"Ну да, приехал. Нет, без жены. Да работы в городе нету, так воротился. Вот хоть тут пригодится по огороду-то да на сенокосе", – а сама так жалостливо на девок смотрит, будто стыдно за что.

И тут кто-то в толпе девок ахнул. Бывает, знаете, такой девичий "ах" – восхищенный и пронзительный, будто чудо увидели или кольцо с бриллиантом в пять карат. После такого "ах" обычно сбываются все голубые и розовые мечты и умирают в один день по всем канонам детских сказок.

Так вот это был не он. Это был "ах, етить колотить твою через дивизию мать-перемать". И вот после такого-то как раз все радужные мечты крошатся мелкой гранитной крошкой да прям по зубам.

На пороге Валькиного дома стояло без рубашки то, что осталось от Костика. Нет, не так. "То, что осталось" обычно говорят, когда человек тает на глазах, предъявляя миру свой опорно-двигательный аппарат. Здесь же, на порожике, этот опорно-двигательный покрылся несколькими слоями того, от чего девушки обычно пытаются избавиться, сидя на диетах. Голова, ранее густо засеянная волосами цвета спелой пшеницы, поредела и явила миру глубокие залысины. А главное – причина всех эротических девичьих снов – пресловутые кубики деградировали в кружочки, точнее в один шар. Даже ноги, стройные крепкие когда-то ноги, теперь покосились буквой "Х".

Вся ватага девиц дружно замерла, боясь вздохнуть или даже что-то сказать. Эта немая сцена могла бы посоревноваться с финалом "Ревизора".

– Хто эта? – первой подала голос тётка Люба и почему-то уставилась на Валентину. Все девки тоже с трудом отвели глаза от того, что раньше было Костиком, и молчаливо вопрошали Валетине: "Не уследила, мать?"

А мать и сама понимала, что-таки да, не уследила. В городе, где населения было как тысяча таких деревень, во столько же крат был размножен и Костик. Концентрация таких Костиков на один квадратный километр была столь велика, что городское девичье внимание было рассеяно многократно. Выбор был как на южном рынке – много, красочно, но вроде как одно и то же. И вот, вспомните, когда ты прохаживаешься между рядов, попробовав на зубок то у одного продавца фиников, то у другого персиков, к выходу объедаешься и смотреть уже не можешь на всю эту экзотику.

Костик в деревне был как ананас на новогоднем столе в советской квартире периода застоя – один такой на весь район и все его хотели попробовать. И такой ананас в мегаполисе просто-напросто терялся среди кумкватов, манго и прочих бабанов.

Без такой пёстрой конкуренции парень цвёл, окружая себя толпой поклонниц. Вся эта толпа голодных до прекрасного тела девиц была лучшим стимулом, чтобы держать себя в форме. А что в городе? А в городе девки были этим пресыщены до тошноты, да и сами держались так, что хочешь-не хочешь, а придётся пройти отбор пожестче чем на конкурс "Мистер Вселенная". Да даже если и пройдёшь по физическим параметрам, будь ты хоть трижды Аполлон Бельведерский, помимо кубиков ты из себя должен что-то представлять. Ну, на худой конец, держать ларёк с овощами.