Мне нужно твое «да»

Глава 4

Подобравшись, Ефимия стояла перед Агнешкой Блеккуок. Сначала она полагала, речь пойдет о грядущем отборочном туре, графиня хочет ее приободрить или что-то вроде того, однако одного взгляда на благодетельницу хватило, чтобы понять: разговор предстоял серьезный.

Ефимия нервно поправила розовый атласный пояс. Накрахмаленный, хрустящий, он напомнил о потраченных Агнешкой на наряды деньгах. Девушка мысленно прикинула их стоимость – много для обычной благодарности. Выходит, графине что-то нужно. Ефимия нахмурилась. Меньше всего на свете она хотела угодить из одной кабалы в другую.

– Садитесь! – сухо предложила благодетельница, указав на кресло перед вычурным, украшенным бронзовыми накладками столом.

Ефимия упрямо осталась стоять. Глаза ее потемнели, губы сжались в тонкую линию.

Агнешка удивленно подняла брови. Прежде спасенная красотка упрямства не выказывала. А она с характером! Ведет себя словно императрица. «Ничего, – мысленно успокоила себя графиня, – согласится. Куда ей деваться?»

– Садитесь, – чуть мягче повторила она и аккуратно опустилась в соседнее кресло. Учитывая множество пышных юбок, это было непросто.

Помедлив, Ефимия последовала ее примеру и сразу предупредила:

– Если ваша милость намерена предложить мне что-то постыдное, я откажусь.

Агнешка широко распахнула глаза и в недоумении переспросила:

– Постыдное?

А девчонка не глупа, поняла – речь пойдет о плате за сказку.

– Что вы, милая, – графиня расплылась в приторной улыбке, – ничего такого. Я всего лишь хотела попросить об одной крошечной услуге. Вы ведь не станете отрицать, что с моей помощью преобразились, стали похожи на человека?

Оскорбление больно хлестнуло по щекам. Ефимии только что указали на место. Так и подмывало с высоко поднятой головой сообщить свое истинное имя, перечислить заслуги отца, но здравый смысл взял верх над гордостью. Девушка стиснула кулаки и отвернулась. Ей нельзя ссориться с матерью маршала графства, никак нельзя. И очень нужно получить рекомендации, попасть на работу в хороший дом. Однако чего же хочет Агнешка? Перебирая в голове варианты, Ефимия не находила от себя особой пользы. Уж не видела ли благодетельница ее в роли любовницы сына? Слишком уж пристально граф рассматривал девушку, оценивал лицо, фигуру. Однако во время последующих ужинов – Ефимия неизменно сидела за одним столом с Блеккуоками – Идрис не проявлял к ней особого интереса, порой и вовсе не разговаривал. Зато графиня засыпала девушку вопросами. Ее интересовало все: от ее образования, до источника доходов родственников. Приходилось мешать правду с ложью и стараться не запутаться в получившемся клубке.

И вот теперь этот пренебрежительный тон в начале и намеки на благодарность потом. И без того нервозная из-за предстоящей встречи с отборочной комиссией, Ефимия с трудом сохраняла спокойствие.

– Речь пойдет об императоре, – не стала томить Агнешка. Она пристально наблюдала за выражением лица собеседницы. – Вы ведь хотите стать его суп-ругой?

Под острым как бритва взглядом графини, казалось, невозможно было солгать, но Ефимия смогла.

– Да, – кивнула она.

Агнешка откинулась на спинку кресла и забарабанила пальцами по столу. Этот звук, равно как прямой недоверчивый взгляд, раздражал. Почему графиня тянет, не перейдет к условиям сделки? Девушка уже поняла, ее предмет – попадание во дворец. Осталось выяснить цену. Теперь она уже не понимала, святые или бесы толкнули ее под копыта лошадей леди Блеккуок. И ведь Ефимия уже ей обязана, нельзя просто так встать и уйти. Кто заплатит за кров, еду, наряды? Матушкиных ассигнаций явно не хватит.

– В таком случае мы поладим, – казалось, через целую вечность улыбнулась Агнешка и наконец перестала буравить девушку взглядом. – Мне нужно немного – чтобы вы привлекли внимание его величества. О первичном отборе не беспокойтесь, сегодняшнее собеседование – формальность, ваше имя уже внесено в списки.

– Допустим, император выберет меня. Дальше что?

Ефимия положила ладони на подлокотники, готовая в любой момент подняться.

– Не многим идет злость, – неожиданно заметила графиня и посоветовала: – Но впредь старайтесь всегда улыбаться. Гордость, высокомерие – для аристократов, милая. Не в обиду, но девушке вашего происхождения они не по карману. А взамен я попрошу отплатить за проявленную доброту. Вы же не думали, – губы ее тронула едва заметная усмешка, – что очутились в сказке лишь потому, что поскользнулись на булыжной мостовой? Это прискорбно, привело бы к ненужным слухам, но не стоит потраченных на вас усилий.

– Так извольте выразиться конкретней, миледи! – не стерпела Ефимия.

Не по карману, значит? Бросая вызов могущественной собеседнице, девушка выпрямилась во весь рост, скрестила руки на груди. Она собиралась разразиться тирадой насчет равенства их сословного положения, когда Агнешка произнесла то, что заставило опуститься обратно в кресло.

– Мне нужно сместить Ленара Горзена с поста первого министра. Уверена, любой другой человек принесет гораздо больше пользы империи, хотя бы мой сын.

Яркая вспышка. Боль. Снова боль. И страх.

Ленар Горзен, граф Митас. Она не слышала и не произносила этого имени целых двенадцать лет, но ничего не изменилось, казалось, Ефимия ненавидела его так же, как прежде.

Девушка шумно вздохнула. Пальцы скрючились, как ножки паука. Прикрыв глаза, она отогнала призраки прошлого, но те упорно шептали голосами убитых отца и братьев: «Наша кровь на его ладонях».

– Что с вами? – забеспокоилась графиня и потянулась за колокольчиком для вызова слуг. – Вам плохо?

Ефимия вдруг резко побледнела, начала часто дышать.

– Нет, спасибо, все в порядке, – словно во сне, пробормотала она. – Выпью воды – и пройдет.

– Вы больны? – настойчиво повторила Агнешка, опасаясь, что зря поставила на красотку.

Если врачи обнаружат в ней изъян, даже протекция маршала графства не поможет Ефимии попасть в столицу.

– Тут душно, – виновато улыбнулась девушка, усилием воли взяв себя в руки, – а ваша горничная слишком туго зашнуровала корсет. Благодарю, миледи, уже прошло.

Двенадцать лет назад… Врут, время не лечит, всего лишь покрывает раны тонкой корочкой. Агнешка безжалостно ее сорвала, заставив Ефимию заново пережить жуткую ночь ареста. Страшнее было лишь сообщение о смерти отца и братьев. Если бы не Ленар… Если бы не Ленар, Алан и Ролан точно остались бы живы. Отец – кто знает, но ему хотя бы должным образом вынесли приговор, а не без суда и следствия закололи в пропахшем сыростью подземелье.

«Ненавижу!» – беззвучно прошептали губы.

– Я согласна, – деревянным голосом отчеканила Ефимия. – Обещаю сделать все, чтобы первый министр лишился поста.

«Это личное, миледи, – мысленно добавила девушка. – Мне плевать на вас и вашего сына, но граф Митас ответит за каждую слезинку Анны, за каждый седой волос матери, за каждую смерть».

Бледность ушла с ее лица, даже губы расслабились.

Агнешка тоже успокоилась. Она переживала насчет исхода разговора, приготовилась уламывать упрямую девушку, а та сразу же согласилась.

– Вот и славно! – просияла графиня и таки позвонила в колокольчик. – Пусть только утро, но нужно скрепить нашу сделку бокалом игристого. Никогда не забывайте, милая, кому вы обязаны своим возвышением.

– Не беспокойтесь, я не забуду, миледи, – с фальшивой улыбкой заверила Ефимия.

Мысли ее витали далеко от гостиницы. Отбор обрел новый смысл. Ефимия продвинется как можно дальше, в этом ее желания полностью совпадали с желаниями графини. Девушка надеялась, святой Верасий направит ее руку. Пока была лишь навязчивая идея отомстить, как именно, Ефимия не знала.

Слуга в белых перчатках при дамах откупорил игристое и разлил пьянящий напиток по высоким бокалам, затем положил бутылку в ведерко со льдом. Агнешка отпустила его кивком головы и провозгласила тост:

– За наш будущий успех!

– За успех, – эхом отозвалась Ефимия.

Игристое щекотало горло.

В голове девушки царила полная сумятица. Чувства боролись с разумом и никак не могли прийти к согласию. Пришлось выпить еще бокал, чтобы хотя бы с помощью алкоголя обрести подобие спокойствия. Формальность формальностью, но перед комиссией Ефимия должна предстать максимально собранной.

Игристое все еще плескалось в крови, когда экипаж леди Блеккуок остановился у заднего входа Дома заседаний. Кучер проворно соскочил с козел и помог ей спуститься. А ведь не так давно он замахивался на нее кнутом. Напомнить? Не стоит, слишком мелочно.

Поправив зацепившуюся за вуалетку сережку, Ефимия последовала за муниципальным служащим внутрь здания. Ей даже не пришлось представляться, все и так знали: приехала ставленница маршала.

– Прошу, миледи!

Служащий с легким поклоном распахнул неприметную боковую дверь и остался стоять в полутемном коридоре.

Ефимия вошла в небольшую комнату, судя по звукам, смежную с главным залом. Там сейчас мучилась, ожидая своей участи, первая партия девушек. Неприятно кольнула совесть. Если бы Ефимия не забрала приглашение, среди них была бы Анна. «Она простит, – успокоила себя девушка. – Я ей напишу и все объясню». Стараясь не думать о расстроенной сестре, Ефимия обернулась к покрытому узорчатой скатертью столу. За ним сидели пятеро. Графа Лемара девушка узнала сразу, но не подала виду, будто они знакомы: никто не должен заподозрить подвоха. Она почтительно поздоровалась со всеми и через секретаря передала свое приглашение.

Несмотря на то что отборочный тур только начался, члены комиссии успели устать. Один откровенно скучал, второй с тоской посматривал на собственную записную книжку. Остальные, к их чести, все же проявили к Ефимии вежливый интерес, задали пару стандартных вопросов. Девушка терпеливо ответила на все, слово в слово повторив сочиненную для графини легенду. Не успевшая до конца зажить лодыжка ныла от долгого стояния, но Ефимия боялась попросить стул. Императорская невеста должна быть здорова.

– Итак, – взял слово маршал, – я полагаю, леди Феррир достойна войти в число претенденток от графства. Кто за?

Он поднял руку и требовательно обвел взглядом остальных членов комиссии. Одна за другой в воздух взмыли ладони – перечить графу никто не посмел.

У Ефимии отлегло от сердца. Она до последнего боялась, что все сорвется. Вдруг кто-то видел ее прежде или усомнится в существовании Ферриров? Но авторитет маршала сделал свое дело, никто не потребовал метрику или иных документов, подтверждающих личность претендентки.

– Готовьтесь! – покровительственно улыбнулся граф. – У вас целая неделя до отъезда. Поздравляю!

Ефимия толком не запомнила, что ответила: в голове стоял туман. Наверное, произнесла дежурные слова благодарности. Дворян учат им с раннего детства, и в случае необходимости память сама, без участия – разума, извлекает нужные слова.

Девушка покинула Дом заседаний тем же путем – через черный ход. Когда она садилась в карету, слух уловил знакомый голос. Тетка! Велев немного обождать, Ефимия обернулась на голос. Она не боялась быть узнанной: плотная вуаль скрывала лицо, а шикарное платье и карета с гербами никак не вязались с дочерью опального генерала.

Анжела стояла к ней спиной возле угла Дома заседаний и выговаривала Анне. Ее Ефимия не видела, только слышала всхлипы и робкие оправдания. Сердце сжималось, толкало открыться, успокоить сестру, но девушка мужественно терпела, лишь подошла чуточку ближе. Стоявшая в проулке карета надежно загораживала ее от цепкого взгляда тетки.

– Куда она могла податься, если не сюда? – не отставала от племянницы Анжела. – Ведь Эффи украла приглашение. Или ты его потеряла?

– Не зна-ю-у! – по-детски подвывала Анна.

– Да что ты вообще знаешь?! – в сердцах прикрикнула тетка и протянула племяннице платок. – На, утрись! Нечего и думать показываться перед комиссией с таким лицом. Видела, какие тут краса-вицы?!

– Я не хуже, – обиделась младшая девица Брок.

Ефимия улыбнулась. Вот и слезы высохли. Все же тетя – умная женщина, нашла верный способ успокоить Анну.

– Посмотрим! – буркнула Анжела и неожиданно обернулась.

Ефимия вжалась в стенку экипажа. На мгновение ей показалось, что тетка догадалась, заметила. Сейчас подойдет и вцепится в руку! Но Анжела отвернулась, только ворчливо добавила:

– Сама понимаешь, куда нам до девиц под гербами!

Девушка с облегчением выдохнула и улыбнулась. Знала бы тетка, кого назвала девицей под гербом!

– Уж постарайся, – смягчившись, напутствовала Анжела племянницу. – Без приглашения сложно, но вдруг тебе улыбнется удача? Ты, главное, подольше копайся в сумочке, сделай вид, будто случайно обронила конверт, когда подкрашивала губы. И еще раз всех расспроси, не видели ли они Эффи. Тот служащий был чрезвычайно груб, не дал посмотреть списки. Ты лучше не фамилию ее назови, а внешность опиши. Эффи – девушка эффектная, ее бы запомнили. А я тут постою, покараулю. Некуда ей деваться, только на отбор.

Ефимия в который раз в молитве возблагодарила святого Верасия и забралась в экипаж. Какое счастье, что ее провели с черного хода! Члены комиссии с Анной откровенничать не станут. Войди она с парадного входа, точно бы угодила в цепкие руки тетки. Даже если бы они разминулись, швейцар за монетку или кто-нибудь из завистливых девиц забесплатно сдали бы родным, любезно подсказали, кто и откуда привез.

Кучер взмахнул кнутом. Лошади встрепенулись, и карета покатила прочь, оставив позади Дом заседаний и раздосадованную Анжелу Брок. Пусть они выехали с другой стороны проулка, Ефимия все равно на всякий случай забилась в дальний угол, словно тетка могла неведомым образом разглядеть ее сквозь заднее окошко кареты.

«Удачи!» – послала девушка мысленное напутствие сестре. Она искренне желала Анне счастья.

Итак, с отборочным туром было покончено, однако волнение никуда не делось. С тех пор как Агнешка Блеккуок произнесла имя нынешнего первого министра, Ефимия не находила покоя. Ей снились кошмары. Снова и снова раздавался стук в дверь посреди ночи, снова и снова шестнадцатилетний Ролан отталкивал солдат от матери, снова и снова брат исчезал в кровавом тумане, которым неизменно заканчивался каждый сон. Иногда Ефимия видела отца. Эван Брок молчаливо стоял на пороге гостиной. Девушка пыталась подойти к нему, обнять, но морок мгновенно рассеивался, оставляя после себя кислый привкус во рту. И Ефимия не выдержала. Пользуясь тем, что графиня предоставила в ее полное распоряжение второй, двухместный экипаж и выдала немного денег «на булавки», она направилась в аптеку. Девушка с утра жаловалась на головную боль, выглядела не лучшим образом, все казалось невинным и естественным. Вот и Агнешка не стала задавать вопросов, когда ей доложили о поездке протеже. А зря! Вместо порошков и капель Ефимия приобрела вытяжку наперстянки, разыграв перед аптекарем целый спектакль. В малых дозах она спасала от сердечных недугов, а в больших приводила к смерти.

Глава 5

Строгое сито отбора от графства Орой прошли четверо. Отчего-то Ефимия полагала, претенденток будет гораздо больше. Воистину, ей повезло попасть под колеса кареты нужной женщины! Пусть Агнешка не так проста, лелеет собственные планы, но она помогла ей попасть во дворец, а дальше… Дальше девушка пока не загадывала. Да и разве можно думать об отборе или первом министре, когда за окном мелькают виды столицы!

Поддавшись общему порыву, Ефимия прильнула к окну, пыталась понять, изменился ли Йент за время ее отсутствия. Наверное. Маленькая Эффи смутно запомнила столицу. Еще бы, ведь ее выезды ограничивались визитами к родственникам и редкими пикниками, на которых допускали детей. Она вошла в «салонный», как его называли, возраст, когда звезда отца стремительно закатилась, и свое первое бальное платье, скромное, как и все остальные новые наряды, примерила в доме графини Малжбетен. Та проявила особое участие к обездоленной вдове и опекала ее дочерей. Если бы не она, ни Ефимия, ни Анна не преуспели бы в светских премудростях, не научились языку веера и искусству беседы с благородными кавалерами.

Спутницы девушки: две баронессы и одна маркиза – не обращали на нее внимания и наперебой спорили, чей наряд для бала Открытия лучше. Ефимия слушала их вполуха и улыбалась. Портнихи графства Орой заведомо проигрывали столичным мастерицам, если высокородным соседкам хотелось затмить конкуренток, следовало обратиться к местным кудесницам. За себя Ефимия не волновалась. Подобранные Агнешкой платья сидели безупречно. Внешность играла на руку девушке, не требовала сложного кроя или избытка украшений. На фоне других претенденток она смотрелась чужеродно – единственная брюнетка среди блондинок. То ли император предпочитал светловолосых девушек, то ли комиссия руководствовалась старинным эталоном красоты: льняные локоны и голубые глаза. Только вот у маркизы они были карими, а у обеих баронесс и вовсе зелеными, но разного оттенка.

Однако вскоре Ефимии стало не до болтовни соседок. Они проезжали мимо дома ее бывшей лучшей подруги. Интересно, где теперь Верити? Наверное, давно вышла замуж – дочь помощника военного министра не осталась бы старой девой. На мгновение промелькнуло и тут же пропало опасение. Исключено, не может Верити оказаться среди конкурсанток. Она ровесница Ефимии, значит, заведомо за бортом, не стоит бояться разоблачения. Все эти чванливые девицы никогда не видели ее и уж точно не помнили семейство Брок. Опять же Ефимии повезло, по лицу не скажешь, двадцать ей или чуточку больше. Ох, святой Верасий, в какую же авантюру она ввязалась!

Ефимия незаметно сжала кулаки. Только не мимо бывшего дома! Обошлось, карета свернула. Копыта лошадей застучали по Горбатому мосту. Здесь пахло морем, раскинувшим свои объятия за небольшой горной грядой – естественной защитой столицы от нападения с воды. Слишком далеко, чтобы запах рыбы перебил аппетит, и достаточно близко, чтобы остатки легкого бриза дарили свежесть душными летними вечерами. Именно потому здесь селились многие знатные семейства.

Судя по всему, они направлялись в загородную императорскую резиденцию. Двор не жаловал Старый дворец, слишком мрачный и сырой. Во времена его постройки больше заботились о безопасности, нежели о комфорте. Долгие столетия императоры терпели неудобства, пока дед нынешнего монарха не затеял стройку Нового дворца неподалеку от Йента. Он подошел к делу с размахом, привлек к работе лучших живописцев, архитекторов и декораторов. Именно такой дворец представляли девочки, грезя о принцах. Из окна кареты кандидатки могли разглядеть только плотные зеленые изгороди, однако и длины подъездной аллеи хватало, чтобы понять: впереди их ждет сказочное великолепие. Даже маркиза притихла, а ведь послушать ее еще пять минут назад, богаче их семейства нет в империи.

Аллея вела к двум широким корпусам в виде подковы, выходившим на площадь с фонтаном. Карета притормозила и после коротких переговоров со стражей покатила дальше, во внутренний двор.

– Добро пожаловать!

Не успел экипаж остановиться, как лакей в шитой серебряным галуном темной ливрее проворно опустил подножку. Другой мужчина, тоже одетый в черное, с вензелем императорской семьи на груди, помог девушкам сойти на мостовую.

Огромный двор походил на каменный мешок – со всех сторон только стены. Выбраться отсюда можно было через парные арочные проезды, каждый из которых охраняли часовые. Острые шпили башен пронзали небо; солнце играло бликами в стеклах. Ефимия никогда не видела столько разных окон: узких, сдвоенных, разделенных фигурными столбиками, а еще не думала, что камень может быть практически белым. Интересно, из чего возвели дворец?

– Добро пожаловать! – повторил мужчина в черном и представился: – Меня зовут Эммануэль Дидье. Я мажордом его величества. Мне поручено надзирать за отбором и обеспечить участниц всем необходимым.

– Очень приятно, – единственная из новоприбывших отозвалась Ефимия.

Она ощутила легкую неловкость из-за того, что, запрокинув голову, рассматривала стены дворца. Леди так не поступают, это невежливо по отношению к хозяину дома. В данном случае – к Эммануэлю. Однако остальные претендентки, похоже, и вовсе считали ниже своего достоинства общение с человеком без титула. Девушка мысленно их пожалела. С такими умственными способностями на отборе далеко не продвинешься. Во-первых, на столь высокий пост по определению назначали только дворян. Во-вторых, мажордом – это не вилки-ложки носить, от него многое зависит. Например, настроение императора.

Эммануэль не обратил внимания на чужие пробелы в воспитании. Ну или сделал вид. Ефимия не сомневалась: он и не такое в своей жизни повидал. Она осторожно наблюдала за ним, изучала. Опасный человек! Уже не молод, глаза умные, хитрые. С ним нужно быть настороже. Эммануэль вполне мог помнить генерала Брока, явно служил еще прошлому императору. И уж точно он встречался в дворцовых коридорах с Анжелой. Впервые Ефимия пожалела о своей броской внешности. Она Брок до кончиков ногтей, все фамильные черты в наличии. Тетка хотя бы не такая жгучая брюнетка и ростом пониже. Ох, как бы не понял! Но поздно, придется играть до конца и стараться пореже попадаться мажордому на глаза.

– Я провожу вас в крыло претенденток и коротко введу в курс дела, – невозмутимо продолжил Эммануэль и попросил следовать за ним.

Ефимия едва не совершила фатальную ошибку, поинтересовавшись: «А как же вещи?» В мире аристократов все иначе, не стоит заботиться о чемоданах.

Вопреки ожиданиям, мажордом направился не к центральному входу, а свернул к левому боковому крыльцу. Девушки зароптали, маркиза даже намекнула на неподобающий прием:

– Мы не слуги, а лучшие девушки графства!

– Безусловно, – пряча саркастическую улыбку, учтиво согласился Эммануэль, – именно поэтому вам выделили особые покои, целое дворцовое крыло, где вам никто не помешает.

«Или вы никому не помешаете», – Ефимия мысленно озвучила читавшееся между строк. Странно, конечно, зачем затевать отбор, если тяготишься потенциальными невестами. Оставалось надеяться, что претенденток не запрут по комнатам, иначе придется срочно менять планы.

Однако стоило кандидаткам переступить порог, как волнение сменилось приглушенными вздохами восхищения. Дворец надлежало бы назвать Белоснежным – внутри преобладал именно этот цвет. По украшенной медальонами мраморной лестнице, слишком широкой для второстепенной, девушки поднялись на второй этаж. Оттуда через галерею с зимним садом они попали в крыло, образовавшее одну из боковых граней следующего внутреннего двора.

– Покои претенденток. – Эммануэль указал на запертые двери, возле которых, словно часовые, вытянулись во фронт лакеи.

Ефимия нахмурилась. Выходит, участниц превратили в птичек в клетке. Пусть себе прихорашиваются, щебечут и радуют глаз в установленные часы.

– Простите, – обратилась она к мажордому, – правильно ли я поняла, что нам запрещено свободно передвигаться по дворцу?

Спрятанная на груди бутылочка с наперстянкой обжигала, кожа под ней чесалась. Казалось, будто пробка потерялась, и часть содержимого затекла под лиф, но Ефимия понимала: это всего лишь нервы.

– Отчего же, – удивленно глянул на нее Эммануэль. На мгновение девушка пожалела о своем вопросе, испугавшись узнавания, но обошлось. – Вы ни в чем не ограничены, миледи. Хотя, право, я не знаю, что вам может понадобиться.

То есть прямого запрета нет. Уже хорошо.

– Я люблю гулять перед сном, – взмахнула ресницами Ефимия, старательно пряча свою радость. – Так, немного пройтись по парку. Заверяю, я буду осторожна и никого не потревожу.

– Можете гулять, сколько вам вздумается, миледи, – милостиво разрешил Эммануэль.

Остальные девушки многозначительно переглянулись. Наверняка решили, будто Ефимия рассчитывает подкараулить императора.

Распахнув двустворчатые двери, мажордом провел их в большой зал, напоминавший гаремный дворик из романов. Декораторы постарались максимально точно воспроизвести заморский декор, не поскупились даже на маленький фонтан. Струя воды вытекала из мраморной раковины и через другую, большую по диаметру, уходила обратно в трубу. Рядом поставили кадку с карликовой пальмой.

– Зал одалисок. – Эммануэль обвел рукой экзотическое помещение. – Место общего сбора участниц отбора. Здесь же объявляются имена выбывших кандидаток. В соответствии с расписанием, – мажордом зашелестел извлеченным из внутреннего кармана листом бумаги, – вы должны появляться в зале утром и вечером, в девять и в шесть часов соответственно.

– Зачем? – подала голос одна из зеленоглазых баронесс. – Разве каждый день станут отсылать по две девушки?

– Понятия не имею, миледи. Я всего лишь отвечаю за ваш комфорт.

Ефимия понимала: мужчина лукавит. Все Эммануэль прекрасно знал, но специально притворялся обычным исполнителем. Наверняка и оделся как обычный слуга, для того чтобы понаблюдать за девушками и поделиться выводами с императором. Явись мажордом в парадном камзоле, участницы принялись бы жеманничать, стремились выставить себя в лучшем свете.

– А кто проводит отбор? Неужели сам император? Или, может, первый министр? – не унималась баронесса.

– Со временем узнаете.

Эммануэль оказался тем еще лисом, мастером уклончивых ответов. Выходит, первоначальные выводы верны, и он не столько заботился об их комфорте, сколько наблюдал.

– А теперь, уважаемые леди, я готов выслушать ваши пожелания и по возможности их выполню.

Пока остальные девушки подробно перечисляли свои требования, а мажордом их тщательно записывал, Ефимия отошла в сторонку. Какая разница, яблоки или груши подадут на завтрак, ей подойдет и то и другое.

Мозаичные панно на стенах чередовались со шкафами, наполненными разного рода диковинками. Ефимия рассмотрела каждую вазу, каждую статуэтку, не подозревая, что за ней следят. Не снизу – сверху. Как у любого, пусть даже стилизованного, восточного парадного помещения, у Зала одалисок имелся секрет: второй этаж. Попасть туда можно было из крохотной каморки без окон. Четырнадцать ступеней, и ты беспрепятственно наблюдаешь с узкого балкона за тем, что творится внизу.

За выступом полуколонны притаился мужчина лет сорока. Разделенные косым пробором каштановые волосы были чуть короче с одной стороны и длиннее, прикрывая мочку уха, с другой. Глаза цвета предрассветного неба пристально следили за мажордомом и за претендентками из графства Орой: Ленар Горзен, граф Митас, не привык упускать ни единой детали. Однако сейчас он оделся так, чтобы никто не заподозрил в нем первого министра. Черный – беспроигрышный цвет. В нем тебя принимают за слугу и не замечают. Впрочем, лицо Ленара не вязалось с выбранным образом. Слишком много властности в острой линии подбородка, слишком много силы в тонких, но одновременно чувственных губах. Высокие скулы, едва тронутая загаром кожа и утонченные, вытянутые пропорции тела выдавали аристократа. Но черный на то и черный, что не станешь рассматривать выбравшего его человека.

Императорский дворец – нечто большее, чем просто набор комнат. На самом деле их и вовсе два. Второй прячется внутри первого, опутывает залы потайными ходами, секретными комнатами. Претенденткам на руку монарха предстояло выдержать гораздо больше испытаний, нежели они полагали. Ленар, как никто другой, знал, что только наедине с собой человек сбрасывает маску. Он намеревался заглянуть в душу каждой девушки.

– А вы, миледи?

Ефимия вздрогнула, не сразу сообразив, что обращаются к ней. Палец замер на выпуклости керамической плитки. Какой яркий мак! Красный как… кровь.

– Она какая-то деревенщина! – не удосужившись перейти на шепот, отпустила едкий комментарий маркиза. – Еще и без титула, всего лишь Феррир.

Молчать Ефимия не собиралась:

– Все мы когда-то были «всего лишь». Ваши предки тоже не родились с серебряной ложкой во рту.

– Род Торней насчитывает двенадцать поколений, – высокомерно заметила маркиза.

Обе баронессы притихли, с интересом наблюдая за перепалкой. Мажордом пока не вмешивался. Складывалось впечатление, что Ефимия, сама того не желая, участвовала в первом испытании.

– Всего двенадцать? – усмехнулась она, с удовольствием нанеся удар оружием соперницы. – В моем их четырнадцать.

– Боюсь, вам это не поможет, – не желая признавать поражение, пробурчала маркиза. – Император не опустится до бесприданницы, он выберет девушку из хорошей семьи.

Ефимия невозмутимо пожала плечами:

– Каждая из нас способна стать первой дамой империи.

Соперница испепелила ее взглядом и, отвернувшись, попросила Эммануэля:

– Если это возможно, поселите ее как можно дальше от меня.

– Конечно возможно, – эхом разнесся по Залу одалисок голос сверху. – Причем так далеко, что вы больше никогда не встретитесь.

Ленар вышел из тени полуколонны и оперся ладонями об оградительный барьер. Точно так же с балкона взирал бы на подданных император: идеально прямая спина, несгибаемая воля в глазах, нескончаемая уверенность в каждом жесте. Неудивительно, что девушки взволнованно зашептались: «Его величество!» Все, кроме Ефимии.

Память – занятная штука. Мы можем забыть имена предков, но до смерти не расстанемся с мимолетным запахом духов. Ефимия Брок и Ленар Горзен виделись лишь однажды, но у девушки не возникло и тени сомнений, кто перед ней.

Тот день у Ефимии ассоциировался с запахом пролитого чая на пальцах. Стоило недавно назначенному первому министру войти, он наполнился полынной горечью.

Соболезнования Ленара резали слух. Ложь от первого до последнего слова! Как у него хватило наглости открыть рот?! Всем известно, благодаря кому мертв генерал Брок и его сыновья. Близким даже не позволили попрощаться с ними, на следующий день после трагической попытки освобождения отправили в ссылку.

Почему Ленар не уродлив? Душа обязана накладывать отпечаток на тело. Где бородавки, глаза-бусинки, заплывшее жиром тело? Ефимия старалась, но не находила в первом министре изъянов. Слишком красивый, слишком притягательный для врага.

Девушка порадовалась, что Ленар высоко и не заметил смятения чувств в ее глазах. Сверху она казалась такой же чуточку смущенной и воодушевленной, как остальные. На самом деле в ушах стоял шум, Ефимия смутно понимала, что происходит. Кажется, маркизе не повезло. Спесь и длинный язык отправляли красотку домой. Ленар недвусмысленно намекнул, что высокомерие среди конкурсанток не поощряется.

– Во дворец прислали лучших. Здесь нет случайных девушек, все они избранные, равные. Эммануэль, – мажордом почтительно склонил голову в ожидании указаний, – пожалуйста, распорядитесь, чтобы завтра утром девушку отправили домой. Чванливой аристократке никогда не стать императрицей.

– Но, ваше величество… – опешила маркиза и с мольбой обернулась к Эммануэлю.