– Я всегда тебя буду любить, всегда, и разные миры не помешают этому, – выкрикнула она, преодолевая боль, и слышала скрип старого металла. Это громадный кованый ключ с развилки снов отпирал ее тайный ящик.
И одновременно взгляд любимых глаз окатил ее снопом голубоватого света, который затопил мрак могильного холода, изничтожая, растворяя его. Девушку завернуло в кокон этого света и вытолкнуло на поверхность к воздуху, к свободе, к жизни.
Стоя на коленях и упершись лбом в шершавую поверхность столба, Эля переводила дух и наслаждалась свободой дыхания. В сравнении с чернотой подземелья желтоватое пространство пустоши казалось ослепительно прекрасным. По щекам катились крупные слезы понимания, ведь любимый долгое время считал, что его чувство безответно.
– Ваши боги еще смешнее вас, – прозвучало сверху.
Эля непонимающе уставилась на Слипри, на этот раз покачивавшуюся из стороны в сторону на карте таро. И так ветхая, тройка кубков сминалась под ее гибким тельцем.
– Да уж, – подтвердило обвившееся вокруг столба серым облачком Нечто, – те, кто создали твоего Олега, Яноша, жизненные ситуации, в которых ты вертелась, обладают нестандартным чувством юмора. Их подсознание еще хлеще, чем твое.
Эля попыталась представить того бога, которому «приснились» гибель ее сестры в автокатастрофе, равнодушие ее родителей, издевки в школе и институте, исчезновение ее мальчика, и наконец в полной мере поняла злость и несдержанность Нечто.
– Мне показалось, или Олег помог уничтожить не один кошмар?
Судя по довольному урчанию Нечто, напоминавшему блаженные звуки, издаваемые большой кошечкой типа леопарда, девушка попала в точку, а спасение Олега – во много точек сразу.
– Все, что связаны со смертью, кладбищами и могилами.
– А это…
– А это добрая треть.
Эля поднялась и внимательно посмотрела на Слипри, а точнее на карту, которую она уже превратила в комок грязного картона. Чтобы высвободить тройку кубков у змейки, пришлось применить массу ухищрений и прошерстить воспоминания обо всех играх, которые знала девушка. Но пыльная пустошь давала мало пищи для фантазии, и остановилось все на простейшем. В ответ на недовольство Нечто, чувствуя, что от карты исходит едва различимый детский запах, Эля сбегала за пучком перекати-поле и толкнула его подальше вперед. Травяной шарик тут же понесся в известном только ему направлении, а змейка, плюнув на изжеванную игрушку, уползла следом.
Но едва девушка дотронулась до карты, произошли сразу три вещи: Слипри с громким верещанием рванула обратно, старый столб наконец не выдержал гнета прожитых лет и упал на землю, отчего стрела с картой указали вверх и под Элей будто разогнулась огромная пружина, придав девушке ускорения.
11
Эля и раньше не пыталась предсказывать, куда может завести тропа снов, поэтому, оказавшись в седле лошади, не слишком удивилась. Зато обрадовалась своей правоте – в воздухе нового сна и правда улавливался запах ребенка. Нечто ворчало под ухом, что если сны выбирать по такому критерию, то они угробят целую вечность на обход всех, где в той или иной степени фигурируют дети, но ничего не добьются. Но недовольство оно выказывало скорее для проформы, поскольку в Элиных кошмарах тоже витало предостаточно детского запаха.
Коричневая кобылка с белой полосой на морде мерно покачивала Элю, направляясь вместе с тысячей, а то и больше лошадей и их наездником в известную только им даль. Военный поход продолжался вот уже который день. Едва появившуюся мысль о том, не возглавляется ли этот поход султаном из позапрошлого сна, развеяли состав и антураж необычного войска. Рядом с обыкновенными людьми маршировала разномастная нежить. Клыкастые орки тащили орудия, разноцветные драконы как ни в чем не бывало парили над головой, сжимая в когтистых лапах современные автоматы, совершенно выбивавшиеся из классического представления о фэнтези. А сновавшие между лошадьми скелеты с горящими красными глазами от нечего делать запускали в небеса свои буйные головы, а потом ловили уже не всегда свои. Вспышки белесого тумана впереди навевали мысли о магах, а тонкий запах горьких трав намекал на наличие в войске знахарей; ну да чего не найдешь в обычной, среднестатистической армии одного из сновидений.
– Слипри, почему четыре таких разных сна, принадлежащих разным людям, сплелись вместе и, не пройдя их все, выбраться не получается?
Змейка, развлекавшаяся тем, что исследовала на зуб сбрую, и жутко раздражавшая этим боевую лошадь под девушкой, попыталась построить логическую цепочку, но Элин мозг застопорился уже на первом предположении, поэтому воспроизвести ее она бы не смогла, и я тоже не возьмусь.
Делать было нечего, только двигаться по течению похода и следить в оба, не появится ли где Эмиль, поэтому девушка попыталась сама все связать воедино.
– Допустим, сны мой и Олега притянулись друг к другу, а походы султана каким-то образом соединились с этим странным шествием, но тогда как этот сон связан с моим или Олега и как о султане – с ними же?
Бой начался внезапно, не дав девушке закончить размышления. Тело обросло доспехами, глаза прикрыло забрало шлема, а в руках материализовался легкий и острый топорик.
Неожиданно напавшие эльфы оказались меткими и проворными, их заговоренные стрелы разили всех без разбора, и девушка едва успевала уклоняться. Такая несвойственная роль воина совершенно органично наложилась на ее мироощущение, и она сражалась, как молодая львица. А в душе все больше разгоралось чувство, что впереди ждет то, за что стоит бороться, что стоит защищать.
Змейка, как ни странно, оказалась полезным соратником. Она визжала, оглушая эльфийских воинов, дергала их за длинные белые волосы и слюнявила острые бледные лица, при этом маленькое создание производило столько шума, что ее одной было слишком много для сплоченной пятерки вражеских солдат.
Нечто, которое поначалу не желало вмешиваться, один раз отразив от Эли шальную стрелу, пришло к выводу, что если останется в стороне, то две трети ненавистных кошмаров некому будет уничтожать.
В итоге из девушки, нелепого сгустка и синей змейки получилась победоносная тройка. Эля размахивала топориком и, прикрываясь щитом, уходила от ударов так умело, словно готовилась к этому бою всю человеческую жизнь. Под прикрытием Нечто и с победоносными воплями Слипри ее атаки и контратаки получались особенно удачными. А когда пропущенный удар сорвал с головы шлем, неукротимые фиолетовые волосы внесли свою лепту, полоснув по шее неудачливого нападавшего, и окровавленная остроухая голова полетела к ногам лошади.
Оказавшись где-то в центре сражения, девушка почувствовала приближение своей цели, в отличие от цели сражения, о которой до сих пор понятия не имела.
– Нечто, ты чувствуешь? – крикнула она, уворачиваясь от очередного удара.
Среди пота лошадей, травного духа и остроты заклинаний витал знакомый аромат.
– Да, твои обожаемые деревья с дурацким названием. Только не чистый запах – смешанный, разбавленный, как-то так.
– Значит, мне не показалось. Он переплетен с детским ароматом.
– Твой отпрыск и снова хирург? – шар морока чуть не осел на Элиной голове, но Нечто вовремя успело его отбить шлейфом хвоста.
– Нет, кто-то другой. Детский запах больше похож на мятный леденец, – крикнула девушка в ответ, словив щитом шаровую молнию, но устояв и отправив в нокаут проворного эльфа, едва собравшегося распустить смертоносные крылья. – Найди источник, прошу тебя.
Еще сон назад Нечто даже не подумало бы послушаться свою богиню-мучительницу, но пыл сражения неожиданно сблизил то, что при других обстоятельствах держало воинствующий нейтралитет.
Нечто с новостями вернулось быстро:
– Там юноша, кажется, принц. Он возглавляет нашу армию.
Эля не стала обдумывать, что это может означать и почему какой-то принц отдаленно пахнет ее Олегом, а просто направила лошадь туда, куда метнулось, указывая, Нечто. Слипри же весь марш-бросок провела болтаясь на хвосте лошади.
Облик юноши словно содрали со слащавых японских мультяшек: глаза на пол-лица с длиннющими ресницами, огненно-рыжая шевелюра, развевавшаяся по отсутствующему ветру, тонкая изящная фигура, но при этом с развитой грудной клеткой и мускулистыми руками. Плюс крылья, как у махаона, трепетавшие за спиной.
Последние аккорды битвы Эля провела защищая это несуразное создание от многочисленных нападений врага, опасаясь, что если его убьют, то сон тут же закончится, не дав ей докопаться до истины. А посему вопросы пошли уже позже, под шатром звездного неба и громад деревьев, когда значительно поредевшая, но не поверженная армия расположилась на ночлег возле ближайшего леса.
Принц был на две головы выше Эли и в два раза шире в плечах, поэтому, когда он сел и привалился к дереву, девушка почувствовала себя гораздо уверенней и растянулась где-то неподалеку.
Пропустив мимо ушей пространные и чересчур возвышенные слова благодарности ей и ее друзьям, она приступила к вкрадчивому допросу:
– Как ваше имя, принц?
– Юамин из славного рода Абзорхов. О странница! Как ты попала в мою армию? Что-то я тебя не припомню.
Эля не стала уточнять, что помнить в лицо тысячу его бойцов просто физически невозможно, она лишь напомнила себе, что все вокруг – сон, всего лишь чей-то сон, и похоже, сон именно этого принца.
– Куда вы двигаетесь вместе со своей армией?
– За треть пядей леса, в запретных горах эльфы скрывают великого волшебника, похищенного из нашего государства. Мой священный долг вернуть его на место к папе с мамой.
Эля прыснула. Этот ребенок, пересмотревший мультиков, в облике славного борца за справедливость очень забавно себя вел и так напоминал ее Эмиля. Вот и нашлось объяснение нарисованной внешности, а еще тому, почему ее ручная гадюка ластилась к принцу, будто его медом обмазали. Она тоже чувствовала в нем ребенка. Нечто же не мешало разговору: то ли устало, то ли смирилось с тем, что Эле отдых необходим.
Расположившиеся на ночлег воины ничего не ели, и похоже, не собирались; после такой битвы только во сне можно было отказаться от ужина.
– Может, овсяночки? – преувеличенно бодро предложила Эля и потерла руки.
– Фу, гадость, ни за что, – скривился принц.
И сомнений у девушки не осталось.
– Как прикажете, ваше высочество, – она церемонно склонила голову, едва не захохотав в голос, и решилась проверить правильность и другой своей догадки. Все-таки запах тополиной листвы, заваренной в мятном сиропе, не давал ей покоя. – А чем вы больше всего любите заниматься? Естественно, в свободное от освободительных походов время.
Ребенок во взрослом теле слишком увлекся Слипри и, поглаживая ее скользкий бочок, бесхитростно отвечал на все вопросы.
– Дорисовывать картинки в книжках.
– Понимаю, там же сплошь и рядом чего-то недостает.
– Ну да, а они злятся, – помрачнел принц.
– Кто?
Он оторвался от змейки, и взгляд приобрел осознанность:
– Да эти вельможи. То это им не так, то другое.
– И что же последнее вы дорисовывали? – вступило в разговор хитрое Нечто.
– К костям руки накрашенные ноготки, – как ни в чем не бывало ответил принц туманному сгустку.
– Розовые? – встряла Эля.
– Не-а, желтые.
Девушка поманила Нечто к себе и шепнула одними губами:
– Кажется, я догадываюсь.
– О том, кто он?
– Кто она.
– Когда больше двух, говорят вслух, – закапризничала Слипри, и принц закивал в знак согласия.
– Простите, ваше высочество. Вы не возражаете, если мы присоединимся к вашему походу?
– Ты хочешь что-то спросить у волшебника? Все этого хотят, он очень знающий и мудрый.
– Может, и вы знаете то, что меня интересует… – задумчиво протянула девушка. – Вы не встречали маленького мальчика, голубоглазого, светловолосого?
– С мальчишками не вожусь, – гордо выпятив грудь, ответил принц.
– Отчего же?
– Воображают о себе много.
– Да и в военных вопросах драконы куда удобнее, не так ли?
– Определенно, – закивала развитая не по годам девочка в облике принца и на мгновенье прикрыла глаза, а когда открыла, со всех сторон лился ровный дневной свет, а Эля вместе с войском оказалась уже далеко за границей леса.
Они взбирались на иссушенные солнцем холмы, вброд переправлялись через глубокие и всегда наполненные водой реки, «свесив языки набок» переползали многокилометровые пустыни. И все это мелькало перед глазами, как ожившие картинки одной из фэнтезийных книжиц, которыми изобиловали полки Элиной спальни. И снова шли не дни, а месяцы, но шли как-то отрывисто, как бывает только во сне. Шаг – и ты уже по ту сторону бездонной пропасти, следующий – и на вершине, со стороны казавшейся непреодолимой. И все это происходило под знаменем оригинальных целей. Обошли кусок пустоты, потому что там лежала непрочитанная страница (какая? о чем это вообще?). Взобрались на башню из погнутого конструктора, боясь, что поругают за неубранную комнату. Всей армией выпили синее море, намалеванное маркером, в отместку за некупленную собаку.
Сон снова погружал Элю в некий транс, побуждавший действовать только в рамках дозволенного, но постепенно девушке все чаще стало казаться, что ей нужно совсем не туда, куда стремится принц со своей армией, а точнее не тем путем. К тому же взгляд все чаще устремлялся к маячившей сбоку границе сновидения. Ее не разглядеть, лес и в той стороне был все тем же лесом, и горные вершины расчерчивали небосклон острыми гранями, но на всем этом словно лежали едва заметные отсветы.
Не выдержав, девушка плавно вывела свою лошадь из строя, принц, казалось, тут же забыл о ее существовании, и правильно, она ведь не относилась к законным участникам его сна.
Граница издала звонкий писк, словно сон поставили на сигнализацию, и тут же стало понятно, что по эту сторону лес совсем другой. Сухие ветви деревьев тянулись в небо прямо, как по струнке. Ссыпавшаяся вниз зеленая листва выцветала, разглаживалась, серела и сливалась в нечто единое, знакомое. Появившиеся в земле разломы стремительно выпускали вверх молодую поросль из стен, окон, фонарных столбов и неоновых вывесок. И не в густой чащобе теперь блуждала Эля, а в равнодушном лесу мрачного мегаполиса. Он издавал скрежещущие звуки, он мылся до блеска под душем внезапного дождя и, как паук, ловил в свои каменные сети глупых мушек-путников, только вот почему-то пах точь-в-точь как принц из пограничного сна.
– Нечто, мы выбрались из связки снов? – разочарованно спросила Эля.
Ей-то казалось, что на финише ее ждет что-то стоящее. Девушка быстро сообразила, что в принца, уснув, перевоплотилась маленькая дочка Олега (реальная жизнь продолжала идти своим чередом, несмотря на отсутствие в ней Эли). А значит, как минимум, она рассчитывала увидеть обожаемого доктора или хотя бы почувствовать его присутствие.
– Нет, мы все еще в связке.
Растерянность Нечто говорила сама за себя.
– Что не так?
Ответа не последовало.
В этот момент Город заинтересовался непрошеными посетителями. Асфальт выгнулся, и по нему пробежала частая рябь, сбивая девушку с ног. Упасть не дали сплетения высоковольтных проводов – навязчивые руки Города.
– Что строишь, крепость или плотину? – грянул голос с небес.
Хотя с чего бы из такого далека. Вот же два панорамных окна небоскреба напротив глядят заинтересованно и чуточку лукаво, а ниже отверстие дверного проема испускает вполне человеческую речь (Эля так и не поняла, кто пользуется дверью на такой высоте. Разве что Карлсон). Ну и далеко же ее утянули металлические щупальца Города.
– Рестораны, – наугад брякнула девушка.
– А лавандовое мороженое сможешь? – прогромыхал Город, похрустывая черепицей крыш и позвякивая шпалами трамвайных развязок.
Девушка задумалась, но ненадолго.
– Туда, – указала она рукой, и плети проводов, обвившие ее тело, понеслись в нужную сторону. Там в просвете туч проглядывало небо.
– Куда? – рыкнуло Нечто, но полетело следом за «руками» Города, действовавшими по Элиной указке.
– Слипри, помоги.
Змейка поняла без слов. Соскользнув с Элиного пальца, она ухватилась за зыбкий край тучи, которая уже почти прикрыла кусочек голубого неба, а девушка, взявшись за ее хвост, потянула на себя. Немного посопротивлявшись, туча поддалась, и девушка нырнула в обволакивающую синь, забеленную пухом облаков.
– Чувствуете?
– Нет, – одновременно ответили три голоса, когда Эля несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, и только фиолетовые прядки согласно затрепетали за спиной, понимая чувства хозяйки.
Девушка приманила из облаков насыщенный запах, так знакомый из человеческой жизни, скатала его в руках в бесплотный шарик, так чтобы все присутствовавшие смогли вдохнуть сливочный аромат облаков. Нечто сплюнуло, унюхав его и уже не удивляясь умению девушки творить с чужими снами все что душе угодно. Змейка захохотала, а Город недоуменно примолк, но услужливо подставил под сливочный шар каменную чашу одной из своих скульптур.
– Ну, с сахаром совсем просто, – ни к кому конкретно не обращаясь, промолвила Эля, широко улыбнувшись, и приказала Городу: – Неси туда, где слаще всего.
А затем удивилась, оказавшись у витрины пекарни, украшенной облитыми глазурью булочками. Но, к сожалению, такая конкретика Эле не подходила, даже если бы в лавке отыскался мешок сновиденческого сахара. Ее умение менять мир подчинялось своим законам, и для мороженого девушке требовалась другая сладость. Приказ пришлось конкретизировать, дополнив его описанием того, что должны чувствовать люди Города. Город почему-то пришел в легкое недоумение.
«Наверное, тоже ребенок», – подумала Эля о хозяине сновидения, но спустя некоторое время девушку все же перенесли в необходимое место – тенистый парк, изобиловавший молодыми парочками.
Эля потянула носом воздух и удовлетворенно кивнула.
И все же пришлось нелегко, необходимый ингредиент собирался по крупицам. Целовались пары более чем странно, чмокали друг друга в губы без видимого удовольствия и только краснели как школьники (ну точно ребенок). В большом парке нашлось лишь двое подростков, которым «целовательный» процесс нравился. Парнишка лет четырнадцати, бережно обнимавший свою спутницу, привлек внимание Эли, он был как будто ярче отпечатан на сплошном полотнище сна (и не просто ребенок, а девчонка, влюбленная вот в этого юнца). Вот он и источал ту самую необходимую сладость долгожданного поцелуя и, неосознанно поделившись с Элей, не растерял ее, а только приумножил. Ну а в чаше статуи теперь клубился сливочный сорбет.
– Лаванда, – глубоко задумалась девушка и приложила палец к щеке.
– Проще, чем ты думаешь, – хмыкнуло Нечто. – Подскажу, если пообещаешь освободить меня еще от части твоих кошмаров, я, кажется, знаю, как их отыскать.
– Обещаю, – тяжелый вздох сорвался с губ. – Деваться некуда.
Удовлетворенное Нечто потребовало от Города переходить от дня к ночи. Город капризничал и сопротивлялся.
«Боится темноты, бедняжка», – поняла Эля.
Пришлось вступить в спор, девушка чувствовала, что Нечто мыслит в верном направлении.
– Не надо полной темноты, не будем делать страшно. Давай попробуем загадочно и интересно, только и всего, – предложила она Городу.
– Хотите сумерки? – и Город затенила дымчатая кисея. – В сумерках интересней играть в прятки.
– Хотим! – в один голос ответили Эля и Нечто, когда от нахлынувшего полумрака в воздухе отчетливо запахло лавандой.
А Город удовлетворенно хохотнул, желая попробовать на вкус три соединившихся аромата.
– Стой! – Эля выудила из памяти одно крохотное воспоминание с тонкими нотками мяты и добавила в чашу. – Это тебе лично от меня.
– И что вы хотите взамен? – большая порция лавандового мороженого сделала Город сговорчивым.
– Один принц рассказал, что где-то неподалеку скрывается могущественный волшебник, я хочу задать ему вопрос.
Сначала Город расстроенно вздохнул, а потом и вообще притих на долгое время. Да так, что расшевелила его только Слипри, от скуки начавшая кидать хвостом камушки во все попавшиеся поблизости окна.
– Раньше был могущественным, а теперь что-то не так. Ушла радость, ушли силы, даже на руки больше не подымает.
– Кого? – некстати ляпнула Слипри.
В ближайшей многоэтажке открылось окно одного из верхних этажей, и всю троицу затянуло туда в считанные секунды.
Вопреки предположениям, за окном квартиры оказалась не комната, а сад. Он весь переливался и мерцал, хотя все еще погружался в лавандовые сумерки Города. Эля видела очертания деревьев, кустов, травы, каждого листика, каждой веточки, но не сразу поняла, откуда берется зеленоватое мерцание. И только когда крохотная букашка поднялась в воздух, стало ясно, что весь лес наполнен светящимися насекомыми. Светлячки настолько плотно расположились по всем поверхностям сада, что под ними нельзя было рассмотреть сам сад. Они вплелись в Элины волосы, и обступили притихшее от такой красоты Нечто, и даже неуемную змейку ввели в замешательство.
А Эля целенаправленно шла к возвышавшемуся посередине поляны трону, радостно узнавая черты знакомого лица. Время пощадило «волшебника», почти не оставив на нем своих неизгладимых отпечатков. Разве только светлые волосы слегка посеребрило да взгляд сделало жестче и обреченнее.
Она задавала ему вопросы – он не понимал, взывала к его воспоминаниям – он не помнил, пыталась дотронуться – он отстранялся. И только отсутствие такого привычного аромата, исходившего всегда от него, наконец ее отрезвило. Она же видела все это сквозь сон его дочери. Ну откуда ему ее знать?
– Олег! – еще раз позвала она на автомате, но даже голос в ответ был не тем, что Эля помнила.
Но разочарование от того, что вместо любимого она видит проекцию, созданную его дочерью, не шло ни в какое сравнение со страхом, вдруг окутавшим ее. С ним действительно что-то было не так, девушка ощущала это всем своим существом. Чувствовала, что в реальности что-то меняет, искажает, коробит тот целостный образ, который она так бережно носила в душе.
– Что с волшебником, что с ним? – обратилась она умоляюще к Городу.
– Не знаю.
– Пожалуйста, расскажи мне.
Город снова вздохнул, и в его интонации закрались тщательно скрываемые слезы:
– Он редко появляется, почти не говорит со мной. Наверное, не только со мной, но и с ней тоже. Мало ест, почти не спит…
Город попытался бороться с навязчивым сценарием сна, но удавалось это из рук вон плохо, и Эля узнала и о пропущенных балах, и о вечном сидении в тронном зале за работой.
Сон оборвался, как всегда, внезапно, волшебник вместе с троном растворился в воздухе, а тучи светлячков одновременно вспорхнули с поверхности пространства и улетели. Но на их месте не рос больше сад, осталось только белое пространство, излучавшее резавший глаза свет, причем настолько яркий, что Эля, вскрикнув от боли, ослепла.
– Вставай!
– Что со мной, я ничего не вижу! Нечто!
– Немудрено, тебе нечем видеть.
Девушка трясущимися руками ощупала кожные наросты на лице как раз там, где раньше располагались глаза, и ее пронзительный крик захлебнулся в слезах.
– Слипри! Слипри!
Холодным движением по руке змейка показала, что слышит, но проделала это в непривычной, режущей по ушам тишине.
– Она тоже молчит!
– Это от шока, она тоже слепа.
– А ты? – Эля дрожала всем телом, стараясь встать на ноги.
– Если ты не заметила, то как таковых глаз у меня нет. Я воспринимаю все по-другому. Сама же такое намутила.
Постепенно Эля приходила в себя, воспринимая ясно только неприятную белизну, разлившуюся перед внутренним взором, к лицу она решила больше не прикасаться, поберечь нервы. В конце концов здесь она уже попадала еще и не в такие передряги. Девушка ободряюще погладила все еще немую Слипри.
– Побудь моими глазами, Нечто! Надо продолжать искать Эмиля, и с Олегом что-то не то. – Элин голос дрогнул, дорожки из слез пощипывали щеки.
– От этого мало толку. Все вокруг белое. Мое восприятие мира этот сон тоже отключил.
– Можно попробовать на ощупь, – решилась девушка и, выставив руки вперед, медленно направилась в неизвестность.
Один шаг, другой, все смелее и смелее. Десять, пятьдесят.
– Ничего не чувствую, а ты?
– Порою какое-то незначительное изменение в плотности воздуха, и все.
На Элиной памяти Нечто растерялось впервые. И это пугало в десять раз сильнее, чем сама ситуация. Если уж постоянный житель снов… то что уж говорить о ней.
– Лучше полагайся на свое необычайное чутье.
Эля прислушалась к своему странному обонянию, а Нечто холодным комком прижалось к ее плечу.
Но сосредоточиться не получалось. Сбивал панический страх. А в голову все лезла и лезла мысль, вколачиваясь будто молотком: «Сон – это разговор человека с собственным подсознанием».
Девушка задумалась. Одна из дочек-близнецов Олега оказалась в связке снов вместе с папиным сном, кошмаром Эли и сном неизвестного человека, явно незнакомого ей. Судя по всему, это сплетение снов образовалось именно вокруг Олега. Затем сон девочки неизбежно привел Элю и ее спутников в сон сестры. Оказывается, между снами близнецов есть граница, но лишь эфемерная, их сны живут в этом мире только вместе. Девушка была готова поспорить, что если спит только одна из девочек, то сны ей не снятся до тех пор, пока не уснет другая. Кого-то в этой цепочке людей, связанных с хирургом, явно не хватало. Догадка вырвалась тяжелым вздохом из груди.
– Это его жена. – Девушка обвела рукой то, что ни она, ни ее спутники увидеть не могли.
– Нам это вряд ли поможет.
Судя по тону, Нечто давно догадалось. Оно заметалось в полной неизвестности то в одну, то в другую сторону, но препятствия на пути не возникали. Вокруг, казалось, царила только необъятная пустота, и как ее преодолевать, не знал никто.
Девушку же передергивало от понимания того, в чье подсознание она влезла. Жена, так мечтавшая излечить Олега от Эли, как от закоренелой хвори… Именно сейчас девушке очень захотелось испытать свое влияние на чужие сны и устроить здесь полномасштабную катастрофу. Внезапно она поняла, что ревнует. Мало того, ревнует впервые в жизни. Даже многочисленные пассии Яна не вызывали в ней агрессию, возникшую сейчас, она в принципе ранее не знала эту эмоцию.
Паника Нечто прервала Элины кровожадные мысли.
– Не нахожу границ других снов. – Нечто пронеслось рядом неуправляемым вихрем.
Эля попыталась ухватить кончик дымчатого хвоста, но, будучи слепой, на ощупь это не так легко проделать. Хотя холодок от близкого присутствия попутчика постоянно проходил мурашками по ее коже. Даже пучок своевольных волос испуганно жался к голове.
Персонаж из Элиных кошмаров продолжал метаться и орать на все лады о том, что они попали в ловушку и уже не выберутся.
«Интересно, – размышляла девушка, – как мой личный страх мог так парализовать страх (тавтология еще та)?»
– Молчать! – наконец сорвалась она, доведенная до умопомрачения жутковатыми стенаниями.
От удивления Нечто присмирело и не издавало ни звука живительную минуту, в течение которой девушка сложила уже в голове модель необходимого поведения, остались детали.
– Пойми, это ловушка, – снова занудило с плеча присмиревшее Нечто. – Нас законсервировали, и уже не выбраться.
Эля в раздражении отмахнулась:
– У меня ребенок, мне некуда деваться, только преодолевать.
– Думаю, твоему ценнейшему отпрыску сейчас лучше, чем нам, слепым.
– Очень на это надеюсь. А теперь скажи, как специалист по миру снов, что можно сказать о человеке, которому снится слепота? Это ведь тоже кошмар.
– Она боится.
– Вот именно. Боится открыть глаза на нечто страшное для нее. И раз от перекрестка сны вытягивались один из другого, нам нужно из всей этой разрозненной мозаики собрать единую картину.
– Ну и как? Получается?
– Нет, мне нужен… – девушка задумалась. – Ян. Его аналитический ум.
Нечто отчетливо хмыкнуло.
– Пригласи его на ужин, – язвительно предложило оно.
– Я сделаю лучше, приглашу-ка его на свидание.
Эля наморщила лоб, напрягая память, хотя все нужное и так хранила в себе ее странная фантазия.
Ну так что там было?! Тонкая изящная фигура, золотой водопад волос, глубокие синие глаза, и все это сдобрено умопомрачительным ароматом совершенства. Злата, она воссоздала ее прямо в чужом сне и, хотя видеть не могла, отчетливо чувствовала ее присутствие.
Нечто от неожиданности выругалось, очевидно вспомнив нецензурщину на всех языках, которой порой изобиловали кошмары.
– С чего ты взяла, что сон твоего дружка придет за этой топорной копией? – Нечто лукавило – неотключенные органы чувств просто кричали о том, что рядом находится то самое идеальное создание.
– Не Ян придет за Златой…
И соблазнительный голос, даже в гневе вынуждавший замирать в восхищении и мужчин и женщин, не заставил себя долго ждать: «Что тут происходит?»
– …а она придет разобраться с конкуренткой.
Эля протянула руки на голос и коснулась приятно гладкой руки красавицы. Та тут же ее одернула.
– Ничего не вижу. Какая дрянь хочет со мной посоревноваться?
Эля легким движением руки развеяла воссозданную копию.
– Прости, я не знала, как по-другому тебя позвать. Мне нужна помощь.
– Сколько повторять, ты не найдешь здесь своего мальчишку. Слишком мала вероятность, так Янош бы сказал.
– Вот он-то мне и нужен, позови его.
Красавица задумалась, но всего на секунду.
– А что я получу взамен?
– Все что захочешь.
– Забавные вы – боги. Хотя ты же давно не бог.
Но все получилось не так быстро, как того желала Эля. Ян бодрствовал, и его пришлось подождать. Ожидание в обществе Златы было долгим и утомительным, а вынужденная слепота изводила все больше с каждой минутой.
– И что ты попросишь взамен? – прервала долгое молчание Эля.
– Слепишь для меня кое-что, когда станешь сильнее, тем же способом, что создала мою копию.
Девушка объяснила крайне ревнивой Злате, что с другом ей нужно только посоветоваться, хотя и увидеть его очень хотелось, но об этом она умолчала. Она скучала по нему и по Лему. Их мир менялся, проходили годы, а для нее все оставалось по-прежнему.
Ян уснул неожиданно, когда Эля уже едва не сходила с ума от бездействия и слепоты. Она всегда сочувствовала потерявшим зрение людям и теперь особенно остро прочувствовала всю тяжесть их доли.
– Дурында, – хмыкнул брюнет, выслушав. – Тебе и не надо ничего сопоставлять. Он болен, серьезно, а жена не хочет об этом знать. От страха закрывает глаза на все признаки. А он бережет ее от горькой правды, больше ничего не остается.
В данный момент Эля плохо соображала, она с трудом сдерживала защитный барьер вокруг их странной компашки, хозяйка сна старалась выпихнуть всех из своей приватности.
– И этот вывод ты сделал…
– Нет, не из твоего рассказа. Мы общаемся, хотя после твоей смерти драки избежать не удалось, а спустя несколько лет неожиданно встретились. Я крестил его дочек…
Эля не видела, как Ян мягко сжимает плечи Златы, но находилась в обонятельном экстазе от потрясающего аромата морского бриза и туберозы, витавшего в воздухе. Уж для них точно зрение не играло сейчас особой роли, они и так слишком остро чувствовали друг друга.