Компьютер манил. Вере Николаевне постоянно приходили на ум студенты, профиль которых она хотела бы посмотреть. Может быть, у них есть дети. Или что-то можно понять из личной информации. Но, по правде говоря, наибольший интерес вызывал профиль Амира. Он, совершено определённо, был у неё в друзьях. Она помнила как сегодня тот момент, когда получила от него запрос и подтвердила. Потом он ещё присылал её фотографии группы, которые они сделали на последнем занятии. Конечно, профилю сто лет в обед. Может, он уже и не активный.
Снова за компьютер. Озарённая голубым сиянием монитора, она хотела поискать Амира. Но тут заметила, что у неё горит красная единичка – пришло сообщение. Как оказалось, от Сабрины. В вольном переложении с английского:
«Я решила написать и мне жаль, если это вас потревожит. Я сожалею, если я не права. Мне показалось, что вы подумали, будто мне всё равно, и я совершенно не интересуюсь старыми друзьями. Это прозвучало так, будто вы заподозрили в холодности всю Малайзию. Я ещё раз извиняюсь за то, что так восприняла ваши слова. Вы часто говорили что-то вроде: «Не знаю, как в вашей стране, но у нас, в России…» Разумеется, вы говорили полушутя, но всё же. Я хотела бы сказать сейчас. Неужели вы действительно могли подумать, что я не интересуюсь судьбой моих одногруппников? Но иногда между людьми происходит что-то такое, после чего не хочется говорить. И проще сделать вид, что ничего не знаешь. Иногда происходит что-то печальное, о чём не хочется вспоминать и ты просто делаешь вид, что тебе всё равно. Не знаю, понимаете ли я вы то, что я попыталась сейчас объяснить. Не знаю, как у вас в России, но…»
Вера Николаевна поёрзала в кресле, потёрла ладонями лицо. Основательно потёрла, с нажимом, будто махровым полотенцем после умывания ледяной водой.
«Дорогая, Сабрина! Я не хотела тебя обидеть. И сказать что-то неправильное. Я действительно люблю твою страну. И я думаю, что малазийцы – одни из самых доброжелательных приятных людей в мире. Я была не права. Прости за мой вопрос про Амира. Наверное, я лезла не в своё дело. Это было не вежливо с моей стороны. Теперь я это понимаю. Я спросила только потому, что в моём восприятии ты и Амир были чем-то целым. Я не могу представить тебя без него, а его без тебя. Вы были всегда вместе. Такими я вас и сохранила в своей памяти».
Сабрина ответила незамедлительно:
«Я понимаю, что вы не хотели меня обидеть. Наверное, я просто приняла это слишком близко к сердцу. А всё потому, что это действительно много значит для меня. Не хочу напускать таинственность, на самом деле ничего особенного между мной и Амиром не произошло. Он просто перестал со мной общаться. Мы доучились вместе до третьего курса, а потом он перевёлся в другой университет в Малайзии. Но я узнала об этом от других студентов. На мои сообщения он просто не ответил. Наверное, решил начать новую жизнь. Мне было больно. Но я не стала ему надоедать. Раз он так решил. Мне просто было очень больно».
Вера Николаевна три раза прочитала сообщение. Просто перестал общаться? Не ответил на сообщение? Что может быть хуже?
«То есть, как не ответил на сообщения?» – решила уточнить Вера Николаевна.
«Ну я написала ему смску Как дела? Или что-то вроде того. ……..
Нет! Я вру. Я прекрасно помню до слова, до точки, что я ему написала. Было три сообщения. Первое я отправила в начале летних каникул: «Привет, как у вас погода?» Он его не прочитал. Даже не открыл. Оно, наверное, и сейчас висит у него на телефоне непрочитанным. Я думала, может, у него украли телефон? Потом я написала ему на Филфри: «Привет, как дела?» Он тоже не прочитал. Я волновалась, думала, что он заболел. Или что-то случилось. Но потом он стал бывать онлайн и я пересекалась с ним. Как только я появлялась, он почти сразу выходил. Я думала, что это совпадение. А сообщение он не читает только потому, что очень занят чем-то. А потом я была с ним одновременно в сети и отправила смайлик с гримасой недоумения. Он был онлайн ещё долго. И я всё ждала и ждала, когда же он откроет мои сообщения. Я думала, вот-вот он напишет мне: «Привет, прости, что долго не отвечал, просто…». И объяснит, что всё было очень просто. И у него были причины не отвечать. Но шли недели. Я начала понимать. Он сам мог бы уже написать мне, если бы хотел. И раз он не пишет, значит, не хочет».
«Это звучит просто ужасно, – ответила Вера Николаевна. – Амир казался мне таким надёжным».
И ещё она подумала, что он был влюблённым, или она ничего не понимает в людях. И в жизни. Может быть, родители как-то повлияли на него? Что можно знать о влиянии третьих сил? Хотя Вера Николаевна сама была в данной ситуации третьей силой. Пока Сабрина безмолвствовала, она отыскала профиль Амира. Судя по обновлениям, он бывает онлайн. Повинуясь некому порыву, Вера Николаевна нажала на вкладку «Сообщения».
«Как дела, Амир? Как у вас погода?»
Тем временем пришло сообщение от Сабрины:
«И если честно, я узнавала, как у него дела. Хотя мне и не приятно говорить об этом. Вроде как признаваться в подглядывании или что-то типа того. Но я знаю, что он был женат. И, похоже, счастлив. И у него были дети. Двое прелестных деток. Но сейчас Амира больше нет. Он погиб в автокатастрофе полтора года тому назад.
И я действительно жалею, что так и не задала ему тех вопросов, которые меня мучают до сих пор. А теперь – некому. Я так и останусь без ответа. Наверное, это моё проклятие».
Информация, которая выплеснулась с монитора, оглушила и сбила с ног. Как большая стремительная волна. Как цунами. Тут посреди комнаты. Ураган Сабрина. Вера Николаевна понимала, что ни она, ни её ученики не будут жить вечно. Но сейчас – это было, как будто Амир умер прямо сейчас, только что.
И непонятно почему Сабрина не написала про это сразу, а припасла на последок. Обычно о таких вещах говорят в первую очередь. А тут получается что-то типа: «Он оказался подлецом, который не отвечает на сообщения. Да ещё к тому же умер!» Но, вероятно, Сабрина изначально вообще не хотела писать, ни об Амире, ни, тем более, о его смерти. Может быть, не хотела подавать виду, что наводила справки. А теперь разоткровенничалась и бац! Такой вот ужасающий факт.
Характерный звук доставленного сообщения вывел Веру Николаевну из ступора. Нельзя оставлять разговор сейчас, это будет совсем не правильно. И даже жестоко. Соболезнования были слабой стороной Веры Николаевны. Так было всегда. А теперь так вообще хотелось написать что-то типа: «Ну вот, видишь, как его Бог наказал». Нет, ну это совсем лишнее. Надо ответить как-то помягче. Вера Николаевна, вы ведь преподаватель! Взрослая мудрая женщина! Неужели же вам не приходит в голову никакой грандиозной в своей глубине и просветлённости мысли? Что это вообще за бред в стиле маленькой девочки? «Так ему и надо!»
Однако сообщение было вовсе не от Сабрины. Вере Николаевне ответил Амир. А в силу только что открывшихся фактов его биографии, у Веры Николаевны возникло желание ещё раз измерить температуру.
Полтора года назад почивший Амир дружелюбно, со смайликами, написал, что погода в Малайзии, как обычно, жаркая. Ещё он отметил, что скучает по madam и осведомился, как у неё дела и какая сейчас погода в России. «Этому должно быть разумное объяснение», – подумала Вера. Это мог писать злобный фейк. Может быть, он сейчас начнёт зазывать в секту. Или попросит бросить ему денег на карту. Хотя, кто знает, может быть, Сабрина ошибается? Может быть, она, не сумев выйти замуж, вообще сошла с ума? Может быть, у малазийцев так принято?
Прежде всего, нужно проверить версию со злобным фейком.
«Погода у нас отличная – мокрый снег и температура ниже нуля.
Как твоя жизнь? Где работаешь? Ещё помнишь русский язык?»
Амир ответил: «Я скучаю по России. Даже по холоду и, особенно, по снегу. Я работаю врачом в частной клинике здесь в Малайзии».
«Врачом какой специальности?» – справила Вера Николаевна. Это был вопрос с подвохом, потому что она задала его по-русски и потому что Амир, вероятно, должен был его узнать. Потому что невозможно, повторяя что-то миллион тысяч раз, не запомнить это на всю оставшуюся жизнь.
«Я РАБОТАЮ КАРДИОЛОГОМ» – ответил Амир.
«Правильно?» И смайлик.
«Да».
«Видите, до сих пор помню. Вы самый лучший учитель, мадам!»
Русский человек не заметит в вопросе подвоха. Автоматический перевод зачастую бывает грамматически неправильным. Может и есть нормальные программы-переводчики, но Вере Николаевне они как-то не попадались. Мы говорим «папа – врач», «я – студент», и совершенно не задумываемся, почему вдруг во фразах типа «я хочу быть врачом» и «я был студентом» вдруг появляется окончание –ом у слов, обозначающих профессию. Ом – это как звук, звучащий в нирване. Окончание творительного падежа для слов мужского рода (fifth case).