Аварийка добралась до него быстро, и Тимофей, наскоро ликвидировав последствия потопа, рассчитывал быть на работе точно к началу совещания. Так не хотелось куда-то идти! Сколько ещё будет атак из космоса?
Мужчина добежал до перекрестка и остановился. Вход в метро находился прямо напротив него, и оставалось лишь перейти дорогу. Но как только Тимофей сделал шаг вперед, так слева от него снова прозвучало громовое: «Мьйаауууу!», чуть не разорвавшее его ушные перепонки. В эту секунду тяжелый самосвал на полной скорости миновал перекресток. Подол тяжелого кожаного плаща взметнулся, а кожаная кепка под напором воздуха взлетела в воздух вместе с горсткой голубиных перьев. Голуби, сидящие на колодце, взвились в небо, теряя пух и перья. Один в панике пролетел прямо перед его носом, оцарапав когтистой лапой лоб.
Слава Богу, улица уже опустела. Спешащий на работу пассажиропоток иссяк, и на перекрестке прохожих было минимум. Никто не пострадал. Подняв кепку, лежащую в помете на крышке колодца, Тимофей медленно выдохнул и оглянулся: никаких котов рядом не наблюдалось. «Кошачье пение сегодня, однако, носит характер прямо мистический. Или… я заболеваю. Нужно попить витаминки», – подумал Тимофей, делая неутешительный вывод.
Перед совещанием он встретил Эллу. Мужики из его отдела называли девушку «Элла из Фрелла». Как в кино. Похожа. С одной лишь разницей: Элла из Фрелла со всем соглашалась: она слыла паинькой. А наша почти никогда не говорила «да». От неё быстрее можно было услышать «нет» чем «да». Но сегодня она неожиданно улыбнулась. «Неужели сняла броню?», – мечтая, задумался Тимофей и немножко повеселел, забыв об утренних неприятностях.
Презентация Эллы была чем-то похожа на его собственную, и во время обсуждения он добавлял, поправлял… в итоге заявив во всеуслышание:
– Сегодня я пас! Элла Юрьевна меня опередила, озвучивая одну прекрасную идею за другой! Вот! – он бросил свой доклад на стол. – Это лишнее доказательство тому, что в нашем деле ужасно высокая конкуренция! Наступают на пятки, – сделал он своеобразный комплимент Эллочке.
Где-то вдалеке послышалось:
– Мяууу.
И Тимофей снова замер, прислушиваясь.
Накрапывал мелкий дождичек, на газонах лежали последние горсти грязного снега, но весна быстро захватывала власть в свои руки. Тимофей вышел из метро и, опасливо оглядываясь, перешёл через дорогу. На том же самом месте, что и утром, он услышал жалобное писклявое: «Мьяуууу».
На колодезном люке сидел мокрый грязный котёнок и голосил, глядя на Тимофея что есть мочи.
– Ну нет! Никаких котят в моём доме не будет! Марс тебя побери, – возмущенно сказал он котёнку.
– Ну, возьми его, пожалуйста! Он такой бедненький…
Тимофей обернулся. Рядом с ним стояла Элла и, глядя на котенка, скорчила мимишную рожицу, смешно вытянув губки.
– А что, сама не возьмёшь? Хитрюга!
– У меня мама аллергик. В моём доме никогда не было зверюшек. А так хочется, – она указательным пальцем забавно почесала котёнку шею. – А я буду его навещать. Марсиком назовём. По рукам?
Такой поворот дел Тимофею понравился, и он сгреб котёнка в охапку. Элла пошла за ним. У Тимофея дома она выкупала котейку в тазу, в то время как хозяин дома бегал туда-сюда с чайником. Горячей воды-то у него временно не было.
Потом все вместе пили чай с молоком, а некоторые, например, котёнок, так просто молоко. В доме было уютно, тепло, словно семья собралась на вечерние посиделки.
Через год рядом с ними голосило уже другое дитя, человеческое!
Блуди волк, блуди змея, а не я
Никитины с ведрами, в сапогах, штормовках, не смотря на летнюю жару, загрузились в семейный микроавтобус и через пять минут выехали на загородную трассу. Они жили на окраине города и колесить ещё незнамо сколько в городских пробках им не пришлось. Был будний день, все взрослые отдыхали в отпусках, дети на каникулах, и выехать с утреца за грибами после хорошего дождя было самое то.
Честно сказать, они делали это не часто. Просто поход за грибами был частью плана семейных развлечений на лето. А тут и грибы пошли. Знакомые подсказали главе семейства, где искать наилучшие грибные места, и Никитины ехали прицельно за деревню Кафтанчиково, что от города в пятнадцати километрах.
Углубившись в лес, взрослые разбежались. Двое мелких, Лёшка и Женька, паслись около матери, а с ними и спаниель Яшка. Виталик в свои пятнадцать считал, что идеально ориентируется на местности. Несколько раз он уже это доказал, и мама Лариса, в принципе, за него не беспокоилась. Парень он находчивый. В истории никогда не попадал.
Разбежались. После часа блуждания по лесу все собрались у машины в полном составе, пересыпая грибы в коробки. Их и правда было видимо-невидимо.
Лариса уже предрекала себе многочасовые бдения за чисткой и варкой, а мужчины всё никак не могли остановиться.
Отъехали на пару километров в новое место и снова разбежались.
Виталик собрал второе ведро уже до половины, а грибы, как назло, закончились. Он давно не слышал голоса мальчишек и лая собаки. Инстинкт охотника гнал его вперёд. Виталик долго ходил кругами и ничего не видел: прицел, видно, сбился, когда вдруг услышал девичий смех.
– Хи-хи-хи-х, Хи-хи-хи-хи-х! – звучал он звонкий, как колокольчик. Девчонка перебегала от одного дерева к другому, прячась и дразня Витальку. А тут и гриб пошёл. И какой! Виталька шаг в сторону девчонки сделает – белый. Ещё шаг, ещё белый.
Уже и складывать некуда. Вывалил парнишка на землю маслята из ведра и давай белые туда упаковывать. А девчонке всё смешно.
– Ты деревенская? – спросил Виталик, не глядя на девчонку и срезая один гриб за другим. А та знай себе смеётся.
Вот ведро вновь заполнено, и Виталик останавливается. Оглядывается по сторонам: никого. И куда идти, не знает. Повернул назад, прошёл несколько минут. Чувствует – не то что-то. В другую сторону – не то!
– Ма-а-а-ам! Ау-у-у-у! Вы где-е-е-е! Па-а-ап!
Тишина. И снова слышит девчонку. Хи-хи да ха-ха. То слева, то справа. Виталька крутится, злится.
– Лучше бы дорогу указала. Куда идти-то?
Но ответа не услышал. Побрёл. Снова девчонку как ветром сдуло. Долго бродил он, кружа по лесу, а девчонка нет-нет да мелькнёт меж сосен. Только платье облачком белым в горошек: взметнётся и исчезнет.
– Да хватит уже! Поигралась и отпусти! – в отчаянии крикнул парнишка, разозлившись. В кутерьме мыслей он почему-то вспомнил про кикимору, что людей по лесу кругами водит. Накануне похода братья читали загадки, поговорки и присказки из старой маминой книжки. Загадки в ней очень сложные, а язык смешной. Виталик её тоже в детстве любил.
Запомнил он один заговор для леса, но не полностью. Повторил пару раз, мало ли что! Звучал он примерно так:
Блуди волк, блуди змея, а не я,
Блуди ветер, блуди дым,
Блуди серая сова, а не я.
Мало, но хоть что-то! Эти слова Виталик и повторял, кружа по лесу, пока не увидел просвет среди деревьев. Впереди, словно фонарик, зажёгся свет среди деревьев – просека! И Виталик побежал что есть мочи.
Вот уже и выход близко. Раз! Виталик запнулся о что-то острое, разорвал штанину и упал, проваливаясь в яму…
«Стены гладкие, выложены булыжником и скользкие», – понял он, изучая их на ощупь. «Метра три в высоту. Колодец, что ли? Откуда в лесу колодец? А-а-а-а!». В ногу ударила резкая боль, когда он попытался встать. Голова запрокинулась, и он увидел небо.
Сверху на него смотрела девчонка. Та самая, что крутилась подле весь день.
– Ну что, доигралась? Зови теперь на помощь! Кажется, я ногу поранил.
– Хм, – произнесла она и пропала.
– Алё! Кто-нибудь есть? Я в колодец провалился! Ау-у-у! Яшка! Яшка! – кричал Виталик долго, пока не охрип… В лесу начинало темнеть. Взошла большая круглая луна.
Горло драло от боли, ноги месили грязь на дне колодца, а он не мог даже присесть на корточки, боялся ещё больше намочить штаны. В темноте уровень воды разглядеть было невозможно. Возможно, вода доставала только лишь до щиколотки, но мальчишка уже достаточно промок при падении, и его била дрожь в наступившей вечерней прохладе.
Луна поднялась и встала прямо над ним, осветив пространство колодца. Виталик огляделся и вскрикнул. Рядом с ним лежал скелет. Кости белели под луной, вызывая неподдельный страх. В костяшках пальцев была зажата кукла. Кукол Виталик жуть как боялся, насмотрелся ужастиков в своё время. Он отшатнулся и снова заорал не своим голосом.
– А-а-а-а-а! А-а-а-а-а! – слов у него уже не осталось, только хриплый крик.
– Ну чего ты так орёшь. Оглохнуть можно! – спросила девчонка, вновь появившись у края колодца.
– Ты помощь привела? Помощь!
Что-то мелькнуло перед глазами, и девчонка уже рядом с ним, на дне колодца. И смотрит в глаза. Жуть. А в глазах колодезная вода, чёрная колышется.
– Ты как здесь…
– Так же, как и ты. Упала, – грустно сказала она и взяла в руки потрепанную от времени куклу.
– Это твоя? – стуча зубами, промямлил Виталик.
– Ага.
Виталик с трудом соображал, наблюдая, как девочка меняется на глазах, превращаясь то в зловонный труп, то в призрака. И обратно в девчонку – волнообразно. Виталика выворачивало. Он сглотнул и услышал собачий лай.
– Алё-ё-ё. Яшка, Яшка… Помогите! – закричал он истошным голосом, почти теряя сознание. – Колодец! Я здесь! Яшка, ко мне! – силы уже оставляли его, когда девчонка снова заговорила.
– Родители меня тоже, наверное, ищут. Знаю, что ищут. Ты не мог бы их сюда привести? Я же тебе помогла… и ты помоги.
Наверху послышался голос пацанов и громкое пыхтение собаки:
– Виталька, ты где? Виталька! Ау-у-у!
– А-а-а-а. Здесь я! – закричал парнишка что есть мочи. Через несколько минут родители, причитая и плача от радости, поднимали его наверх.
– Там это…– только и мог сказать Виталик.
– Что?
– Скелет и кукла…
– Кукла?! А-а-а! – завизжали пацаны, и ретировались за отца. Виталик оглядывался по сторонам: ни девчонки, ни ведра с грибами в темноте не было видно.
Домой вернулись за полночь. На следующий день Виталик настоял на том, чтобы сходить в полицию. По поводу скелета девочки.
– Девочка в белом платье в горошек. Лет восьми-десяти. Волосы чёрные с кудряшками… глаза… тоже чёрные.
Следователь Штымов порылся в шкафу и достал из папки фотографию.
– Эта?
– Да. Да. Это она!
Когда следственная группа подняла со дна колодца скелет, Штымов хмыкнул в недоумении: ни платья в горошек, ни волос на девочке уже давно ничего не осталось.
Оказалось, что Алёна семи лет от роду, пропала два года назад. Заблудилась в лесу. Искали её несколько дней, и всё без толку.
– Наконец-то родители Алёнки смогут похоронить тело дочери… – грустно сказал Штымов. – Два года ко мне ходят. Бедолажные…
Оказалось, что колодец выкопали заключенные ещё в 53-м, когда на этом месте была зона… Место оказалось неподходящим, и воды в колодце никогда не водилось. Почти сразу в лагере произошел бунт политзаключенных. Лагерь выгорел дотла. Позже его перенесли в другое место, а деревянные бараки снесли. Лишь местами кое-где торчала колючая проволока. Об неё и запнулась девочка, упав в колодец. А потом и Виталик.