– Дай сюда! – Дилла забрала у него верёвку.
Древо жизни выглядело не толще того, к которому привязывали Бора. Только когда Дилла обошла вокруг, стало ясно, что видимость не соответствует реальности. Даже если бы они четверо взялись за руки, не обхватили бы и половину ствола. Это было как… целый лес, спрессованный в одно дерево.
– Теперь ты понимаешь? – Лейн напряженно смотрел на неё.
Дилла покачала головой.
– Мне это не нравится.
– Ты во что играешь? – Диви ухватил конец верёвки. – Давай в скакалочку?
– Да привяжи ты его к чему-нибудь! – Бор всплеснул руками. – Мы в лесу, если ты этого ещё не заметила! Деревьев полно!
– Не надо меня привязывать! – Диви отбежал и спрятался за Лейна.
– Тихо! – потребовал Лейн. – Дилла, просто держи веревку наготове. Если что, свяжешь мне руки. Если потребуется, оглушишь. Кстати, Бор, что тебе приказал Кедар?
Гоблин показал глазами на Диви.
– Доставить его до полуночи, а если не выполню, самому себе кишки выпустить. Не хочу пугать, но Эрлин то же самое потребует.
– Пока что я не слышу зов. – Лейн осмотрел свои предплечья. – Хотя заклинание завершилось – змеи закусили хвосты.
– Не к добру это молчание. – Бор толкнул ногой Живоглота. – Поднимись-ка над лесом, глянь, что да как.
– А можно я с ним полечу?! – Диви высунулся из-за плеча Лейна. – Можно?
– Если он согласится.
– Не пу-олечу… – Котоящер принялся вылизывать переднюю лапу. – Там да-авит. Сра-азу к маку-ушке дер-рева прижима-ает.
– Значит, купол совсем низко. – Бор задрал голову. – Плохо.
– Ты сказал, что у тебя есть план! – Диллу начало трясти от этой проклятой неопределённости. – Говори, или я сейчас пойду и убью Эрлина!
– Ты к нему не пробьешься, – возразил Лейн. – И тебе нельзя уходить.
– Надо выпустить из леса Живоглота. – сказал Бор. – Он выследит Эрлина…
– Во дворце? – перебила его Дилла. – Без шансов! Там на каждом шагу охранные заклинания.
– Какой смысл Эрлину прятаться во дворце? Теперь ему нечего бояться! Наоборот, он наверняка приедет к лесу. И боюсь, что не один. Иначе почему он до сих пор не позвал Лейна? Нет, чую, Кедар что-то замыслил.
– Хорошо бы они оба сюда приехали – к самой границе. Гарь как раз простреливается, – Дилла потерла ладони.
– О таком не мечтай. Эрлин, конечно, особым умом не блещет, но и не полный кретин. Ему довелось воевать. И на нём амулетов в три ряда навешано. Про Кедара я вообще молчу.
– Ты уже намолчался! Если Эрлин так хорошо защищён, почему ты уверен, что Живоглот с ним справится?
– Потому что я наперечёт знаю все амулеты Кедара! И те, что он на ублюдка своего повесил! Они защищают от стрелы, меча, ножа, огня и всяческой вредоносной магии. Но не от кошачьего укуса! А ты знаешь, какой сильный у кошек укус? Я Живоглота специально тренировал. К тому же, Эрлин не ждет нападения сверху. Отсюда до гор никого крупнее стрилли не летает.
– Это ещё кто?
– Вроде сороки.
– Ладно, убедил. – Лейн повернулся к Рыжику. – Ну что, откроем Живи дверь из леса? Чтобы его никто не заметил.
– А где дверь? – Диви завертел головой.
– Просто представь, что она есть.
Диви крепко зажмурился и напрягся, сжав кулачки. Постоял и разочарованно вздохнул.
– Не представляется…
– Может, нарисовать? – предложила Дилла.
– Сейчас лучше соорудим. – Бор принялся разматывать свой узел, оказавшийся большим полотнищем зеленого шелка, сшитым из прямоугольных и треугольных кусков.
– Наша палатка! – Диви подпрыгнул.
– Она самая. – Бор вытряхнул из складок шелка серебряную уздечку. – И это я тоже прихватил. Вдруг пригодится?
– Дай мне, – попросил Лейн.
Бор кинул ему уздечку и отбежал на край поляны. Пошуршал там в кустах и вернулся с двумя жердями.
– Я помогу, можно? – Рыжик взялся за край палатки.
– Помоги, если хочешь, – с едва заметной паузой ответил Бор.
"А ведь он ни разу не посмотрел на Диви прямо с тех пор, как поприветствовал его, – отметила Дилла. – Только искоса, словно стыдится чего-то. О боги, с таким друзьями враги не нужны! Сплошные тайны". Она наклонились к Лейну и прошептала на ухо:
– А что если надеть на Живоглота уздечку?
– Зачем? Ему тяжело будет летать.
– Зато не сбежит. Неужели ты веришь, что он будет совершать подвиги ради тебя? Хозяин-то его уже освободился!
– Освободился, как же! – огрызнулся Бор, продемонстрировав тонкий гоблинский слух. – Пока Эрлин жив, он нас всех в кулаке держит. Захочет – обратно на меня заклинание перекинет. А он, между прочим, приказал убить тебя, как только ты прикончишь последнюю нежить. Думаешь, чего я на тебя орал?
– Трусливый слизняк! Я его на поединок вызову!
– А он на тебя заклинание перекинет. Сама себе горло перережешь.
– Нам надо держаться вместе, – твёрдо сказал Лейн. – Заклинание мгновенно не перекидывается. Двое одного успеют остановить.
Дилла стиснула виски. До чего же нелепая ловушка! Должен быть какой-то другой выход. Довериться коту – это полное безумие! Он просто улетит, куда подальше, наплевав на них!
– Не улетит, – тихо сказал Лейн, каким-то образом угадав её мысли. – Химеры славятся своей верностью.
Живоглот, всё это время угрюмо следивший за суетой на поляне, встал и прошествовал к Лейну. Обнюхал его руки. Усы котоящера брезгливо дёрнулись. Он отвернулся и зевнул.
"Помнит ли он, что Лейн спас ему жизнь? – подумала Дилла. – Или забыл, как только сбросил ошейник?"
– Готово! – радостно завопил Диви.
Наспех установленная палатка шаталась, но не падала, даже когда в неё, кроме Диви, залезли Лейн и Живоглот. Для Бора и Диллы места уже не нашлось, так что они остались снаружи, напряженно прислушиваясь к голосам, доносившимся изнутри.
– Живоглот, ты где хочешь оказаться?
– Ду-ома… На кр-рыше!
– А где это?
– Проклятье! Надо выбрать место, которое мы все трое знаем!
Наступило молчание. Дилла переглянулась с Бором.
– Диви бывал в городе?
– Нет, Хофган не выпускал его за ворота.
Дилла откинула полог и заглянула в палатку.
– Диви, ты помнишь Дерево, которое тебя поймало? Отправьте Живоглота к нему.
– Оно злое! – Диви обхватил Живоглота на шею. – Оно его съест!
– Не успеет, если он сразу взлетит.
– Хорошая идея… – одобрил Лейн. – Только сначала надо набрать листьев с Древа жизни. Пусть Живоглот отнесет их тому Дереву.
– Зачем? – спросила Дилла.
– Мне кажется, – Лейн пытливо посмотрел на Бора, – что эти два дерева – суть одно целое, я прав?
– Не совсем. – Гоблин почесал вздёрнутую бровь. – Не сумею я тебе как следует объяснить. Я в дела богов не мешаюсь. Знаю только, что не деревья это, что было их три, и что корень у них и вправду один. Третье росло на той стороне леса, оно сгорело. Я думал, что и второе тоже. Не знаю, как оно умудрилось стать невидимым. И почему хищничает, тоже не знаю. Раньше такого не было.
– Правда? – У Лейна азартно заблестели глаза. – Живоглот, что ты сидишь? Нарви листьев побольше! Надо восстановить между ними связь!
– И что это даст? – засомневалась Дилла.
– В худшем случае – ничего. В лучшем – у нас появится тайный союзник по ту сторону границы. Оно ведь о чём-то таком намекало… А давайте все к нему пойдём!
– Слишком рискованно, – остудила его пыл Дилла. – Вдруг Кедар уже поблизости?
– Точно, – поддержал её Бор. – Сидим здесь, пока сидится.
"Ты мог сбежать на Дороги, – подумала Дилла, по-новому рассматривая старого гоблина, – однако остался и даже посылаешь своего любимого Живоглота рисковать ради Лейна. Либо у гоблинов и впрямь имеется честь, либо… Либо ты ведёшь свою собственную игру".
***
Сотня стражников – это немного, даже если все они – закаленные в боях ветераны. Но поднимать ополчение Кедар не решился. Нельзя сбрасывать со счетов Умалившийся народ. Любое изменение в заклятиях вокруг Проклятого леса они почуют даже в далёких горах. А перемещаются нелюди очень быстро. Кто будет защищать Дробул, если снова начнётся война?
В городских воротах Кедар обернулся, оглядывая своё войско. Никто не отстал, шагают бодро, у каждого, кроме меча и щита, факел. Пока что зажжены только десять, чтобы освещать дорогу. Кедар предпочёл бы передвигаться в темноте, но огонь подбадривает людей.
По флангам шагали лучники, в арьергарде вели шесть коней. Больше заговоренных уздечек в казне не нашлось, а без них лошади перепугаются пожара и понесут. Придётся разделить эту шестерку пополам – одну тройку всадников повести самому, другую доверить Эрлину.
– Ты всё запомнил? – Кедар повернулся к едущему рядом сыну.
Эрлин угрюмо кивнул. Шея у него была охвачена широким серебряным ожерельем, больше похожим на ошейник. Поводья он держал правой рукой. Левая, туго стянутая бинтами, покоилась на перевязи. Надеть бы на него заговоренные доспехи, но где их взять? А простое железо искажает магию. Придется положиться на силу амулетов.
– Рука болит так же?
– Гораздо слабее.
– Хорошо. Значит заклятье одолевает Лейна.
Кедар не помнил, чтобы у отца возникали такие трудности с подчинением Лек-о-Бора. Это беспокоило. Насколько же силён Лейн, если так долго сопротивляется? Получится ли его подчинить? С другой стороны, перекидывать заклинание обратно чревато ещё большими неприятностями. Бор, возможно, мёртв, а поднимать нежить – слишком сложно для Эрлина. К тому же, пусть и медленно, но дело продвигается, а это означает, что Лейн не успел сбежать на Дороги. Он где-то в лесу. И есть надежда, что всё задуманное исполнится.
– Ты понимаешь, что потом Лейна придется убить?
– Да. – Эрлин шевельнул перевязанной рукой. Боль помогала справиться с сожалением, которое, вопреки всему, прокрадывались в душу. – Я понимаю.
Глава 23. Страшная сказка
"Кто слишком высоко летает, тот низко падает".
Ирландская пословица
Дилла стояла за спиной Лейна, стараясь не касаться серебряной уздечки, которую он зачем-то повесил себе на шею, и наблюдала, как Бор и Диви сворачивают палатку. Рыжик дулся. Живоглота отправили совершать подвиг с целой пачкой листьев, а ему не дали даже один.
– Ты вырастешь сам собой, – утешал его Бор. – Оно вернее, чем колдовством. Кто его знает, как долго Живоглот пробудет большим? Может, всего пару дней, если не сидеть безвылазно в лесу и не жрать листья.
– Бор, я вот чего не понимаю, – сказала Дилла. – Как твой отожравшийся кот собирался выбраться из леса? Ты ведь не мог предвидеть, что мы сюда сбежим?
– Как сюда попал, так и обратно бы вернулся. – Гоблин аккуратно расправил смятую боковину палатки и продолжил сворачивать дальше. – Думаешь, я бы с плющом не договорился?
– Но плющ слушается только того, кто его посадил.
Лейн смущённо кашлянул.
– Бор сажал плющ вместе со мной.
– Ты мне об этом не рассказывал!
– Ну… – Лейн покраснел. – Мы ведь тогда ещё не были… вместе. А потом я забыл. Прости, Дилла.
– Ладно уж, – она задумалась. – Слушайте, а что что если натравить ваш плющ на Кедара?
– Не получится. – Лейн рассеянно поглаживал красно-синие узоры на предплечьях. Рукава он так и не опустил. – Кедар знает о плюще и к себе его не подпустит. А как насчет местных фэйри? Только не говори, что не передавал им новости!
– Передавал, – согласился Бор. – Но у них договор с королём Коллином. Они в человеческие дела не вмешиваются, пока люди не посягают на их владения. Есть, правда, в этом договоре одна лазейка – Проклятый лес. Он не принадлежит ни королю, ни фэйри. Объявлен ничейным, пока Кедар не придумает, как изничтожить всю нежить и прочих, опасных для людей тварей, которых здесь, якобы, пруд пруди. До войны лес принадлежал Облачным всадникам. Они и сейчас мечтают его вернуть. Но особо на них не рассчитывайте.
Бор затянул на свернутой палатке веревочные петли и тихонько подтолкнул зевающего Рыжика.
– Диви, шёл бы ты спать. Того и гляди, меня проглотишь.
Рыжик хихикнул.
– А ты мне сказку расскажешь? Как раньше!
– Он нам всем расскажет, только по дороге. – Лейн встал. – Пошли на опушку.
– Ты что-то придумал? – спросила Дилла.
– Просто не вижу смысла сидеть здесь. Возьмёшь мой лук и стрелы?
– Давай. Но Диви лучше остаться.
– Я с вами! – Он ухватил Диллу за руку. – Я не хочу больше один!
– Лейн, а если Кедар прикажет… – Бор украдкой показал на Диви и выразительно чиркнул себя ребром ладони по горлу.
– Если это произойдет, вы меня остановите, – сказал Лейн. Поднял свою сумку, подержал и вдруг протянул Диви. – Донесешь?
Рыжик обалдело кивнул, потрясенный оказанным ему доверием, и двумя руками прижал драгоценную ношу к животу.
– Остановим, не сомневайся. – Дилла забросила за плечо колчан, взяла лук и оглядела поляну, проверяя, не забыто ли что-нибудь. Зудящей занозой в мозгу засела мысль, что она упустила какую-то важную мелочь…
– Ты! – Она шагнула к Бору. – Отдай платок! На нём моя кровь.
– Обижаешь, подруга! – он скорчил оскорблённую гримасу. – Я бы его как зеницу ока хранил.
Дилла выхватила у него скомканный платок. Кровь надо отстирать. Так будет правильно.
– Дилла, – позвал Лейн. – Идём.
Она его услышала, но слова внезапно потеряли смысл. Всё потеряло смысл. Выронив лук, Дилла наклонилась над ручьем. Сбросила мешающий колчан и опустила платок в воду.
Баньши умеют отстирывать кровь – любую, даже ещё не пролитую. Вода в ручье стала мутной. Много крови, гораздо больше, чем мог впитать в себя шелковый лоскуток. Но это её кровь…
– Дилла, очнись!
Платок исчез из онемевших пальцев. Дилла заморгала.
– Лейни, это предчувствие… Я должна скоро умереть.
– Ничего ты не должна! Ты не баньши! И цена твоим видениям – прошлогодние листья!
– Не кричи на меня!
– Вы чего это?! – Рыжик вскинул над головой сумку. – Вот как грохну, чтоб не ссорились!
– Не вздумай! – Лейн изменился в лице. – Там сверху порошок пикси. Если рассыплется, мы все будем хихикать, как упившиеся мухоморовки лепреконы!
– А кто такие леп-коны?
– Потом объясню. Пошли.
«Может он прав? – думала Дилла, собирая брошенные вещи. – Дар у меня действительно слабый, ошибаться не раз случалось. Боги, как я не хочу умирать!»
Лейн с Диви уже скрылись в кустах. Бор поотстал, дождался Диллу и подтолкнул её локтем.
– Иногда лучше признать себя бездарью, подруга.
– Заткнись! Лучше сказки Диви рассказывай.
– Так заткнуться или рассказывать?
– Рассказывать! – потребовал Диви, услышавший заветное слово.
– Ну, слушайте. Жил-был волшебник. Ни талантом его природа не обделила, ни умом. С фэйри дружил, человеческими королями был обласкан, боги и те к нему благоволили, секреты открывали, от всех прочих колдунов скрытые. А когда узнал волшебник главный секрет жизни, возгордился, захотел стать не просто самым могущественным, а единственным в мире. Да и весь мир возмечтал перекроить на свой лад. Он, дескать, лучше всех знает, как надо! И начал тогда волшебник войну. Других магов друг с другом и с фэйри стравил. На богов руку поднял. И была у этого волшебника ученица – ещё более безумная, чем он сам. Захотела она стать ни много ни мало – богиней! Много дурного чародейства совершили они, да и другие колдуны постарались. Война – дело страшное, она всех без разбору забирает – и правых, и виноватых. Тот волшебник тоже подох, чтоб ему в Аду вечно гореть! Под конец даже боги умерли, а следом и живительный источник иссяк, и магия рассеялась. Говорят, вернется она – с дождями, со снегопадами, только нескоро.
– Это не сказка! – возмущенно воскликнул Диви и пнул подвернувшуюся под ногу шишку. – Это ты правду рассказываешь. Про Хофгана и… Её Дарианой звали! Я вспомнил!
– Правильно, – угрюмо кивнул Бор. – Великий был волшебник Хофган эр Роуд, но всего лишь человек. Нашлись, правда, такие из Облачных всадников, кто его поддержал, но даже с их помощью не справился он с той силой, что обуздать пытался.
– А зачем Хофган натравил на нас костлявых? – Диви шмыгнул носом. – Зачем?! Мы ведь его любили. Она злая была, а он нас ягодами кормил и учил птиц делать. Я помню…
Бор скривился.
– Он вас не любил, приручал просто. Ты хоть помнишь, кто ты? Откуда?
Диви нахмурился.
– Я… никкен. Был. Он сказал – забудьте, никкенов больше нет. Почему он так сказал?
– Потому что их и вправду больше нет. – Бор откашлялся. – Дело вот как было. Когда Хофган понял, что не сумеет овладеть всей божественной силой, он часть её вложил в семью никкенов. Это племя такое, – пояснил он для Диллы и Лейна. – Обитали на Леноре, соседнем материке. Никто из магов с никкенами не работал, потому что их трудно заколдовать. А Хофган рискнул. Решил именно из них создать новых богов, во всём ему послушных.
– Откуда ты всё это знаешь? – спросил Лейн.
– Хофган с отцом Кедара дела имел, пока не поссорился окончательно. Ну, и я между ними на посылках бегал. Видел кое-что. Первоначально-то никкенов семеро было, но родители умерли сразу, а с детьми у Хофгана более-менее получилось. Что именно он делал, не знаю, не видел. Но двое старших сестёр долго не прожили. Младшие братья оказались сильнее. Лиик стал вроде дриады. Хофган смешал с его кровью древесный сок. А Тиви… – Бор замолчал.
Впереди за редеющими рядами елей, виднелась освещенная двумя лунами гарь, а за ней – Дерево.
– Почему мы сюда вышли? – спросила Дилла. – Нам надо ближе к городу.
– Я хочу показать Бору Дерево, – сказал Лейн.
Гоблин сбросил узел со спины и поднырнул под еловые лапы. Извиваясь, как ящерица, дополз до опушки.
– Видишь? – спросил Лейн.
– Н-не уверен, – протянул Бор. – Маячит что-то, если одним глазом смотреть, но нечётко. Сдается мне, это Дерево скрывается ото всех, кто был замешан в войне. Зато я вижу, что от города сюда целая толпа движется. Не иначе, Кедар пожаловал!
– Диви, сядь здесь и ни во что не вмешивайся, понял? – Лейн усадил его на свёрнутую палатку.
Рыжик уткнулся мордочкой в сумку и что-то невнятно пробурчал. "Устал, малыш", – с нежностью подумала Дилла. Она проверила, много ли в колчане стрел. Меньше десятка, негусто. Но и одним выстрелом можно выиграть войну. Она натянула тетиву на лук.
– Какие будут предложения?
– Для начала я хочу дослушать страшную сказку, – сказал Лейн. – Слышишь, Бор? Договаривай. Что Хофган ещё сделал с никкенами?
– Руки он им заменил, – Бор понизил голос, чтобы не разбудить задремавшего Диви, – и языки. А одному ещё и сердце пересадил. Не от человека, само собой.
– Кому именно? – спросила Дилла.
– Я думал, что Тиви. Но теперь сомневаюсь.
– А чье сердце? – спросил Лейн.
– Сына последнего Подземного короля. Его в плен захватили.
Бор ответил спокойно, но его обычно живые, блестящие глаза погасли. Он потянулся погладить Диви, но тут же опустил руку.
– Держись, Виви-Ди-Диви, – прошептал он. – Мстить за твоих родичей уже некому, но я не я буду, если ты не получишь всё, что тебе полагается.
– А руки от кого? – спросила Дилла, решив пока не уточнять, что именно, по мнению Бора, полагается Диви.
– Думаешь, я всех из Умалившегося народа знаю? Похоже на Облачных всадников, но это вряд ли. Не стал бы Хофган своих союзников на части резать. А вот про языки точно скажу: он их у морских фэйри "позаимствовал". Они навроде сирен были. Так пели, что камни плакали.
– Погоди! – спохватилась Дилла. – Лейн, это что же получается: у Диви язык вырос свой, как было до замены?
– Разумеется. Ты ведь слышала, как он чирикает. На пение не похоже.
Бор кивнул.
– Я помню, как никкены промеж себя болтали до изменений. Их язык похож на птичий, это верно.
– Так, про Хофгана и его дела кое-что прояснилось, – подытожил Лейн. – А теперь давай про Кедара. Только покороче.
– О, Кедар – это орёл… ощипанный! – Бор зло ухмыльнулся. – Дара у него с мизинец, а гонору – до неба. Тоже лучше всех знает, как надо. Только по-другому. Возмечтал о мире без магии, без фэйри и, само собой, без богов. Повезло ему однажды заполучить амулет удачи, очень сильный, нездешней работы. Вот и остался последним волшебником в мире.
– Ты видел этот амулет? – быстро спросила Дилла.
– И ты видела – кольцо у него на пальце, серебряное с хрусталем. Удача на исходе уже, камешек совсем мутный. Но последнюю службу сослужил. Кедар спал и видел заполучить дневники Хофгана, а вы их ему доставили.
– И что он с этими дневниками делать будет? – не поняла Дилла.
– Мечту свою исполнит! – Бор ощерился. – Узнает, как снять заклинания, которые Хофган установил вокруг леса, и спалит его вместе с Древом жизни.
– Разве такое возможно? – не поверила Дилла.
– Запросто. Земля здесь иссохла без магии. Весь лес можно простым огнём сжечь. А у него ещё и твой перстенёк имеется, и ветряной узел.
– Почему ты нас не предупредил?! – простонал Лейн. – Мы бы не взяли заказ!
– Чего ради? – Бор недобро сощурился. – Я этот дерьмовый мир спасать не нанимался. У меня здесь интерес простой – отдать долги и свалить на Дорогу.
– Но про Диви ты предупредил, – заметила Дилла.
– Это другое!
– Ладно. – Лейн раскатал рукава рубашки и застегнул плащ. – Что сделано, то сделано. Дилла, пойдем, посмотрим, сколько к нам гостей пожаловало.
Они пробрались на опушку. Длинная цепочка огней медленно, но неуклонно приближалась к лесу.
– Кедар что, целое войско ведет? Против нас троих?
– Не только против нас. Против богов.
– Но ведь Бор сказал, что боги умерли!
– Не всё, что умерло, мертво, – загадочно ответил Лейн. Отстегнул с пояса нож, протянул Дилле. – Сохрани.
– Ты что задумал?
– Пойду к Дереву. Не знаю, как сложится, но пусть лучше у меня не будет никакого оружия.
– Я с тобой!
– Нет, останься здесь. – Он обхватил ладонями её лицо, посмотрел в глаза. – Тебя расстреляют сразу, как только увидят, а я нужен Кедару живым. Я вернусь, Дилла. Но если… если это буду не я… ты знаешь, что делать.
– Это и Бор знает. Предлагаешь мне сидеть в сторонке и ждать тебя? Я не смогу, Лейн.
– Тогда… – Он покусал губу. – Помнишь, что я сказал, когда Диви сумкой замахнулся? На людей порошок пикси действует гораздо сильнее, чем на нас. Сама только не надышись, лицо закрой. – Он вложил ей в руку мокрый платок. – Выиграй для меня немного времени, если сможешь, только не подставляйся, умоляю! Сразу убегай в лес. И не стреляй в Кедара. Он хоть и ненавидит магию, но себя защитить сумеет. И сына тоже.
– Я поняла.
Губы у Лейна были сухие и горячие.
– Ну… до встречи.
Он запахнулся в плащ и побежал. Зеленый шёлк впитал в себя темноту, Дилле только краем глаза удавалось следить за мелькающей тенью. Она вынула нож. Серебряные руны тускло светились. Если вместо Лейна вернётся нежить, они вспыхнут ярче огня.
– Не доводилось мне видеть, чтобы делали нежить из сидов, – сказал за её спиной Бор. – А из гоблинов – тем паче. Но если такое случится, ты сможешь его упокоить?
Дилла качнула головой.
– Не знаю.
***
Огни приближаются. Дерево слушает землю – гул от топота ног. В этом ритме – приговор лесу: смерть-смерть-смерть… Затаившаяся на ветке химера шипит и бьет лапой по лиане, задевшей её хвост.
"Спокойно".
Кому оно это говорит? Лиане, химере или себе? Не следовало принимать листья. Помнить – это больно. Умирать – ещё больнее. Проще съесть химеру, всё забыть и переждать. Люди уйдут, а оно будет жить, как раньше.
– Разве это жизнь?
"Да, это жизнь! Это всё, что у меня осталось! Всё равно я не стану прежним, как не исчезнет эта проклятая гарь. Нет больше трех богов-хранителей".
– И что же с вами случилось?
"Одного уничтожили волшебники во время великой битвы. По ошибке, но сути дела это не меняет. Второго Хофган лишил сознания, забрал душу, а силу упустил, не справившись с ней. А третий…"
– А третий сошел с ума и стал чудовищем.
Кто с ним говорит?! Не химера же!
"Где ты?"
– Здесь.
Из теней появляется рыжий мальчишка.
"Это ты во всём виноват! Надо было тебя съесть! Но ещё не поздно…"
– Поздно, – мальчишка снимает с себя что-то серебристое и накидывает на нижнюю ветку Дерева. Дёргает, затягивая пряжку.
"Что ты делаешь?!"
– Чудовищ держат на привязи.
"И кто из нас безумен? Неужели ты веришь, что сможешь удержать на уздечке бога?"
– Может и нет, – мальчишка улыбается. – Если докажешь, что ты по-прежнему бог, а не просто тупое чудовище, способное только жрать подношения вонючей ведьмы!
Дерево молчит. Лианы замерли наготове.
Огни приближаются.
Глава 24. Смех и слёзы
"Зрителям видно больше, чем игрокам".
Английская пословица
Всего восемь коней на сотню воинов? Причём верхом только двое – Кедар и Эрлин. Для чего привели остальных?
Дилла залегла за поваленным деревом, изучая приближающееся войско. Доспехи на стражниках кожаные. Щиты лёгкие, такие защищают в лучшем случае от стрел. Мечи имеются, но главное оружие у них, похоже, массивные факелы. Да, эти люди идут сражаться с богами не врукопашную. Тактика трусов – поджечь и отойти в сторонку. Она такое уже видела в Шотландии, когда там начали охотиться за ведьмами. Но лес – не дом, его со всех сторон хворостом не обложишь. С одной стороны подожжешь, с другой все разбегутся, ведь охранные заклинания уже будут сняты. Или Кедару важно сжечь только Древо жизни?
И тут она сообразила, зачем нужны лошади. Пешком обходить лес слишком долго. Всадники объедут его гораздо быстрее и подожгут со всех сторон. Потом Кедар устроит колдовскую бурю, а следом подтянутся пешие воины. Кто выскочит из пекла, того зарубят. Но кто сумеет выскочить? Уж точно не та невидимая мелочь, шуршащая в подлеске. И не черепахозмея. А сколько ещё неуклюжих химер прячется в лесу? Даже не все птицы успеют улететь.
Войско продвигалось медленно. Людям приходилось расчищать себе путь буквально на каждом шагу, строй то и дело ломался, но лучники держались настороже. Как и уверял Бор, все они смотрели по сторонам, а не вверх.
Дилла глянула на небо. Из-за города поднимаются облака, уже закрывшие одну луну. А Живоглота не видно. Должно быть, ждёт, пока темнота станет совсем непроглядной. Знать бы, где он затаился… Несогласованность их действий бесила Диллу. Надо было как следует всё обговорить, а не разбегаться кто куда. Но теперь-то что локти кусать. По крайней мере, ветер дует удачно – по направлению к лесу. Дилла сложила платок и завязала им нос и рот. Пухлый мешочек с порошком она держала под рукой.
Даже сквозь мокрый шёлк вонь человеческого пота щекотала ноздри. Смесь страха, вины, отчаянья и надежды. Не похоже, что все верят в правду Кедара. Обидно, должно быть, умирать за чужие убеждения. Но, по крайней мере, умрут они, смеясь, а это ли не идеал воина?!
По уму, надо бы лошадей перестрелять, чтобы не помчались за ней в погоню, но, во-первых, Дилла не была уверена, что выполнит наказ Лейна. Глупо убегать, если порошок подействует, и появится шанс прорваться к Эрлину. А во-вторых…
У Диллы никогда не было своего коня. Существам, имеющим крылья, незачем учиться верховой езде. Когда Дикая Охота выезжает на Самайн, баньши летят в свите Рогатого, а не скачут верхом. Но Дилле нравились лошади, особенно темно-серые кони из-под холмов – с пятнистыми головами цвета крови, острыми ушами, широкой грудью, тонкими ногами, мощные, резвые, быстрые. Животные, которых вели за войском Кедара, напомнили ей тех коней. Губить лошадей только потому, что они зачем-то понадобились Кедару в его безумном замысле, не поднималась рука. Может, они сами разбегутся?
Коней провели, войско вышло на луговину. Раздался приказ перестроиться по десять в ряд. Идеально! Дилла поднялась на колени. Стреляет она, конечно, медленнее, чем Лейн, но гораздо быстрее, чем соображают люди. Пять стрел полетели одна за другой, пробили кожу доспехов и вонзились в спины стражников, держащих поводья. Ещё две зацепили крупы лошадей. Ржание, крики – испуганные и недоумевающие… Раненые кони трясли головами, но даже не пытались сбежать. Дилла завыла, подражая нежити. Криков стало больше, в направлении Диллы полетели стрелы, но лошади по-прежнему позволяли себя удерживать. Зачарованные уздечки! Дилла выругалась. Следовало догадаться. Что ж, она попыталась.
Стражники махали факелами, пытаясь разглядеть, где затаился враг. Дилла, тенью среди пляшущих теней, перебежала на другую сторону дороги. Выпустила ещё две стрелы наугад – в гущу людей, усилив суматоху. А потом подбросила мешочек как могла выше и расстреляла последними стрелами. Ветер мгновенно подхватил легчайший, как просеянная мука, порошок.
Дилла отбросила бесполезный лук. А теперь повеселимся!
***
– Что там? Что?! – Диви дёргал Бора за подол куртки. Сам он прятался под низким шатром еловых лап.
Бор уже пожалел, что разбудил его. Но ведь не оставишь малыша одного при таких делах, а гоблину не терпелось оказаться ближе к месту драки.
Царившая на той стороне границы неразбериха впечатлила даже много повидавшего бродягу. Уши сворачивались от дикого хохота, нечленораздельных воплей, пронзительного конского ржания… Срывающимся голосом что-то кричал Кедар, пытаясь навести порядок. На него порошок, похоже, не подействовал. Ветер, по-прежнему дующий в сторону леса, принёс запах крови, человеческих и лошадиных внутренностей. Диви вырвало. Бор снова засомневался, чье у него сердце? Слишком уж чувствительный для подземельников.
– Иди на поляну.
– Не пойду! Ты Лейни видишь? И Диллу?
– Не вижу, но догадываюсь, где она. – Бор прищурился. – В самой гуще. Молодец, девка! Определилась, наконец, кто она такая.
***
Незнакомое колдовство застало Кедара врасплох. Что-то вроде облака мельчайшей пыли накрыло его войско, и уже через миг люди катались по земле в припадках мучительного, обессиливающего смеха или хватались друг за друга, чтобы устоять на ногах. В задних рядах истеричный смех мешался с воплями боли. Кое-где уже загорелась сухая трава от брошенных факелов. Оказавшиеся в дыму люди захлебывались кашлем, не прекращая смеяться. Самые стойкие и сообразительные сбивали огонь щитами.
– Лейн! – Кедар привстал в стременах. Его амулеты нагрелись и вибрировали, ещё минута и защитный кокон треснет. Рядом Эрлин лег на шею своего коня, зажимая здоровой рукой рот. Плечи его тряслись. – Лейн, немедленно появись! Эрлин, зови его! Пусть прекратит!
– Лейн!.. – простонал Эрлин, сквозь спазмы смеха. – Ко мне…
– Я здесь. – Лейн появился из темноты прямо перед ними.
– Прекрати это! – потребовал Кедар. – Пусть мои люди перестанут смеяться!
– Не могу. – Лейн издевательски развёл руками. – Порошок пикси действует, пока не выветрится. Или пока есть, кому смеяться.
– Выветрится? Сейчас я сдую эту мерзость! – Кедар вытащил из кошеля просмолённую веревочку. Проклятье! На что приходится растрачивать драгоценную магию!
Он самую чуточку распустил узел. Свежий ветер налетел на людей, отрезвляя, сдувая невидимые крупинки колдовского порошка, унося в сторону дым.
– Лейн, стой и не двигайся! Это приказ! – Кедар снова приподнялся в стременах, пытаясь разобрать, что происходит в задних рядах войска, где не стихала драка. Только демон способен устроить такую мясорубку. – Дилла! – закричал он, изо всех сил напрягая голос. – Брось оружие! У меня Лейн! Сдавайся, иначе ему перережут горло!