Внутри уже ждал Иосиф. Сидел во главе стола, положив подбородок на сцепленные в замок руки, и внимательно наблюдал за вошедшими ребятами. Те, в свою очередь, не решались подойти к столу, нерешительно переминаясь с ноги на ногу у входа. Чужой дом – чужие правила. Никогда не знаешь, чего ожидать от малознакомой и малоприятной личности.
За спиной главы общины стояли двое молодых людей. В одном из них Соня узнала Серафима. Имя девушки она не знала, но была уверена – именно она приходила к ним днем, чтобы сообщить об ужине. Удивительная схожесть этих ребят наталкивала на мысль о непростом кровном родстве. Они словно отражения друг друга.
– Присаживайтесь, – широким жестом кивнул мужчина, приглашая не только вошедших, но и собственных детей за стол. – Думаю, все мы немного проголодались.
Слабо сказано.
Только вот наученные горьким опытом последнего подобного «пиршества» приступать к еде никто не спешил. И хоть желание попробовать горячую пищу было велико, они опасливо поглядывали на полные тарелки, ожидая, когда хозяин вечера попробует первый кусок.
– Не волнуйтесь, – легко улыбнулся мужчина, прикрывая глаза. – Я позвал вас не для того, чтобы отравить. Я лишь хочу поговорить с вами. А пока поешьте. Уверяю, еда не отравлена.
В доказательство своих слов он сам положил в рот кусок вырезки и моркови, после чего, немного пожевав, проглотил еду. Без всяких видимых последствий для себя. Только после этого ребята приступили к еде. Правда все равно с опаской, то и дело поглядывали на таких же молодых людей, изучая их реакцию. Которой не было. Серафим и его сестра спокойно поглощали ужин, не поднимая взгляда от тарелки. Вообще старались не двигаться. Что странно, ведь рядом находился родной для них человек. Не важно, каким было отношение к его вере.
– Мне жаль вашу подругу, – заговорил Иосиф, заставляя остальных замереть на месте, поворачивая голову в его сторону. Соня кинула быстрый взгляд на Андрея, но тот оставался спокойным. Даже слишком, но пока этого было достаточно. – Приношу свои искренние соболезнования. Поверьте, мы сделаем все, чтобы ее душа попала в Рай.
– Вы пригласили нас поговорить о вере в Бога? – Стас не собирался вести философские рассуждения о религии. Гораздо важнее было узнать обстановку в поселении, чтобы потом уйти.
– Скорее о вашем отношении к религии в целом.
– Боюсь, это слишком сложный вопрос. Да и мы не самые религиозные люди.
– И все же?
– Предпочитаем веру в свои силы, – вторила другу Соня, откладывая слегка ржавую вилку. Аппетит совсем пропал. Непонятным образом этот мужчина внушал некий страх, что напрочь отбивало всякое чувство безопасности. – Как и Алиса.
– Понимаю, это дело каждого, – кивнул мужчина, внимательно разглядывая поочередно своих детей. И остановил выбор на дочери. – Вы знакомы? Думаю, вы уже поняли, что это мои дети. Серафим и Варвара, самые послушные из всей общины, – его слегка морщинистая рука накрыла кисть сидящей рядом девушки, от чего та вся сжалась, забывая дышать. – Верно?
Соня нахмурилась. Ее удивила такая реакция Вари, но еще больше не понравился взгляд ее брата. Рука Серафима до побелевших костяшек сжала вилку, глаза застыли на одном месте – там, где рука отца накрывала пальцы Вари. И почему-то Соне не нужно было гадать в чем тут дело. По напряженным плечам и бегающему взгляду девушки, по застывшему лицу Серафима. По тому, как нежно смотрел Иосиф на свою дочь, слишком осторожно гладя длинные тонкие пальцы.
Липкое чувство отвращения к этому человеку, да и к ситуации в целом, захлестнуло с головой. Помимо воли хозяйки собственное воображение начало подкидывать не самые приятные картинки того, что могло бы быть с ними. Ее начало мутить. И судя по лицам остальных, не только она поняла в чем суть их отношений.
Однако сейчас надо было держать себя в руках. Гораздо важнее понять, что делать дальше. И это понимание напрямую связано с их разговором с Иосифом.
– Извините, преподобный, но мы можем уйти? – Артуру надоело сидеть без возможности что-либо сделать. Ему претило общество этого человека, поэтому и решил действовать напрямик. – Мы же прошли три этапа, верно? Теперь мы свободны?
– Я так не думаю, – покачал головой Иосиф, возвращая руку на край стола. Снова обвел присутствующих задумчивым взглядом, останавливаясь на говорящем. – В этом мире все не случайно, юноша. Как и ваше появление здесь.
– О чем вы?
– Думаю, вам стоит остаться здесь, с нами. Здесь безопасно. Мы дадим вам еду, кров, сможем защитить вас в случае необходимости.
– А взамен? – просто так ничего никому не достается, и Соня это прекрасно понимало. Оставалось только выяснить на каких условиях Иосиф хотел их оставить.
– Вы примите нашу веру. На этом все.
Слишком просто. Да и не нужна им эта вера, главное – выбраться наружу и продолжить путь. Иосиф что-то не договаривал, это очевидно, но и тот факт, что отпускать путешественников он не собирался понимали все. Потому и просчитывали мысленно возможные пути отступления. С минимальными потерями для себя.
– Спасибо за предложение, – осторожно, тщательно взвешивая каждое слово, заговорил Стас. – Но, думаю, мы будем вынуждены отказаться. У нас впереди долгая дорога, лучше не терять время на долгий отдых.
– И все же, я настаиваю.
– Как и мы.
С минуту Иосиф молчал. Разговор явно пошел не так, как рассчитывал мужчина, но это не могло остановить его на пути к своей цели. Нужно было подобрать правильные слова, продумать весь диалог. Но для этого требовалось время.
Снаружи послышался скрежет деревянных колес по земле. Голосов стало больше. В редких лучах света, приникавших в комнату из-за задернутых штор, замелькали тени. Люди оживились, словно в преддверии значимого события. Что совсем не понравилось Соне.
– Что происходит?
– Серафим разве не говорил? – удивлённо вскинул брови мужчина. Наиграно. – Ох, простите за такую неосведомленность. Дело в том, что наши собратья готовятся к проводам вашей подруги. Это такая утрата, хотел бы я, чтобы все было…
– Проводы посреди общины? Не смешите. Что вы собрались с ней делать? – впервые за весь разговор Андрей включился в беседу. И явно не в лучшем расположении духа.
Хотел подняться, но подоспевшие охранники, ждавшие в тени вдоль стен, тут же усадили юношу обратно, не убирая рук с плеч. Тогда напряглись и остальные.
– Ты сказал, что её похоронят, – непонимающе посмотрел на отца Серафим.
– В какой-то степени, – снисходительно кивнул мужчина, отпивая жёлтую жидкость из деревянного резного стакана. По запаху напоминало сильно перебродивший яблочный компот. – Она станет символом свободы перед скверной, что гуляет во внешнем мире. Так мы очистим свои души и вновь сможем не опасаться "грязной смерти".
– Ты не можешь…
И столько отчаяния было в этом голосе, что Соню невольно пробрал неприятный холодок. Серафим не отличался особым почитанием родительской веры, потому его реакция на сказанное попросту пугала. И не только её одну.
– Что вы хотите с ней сделать? – прищурился Стас, стараясь сохранять самообладание. Краем глаза следил за Андреем, который замер, ловя каждое слово, боясь услышать худшее.
– То, что должен, – он говорил легко, без всякого сомнения в собственной правоте. Словно его вера была единственной константой всего мира. – Мы отдадим её тело источнику скверны. Таким образом "грязная болезнь" не тронет тех, кто верует. Всё просто.
– Что ещё за источник? – севшим голосом спросила Надя. Мысль о том, что рядом есть ещё заражённые пугала до мурашек и трясущихся пальцев.
Но все было намного проще.
– Собаки, – собственный голос показался Соне чужим, хотя это было не важно. Сейчас её волновала судьба Алисы. Точнее, того, что от неё осталось. – Вы скормите её тело тем тварям в подземелье. Поэтому они до сих пор существуют?
– Как и мы, – благоговейно кивнул мужчина, наслаждаясь ужасом на лицах ребят. – Одна жизнь в дар Господу ради десятков остальных. По мне так равноценный обмен.
– Но Алиса мертва.
– Думаешь, до нее принцип был другим? – покачал головой Серафим, опуская взгляд в тарелку. На отца он не смотрел, знал, что тот не одобряет излишнего красноречия. Вот только сейчас это не сильно заботило юношу. – То же самое. С той лишь разницей, что в расход шли здоровые.
– Вы не можете так поступить, – Андрей ушам своим не верил. Она не заслужила этого. Нельзя просто так уничтожить останки человека. Ее должны были похоронить, сделать все по-человечески. Никто не заслуживает такого ухода. Память о ней не должна кануть в желудках обезумивших зараженных тварей. – Вы же… Господи, да вы же тоже люди! Нельзя же поступать так…
– Мы живем по правилам Господа, – покачал головой Иосиф, не желая слушать возражений. – Он дает нам жизнь, а мы лишь сохраняем ее течение в привычном для нас русле. Мы хотим лишь выжить, как и все. Поверьте, наши методы не так плохи. Вера спасет нас, когда мир окончательно погрязнет в хаосе.
– И для этого можно пожертвовать жизнями невинных людей? – и этот человек стоял во главе целой общины. Соня бы рассмеялась, если бы не видела это своими глазами. Настолько нелепо, что смахивает на абсурд.
– Единицы против десятков, а может и сотен жизней. Выбор очевиден.
– Это ты так думаешь.
Стас устал от формальностей. Иосиф не способен думать о чем-либо помимо своей веры, его одержимость извращенным пониманием Библии сказывалась на восприятии окружающей действительности. И хуже всего то, что люди верили ему. Страх порой загоняет разум в тупик, из которого сложно выбраться, используя лишь логику. Тогда на помощь приходит вера. К сожалению, многие принимают это в слишком фанатичной форме, считая, что по-другому нельзя. Это и становится их главной ошибкой.
Приглушенное, но все равно достаточно звонкое, чтобы разобрать рычание заставило повернуть головы в сторону источника шума всех в комнате. Всех. Кроме Иосифа, который знал, что происходит снаружи. И не хотел мешать своим людям делать то, что нужно. Что должно быть сделано.
Только не все были с этим согласны.
Соня так и не смогла понять, чем руководствовался Андрей, когда решал действовать. Охранники держали крепко, но невнимательно. Потому и пропустили момент, когда в руках юноши оказался нож. Он сломался после первого же удара, но этого хватило, чтобы отогнать одного мужчину подальше – собственная пробитая насквозь рука казалась ему важнее пленного. Второй отлетел от удара локтем под челюсть, после чего он сорвался с места, распахивая дверь наружу. И тут же замирая на пороге.
Соня кинулась за ним намереваясь остановить, но все равно не успела. Секундная заминка у выхода компенсировалась резким выпадом вперед, ближе к повозке. Местные жители расступились, открывая доступ к колодцу, но лишь визуальный.
– Андрей, не надо!
Ему не дали сделать и пары шагов – двое амбалов скрутили руки за спиной, четким ударом по ногам ставя парня на колени.
– Отойди от него! – Соня попыталась вмешаться, но щелчок снятого с предохранителя пистолета заставил встать, не дойдя пары метров. Не все люди намеревались мирно наблюдать за «актом подношения».
Остальные не рискнули подбегать ближе. И со своих мест наблюдали за тем, что предпочли бы не видеть никогда.
Соня думала, что в центре площади находится колодец. Однако теперь понимала – внешний ладный вид каменного строения был призван соединять подземный уровень с жилой зоной. Решетка, прикрывающая край оголовка от любопытных детей, сейчас была скинута на землю. Яркий свет привлек внимание зараженных животных, которые теперь столпились на дне ствола, ожидая угощения. Они кидались на каменные стены, сдирая остатки кожи на лапах до мяса, ломали когти и все равно рвались вперед. Туда, где были люди.
Что было хуже – то, как люди склонили головы, прикрыв глаза, стоило двум добровольцам поднять тело над колодцем или то, как вышедший вперед Иосиф махнул рукой, давая сигнал действовать, сказать сложно. Странно, как в голову могут прийти самые нелепые воспоминания тогда, когда меньше всего ожидаешь.
Соня вспомнила картонку. Тогда, когда мир вокруг был прежним, они с соседскими ребятами бегали к грязной, но все равно любимой реке рядом с домом. Картонка, служившая крышкой коробки из-под обуви была любовно украшена цветами и разными пожеланиями. Как у самого настоящего лайнера. Они хотели запустить ее по течению, чтобы она уплыла далеко-далеко, возможно даже из города, в большой мир. А потом пришли ребята постарше и выкинули детское судно в воду, предварительно скомкав. Непонятно почему, но это Соня помнила, словно вчера наблюдала за тем, как с таким трудом сделанный кораблик постепенно тонет в мутноватой воде. И смех. Тех ребят, которых забавляли чужие слезы отчаяния и обиды.
Сейчас происходило то же самое, с той лишь разницей что вместо кораблика была Алиса, а вместо ребят постарше – те, кто свято верил, что такая жертва убережет их от заражения.
Пришлось слегка подбросить тело, чтобы перекинуть за край оголовка. Черная пыльная кофта раскинулась, открывая на всеобщее обозрение лицо девушки. Бледное, почти серого цвета. Мертвое. А потом она исчезла. Скрылась из виду, уже через пару секунд глухо приземляясь на твердое дно колодца.
Звук разрывающейся ткани, а потом и плоти наполнил висящую в воздухе тишину. Собаки затихли, получив желаемое. Как и люди, которые сцепили руки в замок, устремляя взгляд в небо. Их губы бесшумно шевелились, читая молитву. Наверняка не такую, как в Библии, но все равно сильную в успокоении чувств верующих.
И только пятеро растерянных ребят стояли под дулами взведенных орудий без возможности пошевелиться. Да и бежать им некуда. По крайней мере не сейчас. Только вот сделать это все равно придется. Соня не питала иллюзий в отношении Иосифа. Слишком умным был этот мужчина, чтобы оставлять потенциальную опасность в убежище, которое построил таким трудом. Понимал – они не согласятся остаться здесь. Но и отпустить просто так не может, местная религия не позволяет выпускать в прогнивший мир очищенные души. Значит, придется выбираться самим.
– Они убьют вас. Не сомневайтесь.
Он пришел ночью. Сел на край ямы, без всякого света. Сидел и смотрел на темные силуэты внизу, пытаясь разглядеть лица. Что удавалось с большим трудом.
– Тебе-то что? – усмехнулась Соня, откидывая голову назад. Единственное развлечение – перекидываться крохотными камушками со Стасом, пытаясь угадать кто не поймает первым. Ему тоже не спалось. – Или попрощаться пришел.
– Предложить помощь, – рука замерла, так и не бросив крохотную гальку. Взгляд метнулся наверх, но в тени невозможно было разглядеть лицо юноши. – Вы все равно попытаетесь сбежать. Если я помогу, ваши шансы возрастут.
– Откуда такое благородство? – вторил ей Стас. – Наверняка что-то нужно взамен.
– Верно. Возьмите нас с собой. Меня и Варю.
– Еще одна парочка спиногрызов, – покачал головой мужчина, обреченно начиная смеяться, чем и разбудил остальных. – Подумать только. С чего ты взял, что мы согласимся?
– У вас нет выбора. А у меня есть план. Все просто. От этого выиграют все.
– Почему сейчас решился? – голос Андрея заставил Соню вздрогнуть. Холодный, безжизненный, он и раньше не был щедр на эмоции, но сейчас словно стал бледной тенью себя прежнего. – Надоело смотреть на своего папашу и сестру.
– Заткнись, – сквозь зубы прошипел Серафим, сжимая деревянные прутья решетки.
– А то что? Ударишь? Застрелишь? Вперед, у вас это видимо семейное – унижать тех, кто заведомо не может дать отпор.
– Ты ничего не знаешь, так что не смей…
– Поверь, знаю, – оборвал его Андрей, садясь ровно. Короткий взгляд в сторону, туда, где раньше сидела Алиса и снова в стену напротив. Юноша наверху интересовал его в последнюю очередь. – И очень хорошо. Так что не рассказывай какого тебе было смотреть, подумай о том, что она все это чувствовала. И, возможно, чувствует сейчас.
– Андрей, не надо, – позвала его Соня, но тут же осеклась, стоило взглядам пересечься.
– Будешь защищать его? А что он сделал, чтобы помочь ей? Она его сестра, а он просто позволил их… преподобному трахать ее, когда вздумается. Считаешь это можно оправдать? Я вот не думаю…
– Я знаю! – резкий вскрик прекратил споры внизу, заставляя затихнуть. Крохотная капля, потом еще одна упала на плечо Сони. Слезы. – Я знаю… И отдал бы все, чтобы этого не было. Он ведь не всегда был таким. Раньше… когда мир был другим, мы жили счастливо. Черт, он даже в Бога не верил, всегда мама ходила в церковь и то только по праздникам. А отец… он пил. Не слишком много для алкоголизма, но достаточно, чтобы мы с опаской передвигались дома по ночам.
– Серафим…
– Да не мое это имя, хватит меня так называть!
Приехали.
– Тогда, как тебя зовут? – Соня решила начать нейтрально, чтобы помочь юноше успокоиться, собраться с мыслями. И это помогло.
– Паша. Мое родное имя Павел. Только вот после обретения «веры», – последнее слово он буквально выплюнул. – Отец решил переименовать все имена, которые не казались ему достаточно религиозными.
Снова пауза, во время которой он пытался подобрать нужные слова. И у него получилось.
– Идея обратиться к вере пришла ему случайно. Просто он понял, что в одиночку ему не выжить, а по-другому людей сплоить трудно. Вот и решил нести это «бремя». Как он сам любит говорить. Словно ему не нравится чувствовать себя другим, чувствовать себя…
– Богом, – закончил за него Стас, понятливо кивая.
– Верно. Его религия ведь не сильно отличается от традиционной Библии, просто некоторые понятия сильно искажены, – он помолчал, кусая губы, глядя куда-то вдаль. Неподалеку прошли часовые с горящими факелами в руках, но на ночного гостя пленников внимания не обратили. – «И там мы испытаем их, чтобы увидеть, будут ли они исполнять всё, что Господь Бог их заповедует им», книга Авраама, глава 3. Там говорилось о том, что земная жизнь – есть испытание, и что все эти трудности преподносит нам Господь Бог. Что ж, как вы сами видели, у нас тут есть свой, земной аналог Бога. И испытания он дает всем одинаковые, сложные в равной степени. Это своего рода обряд посвящения в его веру.
– То есть, то подземелье… – начала было Соня, но тут же затихла, стоило увидеть утвердительный кивок. – Господи…
– Надеюсь, ты зовешь своего Бога, – горько усмехнулся юноша. – Да, его прошли все, кто здесь есть. И до сих пор проходят, дети. Как только им исполняется шестнадцать.
– А если они погибают? – Надя прекрасно понимала каким будет ответ, но до последнего надеялась, что ошибается. Не ошиблась.
– На все воля божья.
– Это просто смешно, – обессилено потер лицо руками Артур, обдумывая следующий вопрос. – Но как быть с твоей сестрой? Знаю, это неприятно, но все же.
– Когда мама… не прошла испытание в подземелье, – говорить тяжело, но он продолжал сглатывать подступающий комок, намереваясь довести все до конца. Сделать то, что планировал много лет. – Он сказал, что Бог хочет, чтобы Варя заняла ее место. Во всех смыслах. Что она избрана Всевышним. В противном случае, на них обрушится кара небес.
– И она согласилась?
– У нее выбора не было. В первую очередь он «намекнул», что гнев Господа коснется женщин и детей, пожилых и юных, что они погибнут жестокой смертью. Жестокой и постыдной. Поэтому она согласилась, – снова молчание, сопровождающееся тяжелым дыханием. – Однажды я попытался возразить. Мы хотели сбежать. Но нас поймали. Варю не тронули, она все-таки правая рука Проповедника. А я потом удивлялся, что выжил после «исправительной» ночи в карцере.
– И теперь ты решил, что можете попытаться сбежать во второй раз, – Стаса не сильно впечатлил рассказ о становлении Иосифа местным главой еретиков. Гораздо важнее для него был шанс избежать смерти в этом пристанище фанатиков. И упускать его он не собирался. – Я правильно понимаю?
– Да. Но, – и снова это «но». – Только если вы все согласитесь.
Соня обернулась. Вопрос явно был адресован Андрею, который не сразу отреагировал на паузу. А когда поднял взгляд, девушка поняла – в нем что-то изменилось. Он стал жестче. Темнее. Неприятнее.
– Твой отец не должен выжить, – вот так просто, без долгих прелюдий. Условие, которое могло разрушить все их планы еще на этапе соглашения. – Даже если остальные будут стоять за него насмерть, он калечит жизни других. Такие люди не должны жить.
– Договорились.
Или же ускорить все.
Павел улыбался, это было понятно по голосу. Только вот улыбка была полна яда. Скрытого ликования от предстоящей мести. Той, которую столько лет ждал и теперь получил шанс воплотить в реальность.
– Отлично, – тихо хлопнул в ладони Стас, окидывая остальных взглядом, не встречая никакого отказа. – Все «за». С чего начнем, приятель?
– Ваша публичная казнь состоится завтра на закате. И вот, что мы сделаем…