Переписка с Диего – так звали студента – была для Веры Николаевны своего рода доказательством. Чего? Сложной для понимания теоремы. Теоремы, с которой никак не хотел примириться её разум.
Этот Диего был, в самом деле, не дурён собой. Этакий мачо. Выразительные карие глаза все в лучиках тёмных ресниц. Смуглая кожа. Широкие плечи. Узкие бёдра. Рельефные мышцы. Прекрасный, чёрт его дери, принц. Именно так и выглядят герои любовных романов. Когда Вера Николаевна увидела его впервые, у неё мелькнула мысль: «Этот красавчик уж точно мне не светит». Тогда она только начинала свою карьеру и возрастная дистанция со студентами была не велика. Но сама эта мысль, поразившая Веру Николаевну тем, что она вообще появилась, была скорее отголоском подростковых комплексов, нежели собственно сожалением о невозможности закрутить роман.
Никакого романа крутить Вера Николаевна не собиралась. Внешняя привлекательность уже давно не была для неё существенным критерием. Зато, возможно, девушка, которой она когда-то была, могла бы увлечься Диего. Та девушка закрывала бы глаза на все очевидные несовершенства этого молодого человека и наделяла бы его образ особыми свойствами, качествами, даже поступками. Она бы могла очароваться собственной фантазией и попытаться примирить её с действительностью. Понятно, что все попытки стыковки реального с идеальным заканчивались бы катастрофами. Та девушка, которой когда-то была Вера Николаевна, часто рисковала своим сердцем.
Это оставило шрамы на всю жизнь.
Вера Николаевна видела Диего как на просвет. Он был обычным развратником, который видел смысл жизни в поиске сексуальных побед. Эти победы повышали его чувство собственной значимости. Они служили доказательство его крутости. В широком смысле доказательством его бытия. Но случилось так, что именно для этой бездушной секс-машины Вера Николаевна стала вдруг идеальным и недостижимым объектом. Всё началось с желания обладать преподавателем, которое нельзя было скрыть никакими ужимками. Она была ценна для Диего именно как трофей. И он с первых слов переписки видел себя победителем. Веру Николаевну смешила его самоуверенность. По сути, она не давала ему ни малейшего намёка на взаимность. А он уже нафантазировал, как девочка. Просто Диего даже представить себе не мог, что она сможет его отвергнуть. И раз уж ему отвечают на сообщения, значит дело верное. Его постигло разочарование. Видно было, что этот провал не укладывался в его сознании.
Он взял паузу. Соблазнил парочку студенток. И снова принялся за Веру Николаевну. Его подкаты сопровождались недоумением: «Как я могу не нравиться?»
Он использовал грязные приёмы с признанием в любви и обещанием свадьбы. Он утверждал, что у него полно денег и есть собственная яхта дома в Италии. Он присылал свои фото с голым торсом. Но всё чего он добился – это смех. Вера Николаевна смеялась по-русски «ха-ха-ха», по-английски «hahaha», и на азиатский манер «kkkkk».
В один из подкатов он сбросил маску и напрямую заявил, что его грех это похоть («lust»). «Просто сегодня ночью я мечтал о блондинке в красном платье. И я думал о тебе. Вот вся правда», – так он ей и написал. Иногда он удалял свой профиль. Потом создавал новый. Снова писал. Снова брал паузу. Потом он вдруг начал писать по-русски. Вера Николаевна поняла, что у него роман с русской девушкой. Где-то через месяц, этот незадачливый Казанова написал, что девушка, с которой у него были отношения в течении пяти месяцев, его бросила. «Сегодня ночью я впервые спал один», – написал он. Будто ему пять лет. «Тоже мне трагедия», – рассмеялась Вера Николаевна.
«Её звали Вера. Как тебя», – написал Диего. Возможно, сорвал.
Вера Николаевна смеялась, но, вместе с тем, содрогалась от ужаса. Потому что то, как Диего пытался добиться своего, скорее, унижало её достоинство, нежели доставляло радость. Диего даже представить себе не мог, что Вера Николаевна наделена разумом. И понятно было, что так же он судит о всех женщинах. Иногда она делала финт, чтобы посмотреть на реакцию. Например, Диего начинал спрашивать о её любимых фильмах Разумеется, вкусы магическим образом совпадали. Потом Вера Николаевна писала что-то вроде: «Прямо захотелось пересмотреть этот фильм». Диего тоже хотел посмотреть. И начинал зазывать Веру Николаевну на совместный просмотр. Она отказывалась, изображая при этом некоторое колебание. Он сразу начинал подозревать себя победителем и закатывал истерику. Он думал, что заинтересованная в мужчине женщина ловит кайф от пылких выяснений отношений. Когда Вера Николаевна начинала смеяться, он дико обижался. Он не понимал, почему его обиды не стимулируют Веру Николаевну к стремлению доказать свои чувства через постель, как это очевидно принято в его загадочной стране.
Внезапно, прерывая цепочку мыслей, раздался звук доставленного сообщения. Сабрина благодарила за поздравление. В самых наимилейших выражениях. Она упоминала, что скучает по madame и спрашивала как дела у madame же. Под «madame» подразумевалась Вера Николаевна.
«Я заболела. Мне осточертела работа. И осточертело общаться на английском. И ещё я прямо сейчас поняла, что меня бесит слово «мадаме». А ещё мне снятся странные сны про шамана и перья. Но я действительно хорошо отношусь к тебе, Сабрина, поэтому решила тебя поздравить».
Имея ввиду всё выше сказанное, Вера Николаевна написала: «У меня всё как обычно. Очень скучаю по тебе. Как твои дела?»
Возможно, Сабрина тоже сидела дома, устав от избранной специальности. Во всяком случае, она тут же ответила, что работает педиатром в городской клинике. Она занимается тем, чем всегда и хотела, – помогает детям. Потому что она любит детей.
«У тебя уже есть свои дети?» – поинтересовалась Вера Николаевна.
Сабрина ответила не сразу. И сообщение показалось Вере Николаевне немного странным для малазийки.
«У меня нет детей. И, наверное, уже не будет. Я не была замужем. Мои родители находили для меня достойные варианты, но постоянно что-то было не так. Помолвка всегда срывалась. И очень часто по моей вине. Мои родители не говорят этого, но я знаю, что они разочарованы. Мне так жаль».
«Футы-нуты, она пишет так, будто я в близком контакте с её родителями», – подумала Вера Николаевна. А ведь малазийцы всегда казались такими скрытными. Нужно как-то поддержать диалог. «Не переживай из-за детей! Жизнь часто преподносит сюрпризы. Никогда нельзя думать, что всё потеряно».
Сабрина поблагодарила за поддержку. Вера Николаевна не хотела обрывать беседу на такой ноте. Вот почему приходится заглядывать в своё сердце, прежде чем просто отправить открытку или сказать «Hello». Из-за таких вот неловких моментов, которые накапливаются и давят на подсознание, как монетки на дно копилки. «Как сложилась жизнь твоих одногуппников? Знаешь что-нибудь?». «What do you know your groupmats` life about? Do you know anything?» Вере Николаевне казалось, что фраза на английском напрочь лишена душевности, которая была в русском варианте. Как на допросе. Или ещё где. Прямо звучит интонация фальшивого интереса. Как в голосе диктора из курса «Английский для всех-всех-всех».
«Sorry madame», – ответила Сабрина. Она ничего ни о ком не знала.
«А как же Амир? Вы были так дружны в университете».
«О нём я тоже ничего не знаю. Мы не общаемся много лет».
«Прости, Сабрина. Просто для меня это немного странно. Дело в том, что я русский человек и, вероятно, воспринимаю всё немного по-русски. Просто мне казалось, что вы практически как брат и сестра. И то, что вы потеряли связь, для мне звучит пугающе».
«Почему, madame? Люди часто расходятся. В этом нет большой трагедии».
«Sorry… Я стала слишком чувствительной».
«Ничего, madame. Have a nice day!»
После этого Вера Николаевна распрощалась и вышла в офлайн. Побродила по комнате. Сделала чай. Измерила температуру. А из головы всё не шёл разговор с Сабриной. Какая жуть, если вдуматься. Люди могу любить друг друга, встречаться, жить вместе, целовать друг друга перед сном и слать сердечки в смсках. А потом они расстаются. Как будто не было поцелуев, сердечек, отношений. Как это вообще может быть? И как Сабрина может так спокойно принимать факт того, что дружба с Амиром не получила продолжения даже в элементарном интересе к тому, как сложилась судьба. Вера Николаевна нет-нет да заходит на профили своих бывших коллег, подруг, поклонников. Всё это вроде бы не нужно, даже лишнее. И все психологи учат, что не нужно. Но нити, связывающие с прошлым, не исчезают, не рвутся все разом, они тянут. Как ни изворачивайся.