– Это же мешок Джонатана!
Зера устало вздохнула.
– Да, мы иногда крадём вещи из деревни, – она позволила Лиссе вырвать мешок из рук. – И не только из деревни… Но нам некуда деваться, ничего своего у нас нет.
Лисса почти не слушала. Она рассматривала ткань, два пятна. И вспомнила, где видела её совсем недавно. Норей положил его на подоконник, когда Зера выгоняла его из дома после встречи с Господином горных дорог. От страшной догадки по коже пробежали мурашки.
– Зера… в нём Норей принёс белку?
Та коротко кивнула.
– Я не понимаю… Он убивает их, а потом приносит, чтобы ты хоронила? Это у вас… развлечение такое?
Лисса чувствовала, как во рту пересохло, как промокли ноги и как её бьет дрожь. Вдруг даже милая, тёплая Зера показалась не такой приветливой и доброй.
– Не смей делать из Нора монстра! – Зера сверкнула глазами, но её черты разом смягчились и на губах снова появилась улыбка. Она говорила осторожно и ласково, точно с ребёнком. – Я уже рассказывала, что мы стали ветрами из-за слабостей. Слабость Нора – смерть. Он её боится. Он был сиротой, никому не нужный, голодный и озлобленный. Он взмолился об избавлении – каком угодно, но только не о смерти. Духи наказали его за трусость: сделали самым жестоким и холодным ветром. Понимаешь? Он не хочет убивать их. Он даже не может смотреть на мёртвые тела. Но и не может бросать их в лесу. Считает, что виновен в их смерти. А я, знаешь ли, мастер рыть могильные ямы.
Она усмехнулась и пошла вперёд. На её щеке блеснула слезинка. Но голос был ровный, и Лисса подумала, что её подвело зрение. Она обернулась, чтобы последний раз бросить взгляд на странное кладбище.
Над камнями мелькнула птица. Она полетела прямо в стену тёмных елей и исчезла в ней. Может, там можно спуститься с горы.
– Не думай, что я так легко меняю свои решения, – проговорила вдруг Зера, остановившись у двери дома. – Просто ты мне нравишься и я не хочу, чтобы ты надумывала. Мы не были хорошими людьми, но пытаемся стать ими сейчас. Хотя бы для кого-то.
***
Следующий день прошёл так спокойно, что к обеду Лисса забыла о чужих стенах и событиях до. Зера заставила Нора прочистить дорожки, чтобы Лисса и Дерек могли спокойно перемещаться. Он продул в сугробах тропки, обернувшись ветром.
Лисса помогала Зере разбирать одежду и ткани с чердака. Ворох тряпья вынесли на расчищенный от снега стол – его вытащили на улицу, потому что в домике Нор и Дерек снова рисовали на стёклах. От разнообразия тканей и фасонов у Лиссы кружилась голова: тончайшие шелка, плотная шерсть, вышитые блестящими нитками узоры, полупрозрачные камни. Она лишь изредка вспоминала, что всё это богатство было где-то украдено. Лисса боролась с желанием примерить каждое платье.
– Зера, посмотри, – она потянула из вороха ткани плотный бархат. – Какой красивый зелёный цвет.
– Тебе нравится зелёный? – поинтересовалась Зера, едва взглянув на находку.
– Да. Его у нас мало…
Платье наверняка принадлежало сказочной царевне, не иначе. Глубокий зелёный цвет выгодно подчеркивали серебряные и голубые нити вышивки на длинных рукавах и вдоль выреза. Поблёскивали маленькие бусины. Платье сияло, точно покрытое чешуёй изумрудного дракона из детских сказок Лиссиной бабушки. И оно было целым. На нём не было ни единой потертости, не говоря уж о дырках или оторванных рукавах.
– Зера!..
Лисса подскочила к девушке, приложила платье к её плечам и залепетала:
– Прошу! Прошу тебя, примерь. Ради духов леса, мне кажется, оно тебе так подойдет!
На лице Зеры отразилась смесь замешательства, ужаса и радости. Она бережно приняла платье и скрылась в избушке. Через секунду оттуда вышли Дерек и Норей, бледный и испуганный.
– Где она взяла это платье? – спросил Нор. Лисса удивилась, насколько человечно, обычно и обеспокоенно звучал его голос.
– Здесь, – она указала на сильно поскудневшую кучу одежды и уже хотела было поинтересоваться, что его так взволновало, как воздух неподалёку от них начал меняться.
Сначала появился глубокий зелёный цвет. Потом – персиковая кожа Зеры, ставшая на фоне платья чуть бледнее. Подол утопал в снегу. Наверное предполагались туфли на каблуке, а не босые ступни. И всё же… Всё же Зера была прекрасна. Она отворачивалась и старалась ни на кого не смотреть, от чего волны медовых волос спадали вперёд, прикрывая вырез, и ловили, переливаясь, солнечные лучи.
– Какая ты красивая! – восхитился Дерек. – Ты похожа на царевну-весну!
Зера бросила на него беглый взгляд и одарила тёплой улыбкой.
– А может, ты сможешь растопить весь снег? – уточнил мальчик.
– Это вряд ли, – тихо ответила Зера, изящно подхватила подол и сделала несколько шагов. Она двигалась так грациозно и спокойно, будто не поменяла лёгкую свободную ткань на тяжёлый бархат, будто длинная юбка, утекающая в сугроб, нисколько не стесняла её движений.
– Тебе так идёт, – Лисса коснулась локтей Зеры, не в силах оторвать от неё взгляда. – Ты очень красивая. А платье как будто по тебе сшили!
Зера наконец подняла глаза. Они светились счастьем, но в то же время блестели от слёз. На её щеках проступили розовые пятна. Заметив замешательство на лице Лиссы, она отступила на несколько шагов и закружилась.
Лисса услышала потрясенный вздох, искоса посмотрела вбок и увидела Норея. Его губы остались приоткрытыми. Серые глаза светились восхищением – любая девушка в деревне мечтала поймать на себе такой взгляд. И вместе с тем что-то в лице Ветра Лиссу смущало.
Юбка струилась зелёными волнами. Точно в снегу проросла трава, усыпанная голубыми цветочками.
– Ты самая красивая девушка, которую я только видел! – воскликнул Дерек. Лисса закивала.
Зера вдруг засмеялась. Под её ногами таял снег. Стремительно обращался в воду, ловил солнечные лучи и отражение зелёной ткани. Стало теплее.
– Ты точно сможешь всё растопить! – Дерек подпрыгивал от восторга. – И наступит весна! Наконец-то наступит весна!
А потом всё исчезло.
Зера растворилась мгновенно. Её тело распалось на мельчайшие частицы воздуха, и зелень платья сменила режущая глаза белизна. Лисса зажмурилась – казалось, в морозном воздухе ещё звенит смех – а когда открыла глаза, увидела Норея, присевшего на корточки перед лужей. Он провел над ней рукой. Прежде, чем поверхность воды покрылась тонким мутным ледком, Лисса успела выхватить его взгляд в отражении. В серых глазах читались детский страх и сожаление.
– Ты зря настояла, – тихо сказал он.
– Почему?
Норей выпрямился и вгляделся в её лицо. Ей стало не по себе. Некстати подумалось, что Ветер был высоким, даже выше Джима.
– Если это связано с её прошлой жизнью…
– Она тебе рассказала?
И пока Лисса подбирала слова и пыталась понять, что именно она знает о прошлом Зеры, Норей буркнул что-то невнятное и обернулся ветром, окатив Лиссу волной снега из ближайшего сугроба.
– Прости, – Дерек приблизился. Вид у него был виноватый.
– За что?
– Я сказал, что Зера самая красивая. Но ты тоже очень красивая! Просто Зера, она… знаешь… другая…
И он поманил пальцем, чтобы Лисса к нему наклонилась. Она, улыбаясь, присела на корточки. Но услышала совсем не то, что ожидала.
– Зера – принцесса! Её королевство далеко отсюда, оно разрушено. Но она принцесса! Она сбежала из дома и превратилась в ветер. А когда вернулась, прошло много лет и все её родные уже умерли.
– Дерек… как ты это узнал? Ты уверен, что…
– Когда ты спала, а я уже проснулся, но лежал с закрытыми глазами, я услышал их разговор. Они обсуждали какое-то королевство. Зера говорила, что «их символику» стёрли и что «памяти о них не осталось совсем». У неё был очень грустный голос, с нами она так не разговаривает.
Дерек замолчал.
– А что дальше?
– Ну, мне захотелось есть и жарко стало. Я больше не мог притворяться и «проснулся». Но я спросил у Нора про королевство. Он сказал, что Зера жила там сто лет назад. А когда её семья умерла, королевство умерло с ними.
Лисса нахмурилась. Она видела перед глазами лучезарную улыбку Зеры и не могла поверить, что так выглядел человек, который потерял всех своих близких.
– Пойдём в дом, – сказала она, понимая, что пауза затянулась. – А то ты замёрзнешь.
– Не-е-ет, – довольно протянул мальчик, но покорно пошёл следом. – Нор сказал, что я скоро вообще не буду мёрзнуть и…
Мысли Лиссы крутились только вокруг Зеры. Голос Дерека таял в морозном воздухе, и она почти его не слышала.
***
Лисса вернулась в домик, когда солнце уже село за соседние вершины. После обеда, когда Дерек уселся рядом с Нором рисовать, она вышла на улицу, чтобы лучше осмотреться. Глубоко внутри Лисса все ещё понимала, что может столкнуться с Господином горных дорог и что это будет нежеланная для неё встреча. Но чем дольше она протаптывала тропинки вокруг его дома, тем спокойнее себя чувствовала. Он не появлялся почти сутки. Лисса даже начала подозревать, что этот крошечный домик – пристанище одних Ветров.
Никаких признаков дороги, по которой можно спуститься с горы, не обнаружилось. С теневой стороны дома Лисса нашла уже знакомую запорошенную лавочку, а с другой, солнечной стороны – деревянную лестницу. Она вела на чердак. Подняться туда Лисса не решилась.
Поняв, что перед домом обрыв, она решила проверить звериное кладбище. Аккуратно обошла камни и с надеждой приблизилась к елям. Они росли неправдоподобно близко друг к другу. Лисса даже провела по лапам рукой, потом залезла под них и ощупала кору – настоящие. Деревья не были иллюзией, как она в тайне надеялась, но явно не росли здесь просто так. В природе не существует стен, сплетённых из еловых лап. Какие-то деревья обязательно погибли бы из-за недостатка питания и места. Лисса решила вернуться сюда рано утром с чем-то острым: может, удастся пробить дорогу.
Возвращаясь в дом, Лисса мысленно искала в нём предметы, похожие на топорик. Но стоило ей отряхнуть ноги и переступить порог, как размышления испарились. Она увидела Зеру, сидящую перед камином.
– Ты вернулась, – обрадовалась Лисса.
Зера подняла глаза. Её внешний вид никак не изменился. На лице не отразилось ни печали, ни беспокойства. Она снова надела платье из лёгкой газовой ткани, теперь дымчато-розового цвета. Если бы Лисса не узнала о её прошлом от Дерека, то не смогла бы различить крошечные слезинки в уголках медовых глаз.
– Прости, мне нужно было подышать свежим воздухом, – пробормотала Зера так уверенно, будто её слова не были бессмыслицей. – Спасибо, что закончила с уборкой.
До конца вечера Лисса из-под ресниц следила за Зерой и боролась с желанием поговорить с ней – может, извиниться за настойчивость, – но Ветер вела себя, как ни в чем не бывало. Зелёное платье исчезло.
– Если бы Зера растопила лес, – сказал Дерек, кутаясь в одеяло, – представь, как было бы здорово. Мы могли бы познакомить Зеру и Нора с Джимом, и с Джоном, и с Мэгги.
– Было бы здорово, – улыбнулась Лисса, но сердце болезненно сжалось.
– Думаю, Зере это под силу, – уверенно сказал мальчик, закрывая глаза.
– Может быть. Спи.
Лисса нежно погладила Дерека по голове. Когда её пальцы скользнули по его щеке, она одернула руку. Дерек, уже провалившийся в дрёму, недовольно застонал и повернулся на бок. Две белые пряди над его ухом стали видны отчетливее.
***
Лисса спала плохо и проснулась до рассвета. Небо едва-едва окрасилось в фиолетовый, когда она, накинув плащ, вышла из домика. Пальцы обхватывали шершавое древко маленького топорика с чердака: Лисса всё же залезла туда.
Стоило закрыть дверь, как стих треск огня в камине и громкое сопение Дерека. Их сменил странный звук, знакомый и незнакомый одновременно. Он был похож на щебетание птиц, которые изредка прилетали в деревню. Только сейчас пение было громче, будто за домом сидела целая разноголосая стая. Мелодия сплеталась из тоненьких ниточек, каждая из которых звучала по-своему, по-особенному. Лисса прикрыла глаза, представляя себе этих птиц: наверняка необычных, больших, с цветными перьями. Таких птиц нет в лесу. Местные певцы куда хуже этих.
И вдруг всё стихло. В мгновение на гору опустилась тишина.
Лиссе показалось, что она оглохла.
– Я не могу… не могу, это всё, что у меня осталось.
– Зачем хранить то, что причиняет тебе боль?
– Оно – моя память. Мне кажется, я всё забуду, если оно исчезнет.
Голоса принадлежали Зере и Норею. Её был непривычно серьёзным, его – непривычно тёплым. Они даже не пытались говорить шёпотом, уверенные, что гора спит.
– Ты сойдёшь с ума от этих воспоминаний.
– Тогда тебе придётся сопровождать Дигори одному, – усмехнулась Зера.
Лисса выглянула из-за угла домика лишь на мгновение, проиграв борьбу собственному любопытству. Ветры сидели на лавочке, которую она видела днём. Зера прижалась к груди Нора, уткнувшись в него, будто даже плача. Он обнимал её. И в касании его ладони чуть выше её локтя виделись такая большая забота и нежность, что трудно было поверить. Тепло и свет Зеры как будто перетекали в него, в его кожу, в его насквозь проледеневшие вены.
– Я этого не допущу, – спокойно сказал Нор и второй рукой ласково погладил её по голове.
Зелёное платье соскользнуло с колен Зеры и осталось лежать в снегу.
– Пока ты сама не устанешь быть Ветром, я не дам тебе исчезнуть, – говорил Нор в золотые волосы Зеры. – Я обещаю.
Лисса отшатнулась и поторопилась вернуться к двери. Слёзы жгли глаза, а сердце болезненно сжималось. Под плащ пробирался холод, который она чувствовала отчётливее, чем когда-либо.
Глядя на Зеру и Нора, Лисса вспомнила Джима, их последние объятья перед его охотой, редкие в последнее время дружеские посиделки. И его постоянные упрёки из-за веры в Господина горных дорог. Сейчас, вопреки собственным ожиданиям, она не чувствовала торжества. Пусть лучше бы они с Джимом продолжали ругаться, чем платить за доказательство безопасностью Дерека и жизнью вдали от родной деревни. Пусть лучше бы она была рядом с Джимом сейчас.
Может, если бы Джим был таким понимающим, как Нор… Но Лисса тут же себя одёрнула. Отказ от сказок позволил Джиму выстроить вокруг себя безопасную изгородь, защищающую от памяти и надежды. Такую же изгородь он пытался создать вокруг Лиссы.
И как бы сильно Лисса ни злилась на Джима, она сильно скучала по нему.
– Как думаешь, кто из них старше?
Раздался сиплый полудетский голос. Лисса испуганно попятилась, озираясь по сторонам.
– Я здесь, на крыше. Сейчас спущусь. Не бойся, сегодня я тебя не трону.
Это «сегодня» заставило Лиссу мысленно боязливо усмехнуться. В животе образовалась болезненная пустота. Было страшно, но Лисса вспомнила о топорике. Она до сих пор сжимала его рукоять.
– Не бойся, – повторил Господин горных дорог, выходя из-за угла дома. – Я сегодня добрый.
– Сегодня?
– Да, – он посмотрел туда, где едва-едва светлело от солнечных лучей фиолетовое небо. – Солнце скоро взойдёт.
– Ты бываешь добрым, только когда светит солнце?
– Да.
В его голосе была такая непосредственность, что Лисса нахмурилась. Будто она заранее должна была знать о том, когда и как у него меняется настроение.
– Зачем тебе топор? Ты хотела сбежать? Здесь обрыв, а срубить деревья за домом ты не сможешь. Хотя попробуй – я не запрещаю. Но у тебя всё равно ничего не получится.
– Почему?
Господин горных дорог пожал плечами. Лисса отметила, что его глаза прозрачно-голубые.
– Пойдём, можешь попробовать срубить ели за кладбищем, – сказал он. На последнем слове голос дрогнул.
Не дожидаясь согласия, Господин скрылся за углом. Лисса поспешила за ним, соблюдая расстояние и сильнее сжимая топорик в руке. Внезапная приветливость сбивала с толку. Непосредственность и простота подкупали – хотелось найти подвох.
Из-под тёмно-синего плаща мелькали пятки. Правая бледная, чуть розовая из-за соприкосновения со снегом и мокрая. А левая – абсолютно белая, без единого следа воды или намерзших льдинок. Как будто ступал ею по воздуху.
«Может, он тоже ветер, как Зера и Нор?» – подумала Лисса, но тут же забыла об этом предположении.
Поле с камнями осталось позади. Перед ней выросли изумрудные ели. Господин горных дорог взмахнул рукой. Снег, окружавший его и Лиссу, зашевелился, стёкся в одну точку и вырос в гору, невысокую и плотную. Господин забрался на неё и сел скрестив ноги.
– Это твоя магия? – поинтересовалась Лисса, осматриваясь. Вокруг них появились островки мерзлой земли.
– Да. Ещё я умею замораживать воду, покрывать инеем деревья и создавать снег – но это только ночью.
– И насылать метели, – пробормотала Лисса, вспоминая долгие снежные вечера в таверне или доме Мэгги.
– Нет, с ними мне помогает Нор.
– Я всегда думала, что это ты принёс вечную зиму в наши края.
– Так и есть, просто не один: я повелеваю холодом, могу облачить его в снег или лёд. С остальным мне помогают Ветры. А ты думала, зачем они мне нужны?
Лисса пожала плечами: она ничего не думала об этой странной компании. Последний раз искоса взглянув на Господина горных дорог, она уже хотела было начать рубить дерево, как заметила, что полы тёмно-синего плаща распахнулись. На тёмно-коричневой рубахе – такие носили в деревне – алел вязаный шарф.
– Мне никогда не дарили подарки, – сказал Господин горных дорог и добавил бесцветным голосом, – спасибо.
– Я рада, что тебе понравилось.
– Он такой тёплый. Я хоть холода и не чувствую, но носить его приятно. Я бы хотел подарить тебе что-то в ответ. Только я не знаю, что может тебе понравиться. У Зеры много платьев… Но тогда получится, что подарок от неё, а не от меня.
Лисса смутилась – рассуждения Господина горных дорог слишком отличались от его угрюмого, пугающего молчания прошлой ночью – и повернулась к дереву. Когда она ударила по стволу, ничего не произошло. Лезвие не оставило даже следа, хотя было безупречно острым – Лисса проверила на деревяшках, валявшихся на чердаке рядом с топориком.
– Почему ты не ушла с Зерой? – в голосе слышалось детское любопытство.
– Когда?
Лисса поняла, что он имел в виду, но продолжала упрямо и молча бить по стволу.
«Вот и подвох», – думала она.
– Когда была возможность, пока не пришли мы с Нором, – Господин криво улыбнулся. – Ты бы сидела сейчас с Мэгги и Зверем, или в таверне, или с Джимом…
Голос его становился ниже и взрослее с каждым произнесённым именем.
«Ну конечно он знает», – пронеслось в голове Лиссы вместе с изображением окна, за которым бушевала метель. Тогда ей привиделся силуэт в тёмном плаще.
– Дерек спал, я не могла уйти без него. И не уйду.
– Жаль… Значит, тебе придется остаться здесь до конца жизни.
– Это ещё почему?
Лисса со всей силой и негодованием ударила по нижней, иссохшейся ветке. И вновь ничего не произошло.
Господин заговорил, глядя на дом:
– Раз ты не хочешь уходить без мальчика, будешь жить здесь с ним – если, конечно, никто из нас не убьёт тебя. Но я тебя не трону – это будет мой подарок.
– «Из нас»? Разве Зера…
– Зера, – тут же оборвал Господин. Он повернул голову и скользнул по лицу Лиссы синим взглядом, – никого и никогда не тронет. Нор тоже. Ты можешь им доверять. Ты же человек. Тебе нужно плечо, на которое можно опереться.
– А ты кто?
– Почти не человек уже.
И снова его слова звучали по-детски непосредственно. Теперь это пугало.
Лисса не успела открыть рта, не успела поднять топорик, как налетел сильный ветер. Два ветра – два потока, сильных и быстрых. Тёплое и холодное воздушные течения окутали её, потом потянули тёмно-синий плащ в сторону. Господин едва усидел на сугробе. И ветер исчез. Из воздуха появились Зера и Норей.
– Что вы делаете? – спросила Зера, скрестив руки на груди.
Господин спрыгнул в снег и расправил плащ так, чтобы он закрывал всю фигуру.
– Вы долго, – заметил он, – наша гостья почти сломала топорик.
– Зачем ты это делаешь? – спросила Зера у Лиссы.
– Я разрешил ей попробовать сбежать, срубив лес, – ответил за неё Господин. – Но, как понимаете, ничего не вышло.
Норей усмехнулся.
– Дигори, ты ведёшь себя отвратительно, – Зера говорила мягко и строго, как с детьми. – А ты, Лисса, пообещай, пожалуйста, больше не делать так. А если бы мы скинули тебя случайно? Я бы себе не простила. Пойдём в дом. Раз ты проснулась, будем готовить завтрак.
– Я тоже хочу попробовать человеческий завтрак! – заявил Господин, разворачиваясь на пятках.
– Как будто ты их не ел, – заметил Нор.
– Ел, конечно, но это было давно, лет пятьдесят назад.
Они, переговариваясь, зашагали прочь. Когда миновали кладбище, Господин словно что-то забыл, остановился и повернулся. Он сложил руки у рта в рупор и крикнул:
– Лисса, ты очень похожа на бабушку!
А потом раздался мужской смех. Дружный. Громкий. И издевательский.
Лисса выронила топорик. Сердце или душа – что-то, что находилось в грудной клетке – больно сжималось, дрожало, болезненно ударялось о тело. Задрожали руки. Приходилось хватать ртом ледяной воздух. Лисса судорожно искала спасение в мыслях о сне: она проснётся, она проснётся.
Она проснётся.
– Зера, – проговорила Лисса, с трудом вылавливая из памяти слова. – Зера, что происходит? Причём тут моя бабушка? Почему он… Кто он?
– Идём в дом.
***
Дигори не любил людей. Это он понял в пять лет, когда услышал в свой адрес первую шутку. Она ещё не была наполнена желчью, не сопровождалась издевательским смехом, как почти все после, но запомнилась. «Хромой бездельник». Эти слова бросили мимолётно, беззлобно и почти сразу забыли. Но Дигори окатило пламенной волной стыда и гнева. Он больше не выходил на улицу в тот день.
Он взрослел. Хромота становилась заметнее, шутки искреннее, а Дигори – злее. Когда мальчиков начали привлекать к охоте, брали с собой в предлесье, Дигори смотрел на них с завистью. Взрослые утешали: кто-то должен защищать оставшихся в деревне женщин. Они улыбались, хлопали его по плечу как своего но Дигори знал: это лицемерие. Они все проклинают его. Они смеются над ним за спиной. Конечно, кому хочется обеспечивать «бездельника».
В свою компанию его охотно принимали девчонки. Когда дела по хозяйству заканчивались, они высыпали на улицу, лепили снеговиков, строили в сугробах домики и играли в дочки-матери с мальчишками помладше. Дигори они всегда приветствовали радостным смехом и махали ему ладошками в цветных варежках. К пятнадцати годам их уличные игры почти не изменились. Разве что Гвеннет иногда придумывала новые: то строительство сказочного королевства, то магические хороводы и песни, то кража тёплых пирогов из таверны.
– Наконец-то ты пришёл! Я тебя ждала. Идём, сегодня пироги с зелёным луком! – хватала за рукав и тащила в пространство между домиками рядом с таверной.
Дигори и Гвеннет были старше всех детей в деревне. Она всегда руководила, вела за собой друзей и играла роль заботливой сестры. Иногда её приглашали в гости, чтобы она сказками убаюкивала детей. И она охотно брала с собой Дигори.
В каждом доме неодобрительно косились на мальчика.
– Ты выдумываешь, – сказала как-то Гвеннет, когда Дигори провожал её после очередного «вечера сказок». – Все тебя очень любят. Ну, не считая Нильса и его дружков – что с них взять.
– Будто я не знаю, как это делается, – буркнул Дигори. – В глаза одно, а за спиной…
– Послушай, – они как раз остановились около её дома. Она положила руки на его плечи, – те глупые детские дразнилки давно в прошлом. Все твои враги уже выросли и попросили прощения. А Ленд – помнишь? – говорил, что не хотел тебя обижать: все шутили, и он шутил. Да, это было неправильно, но теперь все изменились и поумнели.
Дигори угрюмо кивал. Слова Гвеннет проскальзывали мимо ушей. Все в деревне хотели его обидеть. Он знал это. Знал наверняка.
– Ну и конечно, я не беру в расчёт Нильса, он тот ещё волк облезлый!
Она улыбнулась, обняла его и скрылась за дверью.
Дигори брёл домой, хромая на левую ногу, и думал, вспоминал. Нет, Гвеннет не права, ни капельки, ничуть. Она смотрела на мир через свою радужно-солнечную призму. Она была неглупой, но слишком доброй.
В мире Гвеннет не была зла, поэтому она не видела, как косятся на Дигори люди – ни взрослые, ни дети, ни молодые охотники, на год-два старше. А они косились. Старались скрыть презрение и недоверие, контролировали речь, чтобы не выскользнуло случайное «хромой» или «бездельник». Уж Дигори знал, что у них на уме. Он видел их насквозь! Они настолько пропитались желчью и лицемерием, что даже окна их домов укоризненно щурились, когда он проходил мимо.
Никто в деревне не любил его. Только Гвеннет. Но она не в счёт: она любила всех.
Когда после очередной охоты деревня собралась в таверне и Гвеннет помогала разносить блюда, Дигори вызвался ей помочь. В этот момент у окна – там сидели юноши перед охотой – засмеялись. Дигори вспыхнул.
– Что смешного я сделал?!
– Ты? А причем тут ты? – Ленд удивлённо посмотрел на подскочившего раскрасневшегося юношу. – Мы смеялись над случаем с охоты…
– Конечно, ненаглядная ваша охота! Охота, на которой нет хромого, беспомощного…
– Послушай, Дигори, а не слишком ли много ты на себя берёшь? Мир вокруг тебя не вертится. Мы все понимаем, что ты…
– Мне не нужна твоя жалость!
– …но никто над… Стой, какая жалость? Ты меня вообще слышишь?
Дигори не слышал. Он слышал то, что было спрятано между строк; то, что пытались от него скрыть. Не-е-ет, его не проведут. Он не ребёнок, которого легко обмануть. Он взрослый. Он всё понимает.
– Ты чего? Ты хотел мне помочь, – заметив в общем гуле зарождающуюся ссору, Гвеннет подскочила к Дигори.
– Подожди! Я устал терпеть их смешки за спиной!..
– Дигори, ну что ты…
Гвеннет попыталась увести его. Но он, не помня себя от гнева, оттолкнул её так сильно, что она упала на стол, стоящий за ней. Зазвенела посуда. Платье испачкалось.
Ленд схватил Дигори за коричневый свитер и притянул к себе.
– Не надо! – воскликнула Гвеннет. Ей показалось, что Ленд швырнет Дигори изо всех сил. И стало страшно.
Вокруг столика у окна начали собираться люди, но никто не пытался остановить ссору.
– Ты и правда беспомощный трус, – прорычал Ленд. Они с Дигори были одного роста, но охотник казался выше.
– Перестань. Ну разнимите их уже!
Когда Гвеннет смогла пробраться через толпу людей, Дигори уже исчез – только дверь в таверну была распахнута настежь. Ленд всё ещё стоял, глядя в пол. Он шумно вдыхал воздух, а когда Гвеннет коснулась его запястья, посмотрел на неё обеспокоенно:
– На твоём месте я бы к нему не подходил. Ты его не спасёшь. Он слишком наслаждается «ролью жертвы». Хотя сам себе её придумал.
Гвеннет не послушала. Выждав около часа, чтобы Дигори успокоился, она пошла к нему домой. Как назло поднялась метель. Сапоги скользили, платок спадал с головы, глаза слезились – их щекотали ледяные снежинки. Она бы с удовольствием повернула обратно, но знала, что Дигори нужна поддержка.
Когда Гвеннет добралась до его дома, то обнаружила распахнутую дверь, пустую прихожую и снежные следы, тянувшиеся дорожкой от порога внутрь. Она кинулась обыскивать комнаты.
Дигори нигде не было.
***
– В тот вечер после охоты к нему пришёл Господин горных дорог – прежний Господин, который жил здесь до Дигори, – и предложил пойти с ним. Тот пошёл. Мы тогда познакомились. Через полгода Дигори стал новым Господином. Он и Нор почти сразу отправились в деревню.
Зера запнулась и сосредоточилась на миске с тестом. Она решила испечь пирог, чтобы задобрить Дигори.
– И там что-то случилось, – поняла Лисса.
– Да. Он увидел, что деревня живёт дальше. Его искали, отложив охоту, но, не найдя, оставили. На кладбище есть его пустая могила, над ней – крест. Оплакав пропавшего, деревня продолжила жить, как будто ничего не случилось. И даже Гвеннет забыла о нём. Она готовилась к свадьбе с Лендом, когда Дигори пришёл в деревню как Господин горных дорог. Он даже показался ей… Наверное, поэтому она так много рассказывала тебе о нём.
– Это так странно: слышать о бабушке и дедушке… И Господин горных дорог знал их. Он выглядит не старше меня.
– Это проклятье. Оно как будто замораживает человека – и снаружи, и внутри. Ты видела его левую ногу? Она же абсолютно белая. Это всё, что изменилось в его внешности, когда проклятье перешло на него.
– Проклятье заморозило его чувства? Поэтому он такой злой? Поэтому он постоянно насылает на нас зиму?
– Ты поняла, как работает проклятье?
– Не совсем.
– Его можно передать только человеку, в котором есть тьма. Человеку, который обижен на других людей. В нём должна быть злость и ненависть. Когда проклятье пересаживается в эту «тёмную почву», то замораживает её. И потом долго питается негативными эмоциями, пока тело и дух Господина не истощаются – тогда он должен выбрать себе преемника. Иначе он умрёт от тёмных сил и никогда не обретёт покоя по ту сторону – в Волшебной стране, как вы говорите. Колед забрал Дигори вовремя, пока тот ещё не успел усмирить свою злобу. Проклятье навсегда сохранило внутри Дигори те чувства, которые он испытал в тот вечер, когда поссорился с твоим дедушкой в таверне.
– Получается, его никак нельзя разморозить?
– Я думаю, нет… Хотя, – Зера помедлила, – твой шарф. Он тебя спас. Не я уговорила Дигори остановиться, а твой подарок. Думаю, он почувствовал ту доброту, с которой к нему относилась Гвеннет.
Лисса задумалась. Если бабушке не удалось защитить Дигори от проклятья, сможет ли она что-то сделать? Она для него чужая девчонка.