Я поблагодарил его за потраченное на меня время, мы дружески распрощались, и когда уже собирались выходить, в дверях мы столкнулись с тем самым неприятным типом в черном цилиндре.

– Мистер Вустер, позвольте вам представить солнце всей нашей современной поэзии, господина Осипа Темновского! – нарочито театральным жестом представил меня Рутский. – Мистер Вустер приехал к нам прямиком из самого Лондона, так сказать, с частным визитом.

Молодой человек проигнорировал протянутую мною руку, лишь только смерив меня своим колючим взглядом.

– Ешь ананасы, шампанское дуй! День твой последний приходит, буржуй! – бросил он и стремительно вышел из кабинета.

– Не обращайте внимания на Темновского, мистер Вустер! Он очень плохо воспитан.

Я обернулся. Голос принадлежал тому самому одетому в щеголеватый серый костюм изящному блондину, который в этот момент тоже выходил из кабинета.

– Что с него взять, с этого бездаря… – продолжил он. – Рожа краской питана, обокрал Уитмана!

– Бездарь! Какое потрясающее, хлесткое слово! Это надо в книжечку! – восхищенно воскликнул Рутский и сразу начал что-то записывать в свой блокнот. – Какое бьющее! Какое звучное! Слышится как затрещина и куда энергичнее вялой «бездарности»! Какое нужно вдохновение, чтобы создать подобное слово! Оно не склеенное, не мертворожденное, оно насыщено эмоцией, в нем бьется живая кровь! Почему я сам его не придумал? Именно так я всегда хотел назвать Темновского!

– Я тут случайно подслушал ваш разговор со Сладким… – чуть понизив голос на чистом английском языке продолжил элегантный блондин. – Вам нужно обратиться к Людочке, нашему младшему редактору. Уж если и она не знает, где найти вашего Хвалицкого, значит его просто не существует в природе!

– А кто такая Людочка? И где ее можно найти?

– О, это вы скоро узнаете! – ответил он, странно рассмеявшись, после чего растворился в прокуренном коридоре издательства, словно проплывшее на розовом коне странное видение.