Стелла
Я не сомневаюсь, что все мы выпили немало стаканов вина на обедах у гостеприимного хозяина, удивляясь в душе, как он, черт побери, заплатил за него!
Уильям Теккерей «Ярмарка тщеславия»
– Поверить не могу, Илона только поступила, а ее уже пригласили участвовать в конкурсе «Мисс Университет»! – с фальшивым восторгом восклицала Анна Пономарева. – Но, уверена, это только начало. Бьюсь об заклад, что, стоит тебе поступить, и тебя ждет не меньший успех, Стелла, дорогая! Если ты выберешь ее университет, Илона с удовольствием представит тебя всем нужным людям.
Стелла натянуто улыбнулась и закинула в рот оливку. Неужели эта женщина всерьез думает, что Стелла согласится находиться под покровительством ее раскрашенной дочки с накачанными ботоксом губами?! Вечер становился все более напряженным, и ее нервы уже начинали сдавать.
Начинался ужин довольно сносно. В положенное время собрались все приглашенные: Сергей и Регина Соколовские, Давид и Анна Пономаревы, Лида Дегтярова и ее сын Эдик, который был младше Стеллы на год.
Отец и мама Стеллы церемонно встретили всех и провели в роскошную гостиную, где уже был накрыт стол черного дерева, за который ее отец отвалил целое состояние именно для таких вот случаев. Да и вообще, абсолютно каждая деталь их гостиной была выбрана исключительно с целью пустить пыль в глаза.
Дядя Стеллы Алекс Воронцов, улыбаясь, как рождественский Санта, явился еще до прихода гостей. Не успела Стелла радостно его обнять и принять подарки, которыми он всегда щедро одаривал свою любимую племянницу, как отец тут же отвел его в сторону.
– К нам приглашены приличные люди. Будь добр не позорить нас хотя бы при них. И, ради бога, попридержи свои шуточки для дружков из кабаков, – холодно процедил он.
– Не волнуйся, я буду паинькой, – широко улыбаясь, ответил дядя, выворачиваясь из его хватки. – Ну, может, лишь немного разряжу атмосферу, а то эти твои ужины, знаешь ли, не всегда отличишь от похоронной церемонии…
Стелла хихикнула. Трудно было поверить, что дядя принадлежит к их семье. Он ушел из дома и отправился в свободное плаванье еще в восемнадцать лет, и с тех пор давал о себе знать примерно раз в год. Никто не знал, ни чем он занимался, ни на какие средства он жил. Иногда он приезжал к ним с переполненными карманами и сыпал деньгами направо и налево. А порой он появлялся на их пороге с покаянным видом и клятвенным обещанием взяться за ум, если отец Стеллы одолжит ему немного наличных. Отца ужасно раздражал безалаберный младший брат, но даже он не мог устоять против его обаяния. К тому же у их семьи был негласный закон, против которого никто не смел идти, – они всегда стояли друг за друга.
Стелла побаивалась своего отца в той же степени, в которой старалась завоевать его расположение. В основном она видела его только за ужином в будние дни и несколько часов в выходные. Их основное времяпрепровождение вместе заключалось в том, что она стояла за его спиной на всяких официальных мероприятиях. Разговоры их состояли из того, что он интересовался ее успехами и спрашивал, не нужно ли ей ничего. Между ними уже давно было заключено некое неофициальное соглашение – она сколько угодно могла пользоваться его кредиткой, а взамен ей нужно было вести себя безупречно, блистать ярче, чем дети его деловых партнеров, не позорить его и не действовать ему на нервы. В остальном она вольна была делать все, что ей заблагорассудится.
Стелла сама не была уверена в том, как она относится к отцу. Наверное, если бы она была мужчиной, ей бы хотелось стать на него похожей. Это был отлично сложенный, уверенный в себе человек с волевым лицом, железной хваткой и орлиным носом, который Стелла, слава богу, не унаследовала. Вся его жизнь была расписана по минутам, а семья являлась для него очередным пунктом в расписании. Его раздражала глупость, неуклюжесть и нерасторопность, и он всегда требовал беспрекословного подчинения. Как человек он был в целом довольно неплох, если бы почаще вспоминал, что он – человек. Временами у него даже бывали вспышки хлесткого, мрачноватого юмора, которым можно было резать воздух.
Но сегодня отец явно не был расположен шутить.
– Если только попробуешь что-нибудь выкинуть, можешь завтра же убираться из этого дома, – непоколебимым тоном отрезал он, поправляя пиджак от «Dolce & Gabbana».
– Ладно-ладно, – примирительно сказал дядя Алекс, поднимая руки. – Как скажешь, братец. Кстати, шикарно выглядишь, Натали.
Ему доставляло удовольствие так называть жену брата. Стелла увидела, как у ее мамы дернулась идеально накрашенная бровь. Но выглядела она и правда потрясающе. Ее волосы были такими гладкими и блестящими, что Стелла почти могла разглядеть в них свое отражение.
Когда все гости поздоровались, пожали руки, расцеловались и обменялись искусственными восторгами по поводу платьев и интерьера, они наконец сели за стол. Меню сегодня было средиземноморское – ее мама обожала тематические приемы. На стеклянных черных тарелках лежали омары, лобстеры, креветки, устрицы, свежие моллюски и морские гребешки. К ним подавали шардоне и сухое вино совиньон. Стелла осмотрела сидящих за столом и тут же ухватила бокал – ей требовалось быть под градусом, чтобы поддерживать разговор со всей этой компанией.
Все присутствующие словно служили иллюстрацией к сатирической пьесе – Давид Пономарев был толстым и лысым, как коленка, и полностью находился в тени своей жены, которая занималась в основном тем, что не давала ему вставить ни слова. Анна была одета в меха, которые в теплой гостиной смотрелись ужасающе нелепо.
Сергей Соколовский выглядел таким уставшим и дряхлым, что Стелле казалось – если он сейчас чихнет, то тут же и умрет на месте.
А вот его жена, Регина Соколовская, просто цвела здоровьем. Она была лет на двадцать младше своего рассыпающегося мужа, но, по меркам Стеллы, все равно дряхловата. Она привлекала к себе внимание длиннющими наращенными ресницами и внушительной грудью, почти полностью открытой глубоким вырезом, в котором сверкало бриллиантовое колье. Регина отдавала кошмарной вульгарностью, но вульгарность эта была настолько всепоглощающей, что непостижимым образом переходила в своего рода шарм. Несмотря на уже дряхлеющую кожу и расплывающуюся фигуру, она продолжала думать, что все еще в соку, и держать себя с королевским достоинством, компенсируя потерянную молодость остроумными комментариями.
А вот Лида Дегтярова была полной противоположностью Регины: настолько тщедушной, робкой и неуверенной, что, казалось, неприятна сама себе. Даже собственный сын ее презирал. Эдик, долговязый парень с зализанными белесыми волосами и обилием прыщей, вальяжно развалился на стуле, закинув ногу на ногу, и бросал на Стеллу заговорщические взгляды типа «придется нам с тобой весь вечер терпеть эту старческую болтовню». У Эдика явно при взгляде на нее забушевали гормоны. Стеллу это очень рассмешило, и она развлекалась, время от времени одаривая его пылающим взглядом. Она подумала, что нужно рассказать об этом Максу. Его это позабавит. К тому же он стал уделять ей слишком мало внимания.
– Как идут дела с отелями, Герман? – прокряхтел Соколовский, с хрустом разламывая омара. – Я слышал, ты собираешься проводить какие-то реконструкции?
– «Реконструкции» – это слишком громко сказано, – ответил отец, изящно отпивая из бокала. – Всего лишь решил внести некоторые коррективы в интерьер первого этажа. Ничего особенного, просто хочу время от времени добавлять свежую нотку, выдерживая основной стиль отеля. Кстати говоря, я сделал крупный заказ у Акинина на люстры. Хочу, чтобы фойе производило впечатление даже на самых прихотливых посетителей. Ведь первое впечатление – самое важное.
Стелла восхитилась, как же тонко отец показывает всем, что он все еще на плаву, хоть его финансовые дела в последнее время и немного пошатнулись.
– Хороший ход, брат, – бодро вмешался дядя Алекс. – Я вот всегда останавливаюсь в твоем отеле, когда приезжаю в город. Ни гроша не положил в карманы твоих конкурентов.
Отец бросил на него уничтожающий взгляд – не было нужды абсолютно чужим людям знать, что его брат, как бродяга, колесит по всей стране и они порой даже не пускают его в дом. Стелла подумала, что наверняка он сказал это нарочно. Регина поверх своего бокала посмотрела на дядю Алекса с интересом.
– Ох, как же тебе повезло, что твой муж владеет сетью отелей! – вмешалась Пономарева, сделав странный жест, претендующий на изящество. – Отели – это так романтично! А вот мне приходится вечно выслушивать скучные разговоры Давида о нефти.
– Ну, я не вмешиваюсь в дела Германа, – нарочито скромно сказала мама Стеллы. – Как говорит Герман, если бизнес и отношения пересекаются, то брак становится финансовым соглашением.
– Да уж, не самая хорошая идея, – растягивая слова с чувством вселенского превосходства, громко сказала Регина. – Не очень хотелось бы ложиться в общую постель и думать о том, не присвоила ли твоя жена солидный пакетик акций.
– Именно из-за того, что в твоей голове бродят такие мысли, я и веду бизнес самолично, – важно сказал Соколовский.
Стелла едва сдержала смех. Все знали, что Соколовский даже подпись на бланке за получение посылки не поставит без разрешения жены.
Ужин продолжался. Вскоре Стеллу уже начали порядком утомлять все эти разговоры в духе «ах, на какой изумительный спектакль мы вчера ходили!» или «ну да, совершенно верно, у меня намечается выгодная сделка». Неужели кому-то вообще интересно об этом разговаривать? Она украдкой начала поглядывать на часы. Гости обычно не задерживались дольше, чем на два часа. Приблизительно час она уже выдержала. Стелла выдохнула: осталась всего половина.
– Вы ведь идете на благотворительный бал к Акининым? – вдруг спросила Регина, перегнувшись через стол своим внушительным бюстом.
«Боже мой, нужно издать закон, официально запрещающий женщинам за сорок пять носить такие вырезы», – подумала Стелла. Она заметила, что, задавая вопрос, Регина уж слишком пристально, практически демонстративно смотрит именно на ее маму, совершенно игнорируя ее отца. Хм, с чего бы это?
– Ну разумеется, – ответила ее мама, аристократичным жестом отбросив прядь волос. – Хотя, по мне, сейчас это не совсем уместно.
Стелла поняла, что ее мама закинула эту удочку, дабы проверить, кто еще в курсе скандала в семье Акининых.
– Конечно, я слышал, их сейчас преследуют неудачи в делах, – простодушно ответил Сергей Соколовский, разделывая уже пятого омара своими толстыми пальцами. – Кажется, невыгодное вложение. Бедняга. Но никто из нас, увы, не застрахован от такого.
На лице мамы Стеллы отразилось разочарование. Стелла глянула на часы. Еще всего пятьдесят минут.
– Илона пообещала вырваться из университета, чтобы не пропустить такое событие, – снова перевела разговор на излюбленную тему Пономарева. – Она посещает каждое благотворительное мероприятие. Кстати, а ты, Стелла, дорогая, куда намерена поступать?
Стелла только открыла было рот, чтобы вежливо ответить, что они еще только раздумывают над этим, но отец неожиданно опередил ее:
– Мы с Наташей склоняемся к тому, чтобы она получала образование за границей – возможно, в Чехии или Германии. Мы считаем, что там гораздо больше перспектив для успеха в ее будущей карьере.
У Стеллы буквально отвисла челюсть. Нет, родители, конечно, несколько раз упоминали об этом, но не более того. И она совсем не собиралась ни в какую Германию! Ее вполне устраивала жизнь здесь, где ее имя уже имеет достаточный вес. У Стеллы мелькнула мысль, что отец сказал это только для того, чтобы перекрыть успехи доченьки Пономаревых. Ведь это Стелла должна была быть лучшей во всем. Но ее отец не любил дешевых игр. Господи, неужели он действительно намерен отправить ее черт знает куда?!
Но Стелла знала правила. Что бы ни сказали твои родители, ты обязана их поддержать. Никогда не устраивай истерик на публике. Все, что от тебя требуется, – сохранять статус семьи.
Стелла мило улыбнулась и, приподняв подбородок, произнесла:
– Я больше склоняюсь в пользу Германии. Как известно, немецкое образование занимает ведущие позиции в мировом рейтинге.
– Да, я тоже считаю Германию крайне перспективной страной. Ты мыслишь в правильном направлении, дорогая, – одобрительно сказал отец.
Он послал ей через стол улыбку, сухую, как салфетка в его руке, и Стелла вся закипела от негодования. Вау, значит, он поговорит с ней хотя бы благодаря гостям! Наверное, нужно почаще приглашать их, может, она узнает еще много нового о планах родителей на ее жизнь?
Стелла снова посмотрела на часы. Сорок минут. Всего сорок минут, и она сможет вернуться в свою комнату и разбить что-нибудь. Стелла незаметно придвинула к себе блюдо с креветками и стала поглощать их одну за другой.
– А мы все еще в раздумьях по поводу обучения Эдика, – неуверенно, словно боясь, что ее кто-то сейчас перебьет, пробормотала Лида Дегтярова. – Он пока не уверен в том, какую профессию хочет выбрать. Мы…
– Брось, мама, – раздраженно встрял Эдик, и Лида даже немного съежилась. Он повернулся к остальным и горделиво приосанился, посмотрев на Стеллу, но та была всецело поглощена креветками. – Я собираюсь стать ивент-менеджером.
В другое время Стеллу это сильно бы повеселило, но сейчас ей было не до его подростковых порывов.
– Правда? – с тщательно замаскированным отвращением спросил ее отец. – А разве ты не хотел бы продолжить бизнес своего отца?
– Не особо, – развязно ответил Эдик. – Я за пару месяцев помер бы от скуки.
Лица всех присутствующих вытянулись. Лида вспыхнула. Стелла положила себе на тарелку лобстера. Происходящее начинало ее все больше нервировать.
– И правильно, молодой человек. Не бойся делать собственный выбор в жизни, – одобрительно сказал дядя Алекс, видимо, забыв о том, что ему полагалось молчать. – Я вот не пошел по стопам отца и абсолютно счастлив по этому поводу.
Отец посмотрел на брата непроницаемым взглядом василиска, который красноречиво говорил: «Тогда какого черта ты просишь у меня денег?» Но вместо этого он сказал:
– Что ж, а Стелла с детства проявляет интерес к моим делам. Так что, я думаю, на факультете управления бизнесом она приобретет нужные умения, чтобы стать мне надежным партнером. А все остальное, естественно, дело практики.
Черт. Кажется, зря она шутила о том, сколько еще нового ей предстоит узнать за этот вечер.
– О да, просто не могу дождаться, когда накоплю достаточно знаний, чтобы помогать папе с делами. Я мечтаю об этом с того времени, когда мне исполнилось пять, – сказала Стелла своим самым трогательным тоном и разом осушила весь бокал с вином.
«Девяносто восемь калорий в бокале» – тупо подумала она и стала поглощать креветки с удвоенной энергией. Ей нужно было чем-то занять руки. Ей нужно было заткнуть рот едой – или она просто закричит.
– И все-таки жаль будет, если ты уедешь, – заметила Регина и поправила колье. У нее не было своих детей, так что ей оставалось только обсуждать чужих. – Сначала Ксюша Макарова, моя любимая крестница, теперь ты. Наша страна многое потеряет.
– Зато она будет блистать на фоне этих нелепых иностранок, – снова вставила неугомонная Пономарева, забыв про церемонный тон. – Нет, вы можете, конечно, не согласиться со мной, но в большинстве своем даже самые разряженные из них проигрывают нашей среднестатистической официантке.
– Я бы так не сказал, – неуверенно возразил ее муж. – Когда мы были в Италии, то…
– К тому же они совершенно не умеют пользоваться косметикой, – не дала ему договорить Пономарева. – Они либо накладывают макияж толщиной с Аппалачи, либо не используют его вообще. Так что, Стелла, дорогая, как только ты туда приедешь, все мужчины будут у твоих ног…
Стелле не хотелось, чтобы кто-либо был у ее ног. Ей хотелось, чтобы ее к чертям собачьим оставили в покое.
– Думаю, Стелла будет больше времени уделять учебе, – строго сказал отец.
– Ах, не будь таким скучным, Герман, – отмахнулась Регина, а затем как-то осторожно посмотрела на собеседника и тут же отвернулась. – Как писал Скотт Фицджеральд: «Образование – великая вещь, важно только, чтобы оно не ударяло в голову».
– Да, чем в более широких кругах она себя проявит, тем лучше, – авторитетно подтвердила Анна. – Как только Илона начала участвовать в конкурсах красоты, ей тут же предложили войти в студенческий совет университета, а ведь туда принимают только с третьего курса…
– А Стелле предлагали быть моделью для съемок рекламы парфюма, но я сказала…
Стелла больше не могла этого выносить. Даже сочувствующие взгляды дяди не помогали. Как долго родители будут пользоваться ей в качестве визитной карточки? Она вдруг почувствовала, что ремень ее брюк опасно врезается в живот. Боже мой, сколько же она съела? Она поняла, что больше не выдержит ни секунды.
– Простите, я отойду на пять минут, – сказала она и резко встала из-за стола. Не глядя ни на кого, она поднялась на второй этаж, куда никто сейчас точно не зайдет. Зашла в уборную с ослепительно белыми стенами. Там она заперла дверь на замок и подошла к унитазу.
Стелла знала, что нужно делать. Ей это было не впервой. Она взяла зубную щетку и засунула себе в горло так глубоко, что у нее даже в глазах потемнело.
Несколько минут спустя она подошла к большому зеркалу, где лежала мамина косметичка, спокойно достала оттуда помаду от «Dior» и подвела губы. Оправила блузку и проверила, не осталось ли на ней пятен. Расчесала волосы, чтобы они снова гладкой волной заструились по спине.
Стелла улыбнулась своему отражению. Она готова была вернуться к гостям. Все снова было под контролем.
Вероника
На всякий случай, если ты по глупости забудешь. Я никогда не перестаю думать о тебе.
Вирджиния Вулф
Вероника вышла из музыкальной школы в расслабленном опустошении. Дождь уже закончился, и тусклый свет фонарей прокладывал золотистые дорожки в опаловых лужицах на грязном асфальте.
Она сразу же увидела его. Матвей стоял на углу, окруженный большой компанией. Некоторые из них, судя по футлярам и чехлам, которые были перекинуты у них через плечо, тоже посещали музыкальную школу. Остальные присоединились к ним после занятий. Все они громко смеялись и оживленно что-то обсуждали.
Вероника решила как можно незаметнее проскользнуть мимо. Ей совершенно не хотелось говорить с Матвеем в компании абсолютно незнакомых людей. Но стоило ей сделать несколько шагов, как Матвей окликнул ее:
– Эй, Вероника!
Ну просто великолепно!
Вероника терпеть не могла большие компании. Но Матвей и его друзья шли в том же направлении, что и она, так что ей некуда было деваться. Она подождала их, и они вместе направились к воротам.
– Это Вероника, моя одноклассница, – представил ее Матвей своим приятелям и перечислил их имена, которые она от волнения тут же забыла. А вот Матвей весь лучился расслабленной непринужденностью, явно чувствуя себя как рыба в воде.
– Привет, – как можно увереннее сказала Вероника и улыбнулась.
– Привет, Вероника, – довольно приветливо отозвались приятели Матвея. Один парень, с татуировкой дракона и разноцветными бисерными браслетами на запястье, даже подмигнул ей.
Вероника незаметно рассматривала их. Здесь были в основном парни в широких спортивных штанах, с поясными сумками и открытыми лицами, и всего две девчонки, которые довольно мило ей улыбнулись. Одна из них, с подстриженными под каре темными волосами и неровно подкрашенными яркой помадой губами, придерживала на плече гитару. Она держалась рядом с Матвеем с той непринужденной раскованностью, с которой хотят показать, что уверены в своем на это праве.
– Как прошли занятия? – спросил Матвей, поравнявшись с Вероникой.
– Довольно… насыщенно, – немного смущаясь разговора с ним при столь многочисленной компании, ответила Вероника. – Альбина готовит меня к конкурсу, так что сегодня она занималась со мной лично.
– Значит, ты будешь представлять нашу школу в конце года? Это круто, – подняв большой палец вверх, одобрительно сказал парень с татуировкой. Вероника никак не могла вспомнить, как же его зовут. – Ты, наверное, волнуешься?
– Даже не знаю… Мне некогда над этим думать, потому что Альбина буквально выжимает из меня все соки.
– О, Альбина – это та чопорная молодая блондинка с ледяным взглядом? – живо спросила девушка с накрашенными губами. – Тогда я бы на твоем месте лучше не проигрывала. Даже когда она просто смотрит на меня, у меня пробегают мурашки…
– Вообще-то, она строгая только на занятиях. В остальное время она очень милая, – сухо сказала Вероника. Она никому не позволит оскорблять Альбину. И вообще, ей не понравилась эта девушка. По разным причинам.
– Помолчи, Кира, – сказал Матвей и примирительно улыбнулся Веронике, словно призывая ее не обращать на девчонку внимания. – Ты же знаешь, хороший преподаватель должен держать учеников в узде. А еще лучше – в небольшом страхе, чтобы не расслаблялись.
– Да уж, тебя точно неплохо было бы придержать в узде, – фыркнула Кира и шутливо толкнула его локтем в бок. Он только усмехнулся и закатил глаза.
В этом шутливом поддразнивании явственно читалось то, насколько непринужденные у них отношения. Вероника постаралась даже не смотреть в их сторону. Ей казалось, что, если она посмотрит на них, то непременно себя выдаст.
– Эй, Матвей, мы разве не собирались на «карман»? – окликнул Матвея какой-то парень с такими длинными волосами, что он мог свободно заплести их в косичку.
– Ах да, совсем вылетело из головы, – спохватился Матвей, приостанавливаясь. – Не хочешь с нами, Ника?
Боже мой, неужели он только что пригласил ее присоединиться к ним?! Умом Вероника понимала, что он сделал это из вежливости и это, скорее всего, ничего не значит, но ее сердце все равно пропустило удар. Но… она не могла. Она прекрасно понимала, что в этой совсем незнакомой компании будет чувствовать себя неуютно и большинство времени просто отмалчиваться. А она не хотела показаться Матвею зажатой угрюмой девчонкой, которая плетется где-то за спинами его приятелей.
– Я бы не против, но у меня тьма долгов по учебе, – с показным сожалением сказала она. – Раиса Аркадьевна сегодня просто уничтожила меня возле доски.
Ну вот, она даже почти не соврала. Уже неплохо.
– Что ж, думаю, и меня завтра ждет то же самое, – беззаботно улыбнулся он. – Так что сегодня нужно успеть насладиться жизнью. Ну… тогда пока, Вероника. Кстати, не забудь проголосовать за лучшую игру на музыкальных инструментах.
– Но… я же вас не слышала, – недоуменно ответила Вероника.
– У меня на странице в «Инстаграме», – объяснил Матвей. – Я провожу голосование, кто из нас лучше всего сыграл сегодня. Кто наберет меньше всего голосов, тот и проставляется на нашей следующей тусовке. А тому, кто выиграет, покупают пиво весь следующий месяц.
– Э-э-э… я не видела эту историю.
– Ты разве не подписана на мой «Инстаграм»? – в свою очередь недоуменно поинтересовался он.
– Мм, – Вероника почувствовала себя законченной дурой. – Ну… нет.
Наверное, это было странно – столько времени проучиться в одном классе и посещать музыкальную школу, но не быть подписанными друг на друга. Даже немыслимо по меркам современного мира! Но еще страннее было бы признаться в том, что она завела страницу в «Инстаграме» всего несколько месяцев назад, и у нее практически не было фотографий. И подписчиков. Ну да, да, по части социальных сетей она была почти неандертальцем.
– О, я удалила свой аккаунт в «Инстаграме» и только недавно создала новый, – на ходу соврала она. – Так что я еще не успела толком ни на кого подписаться. Напомни, пожалуйста, твой ник?
– Давай телефон, я лучше запишу, – улыбнулся он.
Черт! Вероника запоздало сообразила, что сейчас ей придется показать свою устаревшую модель телефона с ужасно потертой окантовкой. Только не это!
– Знаешь, давай лучше я напишу тебе свой ник, – Вероника кивнула в сторону своей объемистой сумки. – Долго искать. Ну, ты понимаешь. Женские сумки… и все такое.
Матвей пожал плечами и подал ей свой телефон. Кстати говоря, его телефон тоже был не в лучшем виде. Экран покрывала мелкая сеть трещин, а поцарапанный чехол явно видывал лучшие дни. Но Матвей явно не испытывал ни тени смущения по этому поводу. Вероника вдруг подумала, что временами дело совсем не в деньгах, а в том, как ты себя подаешь. Матвей мог носить поношенные вещи из секонд-хенда и наушники с проводами, когда все уже давно перешли на беспроводные, и при этом по-прежнему оставаться уверенным и обаятельным. За это он ей и нравился.
Парень с татуировкой дракона достал из помятой пачки сигарету и закурил. Веронике не нравился сигаретный дым. Ее папа не курил. Мама иногда запиралась на балконе и выкуривала несколько сигарет, когда злилась или нервничала. Она наивно полагала, что Вероника об этом не знает.
– Эх, любите вы, девчонки, из-за какого-то мимолетного каприза сразу же удалять свои аккаунты, – снова обратился к Веронике этот парень, пока она записывала в телефоне Матвея свой ник. – Наверняка ведь ты просто психанула, да? – с ноткой снисходительного понимания спросил он.
– Ага. Что-то вроде того, – послушно согласилась Вероника. – У меня временами такое бывает.
Господи, она уже перестала понимать, что она несет! Рядом с Матвеем у нее напрочь путались все мысли. Впрочем, ну и ладно! Пусть она выглядит порывистой и взбалмошной. В этом, наверное, даже что-то есть.
– Знаешь, Олежка (вот, значит, как его зовут!), иногда меня просто выводит из себя, что ты считаешь всех девушек законченными истеричками, – сердито вмешалась Кира.
– Тебя все выводит из себя, – невозмутимо ответил Олежка. – Что только подтверждает мою мысль. Хотя ладно, признаю, вы не всегда истеричны. Раз в месяц, например, вы просто настоящие мегеры.
Парни вокруг засмеялись. Крашеная блондинка с отросшими корнями и родинкой на виске скривилась, но промолчала.
– Ну что за глупые стереотипы! – снова возмутилась Кира. – Лучше бы тебе попридержать свое мнение, потому что я как раз собираюсь превратиться в мегеру.
– Готово, – Вероника протянула Матвею телефон, и он мельком взглянул на ее аватарку. Еще вчера фото ей нравилось, но сейчас оно показалось Веронике просто уродливым.
– Я подписался. Ну ладно, нам пора. Еще раз пока, Вероника. Не забудь проголосовать за меня… ой, то есть за лучшую игру, – усмехнулся он и козырнул ей. Это было что-то вроде его фишки. Остальные тоже помахали ей на прощание.
– Пока, – сказала Вероника и уныло поплелась к дому.
Неожиданно она словила себя на странной мысли. Ей вдруг действительно захотелось пойти вместе с ними. Боже мой! Ей впервые в жизни захотелось стать частью большой компании. Невероятно, но это была правда. Они были классными. Они не были пафосными и заносчивыми. Она не чувствовала себя с ними не в своей тарелке. От них исходила аура веселья, действительно искреннего веселья, а не того ленивого блаженства, которому предавались ее одноклассники, выставляющие в «Инстаграм» истории с вечеринок у бассейна с подсветкой, травку и пьяных полуголых девчонок на столах.
Шлепая по предательски сливающимся с чернотой ночи лужам, Вероника думала о том, какие отношения связывают Матвея и ту девушку, Киру. Кажется, они довольно близки…
Слава богу, за все то время, сколько Матвей ей нравился, он ни с кем не встречался, и Вероника благодарила за это высшие силы, иначе она бы просто сошла с ума. Наверное, это была еще одна из его странных заморочек. Но вдруг ей пришло в голову: то, что она об этом не знала, еще не значило, что у него никого нет. Возможно, он просто не афишировал свою личную жизнь в социальных сетях (и да, она тайно просматривала его «Инстаграм», с замиранием сердца следя за тем, чтобы случайно не поставить лайк). Но сегодня, когда она увидела рядом с ним эту девушку… Кто знает, может быть, он встречается с ней? А даже если и не с ней, то с кем-нибудь другим, а она об этом даже не догадывалась?.. Да ведь она совсем ничего о нем не знает! Все это время она была влюблена практически в незнакомца, в смутный отдаленный образ, который собирала из обрывков кратких разговоров и социальных сетей… Но что, если он совсем другой человек?!
За такими хаотичными мыслями Вероника и не заметила, как дошла до дома. Только приоткрыв дверь, она сразу же услышала громкие обрывки разговоров родителей и замерла, прислушиваясь.
– Почему ты так спокоен, Андрей? – донесся до нее мамин крик. – Боже мой, ты всегда так спокоен, что я чувствую себя законченной психопаткой!
– Потому что ничего катастрофичного не произошло, – послышался спокойный грудной голос ее папы. – У людей случаются неприятности гораздо хуже. Уверен, мы в скором времени подыщем тебе другую работу. Ту, на которой к тебе будут относиться с должным уважением.
Хоть голос отца Вероники и звучал спокойно и рассудительно, но он не мог обмануть никого из его близких.
«Бедный папа, он в своей неподкупной искренности совершенно не умеет врать» – с любовью подумала Вероника.
– Ты сам не веришь в то, что говоришь, – со вздохом сказала мама, все же немного успокаиваясь. – У меня, ты же прекрасно знаешь, не такой уж большой опыт работы. Та должность была настоящей удачей. А теперь, когда я ее лишилась… Может пройти много времени, прежде чем я найду новое место… А у нас этого времени нет. Прошу тебя, Андрей, мы ведь всегда говорим друг другу правду. Хватит меня утешать и скажи, как на самом деле обстоят дела. Все очень плохо, да?
Вероника услышала, как папа тяжело вздохнул. Его зажали в угол.
– Да уж, бывало и получше, – признался он, и его голос как-то разом поблек. – Конечно же, мы оплатим второй семестр обучения Вероники. У нас есть небольшие сбережения на крайний случай, да и каждый месяц можно понемногу откладывать. Но насчет бытовых нужд… Думаю, придется немного урезать расходы. И, конечно, ремонт машины нужно отложить еще ненадолго… Эх, если бы я раньше подыскал более оплачиваемую должность! Сейчас-то уже поздно…
– Не вздумай винить себя. В конце концов, это из-за меня мы оказались в таком положении! – решительно воскликнула мама. Вот так они и шли по жизни – кто-то из них мог дать слабину, и тогда другой непременно оказывался рядом, чтобы подставить ему плечо.
– Ты же знаешь, милый, самое главное, что мы есть друг у друга, – нежно сказала мама. – А деньги… С деньгами мы как-то справимся. Но мне так невыносимо смотреть, что нашей девочке, строящей свое будущее, приходится опираться только на себя, а мы совсем ничем не можем ей помочь…
Вероника почувствовала, что у нее подозрительно защипало в глазах.
– Ничего, многие знаменитые люди начинали свою карьеру с низов, зная, что им нужно полагаться только на свои силы, – успокаивающе сказал отец. – Наша дочь – сильная девочка. И очень талантливая. Конечно, я с большим сомнением отношусь к пути, который она избрала, и мне хотелось бы чего-то более… устойчивого. Но все же, если это делает ее счастливой…