Непутёвая я, Господи
Непутёвая я, Господи…
Всё же верю и молюсь.
Чувства скачут, мысли – россыпью…
Непрощённой быть боюсь.
За детей боюсь, за сродников,
Суечусь и хлопочу.
А душа моя негодная
Плачет: «Радости хочу!».
Где же взять её, родимая,
Где спокойствие найти?
Всюду топь непроходимая,
Ни дороги, ни пути.
Но молюсь, и вижу тропочку.
Свет сияет впереди.
Проявились рядом стопочки.
Ангел Божий, проводи!
Кто гоняется за счастием,
Пропадёт в чужом краю.
Мы шагаем за Причастием,
Погостим в святом Раю.
Блёстки
Фильмы юности были яркими.
Жизнь – прекрасна, а смысла – нет.
Редко радовала подарками,
Проливая Небесный Свет.
Душу я напитала блёстками.
И когда распахнулась дверь,
Шла к священникам я с вопросами,
И шептало мне сердце – верь!
Тоска моя…
День серый, давит… Ветрено и сыро…
Сугробов шапки поменяли масть…
Тоска во мне, неведомая сила,
Свила гнездо, и прочно прижилась.
Иду из храма, и свечусь тихонько –
Она ко мне боится подходить.
Но подбирается к мечтательной и сонной,
И снова поселяется в груди.
Ещё боится солнечного света.
Лучей ликующих, и звонких трелей птиц…
А обожает письма без ответа,
И вид непросыхающих ресниц.
Она страшится, что я справлюсь с нею.
Ввести в отчаянье меня стремится пусть,
Вернуться к тихой радости – посмею,
Со сладко-горькой грустью – разведусь.
Тоска моя – от недостатка веры,
Отравой жалость плавает в крови.
В отчаяньи граница есть и мера,
И нет границ в смиреньи и любви.
Стихи о стихах
Культура без религии мертва
Культура без религии мертва.
Ей нужен культ, на то она – культура…
Кумиры гаснут, крошатся слова.
Не может долго жить макулатура.
Питают озеро подводные ключи.
Они иссохнут – зарастёт осокой.
Коль в книге голос Бога не звучит,
В ней не текут живительные соки.
Том стихотворный крупным кирпичом
Лежит на полке и сияет кромкой.
Коль пуст внутри, и мысли ни о чём,
Его на свалку унесут потомки.
О, Господи! Прости за многословие!
О, Господи! Прости за многословие!
За слепоту и глупость (по грехам) …
Поэтов малокровное сословие
Бежит за славой, а она – лиха.
Она жестока и коварна, тем не менее
Её желают, гимны ей поют,
И служат рьяно, до самозабвения:
Случается – и жизни отдают.
Она же, как капризная царица,
Того помилует, а этого – казнит…
Позор… Успех…Но это только снится.
Душа – в дурмане. Беспросветно спит.
Проснётся – ужаснётся. И отступит
От пропасти – от злобной суеты.
Даст Бог – на Поле Истины вернётся,
Где Божьей мудрости рождаются цветы.
Поэты разные бывают
Поэты разные бывают
Тот хвалит Свет, а этот – тьму.
Одни нас, тонущих, спасают.
Другие тянут нас ко дну.
Поэты были, есть и будут,
Их невозможно истребить.
Они должны средь наших буден
Хоть каплю света – но дарить.
Не лгать
Не нужно и славы,
А только – не лгать.
То – сжечь, то – оставить,
Дожать, острогать…
А что остается?
Былинки и сор.
Но их не коснется
Хвала иль укор.
В пыли позабытая
Будет лежать,
До времени скрытая,
Тлея, тетрадь.
Быть может и так:
До скончания дней
Никто, никогда
Не узнает о ней.
Но ТАМ, перед Богом,
Хочу или нет,
За буковку каждую
Дам я ответ.
Слова, слова…Нанизывай на леску
Слова, слова…Нанизывай на леску.
Сверкают бусины. Но какова цена?
Покуда вес, природа – не известны,
То истинная ценность не видна.
Порой молчанье – лучшая огранка.
В тиши и думах вырастет кристалл,
Один, чудесный, средь пустых обманок…
Мысль – драгоценна, коль чиста, проста…
Мне некто запретил писать стихи
Мне некто запретил писать стихи.
Назвал их хлёстко, резко – «словоблудием».
Они не хороши, и не плохи…
Душа бездомная скитается по людям,
Всё клянчит подаяния – любви.
И получает – то куски, то крохи…
А некто мне: «не плачь и не зови,
Иначе, уж поверь, окончишь плохо…»
Я знаю, что во всём он прав почти.
Моя душа – червивая и злая.
Я не пою, скорей – скулю в ночи.
Но Бог не бросит, это точно знаю.
Прости, очередной наставник мой.
Кто как умеет, я молюсь – стихами.
Мои стихи – молитва, вздох и вой.
Я в рифму о грехах своих вздыхаю.
Сначала причудливо вяжешь слова
Сначала причудливо вяжешь слова.
Потом ослабеет стихов тетива.
Цвет облетит и останется кость,
Имя которой – злость.
Ненависть, и не иное,
Слёз сострадания – нет…
…Так бы прожить, чтоб опало земное,
И остался – небесный свет…
Нам за строчками не спрятаться
Нам за строчками не спрятаться.
Всё, что на душу легло,
Пишем. Стоит напечататься –
Мы прозрачны, как стекло.
Говорим о том, что ближе нам,
Кто наш недруг, кто – кумир…
Мы, спокойно или с вызовом,
Приглашаем в личный мир.
Популярности заложники,
Мы лелеем каждый стих.
Беззащитные художники,
Ищем средь толпы своих.
…Мало ль, что о нас судачится.
Не распутаем клубок…
Что на самом деле прячется
В наших душах – знает Бог.
Наберётся десяток стишат…
Наберётся десяток стишат,
Что за тучи на небо спешат.
Наберётся немножечко строк,
Что обгонят назначенный срок.
Наберётся лишь горсточка слов,
Что найдут себе пищу и кров.
Лишь два слова: «Господь» и «прости»
Нам помогут в далёком пути.
Тоска – поэзии сестра
Тоска – поэзии сестра.
Ища во всем первопричину
(Так ищет женщина мужчину),
И осторожна, и мудра.
Она не трогает основ, скользит,
На дно не погружаясь,
Случайно, вроде бы, касаясь,
Неторопливых берегов.
Любовь – поэзии под стать.
Мечтает в мире воплотиться,
Не может до конца раскрыться,
И, мучаясь, не любит ждать.
Но – ждет. Становятся одним
Любовь, тоска… И жажда жизни,
Которая прозреньем брызнет,
Но Небо властвует над ним.
Стихи я писать разучилась
Стихи я писать разучилась.
Не выразить то, чем живу.
Мое житие расслоилось,
И вижу я сны наяву.
Я душу небесным питаю,
Бегу от привычных утех,
На ниточке сердца летаю,
Забыв и позор, и успех.
Порой обхожу я музеи
Былых обольщений и грез.
Сквозь пыль и тенета глазеют
Портреты развенчанных звезд…
О птицах…
Я думал, что душа моя черна.
Чернее ворона. И злоба – остроклюва…
Я падал… И когда достигну дна?
Но честен был, с душою однолюба…
Я не надеялся, о, Господи, спастись.
Я падал, и конца тому не видел.
Но Голос мне сказал: «Остановись!»
Я замер. Сам себя возненавидел.
Я рукописи жёг. Я рвал листы,
Бросал в огонь, и корчились страницы.
Исписаны, исчерчены, густы
Горели дни, воспоминанья, лица.
Я в пепле, Господи, стою перед Тобой.
Я серым стал, от пяток до макушки…
Стою, седой поникнув головой,
Как нищий возле старенькой церквушки…
Не чёрный ворон я, а слабый птах.
Готов я мёрзнуть, погибать от зноя…
Позволь, позволь летать в Твоих садах
Перед Твоей Небесной Белизною…
Что останется
Мне иногда безразлично,
Что после меня останется.
Ну, кипа бумажек личных,
Да рукопись – бесприданница.
Таланты над головами
Восходят, сверкают, гаснут.
И – забываются нами,
Влюблёнными в новые сказки.
Честнее, труднее, правдивей
Слушать Бога и сердце.
В итоге, толпе на диво,
Не сгинуть, не затереться,
Душу не измурыжив,
Радости чистой дождаться.
И, умирая, выжить.
И от стихов отвязаться.
На пороге Вечности
Торопимся дела доделать
Торопимся дела доделать.
А их не убывает груда.
Почти не слушается тело,
И слышен зов из Неотсюда.
Спешим, стихи собрав, издаться,
Бумаги разобрать по папкам,
Архив подшить, в шкафах прибраться,
И даже приготовить тапки…
А всё – пустое, прах и пепел.
Успеть простить бы, примириться.
И будет наш отрезок светел.
И, может быть, ещё продлится.
Говорят, мы устали
Говорят, мы устали, и много нам лет.
Горсть таблеток на завтрак, и две на обед.
Голова поседела, читать тяжело -
Видно, надо в очках посильнее стекло.
Что сказали вы? Ась?.. И походка слаба…
Отступаем, сдаёмся. Короче – труба.
Но слабеющим слухом мы слышим порой
Шелест крыльев – проносится ангелов рой…
Слеповатые, видим на лицах следы
Ран душевных, и линии прошлой беды.
Ослабевшие, можем мы руку подать…
И уже не людского страшимся суда.
Солнце радует нас, не печалит луна.
Получается, старость – открытий полна.
Пережитого кадры – немое кино…
Объясняется смысл, обнажается дно…
Чемоданы обид и оплошностей кладь
Разобрать бы успеть… То, что занял – отдать…
Чтобы нам уходилось почти налегке -
Свет любви и прощенья лежал в узелке.
Дни летят, как бешеные кони…
Дни летят, как бешеные кони.
Но тоска вне времени живёт.
Годы горбят наши спины, клонят,
Копится печали горький мёд.
Кажется – земное время канет,
А тоска повиснет на плечах.
И как плащ, шурша, взмахнёт крылами,
И обнимет, отражая страх.
Страшно? Да. Но мы не веселились,
Так, чтобы последнее забыть.
Каялись, надеялись на милость,
Грусть и радостью великой не избыть.
Спросят: а о чём душа грустила?
Об ущербности своей, неполноте.
Пока жизни форма не застыла,
Были дополнения… Не те…
Вечно нам чего-то не хватало.
Были миги радости святой…
Ликование сквозь пальцы утекало,
Лес унынья нарастал густой…
Мы надеялись, мы шли неутомимо…
Дни мелькали. И душа – росла.
Смерть – как сито: пыль и пепел – мимо.
В Божьих дланях – души и дела.
Бесконечное стихотворение
Успеть закончить все дела,
Чтоб ничего не тяготило.
Чтоб лёгкою душа была,
К земле не пригибала сила.
Успеть простить, простить, простить.
Желать молитвы, словно хлеба.
Мечты на волю отпустить,
Как шарики в просторы неба.
Раздать одежду, что висит,
Пылясь, напрасно в шифоньере.
Просеять мысли сотней сит,
И чувства на грехи проверить.
…Гляжу вокруг – и жуть берёт:
Коробки разные пылятся.
Вещей глухой круговорот –
Не хватит жизни разобраться.
И длинный-длинный список дел.
А вдуматься – пустого много.
Уже и волос поседел.
И в небеса глядит дорога.
Слава Господу за всё
Слава Господу за всё.
Жизнь мы сами усложняем,
Вяжем петли, рвём, скрепляем,
То нас топит, то несёт…
Слава Господу за всё!
Словно бешеные кони,
Мчатся мысли и желанья.
Даже лёжа на диване,
Мы под их скопленьем стонем,
Задыхаемся в погоне.
А когда покой обрящем?
Мы блуждаем в тёмной чаще,
Мы живём ненастоящим.
Нам успеть бы укрепиться,
С покаяньем сжиться, слиться,
Чтобы ТАМ не заблудиться.
Не теряя с Богом нить,
О молитве не забыть!!!
Скоро позовут меня к ответу
Скоро, скоро позовут меня к ответу.
Дел хороших, и молитвы – нету.
Жизнь – грязна, грехами замаралась.
Только покаяние осталось.
Только слёзы, просьба о прощении,
Да икон небесное свечение…
Я спешу в своей душе прибраться.
Сколько ж можно во грехах валяться!
Да, земных забот осталась горстка.
Но и сил немного, полнапёрстка…
С Божьей помощью бы перебрать архивы.
Дневники прочесть… Найду ли силы?
Пропущу через себя заразу.
Думаю – а может сжечь их? Разом?
От бумажной кипы отвязаться,
И с душой наедине остаться…
Чтобы волки мысленные, воры,
С Богом не мешали разговору…
Лампадка
Ещё горит моя лампадка…
Трепещет, бьётся огонёк.
Срок жизни слишком, слишком краткий…
Успеть, пока он не истёк,
Дела доделать, домолиться,
В пути надежды не терять.
Дать в книгу перевоплотиться,
Стихам, что пишутся в тетрадь.
Зовёт небесная дорога.
А я вещами обросла…
Их так невыносимо много,
Что не раскинутся крыла.
О, эти жизненные путы…
Господь болезнью наградил,
Чтобы драгоценные минуты
В молитву разум превратил.
Чтоб за земное не цеплялась
Сластолюбивая душа.
…Немного маслица осталось,
Горит лампадка, чуть дыша…
Молись, душа!
Окажется, страх смерти – это малость.
Бояться надо духов, что придут.
Потребуют, чтоб им душа досталась.
Заявят, что навеки заберут.
Молись, душа! Кричи: «Помилуй, Боже!».
Хотя при жизни надо бы вопить.
Страшусь момента этого до дрожи…
И умоляю с покаяньем жить…
Я уйду, дела не доделав
Я уйду, дела не доделав.
Не успев что-то там долепить.
Станет ветхой одеждой тело,
Оборвётся слепая нить.
И увижу во рву, под пылью,
Тихо тонущее во тьме:
Снимки, книги, архив фамильный…
Всё, что тешило душу мне.
Что служило грехам: тщеславью,
Празднословью, блудным страстям,
Божий гнев истребит, расплавит,
Как ненужный, смердящий хлам.
Что останется, если даже
Слово искреннее «прости!»
Исчернила греховной сажей,
Не хотела свой Крест нести…
Не могу ничего, не умею.
И пока ещё тут дышу,
На иконы смотреть не смею,
О помилованьи прошу…
Нам не всё равно ли, кто ты, Смерть?
Нам не всё равно ли, кто ты, Смерть?
Встреча неизбежна. Нам-то надо
За тебя, в далёкое, смотреть,
Где иль пораженье, иль награда.
Нам о Боге думать. О душе.
Ну а ты… О милости не просят
Коль явилась, странная, уже.
Как горох о стену все вопросы.
Ты добра к измученным костям,
Милосердна к измождённой плоти.
Для усталых – просто медсестра.
Их от встречи ужас не колотит.
Ты страшна для возлюбивших жизнь.
Любящих комфорт и наслажденье,
Тело…Что повержено лежит.
И былых страстей кружатся тени.
Смысл пропадает – просто жить и жить
Смысл пропадает – просто жить и жить.
Уйти, как в яму, кануть – и ни звука…
Так даже легче: "сказки, миражи"…
Хотя не жизнь, а мерзостная скука.
Жить телевизором, едою, барахлом,
Смотреть, как сыплют шутками артисты…
Когда нежданно смерть приходит в дом,
Вы слышали, как воют атеисты?
Скорые ездят. Спасают народ
Скорые ездят. Спасают народ,
В вены вливают лекарства.
Тех, кто внезапно и быстро умрёт,
Ждёт ли Небесное Царство?
Выйдет душа, и к своим полетит,
К тем, кого в жизни любила.
Примет себе соответственный вид,
Будет искать то, что мило.
Тот, кто любил непотребное петь,
Вечно – с нетрезвой походкой,
Не перестанет за гробом хотеть,
Шумных компаний и водки…
В истинном свете увидев себя,
Каждый из нас – ужаснётся…
Жил ли с надеждою, верой, любя?
Доброе дело найдётся?
Страшно мне, Господи. Смерти боюсь,
Зная, что нет её вовсе.
Это – лишь дверь, я пройду, и явлюсь…
Кто ты? – Господь меня спросит…
Когда до смерти несколько шагов
Что – напоследок? Буйство, кутежи?
Иль – покаянье, тихая молитва?
Один считает: «Страсти развяжи».
Другой решает: «Наступает битва».
Последнее сражение идёт.
Иной и видя – ничего не видит.
Уже на сутки переходит счёт.
Отстаньте, сожаления, обиды.
Скорей, скорее свитки развернуть,
Назвать грехи и с бесами расстаться,
Пока не потащили в страшный путь,
Длиной в мытарства, этажами – двадцать.
Успей сказать, пока ещё не нем:
«Достойное я по делам приемлю!
Ты помяни мя в Царствии Твоем…» …
И в радость будет, что оставил землю…
…Когда до смерти несколько шагов,
То Небо от волненья замирает…
Ты не пихай в котомку ничего,
Чем легче груз, тем проще путь до Рая…