Мне нужно твое «да»

Тот и не думал ей помогать, замер каменной статуей.

– Ваше величество неправильно все поняли! – Девушка отчаянно пыталась остаться во дворце. Запрокинув голову, она присела в реверансе и нацепила на лицо виноватую улыбку. – Мы всего лишь обсуждали родословные друг друга. Я ни в коей мере…

– Я все прекрасно понял, – оборвал ее Ленар и озвучил окончательный приговор: – Готовьтесь к отъезду, миледи. В отборе вы больше не участвуете.

Второй этаж опустел – первый министр скрылся за потайной дверью.

Опозоренная маркиза в досаде кусала губы. Спутницы искоса посматривали на нее, но не решались открыто торжествовать: вдруг им тоже прикажут паковать вещи?

– Такое случается, – флегматично прокомментировал мажордом. – Отбор – дело серьезное, а его сиятельство – глаза и уши его величества.

– Так это был не император? – разочарованно ахнули претендентки.

Больше всех расстроилась маркиза. Еще бы, унижалась, строила глазки – и не Вардену.

Ефимия отвернулась, пряча презрительную ухмылку. На что надеялись эти курицы, если спутали монарха с министром? Остальные наверняка подготовились, изучили распорядок дня его величества, подкупили слуг, чтобы оказаться рядом с Варденом во время прогулок.

– Нет, с вами говорил его сиятельство первый министр Рдожа граф Митас.

Поникшие девицы воспрянули духом. Они явно надеялись очаровать Ленара и с его помощью заполучить благосклонность императора. Их план играл на руку Ефимии: все решат, что ее интерес к первому министру вызван теми же причинами. На самом деле она хотела разрешить терзавшие ее противоречия. Ефимия поймала себя на мысли, что окончательно запуталась. Раз так, жизненно необходимо выяснить подноготную Ленара, прочитать бумаги по делу отца.

Глава 6

– Ну, как они тебе?

Откинувшись на спинку обтянутого кожей кресла, на Ленара в упор уставился его ровесник. Тоже шатен, сероглазый, с едва намеченной линией усов и крохотной бородкой. Первый министр устал просить его императорское величество избавиться от сомнительного «плевка» на подбородке. Увы, монарх не желал ничего слушать и старательно прятал за сомнительной растительностью ямочку, по его мнению, не вязавшуюся с квадратным подбородком. Якобы с ней Варден превращался в мягкотелого юношу. Ленару оставалось только смиренно пожимать плечами. При всем желании высокий, с хорошо развитой мускулатурой император не сошел бы за сопливого поэта, особенно когда хмурился. Тогда и без того низко посаженные брови придавали ему сходство с медведем.

Они росли вместе, давние товарищи по играм, и теперь вместе же стояли у руля власти.

– Да так… – Состроив кислую мину, Ленар отправил в рот очередной кусок куропатки. – Вы же знаете, мне не по душе эта затея.

Ужинать в присутствии императора – великая честь. Ужинать в его покоях без свидетелей – признак безграничного доверия. Граф порой шутил, что превратился в одну из фавориток Вардена. Он видел императора в неформальной обстановке гораздо чаще, чем любая из них.

– Брось, мы одни, к чему условности? Или боишься, что из-за шкафа вылезет моя матушка?

Варден рассмеялся и указал на массивный книжный стеллаж.

– Вряд ли. – Ленар тоже улыбнулся. – Мне известны все дворцовые ходы. Тут их нет.

– Ой ли? – лукаво покачал головой император. – Тебе следует внимательнее изучить старые планы.

Он позволял себе дурачиться только в обществе графа, с удовольствием на время забывал о тяжести короны и ответственности, которую она накладывала.

– Вторгаться в покои императора? Как можно?! Строители бы не посмели.

Плечи Ленара расслабились. Он устало потянулся, сбрасывая напряжение минувшего дня.

Судьба свела будущих друзей детьми, когда обоим было по девять лет. Отец Ленара пристроил его пажом к наследнику престола. Он единственный из погодков, таких же мальчишек из благородных семейств, сумел задержаться у трона и сделал блестящую карьеру.

– Оставим в покое тайные ходы, давай о девушках, – вернулся к прежней теме император и налил себе еще немного вина. – Матушке следовало самой ими заняться, это ее затея. Сущий фарс! Если ей так хотелось меня женить, посватались бы к той же принцессе Флафской. Поговаривают, она чудо как хороша. Мне без разницы, жена и жена, лишь бы не дура и не уродина.

– Отбор укрепит твою власть.

Ленар сделал паузу и, убедившись, что его «ты» принято благосклонно, продолжил:

– Не забывай, после восстания осталось много недовольных. Кое-кто считает, ты допустил непозволительную жестокость, казнил невиновных…

– Хватит! – Кулак императора с силой ударил по столу. Звякнула посуда. – Не желаю слушать! И не пытайся сделать вид, будто ты к этому не причастен, – язвительно добавил Варден. – Под каждым именем и твоя подпись.

Ленар повинно склонил голову. Он понимал, сейчас надо промолчать.

– Ладно, – все еще злясь, буркнул Варден и пригубил вино, – я понял. Девица – символ примирения с собственным народом. Но если уж я приношу жертву во имя бес знает чего, то имею право знать, что получу взамен.

– Есть парочка хорошеньких. – Движение челюстей возобновилось, но первый министр держался настороженно, пристально следил за собеседником. – Особенно мне понравилась одна брюнетка.

– Ну? – Варден оперся подбородком о сложенные «домиком» ладони и взглядом велел графу продолжать. – Не томи! Комплимент из твоих уст – неслыханная роскошь. Или девушка украла твое сердце? Ну, – будто над кабинетом недавно не разразилась буря, лукаво подмигнул император, – признавайся! Когда наконец появится женщина, которая тебя утихомирит?

– Увы! – в притворном сожалении развел руками Ленар. – В моей постели достаточно женщин, обременение в виде жены мне не требуется. Толку с нее! Одни расходы и головная боль. Любовь и вовсе самая опасная из болезней.

– Ленар, Ленар! – укоризненно покачал головой монарх и налил приятелю вина, окончательно стерев неприятное послевкусие ссоры. – Когда нам было восемнадцать, ты говорил иное.

– В восемнадцать я был глупым юнцом. Ничего в кармане, ничего в голове, одни идеалы. А жизнь, знаешь ли, ничего общего с книжками не имеет. Дай сюда! – Он отобрал у Вардена бутылку. – Я пока твой подданный, мне и разливать.

– Ты мой друг, – поправил император. – А твой идеал звали Дианой. Не отвергни она тебя, давно бы обзавелся детьми.

– И хвала небу! – отсалютовал венценосному приятелю Ленар. – Как представлю, что женился бы на ней, вздрогну. Любовница приятнее жены. Она всегда ласкова и предупредительна, рада любому вниманию. И от нее просто избавиться, когда надоест. А теперь представь жену. Вечно болит голова, вечно не хватает денег. То новый выезд, то цвет лент на шляпке не тот. А дети? Сморщенные, вечно вопящие! Хорошо, если сразу мальчик, иначе придется раз за разом вливать в себя галлон вина, чтобы навестить давно опостылевшую супругу. Так что прости, но я предпочитаю умереть холостым.

– Счастливец! – Тень набежала на лицо Вардена. – А мне, увы, скоро предстоит целовать супруге руку по утрам и слушать рассказы об очередных недомоганиях.

– Девушки не так плохи, – поспешил успокоить приятеля граф, – уверен, какая-нибудь да приглянется.

Немного помолчав, он признался:

– Я позволил себе вмешаться и выставил одну чванливую дуру. Надеюсь, ты не в обиде?

Маркиза Торней наделала шуму. В прямом смысле этого слова. После ухода Ленара она закатила жуткий скандал, требовала встречи с императором. Пришлось увезти ее силой. Императрице-матери доложили, что девушка серьезно больна. Таким образом вопрос о возможном возвращении был закрыт.

– Я полностью доверяю твоему чутью. Но, – Варден поднял указательный палец, – необходимо подстраховаться. Ты говорил о восстании… Я не хочу неприятных сюрпризов.

– Придворный маг завтра же осмотрит претенденток. Должен же он отрабатывать деньги, которые ты ему платишь?

Мужчины дружно рассмеялись и чокнулись бока-лами.

Магия – вещь редкая, даже штучная, но отрицать ее наличие глупо. Кто-то из недругов императора мог подослать носителя смертоносного дара или снабдить его проклятой вещью.

– Как думаешь, – Ленар вспомнил о более низменных, но эффективных способах убийства, – никто отравленный кинжал не припас? Женщин обыскивать не принято…

– Кто сказал? – хмыкнул Варден, рассматривая на просвет бокал. – Мне все можно, и я собираюсь это сделать.

– Поднимется скандал, – цокнул языком граф. – Императрице-матери это не понравится.

Он обязан предупредить, хотя целиком и полностью разделял принципы венценосного друга. Женщины – вовсе не всегда эфемерные, падающие в обморок создания, среди них полно отравительниц и наемных убийц. Первичный отбор проводили тщательно, но вдруг кому-то из родственников монарха не терпится занять трон? Императорская фамилия – это не только Варден и его мать, а множество двоюродных и троюродных кузенов и кузин, которые при удачном стечении обстоятельств могут на законных основаниях примерить корону.

– А мне не нравится конкурс, – буркнул император, – поэтому матушке придется проглотить недовольство. Обычная разумная предосторожность.

– Полагаю, сразу после проверки можно провести официальную церемонию знакомства, – предложил Ленар.

Варден скорчил рот в скорбной гримасе.

– Двадцать девять чопорных девиц, я и матушка. Брр!

– И половина двора. – Первый министр без-жалостно разрушил ореол мученика у собеседника. – Это больше испытание для девушек, нежели для вас.

– Вот как? – поднял брови монарх. – Двадцать девять раз выслушать имя, двадцать девять раз поцеловать руку, пожелать удачи. Хочешь, поделюсь счастьем? Отдам половину.

– Уволь! – протестующе замахал руками Ленар. Он едва не поперхнулся от нахлынувших эмоций. – Мне хватает развлечений.

– Ужели? – Варден отодвинул тарелку с горкой птичьих косточек. – Что-то не припомню, когда ты в последний раз веселился!

– Не время, – тяжко вздохнул граф и тоже покончил с трапезой. Сработало впитанное с ударами тростью гувернера правило: нельзя есть, когда старшие, в данном случае монарх, встали из-за стола. – Нужно всех и вся контролировать.

– Решено! – Император поднялся, с шумом отодвинув кресло. Ленар тенью повторил его движение. – Ты танцуешь с моими невестами.

– Но…

Граф с трудом скрыл досаду. Он строил совсем другие планы на бал Открытия.

– Именно так, – повысил голос монарх. – И не спорь! Это дело государственной важности, потом потискаешь Катарину. Пригласишь парочку девушек, понаблюдаешь. Начнешь… А хоть с той брюнетки, которую мне сватал. Кстати, почему?

Ленар напряг память. Брюнетка… Ах да, из графства Орой. Красивая, неглупая, интересуется искусством. Но что-то в ней смущало. Дело во взгляде, которым она его одарила. Там не было привычного обожания или страха, так смотрел бы мужчина, оценивая соперника, решая, как с ним поступить. Потом она спохватилась, превратилась в обычную смущенную провинциалку, но Ленар запомнил ее мимолетную суровость.

– Как угодно вашему величеству.

Граф склонился в глубоком поклоне. Его терзали сомнения, не собирался ли Варден приударить за Катариной, пока Ленар обхаживает участниц отбора. Маркиза Плее слишком эффектна, чтобы не привлечь внимания монарха. Катарина, в свою очередь, вряд ли откажет императору.

– Что-то ты не рад! – поджал губы Варден. – Не любишь танцы? Давно ли?

Ленар предпочел промолчать. Может, Варден и друг, но прежде всего он император.

Позвонив в колокольчик, монарх велел неслышно возникшему слуге убрать со стола. Когда он удалился, Варден предложил приятелю выпить немного горького ликера:

– Он улучшает пищеварение.

– В твоем возрасте? – Ленар скептически поднял бровь.

Тень ревности никуда не делась, но граф старательно гнал ее от себя, не желая портить вечер.

– Особенно в нашем возрасте, мой друг. – Варден, посмеиваясь, похлопал его по плечу. – Когда еще много ешь и пьешь. Так почему ты вдруг невзлюбил танцы?

– Отчего же, я не люблю совсем другого – развлекать по приказу.

Император нахмурился, а потом понимающе кивнул.

– А, все дело в малышке Катарине, – сладко растянул ее имя Варден, не оставив сомнений в своих намерениях. – Стареешь! Прежде ты не боялся потерять женщину. Так недолго лишиться должности.

– Кого же ты назначишь на мое место? – Первый министр стойко воспринял намек на отставку, наоборот, будто желая ее ускорить, сел, заложив ногу на ногу. – Дай угадаю!

Он задумчиво почесал подбородок.

– Кто засахарил твои уши лестью? Граф Корби? Нет, стой! Конечно, какой я дурак – лорд Марлоу! Недаром его сестра столь усердно трудилась в постели.

– Ты играешь с огнем! – насупив брови, предупредил император. – Я стерплю многое, но все же…

– Прости, – развел руками Ленар и принял подобающую позу, – ты даже не первый в списке охотников за моей головой. Не переживай, я никогда не забуду, что ты император. Именно поэтому я буду танцевать с твоими женщинами, улыбаться и осыпать их комплиментами.

– Давай уже выпьем, Ленар! – со вздохом покачал головой Варден. – Иначе договоримся до синих звездочек.

Он отпер скрытый деревянной панелью тайник и, поколебавшись, извлек пузатую зеленую бутыль.

– Порой ты несносен! – признался монарх, звякнув фужерами. – Мне действительно хочется отправить тебя в отставку, но потом я вспоминаю, что другого такого первого министра не найти, и прощаю.

Больше опасных тем в императорском кабинете не поднимали. Приятели расположились у камина и, потягивая зеленую, напоминавшую колдовское зелье жидкость из хрустальных фужеров, сплетничали о дамах.

* * *

На половине претенденток тоже не спали. Кто-то грезил о короне, кто-то скучал по дому, кто-то радовался возможности хотя бы одним глазком взглянуть на дворец.

К Ефимии тоже не шел сон. Прильнув лбом к стеклу, она смотрела на тонущий в темноте парк, вход в который освещали мигавшие на легком ветерке – факелы.

На крышке секретера лежало начатое письмо. Ефимия не могла продвинуться дальше первой строчки. «Дорогая Анна…» Как объяснить сестре, почему Ефимия так поступила? Что можно написать, а о чем лучше умолчать? И как быть с Ленаром Горзеном? Даже в отсвете факелов виделся его силуэт. Казалось, протяни руку – и коснешься плеча. А еще лучше шеи, чтобы одним движением… Но девушка слишком хорошо понимала, что не сможет, не сделает.

Зачем он здесь? Зачем она подняла голову, увидела его? Гораздо проще бороться с абстрактным первым министром. Агнешка Блеккуок только спасибо скажет за отравленный чай. Можно ведь и не убивать, всего лишь сорвать какое-нибудь важное заседание… Или таки до смерти?

Ефимия стиснула виски и обернулась к секретеру. Нужно закончить письмо. Анна грезила дворцом и не простит, если сестра хотя бы не опишет свои покои. Ефимия усмехнулась. О, это целый дворец во дворце! Только ванная комната размером с их спальню. Помимо нее имелась скромная гардеробная без окон, спальня и гостиная. Везде шелк, благородные породы дерева.

Девушка обмакнула перо в чернила и, задумавшись, поставила на бумаге жирную кляксу. Ну вот, придется переписывать! Хотя о чем тревожиться, о двух словах?

– Все, хватит! – Скомкав испорченный лист, Ефимия отправила его в корзину. – Само провидение пытается помешать тебе сделать глупость. Забыла, что все письма просматривают? Или, думаешь, адресом не заинтересуются? Довольно с тебя придворного мага!

Девушке не давал покоя прокатившийся по крылу претенденток слух. От него сосало под ложечкой. Проверка! А у нее наперстянка… Как ее объяснить? Соврать, будто страдает сердечным недугом? Нет, это верный способ очутиться по ту сторону дворцовых ворот. Эх, знать бы, способны ли маги проникать в мысли!..

Но если бы проблемы ограничивались волшебством – Ефимия едва не опозорилась, когда служанка готовила ее ко сну. Девушка понятия не имела, что слуги обращались с аристократками как с куклами, не позволяли самой надеть ночную рубашку. Сестры Брок привыкли мыться и шнуроваться самостоятельно, и отказ Ефимии вызвал у горничной недоумение. Той удалось списать все на усталость и позволить себя раздеть, иначе бы прислуга активно судачила о странной претендентке. Спасибо, Ефимия успела спрятать бутылочку под подушку. Нужно поискать более надежный тайник.

Убедившись, что ее секрет цел, девушка вернулась к окну, уставилась на темный парк. Она и не заметила, как на запотевшем от дыхания стекле возникли две упрямые буквы – «ЛГ».

Серые глаза, бросавшая вызов устоям прическа, умение сразу ухватить суть вещей, как в случае с маркизой.

Ефимия в сердцах стерла инициалы первого министра и, потушив свечу, забралась в постель.

Святые угодники, зачем она думает о нем как о мужчине? Без разницы, красив он или уродлив, низок его голос или высок, Ленар – враг. Словно ища поддержки, девушка стиснула в пальцах бутылочку с ядом. Не помогло, граф упорно не желал превращаться в безликий образ.

– Интересно, – Ефимия перекатилась на спину, – сколько у него женщин? Наверное, много. Он стоял там, наверху, такой уверенный, неотразимый. Привык, что все его слушаются, смотрят на него с обожанием. Ничего, – неизвестно кому пообещала девушка, – я собью с него спесь!

Воображение живо нарисовало картину: Ефимия в той же ночной рубашке лежит на огромной кровати и, подперев щеку ладонью, смотрит на Ленара. Полуобнаженный, он разметался на простынях. Пот стекает по тяжело вздымающейся груди. Ефимия улыбается, любуется его гладкой кожей, рельефными мышцами. Девушка нахмурилась и рывком села на кровати. Дворец дурно влиял на нее, прежде Ефимия за собой подобных фантазий не замечала.

– Что же это такое! – Девушка в сердцах ударила рукой по одеялу. – Везде проклятый Ленар! Если он начнет соблазнять меня во снах, видят святые и Создатель, я придушу его на балу!

Ефимия пару раз вдохнула и выдохнула. Отпустило. Она переволновалась, не рассчитывала сразу же встретить первого министра, только и всего. А постель, мужчина… Так ведь Ефимию собирались выдать замуж, вот в голове и смешалось.

– Интересно, каков император? – Девушка снова улеглась на спину. – Такой же, как на ассигнациях? Говорят, он был помолвлен, но принцесса Марианна скончалась от чахотки. Наверное, император очень ее любил, раз женится только спустя семь лет. Даже матушка по отцу столько траур не носила.

Первая помолвка Вардена состоялась вскоре после того, как в Рдоже погасили последние очаги восстания. Принцесса Марианна только-только вошла в брачный возраст, но императрицей не стала, скончалась в том же году. Шептались, будто родные скрывали ее недуг, надеялись успеть породниться с могущественными соседями.

– Главное, не упасть в обморок: корсеты при дворе шнуруют туго. С остальным справлюсь. Реверанс у меня практически идеальный, танцую неплохо. Спасибо графине Малжбетен, она не поскупилась на учителей. Наверное, потому, что Создатель не послал ей дочерей. Графиня не раз повторяла, как хотела бы родить девочку, но увы, она и сына-то выносила с трудом.

Хм, Ефимия, кажется, придумала, куда спрятать наперстянку. Вон та декоративная ваза отлично подойдет. Девушка еще вечером убедилась: служанки не утруждали себя, проходились метелкой только снаружи, а внутри скопилось достаточно пыли. На первое время сойдет, а потом Ефимия что-нибудь придумает.

Глава 7

Гостиная полнилась ароматом женских духов. Еще бы, в ней собрались все двадцать девять соискательниц руки императора! Обмахиваясь веерами, они сетовали на слуг, не желавших отворить окно.

– Простудимся мы, как же! – скорчила гримасу одна из девушек злобно зыркнув на ливрейного лакея в дверях. – Сказали бы прямо: боятся, что сбежим.

– Как думаете, – обратилась к ней миниатюрная шатенка с пятнами смущения на щеках, – среди нас действительно ведьма?

– Вряд ли! – усмехнулась блондинка и обратилась к сидевшей напротив Ефимии: – Если бесов маг не объявится через полчаса, я выброшусь в окно. А вы?

Девица Брок улыбнулась:

– Пожалуй. Но я бы на вашем месте говорила тише. Нас слишком много, а место невесты – всего одно.

– Полагаете, самоубийство превратится в убийство? – Судя по лукаво сверкнувшим глазам, собеседница оценила ее шутку.

– Я бы не стала рисковать. Уверена, все девушки идеально воспитаны…

– …но хорошее воспитание мгновенно испаряется, когда дело касается мужчины, – закончила за нее блондинка. – Однако шутки шутками, а это настоящая душегубка!

Ефимия согласно кивнула. Гостиная подходила для камерных чаепитий на пять-шесть человек. Оставалось только гадать, почему участниц отбора собрали здесь, а не в том же Зале одалисок. Позабыв об этикете, девушки уселись вплотную друг к другу, однако места все равно не хватало, многим приходилось стоять. Ефимии повезло. Она пришла в первых рядах и в качестве приза получила кресло.

– Может, это тоже испытание? – продолжила словоохотливая блондинка. – Мы жалуемся, бурчим, а через дырку в ковре за нами пристально наблюдают.

Сидевшие рядом Ефимия и стеснительная шатенка дружно обернулись к шпалере со сценой из рыцарского романа. Показалось, или дама на ней моргнула?

– Элизабет Сомерсби, – представилась блондинка и по-мужски протянула Ефимии руку. – Единственная дочь графа Экта. Сорвиголова, негодная наследница и прочее.

Она рассмеялась и задорно подмигнула девушкам.

Сорвиголова? А по виду и не скажешь – голубой шелк, чуть тронутые розовой помадой губы, романтичные локоны. Но стоило Элизабет открыть рот, как истинная натура брала свое. Ефимия сразу прониклась к ней симпатией. Она догадывалась, что Элизабет участвует в отборе не по собственной воле. Наверняка настоял отец.

– Мирабель Арно, – в свою очередь представилась шатенка и, покраснев еще больше, хотя, казалось, куда уже, добавила: – У меня титулов нет, мой отец – простой лорд.

– Сколько же вам, милое создание?

Элизабет заподозрила, что стеснение девушки продиктовано не только волнением и воспитанием.

– Шестнадцать, – чуть слышно призналась Ми-рабель.

Нижний порог допустимого возраста. Видимо, отец очень сильно хотел видеть дочь императрицей. Но вела себя Мирабель и вовсе на четырнадцать, та же Анна не стушевалась бы. Ефимия на минутку представила сестру на месте новой знакомой. Анна наверняка бы велела сделать локоны-пружинки и начесать волосы на затылке, чтобы казаться взрослее. Она подсмотрела прическу на одном из приемов леди Малжбетен и с тех пор копировала для каждого бала, куда их приглашали. И уж точно бы Анна не краснела, наоборот, без умолку болтала и перезнакомилась со всеми соперницами. Ну и раз сто повторила, кто станет императрицей.

Кивнув собственным мыслям, Элизабет озвучила собственный возраст:

– Мне восемнадцать. А вы? – обратилась она к Ефимии. – Как вас зовут, откуда вы? Придется развлекаться светской беседой, раз маг задерживается. Не узоры ковра же рассматривать!

Девушка на краткий миг замялась, но тут же улыбнулась, прогоняя тревогу. Вздор, Броки не знались с Сомерсби, уж точно не настолько, чтобы изучать их родословную. Когда Элизабет вошла в брачный возраст, тела обоих братьев давно истлели в могиле, поводов для пристального интереса нет, опасаться нечего.

– Ефимия Феррир. Боюсь, – вздохнула она, – на вашем фоне я старая дева. Мне целых двадцать лет!

– О, это вовсе не недостаток! – заверила Элизабет и придирчиво осмотрела собеседницу.

На миг показалось: узнала! Сердце подпрыгнуло к горлу, на щеках едва не расцвели предательские пятна, такие же, как у Мирабель. Но наследницу графа волновала внешность, а не происхождение.

– С такими глазами у вас наверняка отбоя от женихов нет. Правильно, не торопитесь. Брак – дело серьезное. Вот так потеряешь голову, поверишь сладким речам, влюбишься в линию подбородка, а он уже обобрал до нитки и развлекается в супружеской постели с любовницей.

Ефимия отвела глаза. Невольно Элизабет попала в точку, с одной лишь разницей – они с тем мужчиной никогда не принадлежали друг другу.

Пальцы цепко сжали веер. Перед глазами на мгновение возник шатен на втором этаже Зала одалисок. Моргнув, Ефимия прогнала видение и сосредоточилась на другом: заплаканном, осунувшемся лице матери. Помогло.

– О, похоже, кто-то успел украсть ваше сердце! – Элизабет оказалась проницательной.

– Дело прошлое. – Девушка поставила жирную точку в обсуждении своей личной жизни. – Но вы правы, я не тороплюсь связывать себя узами брака, хотя претенденты были.

Ефимия порадовалась, что собеседница не стала расспрашивать о родителях. Хотя и так понятно, если не хвастаются титулами, то их нет.

– Ох, неужели к вам сватались, а вы отказали? – осмелилась спросить робкая Мирабель.

Она смотрела на Ефимию с таким восхищением, что стало смешно. Подумаешь, смелый поступок – не согласиться стать чьей-то женой! Оставалось надеяться, что и Анне хватит духу отказать Льюису Бару, если тот вздумает переключиться на младшую сестру. Может, они дочери предателя, бесприданницы, но не потеряли чувства собственного достоинства. Если бы Льюис хотел жениться на Анне, сразу бы ее и обхаживал. Там уж дело сестры, Ефимия бы не вмешивалась.

– Да, и не единожды.

– Я тоже, – призналась Элизабет. – Отбор спас от очередного навязчивого жениха. Как вспомню о Жаке, вздрогну. Брр!

Она передернула плечами.

– А я бы не смогла, – вздохнула Мирабель. – Если бы отец сказал, пошла.

По рядам кандидаток пробежала волна оживления, заставив троицу дружно вытянуть шеи. Неужели начинается? Стоявшие ближе к дверям кандидатки зашептались, дружно поправляя прически. Повинуясь всеобщему порыву, Ефимия тоже потянулась к волосам, но вовремя отдернула руку. Это не привычная коса, вряд ли она без посторонней помощи сможет заново соорудить конструкцию из локонов и шпилек, увенчанную малой диадемой. Их полагалось носить всем участницам отбора. А еще яркие ленты через плечо разных цветов. Ефимии досталась зеленая. Она догадывалась: ленты придумали для удобства императора. Так он мог легко различать девушек, не утруждаясь запоминанием имен.

Слуги почтительно распахнули двери, впустив в гостиную низенького пухлого мужчину. Ефимия не сдержала вздоха разочарования: она представляла мага другим, высоким, сухопарым. Одевался мужчина тоже как смазливый фаворит какой-нибудь принцессы, этакая райская птичка, отъевшаяся на имперских харчах. За магом тенью следовали двое: Эммануэль и незнакомый мужчина с блокнотом в руках, наверное, секретарь.

– Доброго утра, дамы! – поздоровался волшебник. – Позвольте представиться: Клод Варнус, придворный маг его величества. С нашим любезным мажордомом вы уже знакомы. Помимо него нам помогает господин Эрнест Хомос, секретарь вдовствующей императрицы.

Клод выбрал не лучшее обращение, о чем ему не преминули напомнить несколько острых взглядов. Маг смахнул их, словно крошки со стола, и объяснил дальнейшие действия:

– Я стану по очереди вызывать вас в соседнюю комнату. Господин Хомос, – секретарь поклонился, – все тщательно запротоколирует, а господин Дидье проводит успешно прошедших проверку девушек в парк, к ее императорскому величеству. Она изъявила желание на день принять вас в штат своих фрейлин.

Вот и первое испытание.

Ефимия быстро составила план действий: не спорить, улыбаться, предупредительно исполнять поручения. Не так уж сложно для той, которая терпела насмешки деревенских мальчишек в первые годы ссылки.

– Вопросы, барышни?

Клод обвел взглядом собравшихся и, удовлетворенно кивнув, в сопровождении секретаря удалился в соседнюю комнату. Что там, разглядеть не удалось: дверь быстро закрыли. Возле нее стражем замер Эммануэль. Напрасно любопытные просили приоткрыть тайну, мажордом упрямо молчал. Дождавшись, пока претендентки успокоятся, он извлек из внутреннего кармана список и начал вызывать по одной девушке в алфавитном порядке. Мудро: все равны, никаких обид. Мирабель отправилась первой, Ефимия оказалась последней. Чем меньше кандидаток оставалось в гостиной, тем больше она нервничала. Когда и Элизабет скрылась за дверью, в горле и вовсе резко пересохло. Что там? Как все происходит? Обратно никто не возвращался, значит, комната проходная.

И вот она осталась одна…

Ефимия в волнении смяла юбку. В голову лезли мрачные мысли. Вдруг горничные таки заглянули в вазу и нашли бутылочку с наперстянкой? Тогда никакой проверки нет, девушек сразу проводили в парк, а вот Ефимию дожидался конвой. Очень удобно – приказать назвать ее фамилию последней, чтобы без шума арестовать.

Ну вот, она уже наматывает локон на палец. Если дальше так пойдет, начнет кусать ногти. Нужно срочно отвлечься, перестать столь явно нервничать.

Наконец прозвучало:

– Леди Ефимия Феррир.

Девушка поднялась и нарочито спокойно направилась к почтительно распахнутой двери. За ней оказался не портал в преисподнюю, даже не магическая лаборатория, а самый обычный кабинет. Мирно тикали часы, кокетничали пастушка и пастух на каминной полке, сдержанно улыбались со стен дамы и кавалеры в старинных нарядах. Никаких солдат, разгневанного императора и пыточных тисков. Ефимия окинула быстрым взглядом стол и с облегчением выдохнула. Если бы наперстянку нашли, то выставили бы на всеобщее обозрение как главный пункт обвинения.

Клод Варнус расслабленно устроился в кресле в левой части комнаты. Справа, на небольшом подиуме, зажатом между полками с книгами, что-то усердно писал господин Хомос. При появлении Ефимии он на краткий миг поднял голову и снова углубился в работу.

– Присаживайтесь, пожалуйста!

Клод указал девушке на свободное кресло. Его развернули так, чтобы сидевший оказался лицом к придворному магу. Придерживая юбки, Ефимия осторожно опустилась на предложенное место, поборов желание сложить руки на коленях.

– Все достаточно просто. – Маг не сводил пристального взгляда с ее лица. – Вам нужно молчать и не двигаться до моей команды.

И только? Ефимия была чуточку разочарована. Она полагала, Клод проколет ей палец, станет изучать под лупой ее кровь.

Ефимия кивнула:

– Я готова.

На самом деле она до дрожи боялась грядущей проверки.

Когда Клод зашел ей за спину, девушка намертво вцепилась в подлокотники кресла. Ефимия даже зажмурилась от страха, но прошла минута, другая, а страшные слова не прозвучали. Казалось, вообще ничего не происходит. Ефимия осторожно скосила глаза и удивленно нахмурилась. Клод водил руками возле ее головы. Вряд ли он дурачился – зрителей нет, выходит, действительно колдовал. Испугавшись, что маг прочитает ее мысли, Ефимия принялась мысленно считать: некогда она то ли слышала, то ли читала о подобном способе сбить с толку ментала. Когда все закончилось, девушка успела дойти до ста. Клод вернулся в кресло и велел секретарю поставить возле фамилии Ефимии «птичку».

– Все в порядке, миледи, – заверил он. – Проверка – сущая формальность. Не в обиду, но я еще не встречал ни одной женщины-мага. А если бы Создатель вдруг наделил представительницу слабого пола даром, она бы не прошла отбор строгой комиссии.