Это не про нашего потребителя! Нашему современному человеку подавай что попроще. Ему не надо грузить мозг лишними смыслами. Где? Что? Когда? Почем? Для него этого более чем достаточно. Побольше рекламы, побольше секса, чтобы эту самую рекламу продать. Поменьше смысловой нагрузки. В идеале, чтобы смысла не было вообще. Наш читатель хочет развлекаться, он не хочет постоянно прибывать в недоумении, что именно имел в виду автор под той или иной аллюзией. Будьте проще! Представьте, что пишите для вашего десятилетнего племянника! Это примерный психологический возраст нашего среднестатистического читателя, который мы ему усиленно прививаем.
– Да, хорошо. Я постараюсь… – ответила я, стараясь не очень сильно таращиться и села обратно на свое место.
– Марк!
Сидевший около главного редактора синеволосый Марк не сразу отреагировал на свое имя, как будто витая где-то в загадочной глубине своих мыслей.
– Да, слушаю… – ответил он, обратив на главреда внимательный взгляд из-под своих мерцающих очков.
– Как выпускающий редактор и моя правая рука, возьми шефство над новенькой. Покажи ей редакцию и ее новое рабочее место. Летучка окончена. Все свободны! Пока…
III
– У вас всегда так? – спросила я, выходя из кабинета.
– Что ты! Обычно у нас не так скучно! – хмыкнул синеволосый Марк, вызывая лифт. – Ну ладно, давай я по-быстрому проведу для тебя небольшой тур по редакции.
Беззвучно подошедший лифт напоминал кабину космического корабля. Марк нажал на клавишу верхнего этажа, и через несколько секунд мы очутились в огромном зимнем саду, наполненном диковинными деревьями и цветами. В глубине сада был сделан искусственный водопад, изливавшийся на нас с огромной высоты. Я удивленно таращилась по сторонам, не до конца веря, что такой огромный сад можно было устроить внутри здания.
– Поскольку настоящие деревья и растения почти вымерли, вся флора осталась вот в таких вот заповедных зимних садах. – произнес Марк, подходя к огромному панорамному окну.
– Здесь очень красиво… – ответила я, продолжая с удивлением оглядываться по сторонам.
– Это мое любимое место здесь. Так сказать, мое место силы. Я люблю приходить сюда и иногда сидеть на этой скамье, просто наблюдая, как меняет свои оттенки вечернее небо.
– Небо отсюда действительно волшебное! – согласилась я. – А почему ты сказал, что никому не надо говорить, что я с филфака?
Марк пристально посмотрел на меня, и его бледное лицо стало удивительно серьезным.
– Неужели ты еще не поняла? Нам не нужно писать красиво. Нам нужно, чтобы нравилось Алгоритму. Помнишь, был когда-то в ХХ веке мыслитель Бодрийяр, который первым сформулировал концепт симулякра как копии действительности? Так вот, реальный мир исчез, образовав вместо себя гиперреальность – симулякр реальности. Симулякром стало все вокруг.
– Ты тоже? – спросила я.
– Можно сказать и так… – задумчиво ответил Марк. – Ладно, пошли дальше… – добавил он, вызывая лифт.
Я молча зашла за ним в лифт, и, спустившись на один этаж, мы оказались в огромном зале, похожем на гигантский Макдональдс.
– Так, тут у нас фудкорты… – ответил Марк. – Но, чисто по-дружески, я советую тебе беречь печень и никогда здесь не есть.
Спустившись еще на один этаж, мы оказались в целом лабиринте дверей.
– Здесь у нас игровая! – ответил Марк, открывая дверь в комнату, посреди которой стоял большой зеленый бильярдный стол и висело несколько экранов, с валявшимися рядом на синем ковре игровыми консолями.
– А у вас еще есть время играть?
– От работы кони дохнут! Мы, как и везде, работаем спринтами. Важно не сколько времени ты потратил, а насколько эффективно справился со своими задачами. Если у тебя осталось лишнее время, то можешь потратить его на что угодно.
– Понятно.
– Тут у нас медицинский кабинет, бассейн, тренажерка, хаммам… – монотонно перечислял он, читая надписи на табличках дверей, которые мы проходили.
– Хаммам? – удивилась я.
– Прикинь! Тут не только парят мозги, но можно даже все тело попарить!
– А это что? – спросила она, указав на странную прозрачную комнату, в которой, словно коконы, висели странные конструкции, напоминавшие гигантские белые гамаки.
– Это восстановительная капсула… – ответил Марк, устало зевнув. – Туда отправляются суицидники, отвергнутые Алгоритмом. Нажираются каких-то галлюциногенных грибов, и, пробравшись на крышу, хотят потом спрыгнуть. Конечно, у нас есть специальные люди, которые сразу одевают на них успокоительные рубашки и делают инъекцию фомы, а потом отправляют в эту капсулу проспаться.
Наконец, мы прошли всю редакцию и становились около пустовавшего длинного стеклянного стола, на котором стояло несколько работавших экранов.
– А вот и твое место… – ответил он, развернув в мою сторону похожее на скорлупку яйца белое пластиковое кресло. – Устраивайся, обживайся! Если будут какие-то вопросы, то я тут неподалеку. – добавил он, кивнув в сторону большой прозрачной капсулы-пузыря.
– А какое у меня сегодня задание? – крикнула я ему в ответ, но он уже отошел слишком далеко и не слышал моего вопроса.
– Займись пока вот этим! – вдруг окликнул меня резкий прокуренный голос.
Обернувшись, я увидела внезапно материализовавшуюся передо мной Перпетую в своем красном облегающем комбинезоне. Наклонившись, она сбросила на мой стол кипу разноцветных бумвиниловых папок-скоросшивателей, и остроконечные концы ее короткой стрижки воинственно столкнулись на подбородке. Выпрямившись в полный рост, она окинула меня своим пренебрежительно-насмешливым взглядом. Ни дать ни взять, а царственная Клеопатра, которая заметила на своей новой золотой босоножке налипшую грязь.
– Это все надо разобрать по кварталам и подшить в общий архив! – ответила она начальственным тоном.
– Как? Все это? – удивилась я, наблюдая за ее удалявшейся в сторону цветастых стеллажей фигурой.
– Конечно нет! Это тоже! – ответила она, вернувшись с еще одной такой же кипой папок.
Язвительно улыбнувшись, она эффектно развернулась на своих высоких каблуках и продефилировала обратно в свой кабинет. С тяжелым вздохом подбирая упавшие под стол кислотно-цветастые папки, я подумала, что Елена Игоревна, наверное, действительно настоящая ведьма, если даже в параллельной вселенной у нее есть практически идентичный клон.
***
В сгущающихся чернично-розовых сумерках один за другим загорались неоново-кислотные огни. Даже не помню, сколько времени я просидела в огромном вестибюле, вглядываясь в струи льющегося на улице дождя, абсолютно не зная, что мне делать и куда двигаться дальше. На меня накатило тихое отчаяние. Я осознала, что нахожусь в совершенно незнакомом мне мире, где у меня нет ни дома, ни друзей, ни родных.