Но тут мне на глаза попался он.
Таинственный старый манускрипт в выцветшем переплете из телячьей кожи с пожелтевшими от времени желтыми пергаментными страницами, покрытыми характерными «лисьими лапками». Я достала из стола свою лупу и присмотрелась внимательнее. То, что изначально мне показалось старославянским языком, на самом деле оказалось старомодной латынью. Судя по качеству форзаца, способу крепления страниц, этот манускрипт был сделан где-то XVIII веке, а может и еще раньше. Я начала листать страницы со странными иллюстрациями, судорожно пытаясь вспомнить свои изрядно забытые познания в латыни из университета, пока среди иллюстраций не наткнулась на таинственный круг, состоящий еще из нескольких меньших по размеру кругов, а также секторов, на которых были изображены цифры, астрономические и астрологические символы. Внешне он напоминал изображение розы ветров на компасе.
Я перелистнула страницу и почувствовала, как у меня пошел холодок по спине. В следовавшей дальше инструкции предлагалось пройти несколько таинственных ритуалов, чтобы узнать свою судьбу. Мне сразу стало не по себе. Я закрыла книгу и, аккуратно протерев пыль с обложки, отставила ее в стопку на оцифровку, принявшись за очередные вестники сельского хозяйства и просроченные школьные учебники.
Рабочий день уже подходил к концу, и я уже отнесла часть книг в хранилище. На столе осталось только несколько книг и таинственный манускрипт. Я подошла к столу.
«Ну открой же меня! Чего тебе все равно терять, дуреха?» – как будто прошептала мне книга.
Я потянулась к манускрипту и открыла на той самой странице. Чувствуя внутри себя дикую смесь страха и какого-то извращенного предвкушения, я ответила на вопросы предлагаемой в этой книге странной анкеты, хотя не знаю зачем этим чернокнижникам в XVIII веке вдруг понадобился даже мой знак зодиака. Следуя инструкции, я выдернула у себя из хвоста один рыжий волос и, положив его вместо закладки между указанных страниц, захлопнула книгу.
Внезапно все вокруг залилось яркими искрами света, ослепив меня своим призрачным сиянием. Я почувствовала, как земля у меня под ногами задрожала. От страха я закрыла глаза и крепко схватилась за стол, чувствуя, как мир вокруг меня окончательно вышел из-под контроля. Когда я снова открыла глаза, то к своему изумлению увидела образовавшийся на месте старого книжного шкафа огромный, как будто покрытый гигантской неоновой подсветкой, круглый портал.
Зажмурившись, я вошла внутрь.
II
Открыв глаза, я увидела, что стою в просторном оживленном опенспейсе. Внешне он был похож на редакцию, но какую-то очень странную. У стен не было углов, и все вокруг имело плавные изгибы, было мягко и приятно на ощупь. Во всю ширину и высоту южной стены на меня смотрело огромное панорамное окно. Пол было не отличить от потолка, и все было ослепительно белого цвета. Я подошла ближе к окну, и к своему изумлению увидела видневшийся вдалеке London Eye на фоне огромных черных небоскребов, над которыми курсировали многочисленные дроны, напоминавшие миниатюрные летающие тарелки.
– Я понимаю, что у вас, девочек, всегда нечего надеть, но нельзя же так опаздывать! – внезапно произнес чей-то мужской голос за моей спиной.
Оглянувшись, я увидела стоящего передо мной красивого молодого человека с удивительно синим цветом волос. Сколько лет ему понять было сложно. Выглядел он примерно на 20—25 лет. Казавшийся несколько мешковатым на нем необычный белый комбинезон сильно напоминал космический скафандр. Очки у него тоже были весьма футуристичные – из сплошного пластика без оправы, с едва мерцавшей цветной подсветкой.
– Да, простите… – машинально ответила я, к своему удивлению легко перейдя на английский язык, на котором я не разговаривала со времен института.
– В редакции «Нового дня» любят пунктуальность, голубушка моя! – улыбнувшись ответил незнакомец и, прикоснувшись в дужке очков, изменил цвет подсветки на голубой. – Провожу над собой эксперименты для новой статьи, – объяснил он. – Например, я заметил, что с зеленой подсветкой я более оптимистичный, с розовой – более дружелюбный, а с черной – я вообще дерзкий пацан! – улыбнувшись добавил он, и на правой щеке у него проявилась заметная ямочка.
– Меня зовут Александра. Саша для своих… – на всякий случай решила не врать я.
– Ну, до такой интимности, я надеюсь, у нас с тобой не дойдет! – рассмеялся незнакомец. – Да, прости, забыл представиться. Бодони, Марк.
– Mark my words в смысле? – спросила я, протягивая руку.
– Нет, просто Марк. Но согласен… И имя, и фамилия у меня действительно дурацкие. – ответил он, грубо меня проигнорировав.
Бросив на него удивленный взгляд, я заметила, что у него на руках аккуратный свежий маникюр во всех оттенках кислотного цвета. Переведя взгляд на свои руки с короткими обгрызанными ногтями, я стыдливо потупила глаза.
– Правило №5 нашего устава. Никаких телесных контактов… – вздохнул он. – Сама понимаешь. Ну, за исключением семинаров радости, где мы хм… так сказать, укрепляем корпоративный дух.
– Семинары радости? – переспросила я.
– Если продержишься здесь до нового семинара, то сама узнаешь! – со странным видом хохотнул синеволосый Марк. – Хотя, тебе, Пеппи Синий Чулок, наверное, лучше будет слиться отсюда до него… – добавил он, бросив взгляд на мой заношенный старый голубой кардиган и плиссированную шерстяную юбку в черно-зеленую клетку.
– Честно говоря, я раньше ничего не слышала про ваше издательство, но буду очень рада у вас работать… – начала я входить в свою легенду.
– Откуда ты вообще такая? – удивился синеволосый Марк, пристально на меня посмотрев, и я заметила что глаза у него на голубые, как мне показалось вначале из-за цвета очков, а темно-карие.
– С филфака.
– Хорошо, поскольку ты мне понравилась, это останется только между нами! – улыбнулся он, и на его щеке снова проявилась маленькая ямочка. – Но, пожалуйста, никому об этом больше не говори!
– Почему? – удивилась я.
– Ну ты даешь, рыжая! Какой идиот сейчас берет в редакцию тех, кто умеет писать? Ладно, давай быстрее! А то опоздаем на пятиминутку честности.
***
Когда мы вошли в кабинет, в нем уже было полно народу. Все собравшиеся скопились около большого экрана, упавшего как будто из потолка на странных пауках-кранштейнах. Внешне дизайн кабинета почти ничем не отличался от опенспейса, разве что большим количеством стабилизированных растений и стоявшим посередине огромным столом для конференций. На стенах кабинета висело множество цветастых постеров в тонких пластиковых рамах. Я подошла ближе к одному из них, самому большому и ярко оформленному, на котором огромными алыми буквами было написано: