Глава 6
Нет, началось все еще раньше. Еще до того, как я попала на эскалатор «Румера» с воплем «хочу здесь работать». Началось все с Джулии Кэмерон и ее книги «Путь художника». Я начала участвовать в челлендже по книге. Нас было 24, и мы собрались в путь, чтобы в едином порыве проходить книгу, 12 недель выполнять задания, писать отчеты по каждой пройденной главе и поддерживать друг друга. Одним из заданий было написать, какие бы жизни вы еще хотели прожить. Я написала, что хотела бы быть еще виолончелисткой, диджеем, преподавателем йоги и дизайнером интерьера. А на следующий день настрочила новое резюме. И сразу же послала его в две компании. Одна отказала сразу, другая пригласила на собеседование в «Румер».
Да нет же, все началось еще раньше. Это резюме на «Хедхантере» было пятым. Первые четыре я сделала в апреле из одного, которое висело там еще с февраля. С того момента, как я начала искать работу.
Вообще я двигаюсь по жизни, вдохновляемая своими штрихами. Людьми, сильно похожими на меня. Это те версии, которыми я могла бы стать или была когда-то. Так, на занятии по соматике и кинезиологии я встретила Ирину. Дело было в апреле. Мы пошли с ней до метро и разговорились. Ирина была такой хрупкой и тоненькой, таким улыбающимся звоночком, немолодым, но журчащим и чистым ручейком в больших очках и с красной губной помадой. И если ее не отвлекать, то она шла и будто бы все время слушала какое-то внутреннее радио. Слушала внимательно, уходила в него глубоко, почти полностью. Но если задать вопрос, то выныривала из своих глубин и отвечала.
– Ира, а ты кем работаешь?
– Я? Редактором, – я чуть не подскочила от неожиданности.
– А где?
– В издательстве.
– Надо же. Я в два издательства подавала резюме, нигде не взяли. А ты филолог?
– Да, образование у меня есть, но релевантного опыта работы нет. Я вообще первый раз попала в издательство.
– А-а-а, через знакомых?
– Нет, через «Хедхантер». Написала резюме, послала, они мне предложили сделать тестовое задание, ну и взяли.
– Без опыта?
– Ну да, я бывший хантер, я работала рекрутером, и я знаю, как написать резюме так, чтобы тебя взяли.
– Ир, а можешь посмотреть мое резюме, что с ним не так? Я тебе вечером пришлю.
– Да, присылай. А в издательстве я первый месяц работаю, еще неизвестно, понравится мне или нет. Или я им не подойду.
– А почему ты не хочешь рекрутером? Хорошая же профессия.
– Там, где я работала, было не очень. Да, денег было много, в один месяц я где-то тыщ 400 получила. Но мне как-то стыдно было получать эти деньги, слишком завышенные ставки у нашего агентства были, я эти деньги слишком легко, будто бы нечестным трудом зарабатывала.
Ире резюме я послала, она сказала, что 4 страницы подробностей читать никто не будет. Надо сокращать и писать вообще по-другому, не перечисляя все свои обязанности, а кратко и только самое важное. Неделю я переписывала резюме и в какой-то момент поняла, что 20 лет работы с текстами ну никак не ужать до читабельного формата. И тогда мой накопленный опыт прекрасно разбился на 4 куска: Пишущий редактор, Копирайтер, Корректор, SMM-менеджер / Администратор сайта. Может, так я найду что-то поинтереснее Правительства Москвы, которое я только и ловила на первое свое резюме. Потому что работала корректором на Мос.ру в 2021 году, вот за меня и взялись разные департаменты.
В марте я ездила на очное собеседование, кажется, в Департамент парковочного пространства. Там было стабильно, тихо и ровно, как на кардиограмме трупа. Трупу обещали платить 60 тысяч на руки и просили каждый день приезжать и читать приказы. «Ничего сложного, главное – внимательность, и вы смотрите на жизнь трезво, у вас ребенок, вам же нужно заботиться о его будущем». Именно! Каждое слово редакторши было правильным, и каждое убеждало меня в том, что я не хочу прожить это будущее здесь. Действительно, у меня ребенок, и мне нужно думать о его будущем. Во-первых, ему нужна живая мама с интересной работой, а не мумия за 60 тысяч, а во-вторых, возможно, ему будет лучше жить в другой стране, по крайней мере более теплой, чтобы хоть как-то облегчить жизнь с аденоидами. В Департаменте не было жизни: в каморке, где проходило собеседование, не было даже окна, только стальная закрытая дверь в какие-то стальные миры, видимо, уводящая в машинное отделение этой бюрократической машины, сортирующей бумажные и электронные документы. А по коридорам без окон сновали маленькие винтики, которые выбрали стабильность.
Когда я ехала на собеседование, вытащила карту из колоды МАК (в прошлом году я между делом закончила курсы арт-терапии и метафорические карты хорошо мне зашли), так вот на вопрос «Что даст мне эта работа?» мне показали карту, где был нарисован веселый дед, летящий на большом чайнике, и хихикающие над ним дети. Трактовка была неоднозначной, можно было ощутить и веселье, и то самое будущее детей, но все-таки больше в этой картинке было абсурда. И ноги не шли на эту работу. Не шли в прямом смысле. Еще в сентябре прошлого года я натерла себе пятку стертыми до дыр кроссовками. Пять недель подряд я возила ребенка на занятия с логопедом и нейропсихологом в дневной стационар Центра патологии речи и нейрореабилитации на Таганке. Ребенок каким-то чудом не заболел за это время, я же болела два раза и под конец занятий заболела так, что не смогла его водить. Кроссовки я выкинула, а вот пятка так и осталась болеть. На память о том, как не надо ходить туда, куда не хочется.
А после собеседования в Департаменте пятка моя заболела так, что я уже со спокойной душой отказалась от работы и побежала куда глаза глядят: к хирургу – на рентген – к ортопеду – принесите рентген из другого филиала – в другой филиал – к ортопеду – к физиотерапевту – на физиотерапию. Уф. 8 фонофорезов облегчили боль, но стопы все равно были не в порядке, и вот так я попала на очный семинар по стопам к нейрофизиологу, семинар назывался «Выстраивание опоры». Там я и встретила свой штрих – Ирину-редактора.
Глава 7
Когда я первый раз шла в «Румер», то слушала свою ногу. Идет? Идет. Не болит? Не болит. Значит, все в порядке. И когда шла на обучение – не болела, и когда на стажировку – не болела. Было в целом тяжело, физически и психически, но ноги чувствовали себя хорошо. Я ходила в субботу, в понедельник, вторник, среду, четверг. Ооо, как я оценила стажировку первого дня, после этого нам не доставались компьютеры, а задания мы делали в разы медленнее за тормозными и громоздкими ноутами. Три девицы за столом в три ноута целый день делали проект по легенде, отсылали коммерческое предложение (самим себе на почту), оформляли заявку на замер и заключали предварительный договор. Радовало только время обеда.
Мы стайкой выпархивали из «Румера» на улицу и бежали. В первый день, когда еще не было с нами Карины и Маши, мы ходили обедать втроем – я, Макс и наша наставница Юля.
Мы записали ее в телефоне как Юлию Владимировну, а она оказалась Юлечкой. Это был такой цветочек, нежный и юный. Цветочек работал здесь 2,5 года и очень хорошо уже разбирался в теме. Юля была тихой, покладистой, боялась перебивать, умела хорошо слушать и не очень хорошо продавать. Так сложилось, что у всех у нас были маленькие первые дети, у Юли и Макса – шестилетки, у меня – пятилетка. Нам было о чем дружить, хотя мы все были разного возраста. Юле было 24, и она еще не переживала из-за возраста, Максу стукнуло 38, и он переживал это сильно, ну а я уже почти не переживала и просто жила в свои 47.
А в понедельник мы ходили обедать без Юли, с девчонками и Максом, и это тоже было отрадно, хотя мне и не нравилось место. Это был какой-то пивной ресторан, где днем продавали – нет, не бизнес-ланчи, а отдельные блюда, но в целом получалось дешево и более-менее вкусно. Я выбирала что-нибудь вегетарианское. Еда была грубой, пересоленой, как готовила бы от всей своей широкой души наша деревенская бабушка, уверенная, что уж она-то знает, как повкуснее.
Во вторник я поняла, что если не реанимирую себя хоть чем-то, то окончательно свалюсь со своими соплями. И тогда я пошла обедать одна.
– Ребят, Юль, пошли со мной, я сегодня иду в «Ауру», индийский ресторанчик, мы его вчера проходили по дороге, и я поняла, что мне туда просто позарез надо!
Юля сказала, что она пойдет обедать позже, но в «Ауре» была, ей понравилось. А ребята сказали испуганно:
– Ой, индийское все острое, ой, это уже слишком экспериментально… Пошли лучше в KFC.
И они пошли в KFC, а я улетела в Индию. Передо мной, над входом, висела растяжка с Гималаями, к стене были прикручены огромные янтры под стеклом. Еда была едой. Наконец-то нормальной едой. В меню значилось на выбор два бизнес-ланча – мясной и вегетарианский. Оба были индийскими. Ко мне приехала лепешка, похлебка из чечевицы, салат типа фунчозы и плошка риса. И еще – я забыла телефон. Вот это было счастье. Сидеть и есть индийскую еду без телефона. Не пытаясь сбежать из момента настоящего. Это было спасением от учебы, насморка и постоянного внутреннего вопроса, туда ли я иду, надо ли мне сюда… Да потому что в мебельном салоне не было янтр и мандал, в салоне меня окружали медицинско-белые античные колонны с позолотой на завитках. Позолота называлась патиной, а вот завитки не знаю, как назвать. Простите, Ольга. Я вспомнила, как Ольга жестко поправила Дашу, которая сказала «багет» вместо «карниз». А Михаил, наверное, стрелял бы за «раковину» вместо «мойки». Он выходил из берегов и распалялся:
– Нет такого слова, раковина, забудьте его, есть только мойка!
Но тренер Михаил нас ждал после психолога Сони, тогда еще мы совершенно не представляли, что ждет нас на обучении дальше и могли думать только о первой аттестации и о том, что к ней надо сделать еще один блок СДО.
«Аура» на полчаса отключила от всего этого. В окне стояла статуя Будды, вверху работал сильный вентилятор и казалось, что прохлада спускается с горных пиков. Благодарность к этому месту и этой еде так переполнила меня, что я попросила книгу отзывов у официанта индуса. Ну вот почему бы не сказать спасибо создателям? Ведь им же будет приятно знать, что они находятся на своем месте, что они радуют людей существованием своего ресторана. Благодарность – это так важно, это иной раз важнее финансовой благодарности. Это такой поток любви, который ты передаешь от сердца к сердцу, и оба сердца начинают биться радостнее. Официанта звали Джейси, это был невысокий высушенный индус средних лет, он принес мне книгу отзывов и неплохо говорил на русском:
– О, вы не едите мясо? Я тоже дома не ел мясо. Когда был карантин, помните, вот я уезжал к себе в Индию. У меня там дом, земля, и я выращивал кабачки, капусту, морковь. Там тепло, зачем мясо, мы несколько урожаев собрали, я ел только овощи.
Джейси говорил, что если кому надо, то он умеет делать индийский массаж, а я предлагала ему искать через нашу «Добрую Работу» работников или работу. Он написал мне свой телефон на бумажке и записал мой. А потом я прилетела инялись контактами, и я прилетела из внезапного отпуска в «Румер». Этот обед действительно спас меня, наполнил ресурсом, чтобы не заболеть. А вечером я вышла из метро и спросила свое тело:
– Я вижу, о чем ты мне сигнализируешь, я знаю, что ты хочешь отлежаться и что ты сильно устало, я все понимаю, но сейчас положить тебя дома не могу. Скажи, что я могу для тебя сделать?
И тело сказало:
– Хочу в горячую ванну!
Так я и сделала. И назавтра я почувствовала себя лучше.
На следующий день я нашла еще одну индийскую кафешку в самом «Румере», потому что «Аура» хоть и хороша, а 490 рублей за бизнес-ланч каждый день я тратить не могу. Так что поела чечевичного супа с плошкой риса за 230 и тоже осталась довольна. Кафешка «Куркума» располагалась на модном фудстрите в «Румере», и в ней тоже работали индусы. Два молоденьких парня и один индус постарше готовили лепешки в печи или делали блюдо, когда им командовала бледная русская девушка с пепельными волосами: «Уан масурдал, ноу спайси». А когда они сдавали заказ, то молодые забирались на ящик типа холодильника для мороженого и сидели, поджав ноги, как обезьянки. И тусоваться с ними было приятнее, чем подниматься в свой белоколонный помпезный салон, предназначенный совсем не для тех, кто любит есть руками и забираться на ящики с ногами. «У нас кухни премиум-класса, вы должны это понимать и соответствовать», – наставляла нас Ольга.