Я заметил, что в центре мелодия звучит звонче. Повинуясь наитию, я осторожно ощупал особо голосистую доску. Раздался такой ужасающий писк, что мы едва не оглохли. Морщась и тряся головой словно пёс, только что вылезший из воды, я бросился отдирать доску. Славная девочка Вэя пришла мне на подмогу. Доска чуть поддалась, но выскользнула и заняла прежнее место.
– Вэя, так не пойдёт! Давай куном!
Мы включили генераторы потока, и мощные струи воздуха обрушились на доску. Через несколько секунд она с глухим стоном вылетела и, мы с напарниками обомлели…
– Кросни! – вздохнул Клод.
– Свен, этот кросни вы с Беримиром искали?
Староста осторожно взглянул на неожиданную находку из-за моего плеча.
– Видел бы Вас Беримир – добыть улику таким внеземным способом, как воздушный молот…
– Свен, я серьёзно – это тот кросни?
– Он самый!
Я осторожно вынул оружие, повертел. Генератор отсутствовал. Порывшись в потайных карманах, я извлёк бриллиант, найденный в квартире Возгаря. Он идеально подошёл.
– Ну, что Вы на это скажите? Я вопрошаю всех!
Присутствующие глазели на сверкающий камень, как завороженные.
– Какой камень… – прошептала Вилнесса.
– Ещё мысли будут?
– Ян, давайте пока не сообщать Беримиру о находке.
– Вы здесь староста! Для меня Беримир – обычный член общины, я не обязан подавать ему отчёты о ходе расследования.
– Да, да, конечно… – смутился Свен. – Я имел в виду…
– Вы имели в виду, что Беримир вездесущ и обязательно сунет нос в это дело. Научитесь ставить его на место. Не давайте управлять общиной вместо Вас.
– Ян, а может быть, Возгарь и Лешко были замешаны в каком-нибудь деле. Лешко устранял несправедливость на Митве и здесь тем же собирался заняться. Может быть, он хотел устранить Возгаря?
– Здравая мысль, Вэя! Или Возгарь явился к Лешко за защитой, как к борцу за справедливость. Клод, золотой наш, жду от тебя внятную версию.
– Я думаю, Возгарь и Лешко не могли быть приятелями. Вряд ли он пришёл за защитой. Наверное, Вэя права…
Парень посмотрел на меня с опаской, ожидая сердитого ответа.
– Пригрел умников на свою голову.
Я засмеялся, и Клод облегчённо улыбнулся.
Кросни я снова лишил генератора – не хотелось случайно задеть табло и выжечь себе первичный половой признак. Я на него ещё сильно рассчитывал в будущих отношениях с Вэей…
Наблюдая с откровенным удовольствием, как напарница любуется изменчивым рисунком садара, я расслабился и не сразу заметил, что Свен занят тем же – разглядывает Вэю. Упустил я его из виду… Впрочем, я быстро сыскал ему дело – попросил начитывать в кун протокол осмотра помещения.
Мы ещё немного поблуждали по квартире Лешко, но кроме одежды и незначительных предметов быта, ни на что полезное не наткнулись.
*****
Попрощавшись с Вилнессой, мы отправились на одну из центральных улиц. Именно там учитель начальной школы Любор, выйдя из библиотеки, наткнулся на школьный оркестр народных инструментов. Звуки окарины так его околдовали, что он прошествовал за детьми в боковой переулок. Домой он не вернулся. Последний, кто видел пропавшего – библиотекарь. Ему-то я и собирался нанести визит. Старосту и напарника я отправил к Любору домой, поговорить с соседями. Таким образом, я одним махом избавился и от заумника Клода и от конкурента Свена – будет знать, как глазеть на чужих девушек.
Мы с Вэей не спеша прошлись по тихой безлюдной улице с домами под старину и одинокими свечными фонарями. То тут, то там от улицы ответвлялись переулки, что делало её похожей на огромную спящую сороконожку. Вэя всю дорогу рассказывала мне о курьёзах учёбы в Академии, а я слушал рассеянно, погружённый в сладкие звуки её голоса. Библиотеку мы прошли два раза, туда-обратно.
В холле, пропахшем кожей и старыми досками, нас встретила тьма. Внезапно в глубине вспыхнула свеча.
– Нет ветра – нет света, – тоном упрёка сообщил голос из темноты.
Свеча крутанулась, искрясь от вспыхнувших пылинок, и в расступившейся мгле проявился крепкий невысокий человек в опашне. Увидев полосатый раскрашенный в розовые и зелёные цвета ловко сидящий кафтан, я предвкушал общение с завзятым чудаком.
– Прибычест, – тихо представился мужчина. – Хранитель никому ненужных знаний. А вы кем являетесь?
– Я расследую исчезновение одного человека. Моё имя Ян. Это моя напарница – Вэя.
– А-а, напарница…
Библиотекарь скептически оглядел нас. Вспыхнув, интерес в его глазах угас, словно он вспомнил, что удивляться в этом болоте больше нечему.
– Библиотека освящается от ветряка, а у нас второй день затишье.
– Сочувствую… Можно поговорить с Вами?
– Поговорить хотите? Отчего же нельзя…
Прибычест махнул рукой в темноту, призывая за собой, и его глухие шаги растворились в пыльной тьме. Лишь трескочущий огонёк плыл впереди. Вэя приблизилась ко мне на опасное расстояние.
– Боишься?
– Не-ет… немного…
За поворотом тьма расступилась, и нашим взорам открылся
неожиданно просторный зал с прозрачной в дождевых разводах стеной.
– В солнечную погоду даже приходится окна занавешивать, – похвастался библиотекарь.
– Я полагаю, минерал-хамелеон в окнах у вас тут нельзя применять.
– Артефакт… – покорно согласился Прибычест.
Он начал возиться у стола, суетливо распихивая по ящикам остатки обеда и посуду. Мы с напарницей вежливо сделали вид, что ничего не замечаем, и принялись разглядывать книги. Ими были набиты полки от пола до потолка, словно спелыми зёрнами коробочка цветка.
– Всё-таки лучше чип в голове – меньше места занимает, – неосторожно заметила Вэя и тут же поплатилась.
– Не судите о том, барышня, чего не знаете! – оскорбился Прибычест. – Ваши чипы делают из людей роботов!
– За эту девушку я могу поручиться – она не робот, – я попытался перевести разговор в шутку, но библиотекарь не сдавался.
–Мы пытаемся уберечь прошлое. Прошлое, в котором человек не был рабом техники – он стремился познать мир, что-то создать.
– Моя напарница не хотела Вас обидеть. Она человек другого поколения.
Пришлось умолчать о том, что и я не лью слёзы по эпохе «бумажной информации». Чипа у меня в мозгу, конечно, нет, но и мне не ведомо чтение книг. Весь мир с детства сосредоточен для меня в моём куне. Бикабы, которым Человечество обязано своим прорывом в обитаемую Вселенную, не имели о книгах никакого понятия. Вэя растерянно молчала, но Пребычест не унимался. Его монолог перетекал в ту плоскость, когда собеседники не нужны.
– Библиотеку по крупицам собирали – люди отдавали мне семейные реликвии. Как можно прошлое заменить чипом?
Мужчина расхаживал по библиотеке, словно щепка в штормовом море, тихо вникуда негодуя. Я решил вернуть бедолагу к реальности.
– И Любор внёс вклад в библиотеку?
Пребычест остановился посреди зала и задумчиво, словно увидел впервые, посмотрел на нас с напарницей.
– Нет, Любор был рядовым читателем. Преданным читателем. Ни дня без него не обходилось. Вот послушайте!
Он схватил с полки первую попавшуюся книгу, открыл наугад и принялся исступлённо декламировать:
– Мы – странники седой Вселенной,
идя сквозь время наугад,
насытились тропой безмерно,
но нет дороги нам назад.
Созвездий вечное распятье,
блеск всё ещё далёких звёзд
был нашим счастьем и проклятьем
средоточеньем смелых грёз.
Библиотекарь замолчал, чтоб перевести дух, но Вэя подхватила:
– Чуть в души заглянув планетам,
приблизившись к своей мечте,
мы вспомнили, что тает где-то
влекущий свет в родном окне.
Затрепетали в ожиданье
уставшие в пути сердца.
И мы постигли смысл скитаний,
кочевье в бездне без конца.
Напарница с вызовом взглянула на Пребычеста. Тот с восхищённым ужасом взирал на девушку.
– Вы знаете это наизусть?
Тут бы напарнице согласиться и покорить библиотекаря, но упрямица и не думала отступать.
– Я не учила стихи наизусть – просто запросила информацию с чипа.
– Информацию… – тоскливо протянул Пребычест, съежился и захлопнул книгу. – Люди душу обнажали, призывали следовать идеалам, а Вы – информацию запросили…
Пребычест скользнул по моему лицу взглядом, словно ища поддержки. Я развёл руками – такое поколение…
– Как звали Любора прежде? – неожиданно прервала уныние Вэя.
– Ингдем, кажется … странное имя для человека.
– Я с ним училась в Академии, он даже ухаживал за мной… Кстати, постоянно читал мне стихи. Эти были его любимые, – миролюбиво пояснила Вэя.
Пребычест мигом уловил этот реверанс в сторону поэзии и улыбнулся, а у меня похолодело в затылке – я уловил слово «ухаживал».
– Ухаживал?
– Да, – рассеянно подтвердила Вэя и печально дёрнула плечом. – Он не был создан для Академии – очень романтичный, возвышенный…
– Да-да, возвышенный, – радостно воскликнул библиотекарь. – Он подолгу сидел у меня в библиотеке, всё читал-читал. Уже стемнеет, а он бросать не хочет. Просит до конца главы подождать. Хотя тоже мог бы – информацию запросить…
Вэя пропустила укор мимо ушей. У меня разом пропал интерес разыскивать бывшего поклонника Вэи, что поделаешь – ревность.
– Вы его давно знали?
– Трудно сказать… Как библиотека открылась, так Любори появился здесь. Я был счастлив. Дело в том, что мало кто верил в нужность библиотеки – все с чипами теперь, а тут первый день и уже читатель.
– У вас чипы Беримир запретил, наверное? – полюбопытствовал я.
– Я бы и рад запретить, но это слишком дорого – достать вживлённый чип.
Заявился Беримир с Клодом. Если быть точным, моего напарника он брезгливо придерживал за рукав, словно вынул его из выгребной ямы. Библиотекарь бросился к писателю, как к родному.
– Осадите Вашего помощничка, объясните, что такое сыск. Он всех мне запугал. Что – на Михаила работаете?
Ну, набросился! Беримир вёл себя, как разъярённая кошка, которая не знает, кто ей прищемил хвост, потому зла на всех разом.
– Я и так еле терплю Вашу кампанию со всеми вашими кунами и чипами, а тут ещё людей защищать от Ваших прохвостов!
– О да, кун – это вселенское зло! Да что случилось-то, Клод?
– Может, у меня поинтересуетесь? – Беримир негодовал.
– Клод, что случилось? – вредничал я.
Клод осторожно освободил рукав и принял решительный вид.
– Я допрашивал соседей Любора. Проявил некоторую настойчивость. Спросил, чем он им мог помешать.
– Понятно – старая песня!
– Совсем нет – я просил, чтобы они пофантазировали, а они решили, что я их в чём-то обвиняю. Ещё я собирался поговорить с детьми из оркестра – они-то его последними видели.
– Не слушайте своего напарника – он всех запугивал!
Не смотря на то, что в это верилось легко, я принял сторону Клода.
– А может, это Вам, Беримир стоит объяснить – Любор-то, книжный червь, чем не угодил?
Писатель не ожидал такого поворота, но быстро прогнал удивление.
– С чего Вы взяли, что мы с Любором враждовали? Да, я не раз говорил нашему старосте, что он – дрянной учитель, потому что пропагандирует прогресс – но наши жизненные пути не пересекались.
– Значит, дрянной учитель…
За окном грохнуло и разом размыло контуры улицы. Придётся, переждать дождь в библиотеке. Почувствовав мои мысли, Пребычест указал нам на стулья – располагайтесь.
– Может быть, вам принести обед?
Я отказался от любезности библиотекаря.
– Ну, может быть хотя бы Вашего напарника покормить?
Я едва сдержал смех – обманываясь худобой Клода, его часто принимают за изнурённого работой подмастерья.
– Не волнуйтесь, Клод тоже не хочет есть.
Клод вздохнул.
– Лучше расскажите мне, – я стрельнул взглядом по Вэе –расскажите, кто такой Любор. Кроме того, что он учитель и читатель.
Пребычест тревожно взглянул на Беримира. Тот согласно кивнул.
– Я мало что знаю, – растерялся Пребычест. – Он любил читать стихи. У нас, ведь, Галасеть запрещена – вот ему и приходилось книгами пользоваться. Вот всё, что я о нём знаю.
– А кроме этого он был негодяем – внушал своим ученикам, что прогресс – это благо.
– Ну, Вашу позицию, Беримир, я понял. Разрешите нам с напарниками откланяться.
Я бы, конечно, ещё нашёл повод для разговоров, но ливень разом прекратился, словно небо захлопнуло шлюз.
Мы шагали с ребятами по влажным улицам, пропитанным резко обострившимися запахами земли, камня и размокшего дерева, и помалкивали. Вэя чувствовала моё раздражение, не находя ему причин, Клод сердито переживал грубость Беримира, а я старался гнать любые мысли, чтобы не думать о Люборе, как о поклоннике Вэи.
*****
Наволод
выбрал себе пафосное имя Повелителя Нави Страны Духов. Мнил себя великим учёным с астероида Кэ. На Новой Земле с этой мыслью расстаться не пожелал, но вместо работы проводил время на озере. Жена рассказала, как на последней рыбалке похвастался в кун, что поймал нечто грандиозное. Связь тут же пропала. Больше его никто не видел.
Ржавый трескучий поезд, больше походивший на связанные хулиганом консервные банки, чихая и хрипя, приволок нас сквозь город на самую окраину.
Я осторожно ступил на растерзанный травой перрон. Было солнечно и тепло, что отнюдь не приукрашивало, а скорее обостряло убогость окружавшего нас пейзажа.
– Невесёлое место, – высказался Клод.
– И непопулярное, – предположила Вэя. – Кроме нас, на этой остановке никто не сошёл.
– Просто вся компания поехала в ещё худшую дыру.
Я не фантазировал – вдалеке за буйным парком виднелась разъеденная ветрами и морозом водонапорная башня. Мне она казалось уже вполне привычной, но удивление всё же кольнуло. Наниматели заблуждаются, когда зовут меня разобраться в человеческих страстях – мне кажется, я никогда не пойму логику людей – как можно заново изобрести башню и даже поезд и не придумать для них краску?
Настороженно озираясь, мы отправились в путешествие. В основном я переживал за Вэю. Мне вдруг стало её отчаянно жаль – какую жизнь она себе выбрала… Все эти межгалактические помойки, заваленные рухлядью планеты, обозлённые нищетой аборигены. Хроническая неудовлетворённость от того, что дело не раскрыто. Пусть не из-за тебя, пусть виноват клиент, не давший достаточно денег, но именно ты не нашёл преступника, значит, ты – слабак, нерасторопный дурень. А какое отчаянье охватывает, когда ты понимаешь, что вот-вот ещё немного и ты у цели, что до разгадки один бросок… но тебе говорят, что средства кончились и пора возвращаться. Однажды я за свои собственные, причём последние деньги отправился за преступником на спутник планеты, схватил его и привёз на базу. Помню растерянное, в самом хорошем смысле рыло заказчика – «Мне нечем Вам заплатить», моё великодушное «Я работаю не только ради денег» и не сулящий ничего хорошего мрачный взгляд Зорда. Досталось мне от него тогда за мою щедрость…Да, случаются проблески, конечно, но запутанной тайнами тьмы до самого горизонта в нашем деле гораздо больше.
Уныние, исходящее от башни, бродило по неуютным дворам, веяло сыростью из закоулков и выло в огромных ржавых ангарах. Ребята инстинктивно жались ко мне.
Наконец кун обнаружил дом, где жил до своего исчезновения очередной потерпевший – Наволод, о чём не замедлил сообщить болезненным импульсом в вену. Впрочем, я заметил его издалека благодаря колоритным аборигенам у подъезда.
Четверо неряшливо одетых мужчин с отсутствующими взглядами сидели в разных позах прямо на земле у догорающего костра. Изрядно понаблюдав за ними, я окликнул.
– Приветствую вас! Разрешите оторвать от дела и задать пару вопросов?
Пустая тишина и полное отсутствие мимики. Помню, Свенельд утверждал, что здесь все хорошо понимают межпланетный… На всякий случай я запустил в куне перевод.
«Отдыхающие» лениво поглядели на меня, потом на напарников. Это была расслабленность аборигенов, уверенных в своей правоте только потому, что они местные.
– А мы ничем не заняты, – отозвался самый молодой. – Мы отдыхаем.
– Так как насчёт вопросов?
– Валяйте… – обронил худощавый верзила.
– Вы Наволода знали?
– Это того чудака, который всё время торчал на озере в Пустоши?
– По-видимому, да.
– Ну, видели… – пожал плечами низкорослый.
– Одного?
– Вы на бабу намекаете? – залился идиотским смехом верзила.
– Он намекает на то, чтоб мы выдали приятелей Наволода, – мрачно пояснил самый старший. – Никого мы не видели!
– Понятно… Дружеская беседа для вас непривычна. Хорошо, я попрошу Свенельда, и он пригласит вас ко мне официально.
Я демонстративно развернулся.
– Да ты не шуми, постой! – окликнул низкорослый. – Тут и тайны никакой нет. Он с Тримиром ходил на озеро.
– Это сосед?
– Вон, видите – двухэтажка напротив этого дома. Окна смотрят друг на друга. На втором этаже как раз окна этого Тримира. Пропащий он совсем. Поговорите с ним – он всегда дома, если только не в лавочке с напитками.
Шагая к дому Тримира, я готовился к встречи с последним отребьем – уж если эти примороженные обозвали человека пропащим, то как же он плох на самом деле?
Клод украдкой оглядывался на аборигенов, пока я его не одёрнул – не будь трусом.
Взойдя по шаткой лестнице на второй этаж, мы очутились перед покосившейся фанерной дверью. Я постучал, и дверь от толчков медленно отворилась. Комната, представшая перед нашим взором, оказалась столь убогой, что её и вовсе можно было не закрывать – шаткий стол, колченогая высокая табуретка, дрянная кровать. На кровати, уткнув голову в стену с облупившейся краской, лежал, по-видимому, Тримир. Крайняя степень отчаяния витала в воздухе. Мне стало жаль беднягу. Грустно осознавать, что во Вселенной планеты чередуются, но одно остаётся неизменным – человеческое несчастье. Не только человеческое, впрочем…
Я осторожно потряс Тримира за плечо. Мужчина живо вскочил. Он непонимающе таращил на меня мутные налитые кровью глаза. Его лицо показалось мне знакомым.
– Вы – Тримир?
– Да… – неуверенно прозвучал ответ в парах спирта.
– Я – детектив, это мои напарники. Могу я с Вами поговорить?
Тримир пожал плечами и присел обратно на кровать. Я счёл это приглашением к разговору.
– Вы были приятелем Наволода?
– Пожалуй… Мы с ним на озеро вместе ходили.
– Рыбачили?
Тримир засмеялся и зашёлся в кашле.
– Придумали!
– Его жена сказала старосте, что он пропал на рыбалке.
– Стерва у него жена! Он говорил ей, что рыбачит – на самом деле он опыты какие-то ставил. Он же учёный.
– Что за опыты?
– Я почём знаю.
Тримир пристально посмотрел на меня и поспешно отвёл глаза. Внезапно я впомнил его! Тримир это понял.
– Вы узнали меня?
– Вы очень изменились…
– Можете расспросить меня о прошлом.
– Я полагаю, эти воспоминания Вам смертельно надоели, точнее не они сами, а требования воскресить их.
– Ян, Вы всегда были излишне щепетильны… Хотя Вам это качество никогда не вредило.
Напарники удивлённо наблюдали за нашей беседой.
– Потом расскажите Вашим ребятам, как можно оказаться в трясине даже нормальному человеку.
– Боюсь, я не знаю – как. Когда мы с Вами расстались, Вы были успешным следователем, довольно обеспеченным человеком…
– Здесь ключевое слово «следователь»… Хотя когда-то мне казалось, что именно «человек» – причина моих несчастий.
– Где же вас так помотало?
– Не поверите – навсеми любимом Траббе.
– У меня друг там жил, потом на Землю переехал.
– На эту развалюху? Ещё один сумасшедший! – невесело усмехнулся Тримир.
– Я тоже так считал, но он прихватил с собой деньги и живёт неплохо.
– Неплохо можно жить в неплохих местах, а в этих человеческих отстойниках можно только прозябать. Хотя будь у меня достаточно гортов, наверное, мне и здесь было бы здорово.
– Куда же всё делось?
– Меня обвинили в «использовании подозреваемого в личных целях».
– Ого! Что же Вы с ним делали? – оживился Клод.
Меня насторожил интерес Клода к этому нестандартоному употреблению участника следствия.
– В самом деле, поделитесь, Тримир. А то у меня, может, вся жизнь даром прошла – ни одного подозреваемого я ещё не использовал в личных целях…
– Да ничего особенного… Был у меня под следствием дюжий молодец. Я нутром чуял, что он знает вора, либо сам украл, но получить признание не мог. А тут привезли пасту хлабо – утеплить стены камеры. Ну, Вы знаете, о чём я.
Ещё бы! Убойная смесь из сока хлабо и кальция – универсальный утеплитель. Знаменит тем, что в межпланетных тюрьмах для некоторых «постояльцев» – это дополнение к рациону.
– Меня вызвали на место очередного преступления, и я оставил его во дворе.
– Одного? – возмутился напарник.
– Двор запирался, подозреваемый был неопасен. Часа через два я вернулся, а он валяется на земле, один пакет пасты распотрошён.
– Наелся?!
– Обожрался. Не спасли… Меня некоторые давно убрать хотели, а тут такой повод!
– Я бы так не влип! – гордо заявил Клод.
– Ну, Клод, другого выхода не было, – заступилась Вэя.
– Я запер бы его в камере и дело с концом!
– Умник?
– О, да, Клод у нас всегда знает, как поступить правильно.
Напарника мой сарказм смутил. Тримир печально вздохнул.
– Я подался сюда сдуру. Мы, ведь, всего-навсего вторая волна пришлых. Нам трудней – у первых были какие-то надежды, работы полно – это они здесь всё отстроили. А нам чем занять себя? Что впереди?
– Работы, положим, и сейчас много – было бы желание. Вот хоть бы комнату Вашу в порядок привели. Кстати, Свен и Беримир были бы рады подыскать для Вас дело…
– Ха! Рады! Где Свен – он обязан присутствовать при допросе?
– Это вообще-то не допрос.
– Ну, если это дружеская беседа – что же мы на сухую сидим. Пошлите кого-то из Ваших умников. Здесь отличный делают самогон.
– Они у меня не для этого, – грубо оборвал я нахала.
– Бросьте! Все мы кончали одну и ту же Академию, знаем, что происходит на практике. Девчонка-то уже небось делит с Вами койку!
Я задохнулся от этой неслыханной наглости и боялся взглянуть на Вэю. Хорошо бы расквасить ему лицо, но, боюсь «использовать подозреваемого в личных целях».
– Заткнитесь, Тримир, а то я всё поверну таким образом, что виновны останетесь только Вы.
От своей выходки я почувствовал прилив сил и радости. И не один я – Клод восторженно взирал на меня, а Вэя благодарно улыбалась.
– Что? Вы мне угрожаете? В чём это я виновен?
– Узнаете в тюрьме. Вы же знаете, опасного преступника сначала помещают в камеру, чтоб он там пришёл в себя. Сами знаете, что там с Вами произойдёт – бабочка превратиться в куколку.
Тримир понял, что я не шучу.
– Туго у Вас и напарников Ваших с юмором. Обидчивые… Ладно, спрашивайте!
С трудом подавив гнев, я обстоятельно расспросил об их рыбалке с Наволодом. Тримир клялся, что последний раз Наволод приятеля не позвал.
– Я даже не расстроился. Он не столько рыбу ловил, сколько умничал – объяснял, какая особь, чем питается. Мне-то что – главное, что я ею собирался питаться. Наволод только дело всё портил.
– Он позвонил в кун жене и похвастался, что поймал нечто грандиозное. Что это могло быть?
– Я почём знаю? Единственное, я помню, он вёл себя как-то странно – будто хочет поймать что-то знакомое.
– Это как?
– Трудно объяснить… Словно искал он чего-то, ждал из озера. Хотите, покажу место, где мы рыбачили?
*****
Миновав утоптанную спортплощадку за погнутым решётчатым забором и огромные ржаво-красные ангары, мы попали на станцию.
Когда мы доехали до межобщинья, уже по-летнему жаркое Ярило катилось за крыши домов, оставленного позади города. Впереди на многие километры простиралась Пустошь. У горизонта в лучах заката переливалось озеро, похожее на кипящую лаву.
– Завораживает… – вздохнула Вэя.
Меня лично завораживало всё, что завораживало Вэю.
Тримир довёл нас до озера, к серому в прожилках, словно венах, камню и неопределённо махнул рукой – вот здесь рыбачили.
Чего же мог ждать на этом месте Наволод? Я всмотрелся вдаль. Вот тут-то, конечно, встроенные фотолинзы пригодились бы – картинку можно приблизить и осветлить. Ничего, кун сойдёт. Я выставил руку с куном вперёд. На экране поползла картинка, посылая сигналы в глаз. Чипованные мозги напарников их тоже поймали.
– Смотри, Ян – закричала Вэя, потирая виски. – Что-то плавает!
Я присмотрелся, поводил куном. Молодец, Вэя! Разглядела.
– Так вот чего всё ждал Ваш приятель!
Тримир принялся подпрыгивать. Чипа у него не было, а кун Беримир разрешил самый примитивный.
– Архив памяти подсказывает мне, что это ихтиозавр…Было такое огромное водоплавающее на древней Земле.
Напарники потрясённо разглядывали громадное чудовище, которое, выпрыгивало из воды и мешком шлёпалось обратно, тяжело разрывая стальную гладь.
В кун застучал Свен, отвлекая от зрелища.
– Ян, ко мне Михаил пришёл. Он кое-что интересное рассказал – хочу поделиться.
– Свен, я на берегу озера, наблюдаю нечто исключительное. Тоже поделиться хочу. Приезжайте!
– А девчонка-то всё же ничего, – неожиданно шепнул мне на ухо Тримир.
Я готов был убить мерзавца. Тот почуял мою слабость, как пёс сахарную кость. Я решил немного покуражиться.
– Не о том думаете! Соображайте, как Вы объясните пропажу Наволода. Заодно и о судьбе остальных пропавших подумайте. Дело плохо, как видите…
– Я не знаю, куда делся мой приятель! Хотите – арестовывайте, а пугать нас здесь бесполезно. Когда ты везде чужой, уже ничего не страшно.
Это я хорошо понимал.
– А про эту «рыбку» он молчал?
Тримир кивнул. Мы некоторое время молча наблюдали за пируэтами ихтиозавра.
– Ян! Приветствую Вас!
Мы поздоровались со Свеном и Михаилом.
– Полюбуйтесь! – я указал им в сторону ископаемого.
– Это Беримир завёз, – безапелляционно заявил Михаил. – Я потом себе тоже захотел экземпляр для бассейна. Не продал…
– Какой бассейн? Как – «завёз»? Откуда? Это наш-то борец с артефактами?
– Он хотел эволюцию с нуля тут начать… – пояснил Свен. – Затейник. Только испугался этого водяного монстра и решил бросить эксперименты.
– Откуда привёз?
Свен с Михаилом обменялись колкими взглядами. Староста сердито молчал, подбирая слова. Его спас Михаил.
– Я договорился с одним чудаком. Он ловит под заказ разных монстров на планетах-нулёвках и продаёт за большие деньги. Беримир знает, что я могу всё достать, вот и обратился ко мне.
– Привыкли с Беримиром дела обделывать…
– Отвыкли уже…
Если с любителем поживиться Михаилом всё было понятно, то Наволод ставил в тупик. Караулил это животное, а потом и вовсе – пропал. Слопали его что ли…
Я мельком взглянул на Михаила – его глаза тихо тлели огоньком азарта. Счёт жизни ихтиозавра на свободе пошёл на часы.
*****
Усмехнувшись, Беримир объяснил, что имя «спариватель» этот человек выбрал неслучайно) Паршивец торговал наркотиками на благополучном Бураде. Торговля шла настолько плохо, что он решил попытать счастья здесь, но не учёл наличия энтузиазма и отсутствия средств у переселенцев. Пришлось скупать излишки продуктов в хозяйствах и продавать в центре. Вечером любил залить в глотку стакан–другой в таверне, в переходе на пути к набережной. Все видели, как он туда зашёл, но покидавшим таверну его не видел никто.
Я проснулся ночью от тихого шелеста, похожего на стук росы о листья. Это было моё любимое время – можно подсмотреть удивительные вещи. Днём природа стоит, испуганная разумными существами, а ночью вздыхает с облегчением, сбрасывает маску, становится собой. Сонно щурясь, я высунулся в окно. На горизонте по ночному небу сновали ракеты – то взмывая, то приземляясь. Я с наслаждением глотнул полную грудь сладкого весеннего воздуха. Подумалось о Вэе, о прогулке по тёплой траве…
Вспыхнула шальная мысль поднять Вэю и осуществить фантазии, как вдруг сквозь угольный ажур деревьев показались искры, похожие на светлячков. Я разбудил кун и «светлячки» заговорили вполне разумно. Кун, заикаясь, сообщал отрывочные слова, из которых стало ясно – упало что-то грандиозное и немыслимо полезное. Наспех одевшись, я поспешил к «светлячкам». Прохладные шершавые ветки и гладкая листва щекотали мне лицо, окончательно смахивая остатки сна.
Я быстро миновал сад, и передо мной открылось грандиозное зрелище –посреди ровного, словно ладонь плака, поля громоздились рваные осколки космолёта. Вокруг него по полю разбрелись люди. У каждого в руке была горящая свеча. Люди что-то искали, поднимали, бросали или складывали в заплечные мешки. Сначала я не мог понять, что они ищут, пока не споткнулся обо что-то твёрдое. Я посветил куном под ноги и обнаружил кусок каменной обшивки. Такую использовали для кораблей лумы. Я почертил лучом, куда дотянулся – то там, то здесь кун выхватывал из тьмы охрупки инопланетной деятельности – детали космолёта и уцелевшие предметы пилотного быта. Зная лумов, я мог утверждать, что хозяева этих вещей давно и успешно катапультировались.
Внезапно люди пришли в движение, свечки замелькали, послышались возмущённые возгласы, среди которых отчётливо слышался голос Беримира. Я усилил в куне звук. «Убирайтесь! Бросьте! Я приказываю». В мельтешеньи всполошенных фигур я разглядел писателя. Он бросался то к одному, то к другому, пытаясь отобрать трофеи.
– Беримир! – осторожно призвал я борца с артефактами.
Писатель, запыхавшись, подбежал ко мне. Мне кажется, он даже обрадовался, встретив меня – хоть кто-то не пытается присвоить недозволенное.
– Видите, Ян! – в отчаяньи просипел Беримир. – Как эти дикари бросились за лумовскими вещами. Всё им готовое подавай!
– Может быть, это оттого, что они не хотят оставаться дикарями. Не забывайте, они прибыли с развитых планет и не хотели всё начинать заново.
Беримир с досадой отмахнулся и поспешил разгонять самых упрямых. Думаю, он не хуже меня понимал, что ничего из этого не выйдет – к утру на поле не останется ни единой существенной вещи.
Я оказался прав. Утром, высунувшись в окно, я не обнаружил на поле даже обломков космолёта.
Весна окончательно разбушевалась. Она дышала повсюду, а всё обозримое пространство щедро поливали лучи Ярила. Под сенью цветущих деревьев стояла Вэя, отлавливая тёплые блики, терпко пахнущие мёдом. У меня даже дух захватило. Я готов был любоваться напарницей целую вечность, но тут появился негодяй Клод и вырвал Вэю из этого сочного сада – наверное, позвал завтракать. С трудом подавляя в себе несколько отличные от еды желания, я ожесточённо захлопнул окно из бычьего пузыря.
После трапезы мы с напарниками отправились домой к ещё одному пропавшему – Паркуну. Клод рвался побывать в таверне, после посещения которой исчез потерпевший, но в общине злачные места открывались глубоким вечером.
Район удивлял непривычной для этого места опрятностью – новые невысокие домики, выложенные из белого полированного камня, теснились вокруг холмистой лужайки. Место производило настолько приличное впечатление, что я засомневался – мог ли бывший наркоторговец здесь обитать. Сомнения развеял сопровождавший нас Свен.
– У него было достаточно гортов. Жить под боком у богачей всегда удобно, а раздражающие намёки на свою торговлю Паркун держал при себе. Это в бедных кварталах он ходил, в каких-то лохмотьях, увешанный товаром. Здесь он выглядел вполне респектабельно.
– Переодевался?
– Конечно! Только я ни разу не видел, где.
– Где-то далеко – чтоб ни соседи, ни клиенты не видели другого Паркуна. С кем он дружил?