Последний вопрос заставил всех замереть на две секунды около открытого багажника большого автомобиля не первой, и даже не второй свежести, пригнанного старым другом Томору. В общей суматохе и не заметили, что среди них нет одной из равноправных составляющих их коллектива, без которого не обошлась бы ни первая, ни вторая песни.

– Ну он у меня… – Кента, приодевшийся ради такого дня более менее презентабельно, начал сжимать кулаки.

– А может, позвонить ему? – предложила Харука, в этот день сделавшая себе невообразимую прическу из черно-розового вихря.

Последнее предложение было одобрено большинством голосов и выполнено Дзюном, что, впрочем, не принесло особой пользы, так как абонент оказался недоступен после десятков длинных гудков. Вторая попытка также не увенчалась успехом, что не помешало стрелкам часов приблизиться к заветной отметке ещё на четверть.

– Что и требовалось доказать… – вроде как про себя, но нарочито громко, чтобы все слышали, произнес Кента.

– Поедем без него? – предложил Томору.

– Придётся… – вздохнула Харука.

Собрав последнее, что могло бы пригодиться, и удачно забыв то, что пригодиться обязательно, компания уже забралась в машину. Уже завелся мотор, в первое время работавший ладно, но потом пропускавший какие-то высокие неподобающие звуки. Уже хотели ехать, но вдруг звуки эти приобрели отчетливость.

– Подожди, – остановил Дзюн собравшегося нажать на педаль газа Томору. – Бежит наша пропажа, – добавил он, смотря в зеркало заднего вида.

И впрямь, к машине со скоростью, близкой к скорости олимпийского легкоатлета, приближался Юта, размахивая одной рукой, чтобы привлечь к себе хоть какое-то внимание. Можно было бы подумать, что если бы машина уехала без него, то он бы догнал её – так быстро бежал.

– Проститеавтобуспопалвпробкупришлосьвыйтиибежатьсамому, – на одном дыхании выдал Юта, подбежав к машине и одним рывком открыв дверь.

– Опаздывать в такой день… – проворчал Кента. – Ладно, залезай.

Как только дверца старенькой тойоты захлопнулась, машина сорвалась с места, так быстро, будто за ней гнались все нечистые силы, которые есть или могут быть. Несмотря на свой впечатляющий пробег машина выдавала завидную скорость. И если бы не некоторые затруднения, то могла бы домчать своих пассажиров в мгновение ока. Но, принимая во внимание размытость этого понятия и вполне возможное скопление других таких же машин, вышло немного дольше, чем хотелось бы. В окнах проносились машины на соседних полосах, мелькали деревья, здания и люди. Они ехали быстро. Быстрее билось только сердце Юты. У всех так или иначе был опыт в выступлениях и концертах, пускай и маленьких. Ему же такой удачи не выпадало. С той группой он так и не успел выйти на сцену. Справится ли? Если присмотреться к лицам остальных участников, можно было бы сказать, что не один Юта задавался таким вопросом.

А вот и оно, заветное здание, в котором находился клуб с говорящим названием «Shine!», Сияй. Не самая большая сцена, конечно, где-то в углу начала своё неумолимое движение трещина, где-то было написано пару слов, которых по замыслу быть не должно было, но…

– Ничего, пройдет немного времени, и мы будем выступать в Осакском Центральном Общественном Холле, – сказал вроде как про себя, но в то же время обращаясь ко всем, Дзюн.

Не так уж много людей собиралось посмотреть на этот фестиваль молодых исполнителей. Утешая себя тем, что сейчас все подтянуться, они занялись транспортировкой своих инструментов в здание. Легко пришлось только Томору – барабаны стояли в зале изначально.

Дул свежий осенний ветер. Холодно.

– Давай помогу, – сказал Кента Харуке, ухватившись за ручку упаковки ее синтезатора. Доверяла она исключительно его клавишам.

– Нет, я сама, у тебя гитара…

– Лучше захвати из машины заявку.

– Хорошо… Дзюн, не поможешь мне найти эту бумажку?

Харука тут же образовалась около Дзюна, только завидев его. Он закинул себе на плечо ремень от футляра гитары и уже искал усилитель. Заверив её, что заявка у него во внутреннем кармане куртки, он громко захлопнул заднюю дверь. Только хмыкнув на это, Харука скрестила руки на груди и направилась к чёрному ходу, ведущему сразу в гримёрку. К такому резкому перепаду настроений им было не привыкать, и эта особенность её могла раздражать так же сильно, как и нравиться – это было только её.

Захлопнулась последняя дверца, последний раз был поправлен ремень от футляра для гитары, был в последний раз кинут оценивающий взгляд на всё громоздкое здание, которое совсем не вписалось бы в отдалении на несколько кварталов влево, где за пару минут можно было очутиться на пару веков назад. Они вошли в клуб.

Хоть Дзюн и не мог похвастать поразительным количеством выступлений, но всё же нельзя было бы сказать, что он волновался. Только если самую малость. У Юты же нет-нет, да и подрагивали руки, с чем он пытался справиться всеми силами. Ему вовсе не хотелось, чтобы история недельной давности повторилась снова, и…

– Волнуешься? – просил его Томору, положив руку ему на плечо.

Они сидели в общей гримёрке. Ждать своего черёда в концертном зале было бы слишком утомляюще – они выступали предпоследними. Юта покачал в ответ головой.

– Ничего, я тоже в свой первый раз волновался, – продолжил Томору, не веря столь самоотверженному мотанию головой, в чём был совершенно прав. А как тут не волноваться?

Юта посмотрел в сторону. В чёрных джинсах и чёрной рубашке, с легкой улыбкой на лице и прикрытыми глазами, Дзюн казался как нельзя более спокойным, будто в сауну собирается. Разве кто-то другой существует для него в этот момент? Да он и не замечает никого. Если с остальными участниками группы Юта уже был достаточно знаком и мог примерно сказать что представляет из себя каждый, то Дзюн оставался только неизвестным чистым листом, который в своём представлении можно выкрасить в любой цвет, но сколько ни строй предположений, сколько ни подбирай для него цвета – всё равно останется неясным. Неясный… именно этот цвет ему и подходил. Неясный и странный. Юта поёжился.

Наконец, настал и их черед. Постояв ещё немного за кулисами, ожидая, пока закончится выступление исполнителя, который выступал перед ними с уж больно грустной и не менее тягучей песней.

Сложнее всего было сделать первый шаг, чтобы вступить на сцену, место, полностью освещённое прожекторами, будто электрический свет, ослепляющий и настырно блестящий, был самым внимательным и придирчивым слушателем. Свет расступился, принял их в свои объятия, немного освободив место на маленькой сцене.

– «Over the black», – коротко и довольно тихо объявил название песни Кента.

Через пару мгновений Томору первым ударил барабанными палочками. За ним Дзюн прикоснулся медиатором к струнам гитары. Юта начал свою партию игры на гитаре. Харука прикоснулась тонкими пальцами к клавишам. Кента произнес первое слово…

Дальше песня полилась непреодолимым потоком, который невозможно было остановить, и который вливался в сознание всех слушающих без исключения. Это было прекрасно, и не существовало никого из участников в отдельности – они были одним целым, единым организмом, и Юта впервые почувствовал это. Поток музыки не отпускал его, подхватив на свои крылья и унеся далеко-далеко. Видимо остальные участники чувствовали то же самое. Закрыв глаза, можно было почувствовать их души, сплетённые воедино.

Юте никогда не нравились слова песни, он считал это простым набором звуков, но сейчас вдруг, услышав эти слова, исполняемые голосом Кенты, который вкладывал все свои чувства, все эмоции и мысли, на сцене, он понял весь их глубинный смысл, каждую строчку подтекста.

«Скинь оковы серости и вдохни свободно», – пел Кента, а голос взывал к самому сердцу.

«В мире, где ты существуешь, все похожи один на другого». И Юта был абсолютно согласен, чувствуя запах настоящей жизни только сейчас.

Песня всё продолжалась, подбираясь к своему концу, как река – к водопаду. Осталось только соло Дзюна, то самое, что заставляло Юту раз за разом безмерно удивляться его скорости, его…

Последний аккорд, последний взмах барабанными палочками.

Казалось, будто они могли вздохнуть спокойно только сейчас, уходя со сцены, слыша, как толпа хлопает, как около десятка человек выкрикивают слова их песни. Это было что-то вроде первого триумфа, что-то вроде первого действия лёгкого наркотического вещества, которое продолжалось долго, ровно до того момента, как к ним в гримёрку не зашёл один из организаторов, сообщив результаты голосования судей.

Третье место.

– И только? – вырвалось у Кенты.

Парень-организатор ничего не ответил, уйдя осчастливливать обладателей первого и второго места. Томору подошёл к нему, успокаивающе похлопав по плечу.

Перед ними оказалась девчачья группа, состоящая из трех девушек и «Zero», та самая где теперь играл…

– Чтоб этого Мио в пропасть засосало, – прошипел Кента, который до сих пор не мог успокоиться.

Харука опустила голову, ниже некуда, так жалко, что не нашлось ничего лучше, чем успокаивать её, говоря что-то лёгкое, приобняв за плечи, что и сделал Дзюн. Юта ничего не чувствовал, до конца не осознавая происходящее.

– Ну что, идем? – обратился ко всем Томору.

Никто не ответил, все просто молча стали собираться обратно. Аромат горечи и разочарования был практически ощущаем, нужно было только вдохнуть поглубже, чтобы почувствовать этот запах, который обычно не слышится. Третье место в конкурсе не такой уж и разгромный проигрыш, но вот только они пришли лишь побеждать, чтобы совершить маленький шажок для человечества, но один огромный шаг для пятерых человек к успеху.

Томору уже вышел за дверь, Дзюн уже готовился выйти, но вдруг неожиданно кто-то их окликнул.

– Постойте! Уже уходите?

Пять человек, как по команде, уставились на окликнувшего. Для этого Томору пришлось снова заходить в это неприглядное помещение.

Это оказался мужчина лет сорока, небритый дней пять и с чемоданчиком в руке.

– Да, а что? – поинтересовался Кента.

– Быстро вы… А знаете, почему вам не удалось занять первое место?

Все тут же обратили на него всё своё слуховое внимание.

– Потому что у вас нет подходящего менеджера, – продолжал он. – Точнее, если не ошибаюсь, у вас его вообще нет. Так что давайте сначала обсудим все недочеты. Во-первых…

– А вы себя хотя бы назовите, – вступил в разговор Дзюн.

– Себя? А… Шибутани Кен к вашим услугам. Я буду вашим новым менеджером. Так вот…

– Стойте, стойте, а разве кто-то соглашался на вашу должность? – спросил Томору, до сих пор мирно и молча стоявший около выхода.

– А разве вы против? Менеджер вам необходим. Это как воздух. Его вроде не видно, а выжить без него никак. Ну так вот, первое, что нам нужно – это изюминка. Например…

– Давайте мы дадим вам ответ завтра, нужны вы нам или нет, хорошо? – наконец, прервал нескончаемую речь предполагаемого менеджера Кента. – Пойдём.

Остальные участники уже двинулись снова за своим лидером, без лишних слов, но с чуточку лишними эмоциями.

– И вам ещё думать надо? – окрикнул их Шибутани. – Да вам благодарить небеса надо за такой счастливый случай…

Кента на секунду остановился, но потом снова двинулся вперёд.

Вполне ожидаемо, но немного нежеланно, с холодным ветерком и первыми каплями холодного дождя медленно наступал вечер.

Вся команда собралась на привычном месте. Кто-то на пять минут, кто-то на целый час. Довольно трудно было уговорить некоторых, но решение этого вопроса требовало присутствия всех без исключения.

А вопрос состоял именно в том, чтобы определиться в необходимости услуг человека, с которым они встречались совсем недавно. Вначале, по выходе из клуба, они все дружно смеялись над этим странным человеком, но с каждым километром, преодолённом на автобусе, уверялись в необходимости более серьёзного решения вопроса.

Возможную необходимость присутствия этого странного человека у них в команде неожиданно озвучил Томору, когда они уже подъезжали к его дому. Некоторые уже успели и забыть о нём, пока тот неожиданно не сказал «а почему бы и нет?». И вот теперь уже вторую половину часа они не могли прийти к единогласному решению. Могли бы, если бы не одно недовольное, но значимое лицо в группе, а именно Кикучи Дзюн. Харука спустя пять минут ментального метания из стороны в сторону склонилась в сторону Томору, за ней последовал и Кента, Юта просто согласился с большинством, но только не Дзюн. Упорно настаивая на своем, он вовсе отказывался слушать доводы других, но, в очередной раз поглядев на свои часы, махнул на всё рукой со словами «Делайте, как хотите», что давало полную свободу действий.

После этого Дзюн ушёл по своим делам. Мало кто знал, куда он уходит, разве что только Кента, но он сильно не распространялся об этом. Но если подумать, и скрывать тут было нечего, ведь он всего лишь уходил на работу, в небольшой магазин электротоваров в соседнем районе, где работал продавцом-консульнтантом. Должность непыльная, но малооплачиваемая, что не мешало ему существовать на эти несколько десятков тысяч иен в месяц. Неплохо было бы и познакомиться с такой загадочной личностью поближе.

Он жил в маленькой комнатушечке на самом верху одного из высотных зданий, где обычно и живут такие, не нашедшие себе постоянного пристанища. Хотя и в эту комнатушечку он заходил редко, больше времени проводя с группой, или на работе, или (совсем иногда) на учебе в захолустном колледже на окраине города, когда делать было совершенно нечего или когда надо было за него платить.

Очень часто у него ночевал его друг, Кента. С ним он познакомился ещё в средней школе. Тогда они и взрастили идею создать группу, но долгое время были её единственными участниками, так что и аудитория ограничивалась только учениками школы.

Но всё изменилось, когда они встретили Мио. Уж он-то умел всё организовать и сделать. Играя на синтезаторе, он стал считаться неформальным лидером группы, хотя Кента и продолжал довольствоваться частичкой этой власти. Это было в средней школе, когда все бесшабашные действия и поступки хочется совершать и тебе мало что за них грозит. Потом к ним присоединился Томору. Точнее они его переманили из другой группы. Вот только в одном была проблема – ни один басист, сердце группы, не мог удержаться в группе более двух недель. Но это уже отдельная история.

А потом Мио ушел, практически бросив их на произвол судьбы. Его поступок в полной мере расценивали как предательство, с чем можно было согласиться на сто процентов. А ему всё было безразлично. Мио просто так захотел.

– Простите, но вы дали мне не тот светофильтр. Я ведь другой просила…

Очередной рабочий день. Очередной покупатель. Очередное фотоаппаратное дело. Ему хотелось славы, хотелось миллионов поклонников, а вместо этого он продавал фотоаппараты и всё к этому прилагающееся.

– Да, конечно, – ответил Дзюн, протерев слипающиеся глаза. Он очень хотел спать, ведь вчерашнюю и позавчерашнюю ночь он сочинял песню, которая просто обязана была порвать все чарты. – Вот ваш светофильтр…

Он впервые посмотрел на покупательницу. Старшая школьница, а может, студентка, стройная и до неприличия симпатичная, с чёрными волосами, едва достающими до плеч.

– …мадмуазель, – добавил он, когда сердце пропустило три положенных удара, как с ним случалось, признаться, весьма нередко. В последний раз – полтора месяца назад, когда последний роман закончился крайне плачевно. Это была ещё одна его слабость.

– Спасибо.

– Для вас – всё, что угодно.

Она только улыбнулась, даже не заметив, как Дзюн вынул сам товар из упаковки. Потом она ушла, оставив его в полной уверенности, что она ещё вернется. Светофильтр-то всё-таки нужен.

Рабочий день продолжался мыслями об этой покупательнице, плавно перетекающими в музыку. В его голове вдруг зазвучали невидимые струны, музыка их недавней встречи, как раз то, что и нужно было, но так недоставало. Теперь всё встало на свои места.

Вернувшись домой, первым делом он взялся за гитару, сыграв то, что только что пришло ему в голову. Потом, исправив несколько нот, записал это в свою тетрадь.

– Что записываешь? – спросил его Кента, вернувшись незадолго до него.

– Песню, – коротко ответил Дзюн.

– Это я понял. Какую?

– Самую лучшую.

На следующий день было уговорено встретиться с Шибутани Кеном. По этому поводу Дзюн сказал, что пора бы ему наконец-то появится в колледже. Дзюн всегда был уперт и признавал только свою правду, не принимая во внимание все другие мнения. На сей раз он не признавал этого так называемого менеджера, поэтому ещё дня два будет его избегать.

Но, как ни странно, он появился в подвале дома Томору уже через день, на что его могло сподвигнуть только одно – его искала его семья, отец или младший брат, разительно отличавшийся от старшего. Он был серьезен и целеустремлёнен, так что часто именно Дзюна принимали за младшего. Искали, чтобы он подписал нужные бумаги, доказывающие его отказ от наследства компании.

Действительно, его семья была владельцем крупной компании по производству мелкой бытовой техники, и Дзюн должен был стать следующим главой компании, но… музыка заставила забыть обо всём и вся. Когда родители подарили ему первую гитару (ему тогда было восемь лет), они и не предполагали, что так круто изменят судьбу своего сына. И вот результат.

Да, его семья была богата, но денег у них он никогда не брал, вследствие чего и жил в маленькой комнатушке на самом верху высотки. Ушёл из дома он ещё в средней школе, почти в одно время, как познакомился с Кентой. И вот теперь от него хотят лишь, чтобы он подписал отказ от наследства компании и вообще всего имущества его семьи. Он бы и рад, но… На то, чтобы лишиться всего и сразу, нужно было время. И ещё больше времени нужно для того, чтобы вновь встретиться со своей семьей, с которой не виделся уже полгода.

И вот, как следствие этого всего, Дзюн, раньше, чем сам ожидал, увиделся снова с Шибутани. Увиделся потому, что только в дом Аоки Томору не заходили члены его семьи, разыскивая его.

– Я вам говорю, – услышал Дзюн, спускавшись в подвал и как всегда опаздывая, – что вам нужна изюминка. Вот например, дедушка – итальянский мафиози или порочные связи… Вот, точно! Именно это!

– И как вы собираетесь это воплотить в жизнь? – ненавязчиво поинтересовался Кента, на долю секунды посмотрев в сторону Харуки.

– Очень просто! Так, девушка здесь не причем, – словно заметив взгляд Кенты, сказал Шибутани.

– Хай, – поздоровался со всеми Дзюн, показавшись из-за двери.

Он прошёл вглубь комнаты и сел на своё привычное место на стареньком диване. На секунду показалось, что Шибутани даже сторониться его.

– Так вот, – продолжил он. – нужно что-то такое… Вот, например, ты.

Пальцем он указал на Юту, не на шутку испугавшегося от такого поворота событий.

– Ты будешь состоять в порочной связи с… ним.

Палец Шибутани теперь указывал на Кенту.

– Постойте-ка… я на такое не подписывался! – возмутился Кента. – Вы что, хотите из нас пару сделать?

– Да это же понарошку, понарошку… На время раскрутки. А потом всё самой собой уляжется.

Дзюн только усмехнулся, удостоверившись в своих догадках насчет профессионализма этого менеджера. Остальные недовольно переговаривались или перешёптывались.

– Кстати насчёт тебя, – не унимался Шибутани, теперь указывая на Харуку. – Тебе бы подстричься покороче и одеваться помальчиковей…

– Нет, это уже переходит все границы, – рассердился Кента. – Сейчас вы вылетите отсюда так же легко, как и зашли.

– Ладно, пусть останется так.

– Шибутани-сан, а почему я должен состоять в… – Юта даже не договорил такого слова, смутившись вконец.

– Это всё для пиара.

– Хорошенький у вас пиарчик, – не унимался Кента.

Юта только молчал. Харука, уж и не зная, как реагировать на всё это, тихонько посмеивалась, незаметно прикрыв рот рукой. Томору сидел за барабанной установкой, безучастно наблюдая за всем этим безобразием. А Дзюн… Как всегда его выражение лица можно было расценивать как угодно – всё равно не угадаешь, что он себе думает.

– Кстати, насчёт тебя, – наконец-то отважился обратиться Шибутани к Дзюну. – Как насчет того, что ты у нас подкидыш? Никогда не видел своих родителей и так далее…

– Идёт, – неожиданно легко согласился Дзюн, вызвав немалое удивление у всех участников команды. – Делайте, что хотите. Потом посмотрим.

Вторая часть его короткой речи была уже в духе Дзюна, и Харука даже еле слышно облегченно вздохнула.

На том и порешили. Дальнейшее собрание ко всеобщему облегчению перешло попросту в прослушивание имеющихся и предполагающихся треков.

Вечером, когда все уже начали расходится, не так поздно, как иногда бывало, ведь следующий концерт должен был быть только через месяц на фестивале малоизвестных групп, Дзюн снова ушел на свою работу, в сущности, никому ничего не сказав. Он уже предвкушал, как придет та студенточка, спрашивать свой светофильтр, который по странной случайности оказался вне коробки где-то в магазине, точнее в кармане у Дзюна.

Но она всё не шла. Что же то? Ей товар не нужен? Дзюн уже заскучал, усевшись за прилавок и снова начав писать ноты. И уже тени слов приходили ему в голову, когда она снова возникла перед ним.

– Ано… – начала она. – Простите, но, кажется, упаковка бракованная… Там не оказалось того, что я покупала.

– Да? – Дзюн тут же встал, превратившись в идеального сотрудника магазина электротехники. – Странно… Есть ли у вас с собой чек?

– Нет… я его выбросила. Что же делать?

– Дайте-ка подумать… – Дзюн принял раздумывающее выражение лица. – Мы можем сделать так. Вы сходите со мной в кафе, и там я отдам вам другую упаковку с товаром.

На лице студентки отразилось некоторое понимание. Она немного улыбнулась.

– Вы приглашаете меня на свидание?

– Я совмещаю приятное и полезное, – ответил Дзюн всё с тем же серьезным выражением лица.

– Ладно, я согласна. Когда?

– Завтра, в семь. Я закончу работать, и мы можем справиться с вашей проблемой.

– Хорошо. До завтра.

Она уже направилась к выходу, когда Дзюн, опомнившись, окликнул ее, а потом подбежал к ней.

– Как ваше имя?

Девушка окинула его оценивающим взглядом, через несколько секунд ответив:

– Мидори.

А потом она ушла, оставив Дзюна в приятных раздумьях о завтрашнем дне. Ему всегда нравилось начало таких вот историй, которых, к чему лукавить, он пережил уже немало. Но именно эта казалась ему какой-то особенной, не похожей на другие. Особенной казалась ему она, та самая студентка с таким интересным именем. Зелёный… Вечно зеленая, вечно молодая. Вдруг тени мелодии снова замелькали перед ним, и он уселся на первый попавшийся стул, чтобы записать эту мелодию, которую навеяла ему эта девушка. Его глаза смотрели туда, куда недоступно другим, а на лице была та самая улыбка, неуловимая и неясная, присущая только ему одному. Весь остальной вечер, скучный и ничем не выделяющийся из сотни таких же, наполненный малым количеством посетителей магазина, он провёл за своим блокнотом, куда записывал ноты, которые должны были сложиться в самую лучшую песню.

– Так, собирайтесь быстрее, я договорился с руководством одного торгового центра, чтобы вы выступали сегодня, – со скоростью ветра произнес Шибутани.

Это был следующий день, воскресенье, когда все только-только собрались в доме Аоки. Кто-то, зевая, кто-то, протирая глаза, встретили эту новость сначала безразлично. А Шибутани нависал над всеми, ожидая скорейшей реакции.

– Как в торговом центре? – наконец отреагировал Кента. – Развлекать посетителей? Да они даже слушать не будут.

– Всё когда-то начинается с малого. Поехали!

– Но это же абсурд! – вставил своё слово Томору.

– Это и есть настоящее начало, поверьте мне, менеджеру со стажем. – Для наглядности он приложил руку к тому месту, где предполагалось сердце. – Кстати, где этот ваш… Кикучи?

Четыре человека переглянулись разом, пожимая плечами. Ещё через некоторое время Кента соизволил позвонить Дзюну. Удостоверившись в своих догадках, что он на работе, Кента о чём-то тихо попросил Дзюна. Это подействовало, и уже через полчаса он оказался вместе со всеми, недовольно поглядывая на Шибутани.

– Так, теперь все собрались. Тогда поехали! Кстати, – он посмотрел на Кенту и Юту, – не забывайте о том, что я вам сказал.

Оба переглянулись, вспоминая крайне неприятные слова менеджера.

– Но как нам это сделать? – не выдержал Юта.

– Как это? Вы никогда не видели концертов мэтров J-рока?

– Видели… – с опущенными плечами согласился Юта.

– Вот примерно так. А теперь поехали.

И всем ничего не оставалось делать, кроме как последовать приказу этого афериста и сесть в машину, которая сегодня была свободна. Дзюн мало чем выказывал своё недовольство, но внутри так всё и кипело от того, что у него пропадает такое свидание. Но как никак группа ему была дороже, и он, не задумываясь, выбрал её. На некоторое время.

Приехали они на удивление быстро, и вот уже нужно было доставать инструменты для неблагодарной работы развлекателей простой публики. Небольшая захолустная сцена в небольшом захолустном торговом центре уже была для них готова, а может, она оставалась такой со времен постройки этого здания. С кислыми минами они забрались на невысокую сцену и ещё некоторое время настраивали инструменты. Наконец, когда приготовления были закончены, они начали играть свою первую песню под строгим оком Шибутани. Посетители сначала с интересом оглядывались на группу, кто-то даже спрашивал название, но вскоре интерес пропал, и около сцены оставалось всего несколько человек, которым попросту нечего было делать. После третьей песни продюсер сделал знак сначала Юте, который при этом перепутал ноты от смущения, а потом Кенте, который нахмурился больше обычного. Но через минуту Кента все-таки превозмог себя и подошёл к Юте, потом помедлил ещё немного, но всё-таки приобнял Юту одной рукой. По выражению Шибутани можно было сказать, что он ожидал совсем другого, но на первых порах и этим остался доволен. Такое движение привлекло женскую часть посетителей, которые тут же остановились, ожидая продолжения. Кента привык работать на публику, так что это ему сравнительно понравилось, и через некоторое время он опять обнял Юту уже более откровенно. Дзюн только посмеялся про себя, а Томору скрылся за барабанами, спрятав свои эмоции куда подальше. Но вскоре он закончил экспериментировать, оставив самое интересное напоследок. К концу этих действий Юта был красный, как свежесваренный рак, с трудом перебирающий струны.

Было около половины седьмого, а они еще играли свои песни и разные каверы, что когда-либо им приходилось наигрывать. Было полседьмого, когда Дзюн заметил знакомую фигурку, неподвижно стоящую около сцены. Стояла и зачарованно смотрела на него, та самая, которой он назначил встречу через полчаса. Он сделал вид будто и не заметил её, в то же время подумав, что сама судьба сводит их. По крайней мере на этот вечер.

Наконец, выступление незаметно подобралось к концу. Дзюн быстро спрыгнул со сцены, удерживая на одном плече свою гитару, и подошёл прямиком к ней, улыбаясь как всегда самому себе и своим мыслям.

– Так значит, вы ещё и музыкант? – улыбаясь, спросила Мидори.

– Можно и так сказать…

– Может, ещё чем-нибудь занимаетесь?

– Если только помогаю красивым девушкам, когда они попадают в беду. Я ведь обещал вернуть потерянный товар.

– Да, обещали.

– Пойдём в кафе? Тут есть одно, – сказал Дзюн, невзначай положив руку ей на плечо.

– Если только на пять минут, – ответила Мидори, так же ненавязчиво увернувшись от этой руки.

Конечно же, Дзюн не собирался отпускать её спустя эти самые пять минут. Притом, что и товара-то у него с собой вовсе не было. Но упускать такой шанс, когда сама судьба наталкивала его на эту девушку, он тоже не собирался, поэтому первые минуты были потрачены на отвлечённые темы разговора, то есть на комплименты, которые заставили девушку быть к нему более благосклонной. Не те комплименты, которыми разбрасываются ловеласы налево и направо, а такие, что только можно догадываться об их истинном смысле, который никогда не оставался однозначным. Стоило только приоткрыть завесу, и смысл тут же менял свою форму. Она сидела перед ним, такая красивая и простая, такая, что не хотелось отпускать от себя. Поэтому он решил поиграть с ней немного дольше.

– Так где… – начала было девушка.

– Подожди, подожди… – усмехнувшись, прервал Дзюн её. – Сначала чашку чая было бы неплохо.

Девушка с подозрением посмотрела на него. Она взглянула на изящные наручные часы, отвела на несколько секунд взгляд в сторону, только после этого ответив:

– Если только ненадолго.

– Да, конечно… Кстати, чем ты занимаешься? – спросил он её, пропустив девушку в дверь в одно из многочисленных кафе, находящихся в торговом центре. Как-то совсем незаметно он перешёл на неформальный стиль общения, а она оставалась подчёркнуто вежливой, хотя, Дзюн видел это, понемногу, совсем чуть-чуть девушка начала заинтересовываться им, будто её всё больше и больше затягивало в трясину, будто она всё больше тонула в его глазах, и никто не в силах был помочь.

– Я студентка Осакского Университета Искусств, – сказала Мидори. – Он в Канан, – добавила она на всякий случай.

– О… – многозначительно протянул Дзюн, хотя вряд ли знал об этом учебном заведении. – Нравится?

Сказав это, он снова сделал попытку приобнять девушку. На этот раз она не сопротивлялась. Они сидели на диванчике в конце кафе, так что сделать это было достаточно легко.

– Да, нравится…

Мидори повернула голову, чтобы посмотреть в глаза, подобные омуту. А он приблизился к её лицу. Ещё немного, и они бы поцеловались, но Мидори опомнилась в последний момент, резко отвернувшись.

– Так где мой светофильтр? – Через некоторое время спросила она.

Дзюн ответил первое, что пришло в голову, то есть то, о чём он думал в данный момент.

– Знаешь, я только сейчас вспомнил, что я его оставил дома. Не хочешь пройтись со мной? Это недалеко.

Мидори только посмеялась над таким предложением. Дзюн был приятен и обходителен, но для посещения его дома время ещё не пришло и вряд ли придёт. Она старалась не смотреть в его глаза. А он сам… чувствовал, что что-то в ней было такое, что отличало её от остальных, что-то притягивающее, но такое, что было выше низменных желаний и потребностей.

– Давайте встретимся завтра, – всё ещё смеясь, ответила девушка. – И тогда вы обязательно не забудете мой светофильтр.

Дзюн внимательно посмотрел на неё, заставив её опустить глаза.

– Идёт, – неожиданно для самого себя согласился он. – Только давай встретимся в более романтичном месте? Не в этом дешёвом торговом центре?